Мы расстались с Юрием Котловым, нашим современником, на очередном вираже жесткой жизни в средневековой России: спасаясь от преследований недругов, он сменил имя, скрылся подальше от Москвы. Фортуна улыбнулась: высокий покровитель возвышает Юрия до боярина (роман "Боярская честь").
Минуло несколько лет. Об усердии нового боярина Георгия Михайлова при выполнении важных заданий вологодского наместника боярина Плещеева и московских особ при дворе великого князя стало известно государю. Василий III вызывает боярина Михайлова во дворец и назначает воеводой сводного полка поместного ополчения. Меж тем к южным рубежам с огнем и мечом идет войско крымского хана Магмет-Гирея. Умело расставляя опытных ратников и применяя военные хитрости, воевода выполняет боевые задачи малой кровью.
Способного воеводу привечает государь, поручая ему с яртаулом заставу чинить на литовском порубежье. Но не долго мир длился. И снова, теперь уже в сражении под крепостью Опочка, воевода Михайлов на деле применяет суворовскую науку побеждать "не числом, но уменьем" в составе войска князя Ростовского.
Заслуги воеводы высоко оценены государем, пожаловавшим его княжеским званием и землями. Предсказание найденной в подземелье тайной Книги судеб сбывается…
Содержание:
ГЛАВА I 1
ГЛАВА II 9
ГЛАВА III 12
ГЛАВА IV 19
ГЛАВА V 22
ГЛАВА VI 29
ГЛАВА VII 35
ГЛАВА VIII 41
ГЛАВА IX 46
ГЛАВА X 50
Юрий Корчевский
Воевода
ГЛАВА I
Давно заметил - только дела начинают идти в гору и жизнь налаживаться - откуда ни возьмись возникает новая проблема, а то и беда на пороге ждет.
Сколько раз вокруг меня кружила смерть, но так остро, как вчера, на дороге из Смоляниново в Вологду, я еще не ощущал ее ледяного дыхания. Цепенея от ужаса, наблюдал с подвернувшегося у обочины дерева, как стая голодных волков догрызла моего коня и эти твари, оглашая окрестности диким воем, ждали падения моего коченеющего на морозе тела, чтобы продолжить кровавую трапезу. Казалось - нет надежды, все, пропал. Да видно не зря говорят - нет худа без добра. Откуда он здесь мог взяться - мой спаситель, запозднившийся охотник Демьян, что спешил вернуться в город?
А может быть, не все задачи в этой жизни я выполнил и нужен Ему, пославшему мне чудесное спасение свыше? Для свершения неведомых мне до поры дел?
Мне, как никогда, хотелось жить и действовать: бороться, защищать и спасать, добиваться торжества Правды и поражения зла, быть полезным и любить. Но прежде надо встать на ноги, помороженные вчера.
Утром я проснулся с трудом - знобило, поднимался жар. Нога, что поморозил ночью, распухла почти до колена, кожа на стопе покрылась пятнами. Отморозил, ешкин кот! Мне только этого не хватало. Надо в баньку сходить, попариться, да горячего молока с медом да малиновым вареньем попить, полежать, пропотеть.
Я позвал Федьку, приказал истопить баню. Заодно и поинтересовался:
- Где спаситель мой, Демьян?
- Затемно еще поднялся, ушел.
Эка незадача.
- Куда, не сказывал?
- Сказывал - на торг.
- Поручи баню холопам истопить. Сам на торг ступай, найди и приведи Демьяна. Не успел я отблагодарить человека, да и виды на него имею. Убедился я - лучник он отменный. А мне еще воинов набирать надо - государь землицею жаловал, так что дружину личную увеличивать надо.
- Понял, бегу.
В спальню вошла Лена.
- Что вчера случилось? - встревожено спросила она. - Почему так поздно вернулся - и без коня?
- Стая волков на меня напала. Коня съели, сам едва живой остался, да, похоже - простыл, ногу вот еще отморозил.
- Бедненький! Сейчас я тебе молока согрею, да с медом.
- Холопам напомни про баню, я им распоряжение дал.
- Суетятся уже, Федька наказал.
Вскоре молоко было готово, я напился.
В постели, под одеялом было жарко, пот катился градом. Но стоило отбросить одеяло - знобило.
К полудню баня согрелась, и я отправился париться. Стоило немного плеснуть воды на каменку, как пар, казалось, обжигал кожу. Помороженная нога вообще не давала даже прикоснуться к себе. Тем не менее я стоически выдержал часа два, то поддавая парку, то расслабляясь на полке. Когда с меня сошло семь потов, решил - хватит. Оделся в чистое исподнее, посидел, остывая, в предбаннике, попил отвар трав, что приготовила жена.
Почувствовав облегчение, я побрел в дом. А в трапезной уже сидят Федька с Демьяном.
- Вот, боярин, еле нашел охотника - уж совсем было отчаялся.
- Ты что же, Демьян, ушел, не попрощавшись? Я тут приболел немного после вчерашнего.
- В баньку, боярин, надо, да отвар из трав целебный попить.
- Только из баньки. Подождите меня.
Я вышел из трапезной, прошел к себе в комнату, взял мешочек с монетами. Вернувшись в трапезную, с благодарностью вручил его Демьяну. Тот взвесил на руке мешочек, сказал:
- Многовато даешь, боярин.
- Думаешь, моя жизнь дешевле стоит?
- Это уж кому как виднее.
Демьян приподнялся было с лавки.
- Ты не торопись, охотник. Дело у меня к тебе. Видел я вчера, что из лука пострелять ты мастер. Не хочешь в дружину ко мне прибиться? О куске хлеба и крыше над головой думать не надо будет, жалованье положу, броню да оружие дам.
- Уж больно сладкие речи ведешь, боярин. А ну как враги, в сечу идти?
- Так святое же дело - за Русь постоять!
Демьян задумался. Я не торопил. Одно
дело - сам себе хозяин, вольный человек, другое - в дружине ходить, под боярином. Не тяжкая доля в мирное время, однако и голову в сече сложить можно или калекой остаться.
- А что, согласен, - махнул рукой охотник. - Пропади она пропадом, такая жизнь. Федор твой, пока с торга шли, расписывал, какие трофеи на саблю берут. А мне хлеб тяжко достается. Зверя выследить надо, изловчиться убить, шкурку обработать. Да налог заплатить деньгою - это опять на торг ехать.
- Ну, вот и славно. Принимай, Федор, нового воина в дружину. Учи сабельному бою, пусть из мушкета постреляет, пообвыкнет. А в остальном пусть лучником и останется. В дозоре да в засаде лук нужен. Сам знаешь: мушкет грохочет - за версту слышно. Место в избе найдется - веди, Федор.
Новому воину я был рад. Жалованная земля это хорошо, но и воины в поместное ополчение с площади земли во владении боярском исчислялись. Надо бы еще двух к себе сманить или купить. Только абы кого не возьмешь - не всякий жизнью рисковать захочет. У воина жизнь более веселая, беззаботная и хмельная, нежели у хлебопашца или ремесленника, но и более короткая. Редко кто из них до старости доживает. Потому и стоят выше на социальной лестнице.
Я прошел в спальню. Что-то утомился, хотя и не делал ничего. Видно, болезнь ослабила. Пощупал лоб - вроде жар спал, но вялость и слабость оставались. Жена подсуетилась, принесла жиру барсучьего - ногу помороженную намазать.
Так я и отлеживался три дня. Простуда прошла, но нога зажила только через месяц. Представляю, что было бы, просиди я на дереве до утра, когда потянулись бы первые обозы и мужики отогнали волков. Точно без ноги бы остался, калекой, а может - и насмерть замерз. Повезло, что Демьян проходил.
Я периодически интересовался у Федьки, как учится ратному делу Демьян.
- Огненного боя не любит, саблей владеть научился, но больше - ножом. Лазутчик прирожденный, - ответил Федор. - Рядом пройдет - и не услышишь.
- Охотник все же.
- Вот-вот. Лазутчиком али пластуном быть - его доля. У нас так никто не может. По лесу идут - ровно стадо, шум да треск стоит. Только и могут, что железом махать.
- Это хорошо, что лазутчик у нас будет. Еще бы двух боевых холопов надо, да где их взять?
- А смотр когда, боярин?
- Через месяц.
Федька присвистнул.
Рано утром, едва рассвело, в ворота постучал гонец. Я чертыхнулся - принесла его нелегкая в столь ранний час! Ведь наверняка не с радостной вестью в ворота стучит. Или беда стряслась какая?
Я только к воротам подошел, как гонец через забор прокричал:
- Воевода вызывает! - и умчался.
Я вздохнул - тяжка боярская доля! Только наведешь в вотчине своей порядок - неси государево тягло. Или на заставу - порубежье охранять, или воевать - с татарами, Литвою, шведами - да мало ли у Руси врагов, жаждущих урвать у соседа землицы, угнать пленных в рабство, поживиться добром чужим. Несть им числа!
Умывшись и одевшись подобающим образом, я поднялся в седло. Это уж Федька-заноза подсуетился. Пока я себя в порядок приводил, он коня оседлал.
До управы ехать недалеко, однако морозный ветер быстро прогнал остатки утреннего сна.
Я легко взбежал по ступенькам и, войдя в кабинет воеводы, отвесил легкий поклон, пожелал здоровья.
- И тебе здоровья и удачи во всем. Садись, боярин.
Я уселся на лавку, сняв шапку, и приготовился ждать остальных бояр, думая, что вызваны все. Но воевода начал разговор, не дожидаясь прибытия остальных.
- Ты знаешь, что в городе бунт зреет?
Я удивился - никто мне раньше не сообщал об этом, да и с чего быть бунту?
- Не ведаю, воевода, - честно ответил я. - Да и не по чину мне - на то Разбойный приказ есть.
- И причины волнений не знаешь?
Я пожал плечами.
- Простыл я сильно, воевода, да ногу поморозил, почитай - месяц в постели провалялся.
- Тогда понятно. Из-за соли волнения. Сам понимаешь - товар наиважнейший, без него за стол не сядешь. А на торгу соль пропала. Уходят обозы в Соль-Вычегодск, и как в воду канут. Вот и подумали мы с наместником - кто-то воду мутит, выгоду от того ищет. Ладно бы, если торговцы решили товар придержать да цену поднять. Так ведь нет соли у купцов. Почитай, как снег лег, гак ни одного обоза с солью и не было. А впереди весна, распутица. Вот и порешили - пока не припекло, обоз за солью отправить.
- Я-то здесь каким боком?
- Купец с обозом поедет, соль - его забота. Ты же со своими ратниками за целость обоза отвечаешь. Коли разбойники - руби, другое что - ну, мне тебя учить не надо, решай на месте.
Только я рот открыл, как Плещеев замахал рукой:
- Знаю, знаю, на порубежье был, коли не война - тебя три года трогать не можно. Только у меня бояр разумных да боевых не так много. Саблей помахать - найдутся люди, да сдается мне, тут головой думать придется. Вон, как ты раскрутил убийство злопакостное боярина Ивана Андреева. До сих пор стряпчий государев Федор Кучецкой о тебе вспоминает, как встретимся. Знать - понравился ты ему.
- Что я, динар золотой или талер - всем нравиться?
Воевода озлился, хлопнул ладонью по столу.
- Тебе город честь оказывает. А ну - бунт вспыхнет, думаешь, тебя обойдет? Всех на вилы поднять могут! Ты об этом подумал?
И впрямь - своя рубашка ближе к телу. Я действительно думал о своих нерешенных делах, а не о зреющем недовольстве. А случись бунт - можно и не успеть в Смоляниново сбежать, укрыться в вотчине. Да и не в моих правилах бегать - тем более, не от неприятеля.
- Усовестил, воевода! Прощения прошу Когда выезжать?
- Обоз уже готов. Сегодня выехать хотели, да о тебе вовремя вспомнили. Сколько тебе времени надо?
Я прикинул - холопы на месте, припасы в дорогу взять - полчаса.
- Через час буду готов выступить.
- Вот и славно. Я распоряжусь - пусть обоз выходит, вы верхами его быстро нагоните - по дороге на Великий Устюг. С Богом!
Я поклонился и вышел.
Слов нет - честь, конечно, оказана. Но и дома теперь меня недели три, а то и месяц не увидят.
К моему удовольствию, ратники мои были все в сборе и одеты по-походному. Осталось только оседлать лошадей да припасы собрать.
- Молодец! - похвалил я Федора.
- А то! Как гонец прискакал, так я сразу и понял - собираться надо. Уж и припасы из кладовой в сумы уложены. На кого воевать идем?
- Обоз соляной сопровождать в Соль-Вычегду.
- Дело! В городе соли уж две седмицы нету.
- Чего же ты молчал?
- Дык, - растерялся Федор, - хозяйке, боярыне, значит, я сказал - ее это дело.
- Седлайте лошадей - обоз уже вышел, мы догоним. Я мигом.
Я забежал домой, обнял Елену, пояснив, что уезжаю на месяц, не на войну - соляной обоз сопровождать.
- Кстати, и нам соли привези - хошь мешок. Наша почти закончилась.
Поцеловав жену на прощанье и обняв Васятку, я выбежал из дома, и с крыльца - сразу в седло. Федор расстарался, подвел лошадь к ступенькам.
Галопом моя кавалькада вылетела из города. Сначала гнали на север, а, достигнув замерз- шей реки, свернули на нее. Вот и обоз, недалеко ушел. Длинный.
Пока обгоняли его по заснеженному льду, я посчитал подводы - двадцать штук. Каждая лошадь в долгом пути по триста килограмм на санях утащит. Итого - шесть тонн. Неплохо!
На передних санях, укрытый медвежьей шкурой, важно восседал купец. Я пристроил коня рядом с санями.
- День добрый!
- И вам того же. Воевода прислал?
- Он самый. Как звать-величать?
- Первуша Ткач.
- Первый сын в семье, значит. А меня Георгий Михайлов, боярин.
- Во как! Соли в городе не стало, так и боярина с дружиной отрядили. Вечно у нас так - жареный петух не клюнет, не почешемся. Значица так - давай определимся. Мое дело - соль купить и привезти, твое - обоз и людей сохранить. Так?
Я согласился:
- Так, о том и воевода меня предупредил.
Купец повеселел:
- Значит, сходимся, боярин.
Я понял, о чем он. Боярин выше купца, и Первуша боялся, что я командовать начну. Но у меня и без соли забот хватит, пусть коммерцию он себе оставит, на то он и купец. Меня другое заботило - почему соль в город не везут.
На Руси бунты бывали - медный, хлебный, слышал я и о соляных бунтах. Но то было, когда цена на соль поднялась. А вот почему обозы с солью исчезают? Купцы с деньгами едут, люди при обозе. Куда же все пропадает? Разбойники балуют? Все равно - хоть кто-то, да уцелел бы, дошла бы весть. "Не стоит расслабляться, - решил я, - хоть и по своей земле едем, противника нет, однако же он должен быть, этот неведомый враг…"
Ехали до сумерек. Остановились на постоялом дворе. В трапезной ратники налегли на суп да мясное. Сидевший с нами за одним столом купец заказал только постное и осуждающе покачал головой:
- Пост ведь Великий, мясо грешно вкушать.
- Путникам, воинам и болящим дозволяется. Вот мы и едим, - ответил за меня Федька.
Он вообще не терпел, когда кто-нибудь, кроме меня, делал замечания или пытался поучать.
Доели уже молча и улеглись спать. Целый день верхом да на морозе - утомительно.
Через неделю мы добрались до Устюга. Здесь дали лошадям день отдыха.
Я хотел поговорить с местным воеводой, но его в городе не оказалось. Местные бояре же ни о чем подозрительном не слыхивали, и соль в Устюге была.
- Первуша, а соль-то в Устюге есть. Давай здесь купим да вернемся, - предложил я.
- Ты что, боярин? Здесь соль изрядно дороже будет. Да и много нам надо, небось во всем Устюге столько не наберется. И вообще, ты уж извини, боярин, соль выгодно купить - мое дело.
- Как знаешь.
Отдохнувшие и отъевшиеся сеном лошади шли бодро - только пар из ноздрей валил.
А у меня мыслишка закралась. Коли в Устюге с солью все в порядке, стало быть, заковыка как раз на обратном пути должна быть, и непременно - на пути от Устюга до Вологды. По крайней мере, по логике получалось так.
Еще несколько дней пути, и мы - на месте. Соль-Вычегодск, небольшой городишко на северо-востоке, на Русском Севере. Главное его богатство - соль. Солью торговали все - купцы, мелкие разносчики на торгу; солью были забиты лавки, лабазы, амбары. Везде - мешки с солью. А как иначе - товар, можно сказать, стратегический. Без него - ни рыбку посолить, ни суп приправить. Соль на Руси ценилась высоко, частенько ее мешали с перцем, и у путников, воинов мешочек с нею всегда был в суме.
Пока Первуша занимался закупкой, я обошел торговцев, ненароком спрашивая о предыдущих обозах с Вологды.
- Были обозы - мы уж всех ваших, кто солью торгует, знаем. Так ведь как снег лег да морозом реки сковало, были из Вологды покупатели, много соли брали. А что случилось-то? Неуж соль кончилась?
Пришлось приврать, что обоз под лед провалился. Известное дело - соль воды боится, вот и пропал товар.
Я умышленно не говорил о пропаже обозов. Если это разбойничьих рук дело - сообщников неосторожными расспросами насторожить можно. А коли тати здесь ни при чем, так продавцы быстро цену поднять могут. Торговля - дело тонкое и хитрое.
С ратниками перемолвился - они тоже не слыхали о грабежах, не жаловался никто.
Мы скупили соль, нагрузили сани, и назавтра тронулись в обратный путь. Федьку-занозу, как более опытного из дружины, я поставил во главе трех холопов прикрывать обоз сзади. Сам же с тремя другими холопами ехал впереди обоза, опережая его метров на сто. Обычно авангард не уходил так далеко, сопровождая обозы. Но я решил перестраховаться: случись нападение - сзади успеет подойти на помощь Федька с холопами, а обозники смогут развернуть сани, чтобы уйти в безопасное место с грузом.
Но дорога не преподносила новых сюрпризов, и мы благополучно добрались до Устюга.
Первуша уже роптать начал, сидя за ужином в трапезной.
- Спокойно все, зря только вас с нами послали. Я дорогу как свои пять пальцев знаю, не заблужусь. У меня в обозе одних возничих два десятка, и каждый при топоре - за себя постоять сможем.
Я слушал и думал - флаг тебе в руки, но тогда где другие обозы? Убегать с деньгами никто бы не стал: не приказчики с обозом ехали - купцы.
Отдохнув день, мы выехали на Вологду. Груз замедлял движение, и лошади шли медленнее - это не пустые сани тащить.
Зимник сошел со льда Сухоны и пошел по лесу. Река здесь делала изрядный крюк, и через лес путь был короче. "А ведь местечко для нападения всякой шушеры - самое удобное", - подумалось мне.
- Осмотреть и приготовить оружие, - распорядился я.
Дружинники впились глазами в окружающий лес, а я не столько за лесом смотрел - чего увидишь за стволами деревьев, - сколько на снежную целину по бокам от санника. Если разбойники приготовили засаду, они обязательно выйдут на дорогу или перейдут ее, чтобы напасть с двух сторон. По-любому следы на снегу останутся: сейчас не лето, когда прошел по траве и через полчаса - никаких следов, примятая трава поднялась, и все.
Снег был девственно чист. Даже вороны и сороки молчали, а были бы люди в чаще - галдели бы.
Впереди, за небольшим изгибом дороги, показалась полоса тумана. Бывает так по утрам - в низинах, где поморознее, вроде тумана ложится. Но днем в лесу - как-то необычно это. Однако я тут же успокоился. Ну - туман и туман, хотя он чаще летом бывает. У погоды свои причуды. Случаются ведь грозы с молнией и громом даже зимой, хотя и не часто.