Для Советского Союза это значило войну на пределе сил - что касалось отношений с Польшей, Румынией, Финляндией, то места иллюзиям не оставалось. Впрочем, позиция прибалтов тоже не располагала к оптимизму. Самое же плохое было в том, что тылом лимитрофов с высокой вероятностью выступали Великобритания и Франция - так что появление на фронте масс английских и французских танков было более чем возможно.
- Полагаю, Николай Евгеньевич, для ускорения процесса стоит разделить работу - я займусь анализом действий союзников, Вы - оборонительными мерами немцев.
- Михаил Николаевич, если это будет единый доклад, то, возможно, следует согласовать основные положения - осторожно заметил Какурин, точно знавший реальные "таланты" объекта.
- Николай Евгеньевич, давайте сейчас проверим, хорошо ли я усвоил Ваши уроки - серьезно предложил Тухачевский.
- Если Вас не затруднит - согласился слегка удивленный поведением Тухачевского Какурин.
- По окончании короткого маневренного периода Империалистической войны началось то, что эмоционально называют "проклятием позиционности" - неторопливо начал излагать свои мысли разведчик, которому надо было и изменить резко негативное отношение к себе, как к военному специалисту, и не оттолкнуть окружающих резкими изменениями - надо было создать впечатление, что Тухачевский перестал "валять дурака" и начал всерьез отрабатывать свое жалованье, занимаясь не изготовлением скрипок, а выполнением профессиональных обязанностей; понятно, что резкого роста быть не могло, новый Тухачевский должен был меняться постепенно, чтобы у окружающих складывалось впечатление, что он работает над собой, растет как военный теоретик под влиянием своего окружения.
- Закономерен вопрос - а за счет чего это стало возможно? И у нас, и за границей очень любят сводить все к насыщению войск пулеметами, немного реже дополняя список причин возникновения "позиционного кризиса" массовым использованием колючей проволоки и траншей.
Полковник прервался, вопросительно посмотрев на Какурина - психологически это было необходимо, новый Тухачевский должен был перестать "работать барином-всезнайкой", ему надо было стать сначала "лучшим учеником", плавно перейдя в ипостась Учителя.
- Вы правы, Михаил Николаевич - подбодрил Тухачевского Какурин, очень довольный тем, что у ученика появились проблески интеллекта - в конце концов, в правильно заданном вопросе содержится половина ответа.
- Глупо отрицать очевидную истину, что массовое применение пулеметов совершило революцию в тактике пехоты - многократно выросла плотность огня, увеличилась эффективная дальность стрельбы. Так же невозможно спорить с тем, что полевые укрепления резко повысили устойчивость пехоты в обороне - продолжил Вячеслав Владимирович.
Новая пауза - и снова вопросительный взгляд. Какурин взглядом показал заинтересованность, ничуть при этом не играя - ему было действительно интересно, к каким выводам может прийти Тухачевский.
- Но ведь позиционный фронт установился осенью 1914 года. Возможно, я сделал свои выводы на основании неверных сведений, но, исходя из известного мне, имевшихся в любой из армий Великих Держав пулеметов никак не могло хватить для надежного перекрытия фронта. Колючей же проволоки не имелось вовсе - или какое-то мизерное количество, ни на что всерьез не влиявшее. Следовательно, влияние пулеметов и полевых укреплений несколько преувеличено - нет, они сыграли немалую роль, но главная причина совсем в другом.
- Возникает следующий вопрос - а какое средство ведения войны нанесло наибольшие потери? Все известные мне исследователи единодушны, расходясь лишь в частностях - этим средством была артиллерия, на долю которой пришлось, по разным оценкам, от двух третей до трех четвертей общих потерь (в РеИ - 70 % общих потерь - В.Т.). Также значительные потери наносил ружейный огонь - если он уступал потерям, наносимым пулеметным огнем, то ненамного.
- Возникает необходимость совершить экскурс в историю военной техники, а, именно, вспомнить революцию в военной технике, произошедшую в период 1880–1900 годов. Тогда и были совершены и внедрены изобретения, качественно изменившие артиллерию и оружие пехоты.
Какурин молча кивнул - действительно, все так и было, именно тогда появились бездымные пороха, новые виды взрывчатки, многократно превосходившие по разрушительной силе дымный порох, магазинные винтовки под унитарный патрон, артиллерийские орудия с откатом по оси ствола и противооткатными устройствами, и многое другое. Все это, вместе взятое, привело к качественному росту огневой мощи армий и многократному росту плотности огня. Говорить же о росте дальнобойности и точности огня артиллерии, достигаемой за счет улучшения баллистики, было скучнейшей банальностью. Свою роль сыграли и новые прицелы вкупе с оптическими дальномерами.
- Качественный рост огневой мощи - в первую очередь это относится к артиллерии - привел к резкому увеличению потерь не только атакующих, но и вообще любых не находящихся в укрытиях войск. Теперь теорию надо поверить практикой - собственно, в промежутке между 1900 и 1914 годом была только одна большая война между странами, имевшими первоклассные армии; война, в которой массово использовались современная артиллерия и магазинные винтовки, но пулеметы оставались совершенной экзотикой; война, в ходе которой были большие сражения, по своим масштабам сравнимые с битвами Империалистической войны.
Николай Евгеньевич снова кивнул - к чему клонит Тухачевский, было очевидно, непонятно было другое - у кого он набрался умных мыслей? Выражаясь простонародно, Какурин знал Тухачевского, как облупленного - и поверить в то, что Михаил Николаевич способен самостоятельно додуматься до столь революционного анализа причин "кризиса позиционности", было на редкость затруднительно. Из списка настоящих авторов сразу можно было вычеркнуть отечественных теоретиков - их взгляды и написанные ими труды Какурин знал досконально, это была не их идея. Куда реалистичнее выглядела версия, что Тухачевскому попал в руки иностранный журнал, в котором нашлась статья серьезного теоретика - ну а Михаил Николаевич, никогда не брезговавший плагиатом, попросту скопировал основные тезисы и выдал их за собственные труды. Для себя Николай Евгеньевич решил навестить библиотеку Главного Штаба, где имелась полнейшая подборка специальной литературы - правда, его немного смущало то, что подобные труды ему доселе на глаза не попадались, хотя он прилежно читал все новинки иностранной военной мысли.
- И, вот русско-японская война, сражения при Ляояне, реке Шахэ, и, кульминация всего, битва при Мукдене. Сражения, в которых участвовали значительные силы, использовалось значительное количество артиллерии - битву при Мукдене превзошли лишь сражения Мировой войны; кровопролитные и длительные - при том же Мукдене сражения продолжались три недели, невиданный срок для полевого сражения; и ни в одном из них не был достигнут решительный результат в виде разгрома одного из противников - всегда наступления захлебывались ввиду огромных потерь - закончил Михаил Николаевич, явно ожидавший реакции наставника.
- Очень хорошо - одобрил теоретические экзерсисы ученика Какурин.
- Михаил Николаевич, а Вы не думали сделать анализ наступательных операций Мировой войны? - "забросил удочку" Николай Евгеньевич.
- С удовольствием! - бодро согласился разведчик, искренне порадовавшийся предложению. - Признаться, у меня была мысль заняться изучением Западного фронта - если не ошибаюсь, эта тема в отечественных исследованиях мало изучена.
- Если Вам потребуется моя помощь, всегда к Вашим услугам - предложил Какурин, окончательно уверившийся в том, что ученик наткнулся на исследование какого-то иностранного теоретика - странно только было то, что он его пропустил, судя по смелости и логичности выводов, эта работа должна быть хорошо известна, между тем, Николай Евгеньевич ничего не слышал о таком взгляде на проблему "позиционного тупика".
На этом беседа была закончена - и Какурин с Тухачевским, тепло попрощавшись, расстались.
Ближе к концу рабочего дня Михаил Николаевич, прихватив обоих адъютантов, навестил библиотеку Главного Штаба. Результат визита впечатлил всех, присутствовавших при этом - начальник Главштаба взял больше сотни томов исследований и мемуаров, посвященных боевым действиям на Западном фронте. Особое внимание было уделено работам, посвященным кампании 1914 года. Нет, Тухачевский и раньше был частым гостем в библиотеке - но его обычный "груз знаний" составляла пара-другая иностранных журналов; бывало, он прихватывал одну или две книги, но, ничего, хотя бы отдаленно похожего не было никогда.
Объяснение супругов
Не меньшее потрясение ждало домашних Михаила Николаевича - явление главы семьи, за которым адъютанты волокли связки книг, было всего лишь началом "тихого переворота" в семье Тухачевских. После ужина, поблагодарив супругу, Михаил Николаевич уединился в кабинете, где и проработал за полночь. Нина Евгеньевна не знала, что и думать - муж не счел нужным уделить время ни домашнему музицированию, ни даже изготовлению любимых скрипок.
В последующие вечера это повторилось. Наконец, в пятницу Нина Евгеньевна сочла нужным напомнить супругу, что в субботу и воскресенье у них ожидаются гости. Собственно, программа домашнего салона Тухачевских ничего особенного не представляла, будучи копией салонов в хороших домах до революции - ужин, исполнение музыкальных произведений, танцы, светское общение. Нина Евгеньевна считала это непременной принадлежностью хорошего дома - Михаил Николаевич же обожал это времяпрепровождение.
- Нина, нам надо серьезно поговорить - спокойно сказал глава семьи.
- Миша, я внимательно тебя слушаю - ровно ответила супруга, хотя сердце у нее тревожно екнуло - для Нины Евгеньевны не было секретом ни то, что она была третьей женой Тухачевского, ни наличие у него второй семьи, ни то, что, деликатно говоря, Михаил Николаевич не упускал случая "сорвать цветок страсти" на стороне.
- Минутку - обратился Михаил Николаевич к горничной - отведите, пожалуйста, Свету в детскую.
Убиравшая со стола горничная - а полковник Ленков нимало не сомневался в том, что вся прислуга в доме Тухачевских на кого-нибудь да работает; правда, неизвестно было, на кого именно работает эта горничная - дисциплинированно прервала работу, и, подхватив маленькую Светлану Михайловну, повела ее в "королевство маленькой принцессы", как шутливо называл Михаил Николаевич детскую. Впрочем, Вячеслав Владимирович ничуть не сомневался в наличии чутких ушей, внимательно слушающих доверительную беседу супругов.
- Нина, ты ведь читаешь газеты? - спросил муж.
- Конечно, но причем тут газеты? - удивилась Нина Евгеньевна.
- Нина, дело в том, что война на пороге - жестко сказал Михаил Николаевич. - Я не знаю, начнется ли она в этом году, в следующем - или, может быть, в этот раз обойдется. Это не принципиально - важно то, что большая война обязательно будет. Может быть, она начнется через пять лет, возможно - через десять, не исключено - и через пятнадцать. Дело не в сроках - дело в самой ее неизбежности.
- Миша, прости, я не понимаю связи между будущей войной и изменением твоих привычек - Нина Евгеньевна поняла, что муж не собирается уходить из семьи, но еще не понимала, к чему он клонит.
- Нина, дело в том, что слепое копирование методов Гражданской войны ничего не даст - я следовал общей моде на "классовую войну", потому что так сейчас принято - начал объяснение Михаил Николаевич. - Так же ничего не даст слепое копирование методов царской армии - по той причине, что она не смогла победить в Великой войне. И тот, и другой опыт надо осмыслить и проработать - но основой должно стать что-то совсем новое, что еще предстоит придумать и освоить.
Нина Евгеньевна смотрела на супруга непонимающими глазами - муж не любил говорить дома о служебных делах, да и никогда не был с ней очень уж откровенен.
- Как тебе объяснить? - Михаил Николаевич начал выстукивать пальцами марш Семеновского полка.
- Миша, если можно, то не слишком сложно - жена знала, что холодно-корректный муж начинает выстукивать пальцами марш, когда он чем-то взволнован или раздражен.
- Не слишком сложно - задумчиво повторил Михаил Николаевич. - Если так, то, Нина, картина такова: действительная угроза большой войны приведет к тому, что нынешняя мода на звонкие фразы и красивые слова уступит место настоящим потребностям военного дела. Конечно, это случится не вдруг, не сегодня и не завтра - но, пусть и постепенно, такая смена приоритетов произойдет. И, тогда во всей прямоте встанет вопрос: кто из военачальников соответствует этим надобностям? Те, кто сможет представить верховной власти настоящие достижения, а не пышное словоблудие, сохранят свое положение и будут иметь шансы на карьерный рост - те же, кто этого не сможет, потеряют нынешнее положение.
- Но выиграть смогут лишь те, кто представит эти достижения вовремя - а сколько у меня есть времени, я не знаю. Может быть, его уже практически не осталось.
Нина Евгеньевна медленно наклонила голову - теперь она все поняла, бешеное властолюбие и неукротимое самолюбие мужа ей было известно, как мало кому на этой грешной земле. Михаил понял, что "революционная фраза" не поможет ему стать первым военачальником Советской России - и решил добиться этого за счет профессиональных достижений.
Доволен был и полковник Ленков - кто бы не подслушивал эту беседу, повредить Тухачевскому она не могла. Если ее запись попадет на стол к Сталину, это будет отлично - Красный Император будет изрядно обрадован тем, что Тухачевский решил подсиживать Клима за счет более высоких достижений, а не за счет интриг, не говоря уже о военном перевороте. Если же запись прочитает Троцкий, то это тоже будет неплохо - "демона революции" вполне устроит то, что его выдвиженец собирается укрепить свое положение РККА, сделав паузу в любовных приключениях и изготовлении музыкальных инструментов.
- Ты не будешь общаться с гостями? - уточнила диспозицию на завтра и послезавтра Нина Евгеньевна.
- Почему же? Я поужинаю, сошлюсь на плохое самочувствие, извинюсь - и уйду работать в кабинет - ответил Михаил Николаевич. - Приличия будут соблюдены - а ты будешь развлекать гостей.
Нина Евгеньевна молча кивнула, выражая свое согласие - впрочем, спорить все равно было бесполезно.
Встреча в поместье Клайвден
Через несколько дней после беседы Тухачевского и Какурина, на уик-энд в поместье Клайвден, принадлежащем лорду Уолдорфу Астору и его супруге, очаровательной леди Нэнси, собрались почтеннейшие джентльмены. Отношение к ним у разных групп британцев было диаметрально противоположным - так, потерявшие не только должное почтение, но и всякий страх перед элитой Британии левые именовали их "клайвденской кликой"; сторонники же старого, доброго британского консерватизма придерживались той точки зрения, что эти джентльмены являются наследниками политики, проводившейся в золотые времена королевы Виктории. Сами же собравшиеся считали себя людьми, по праву крови, интеллекта и денег, управляющими Британской Империей; надо заметить, что у них были веские основания для того, чтобы считать именно так.
Субботним вечером гости и хозяева, сидя в уютной гостиной, возле весело горящего камина, мило беседовали.
- Сэр Невилл, что нового слышно в Восточной Европе? - поинтересовался неявный глава этого клуба Чарльз Стюарт, маркиз Лондондерри.
- Генерал Пилсу…дски - у министра иностранных дел Великобритании были сложности с произнесением варварских славянских фамилий, к чему собравшиеся относились с пониманием - выразил готовность принять участие в походе против большевиков. Надо заметить, что наши друзья в Варшаве (в РеИ за переворотом 1926 года, в результате которого пришел к власти Пилсудский, стояла Великобритания - В.Т.) могут похвастаться превосходным аппетитом - их минимальные требования сводятся к "Польше, в границах 1772 года".
- Это, леди и джентльмены, значительная часть европейской территории России. В идеале же, поляки хотят доминировать на всей европейской территории Советской России.
- Интересная точка зрения, сэр Невилл - вступил в беседу мистер Гельмут Шредер, нынешний глава банка Шредеров, которого левые называли "агентом германского капитала в Англии"; приличным же людям были прекрасно известны солидность и добросовестность этого финансового института, свято хранившего лучшие традиции британских банков - тот факт, что банк Шредеров даже в самые тяжелые времена британо-германских отношений безукоризненно обеспечивал финансовую часть контактов деловых людей двух стран (в РеИ это был основной канал финансовых связей во время ПМВ - В.Т.), заслуживал лишь одобрения.
- Правда, возникает вопрос - а какова будет судьба собственности, отторгнутой большевиками у законных владельцев?
- Это настоящий "камень преткновения" в наших отношениях с Парижем - выразил искреннее огорчение сэр Невилл. - Восстановление законности на ныне контролируемых большевистскими узурпаторами территориях потребует весьма существенных расходов. К сожалению, лимитрофные государства решительно не способны оплатить данную операцию, за вычетом, разве что малой ее части. Их готовность воевать с большевиками не вызывает сомнений - и, замечу, весьма похвальна, леди и джентльмены! - но вопрос финансирования данной экспедиции остается открытым.
- Париж и Брюссель весьма заинтересованы в судьбе собственности, законными владельцами которой являются их граждане - но они не готовы выделить нужные суммы.
- В принципе, южная Россия - я имею в виду не только Баку - но и территорию нынешней Украины - мистер Шредер сумел произнести это неудобное для европейца название почти без запинки - представляет собой довольно интересный экономический объект. Плодородные земли, значительные запасы железной руды и угля, недурная черная металлургия, не самые плохие железные дороги и морские порты. Все это позволит извлечь весьма недурные доходы.
Почтенное собрание погрузилось в размышления. Интересы значительной части присутствующих была тесно связаны с металлургией и машиностроением Британии. Впрочем, территории южной России представляли несомненный интерес и в качестве рынка сбыта для химических концернов, и как место для вложения капиталов крупными банками.
Сэр Невилл до назначения на должность шефа Форин-офис был генеральным директором военно-промышленной фирмы "Бирмингем смолл армс компани", крупным акционером фирмы "Эллиот метал компани" и только что образованного (в 1926 году - В.Т.) крупнейшего химического концерна Великобритании "Империал кемикл индастрис" (далее - ИКИ - В.Т.). С самого начала планировалось тесное сотрудничество ИКИ с германским химическим концерном "ИГ Фарбен". Разумеется, нити управления столь важными делами должны находиться в безукоризненно надежных руках - поэтому одним из крупных акционеров ныне создающейся дочерней фирмы ИКИ в Германии, "Кинохверке", через которую и должно было идти сотрудничество между английским и германским концернами, стал сын сэра Невилла, Фрэнсис Чемберлен.