Слова соответствовали действительности. В современную Москву трудно было проникнуть, а еще труднее выбраться из нее. Глубоко эшелонированная граница, наземные и воздушные патрули, стреляющие без предупреждения во все, что движется.
Чума позвонил Жанвье.
- Решили меня кинуть? Что вас привело в Москву? Москалям решили отстегнуть мои денежки?
- Что за жаргон, дорогой Чума? Никто вас кидать, как вы грубо изволили выразиться, не собирается. В Москве наоборот мы кое-что доложили.
- Что?
- Это вас не касается! Выполняйте свои обязательства, а мы выполним свои.
Надутый индюк! Со времени ввода миротворцев НАТО в Россию, с европейцами стало невозможно разговаривать.
Делать нечего, он занялся документацией, оглядев кабинет в поисках лучшего места для чемоданов с финансовой отчетностью.
Хотя в кабинете имелся сейф, лучшее место нашлось под выступающей из стены розеткой. Поставив под нее чемоданы, он достал очень полезную коробочку и, установив поверх розетки, выдернул из нее металлизированную полоску.
Два вещества внутри перемешались и вступили между собой в вяло текущую реакцию. Чума положил на коробку руку, и ему почудилось тепло, но это было всего лишь результатом самовнушения, а не реальностью.
"Еще рано", - усмехнулся он.
В час ночи его разбудил телефонный звонок его заместителя:
- У нас пожар! Горит последний этаж!
- Сейчас буду.
- Что случилось? - спросонья спросила жена.
- Ерунда, ошиблись номером.
Согласно прессе, Чума прибыл к центральному офису только около семи часов утра.
Все так прекрасно начиналось, но провалилось вообще классно. Когда самолет был уже в воздушном пространстве Пакистана, в столице вспыхнула заваруха с сингхами, и Бельцов был вынужден тянуть до Каракаса.
Дальше им удалось взять ситуацию под контроль: Карвер прибыл в Каракас и принял груз там. Имелись сведения, что его удалось благополучно перевезти в Исламабад и погрузить на специальный самолет.
Потом произошла катастрофа, вылетевший самолет пропал, и как неотвратимое следствие, на Чуму стали жать из МВФ. Их не интересовало, что деньги он вроде бы передал, это была не их забота.
Прошел месяц после пропажи самолета, запах гари из вновь отремонтированного кабинета выветрился почти полностью, и все стало подзабываться, но, войдя однажды поутру в кабинет, он увидел светящийся зрак факса, получившего срочное сообщение. Чума отпер приемник специальным ключом, выполненным в единственном экземпляре.
Факс был от Блана. Комиссар Интерпола писал: "Анатоль. На то, чтобы вернуть деньги, у тебя ровно месяц.1 февраля сессия МВФ, вся сумма должны быть в банке".
Чума в панике обхватил голову руками. Хоть требование не подкрепилось никакими угрозами, он понял, что жить ему осталось ровно месяц. Очень серьезные люди оказались замешаны, чтобы он мог дотянуть о пенсии.
В этот момент он даже решил, что вся операция с пропавшими деньгами с самого начала была большой подставой. Может, и денег никаких не было?
Потом он дочитал факс. В нем Блан сообщал, что у Интерпола появились сведения, что высокие чины из миротворческих сил заинтересовались пропавшим самолетом и даже, возможно, снарядили экспедицию. Есть косвенные доказательства, что кладоискатели уже в Ташкенте и вот-вот официально выедут в Афганистан.
Чума чуть не застонал. Две тонны долларов в обычном морском контейнере, полностью готовые к употреблению. Им наплевать, кто их найдет, деньги не пахнут и будут исправно служить любому.
Чума вызвал секретаршу и приказал:
- Фаина Сергеевна, велите Александрову, управляющему администрации президента, немедленно заняться подготовкой к официальному визиту правительственной делегации в Узбекистан.
- На какую дату визита ориентироваться?
- На завтра. И вот еще. Соедините меня по правительственной связи с президентом Узбекистана господином Иргашевым. И дайте правительственную же телеграмму заместителю министра финансов Шустову.
Секретарша немного замялась.
- Что-то не так? - спросил Чума.
- Анатолий Борисович, вы ведь выведены из состава правительства.
- Выполняйте, - махнул рукой Чума. - В случае чего, пусть обжалуют мои приказы у Президента.
- Не посмеют, - улыбнулась Фаина Сергеевна.
- Я тоже так думаю.
Ташкентский аэропорт находился в черте города.
Когда правительственный "Ту-154" приземлился, за его иллюминаторами шел дождь. Температура была плюсовая, и это под Новый год.
Под дождем уныло мокли три мрачных "зима" и наспех собранная толпа встречающих с трехцветными, звездно-полосатыми и зелеными флажками в руках. Чума перекинул через руку плащ, взял дипломат и прошел к выходу, опередив нескольких сопровождавших его министров и их заместителей.
Бульдог (он же премьер-министр Краузе, но из-за бульдожьей мощной шеи его никто иначе и не называл) проводил его внимательным взглядом, но окликать не стал. По складу характера этот человек никогда не принимал быстрых решений, он любил обсасывать факты со всех сторон, а уж потом вцепляться мертвой хваткой.
К тому же, премьером он стал недавно и еще не знал расклада сил. Видно, что он несколько опасался трогать Чуму, но тот знал, что едва тот оглядится, то в правительственных самолетах ему больше не летать.
Но это ему было не важно. Важно было провернуть дело, а дальше только его и видели.
Чума увидел Шустова, едва стюардесса открыла входной люк. Иван Алексеевич стоял чуть в стороне от встречающих, но и чуть впереди. Прямо за ним стоял новый "Мерседес" С-класса.
С узбекским замминистра Чума познакомился в Швеции, когда проводил там свой отпуск. На свою яхту он его, конечно, не пригласил, но в ресторане они чудесно посидели пару вечеров.
Шустов был человеком дела и этим напоминал Чуме его самого. Такие люди не теряли времени на политическое словоблудие, они делали деньги. А деньги в бурное время можно делать на чем угодно. Даже на саксауле. В этом Чума убедился, когда Шустов привез его в свой дом.
Он насчитывал три этажа и два подьезда. Был крыт черепицей, привезенной из Ниццы. Архитектор итальянец. Полное ощущение, что дом целиком привезен "маде ин оттуда".
Они устроились в уютном зале, крытом иранскими коврами, и Шустов разлил французский коньяк. На закуску молчаливая служанка подала свежие персики, виноград и абрикосы. Персики были такие спелые, что кожура на них лопалась. Они исходили соком и пряным запахом.
- Сейчас плов будет, уважаемый Анатолий Борисович, - радушно сказал Шустов. - По местным обычаям, плов начинают готовить только после прихода гостей, но сегодня я распорядился ускорить эту процедуру.
Чума поблагодарил за прием, пригубил коньяку и попросил разрешения приступить к делу.
- Обещаю сделать все, что смогу, - сказал Шустов.
- Надо закрыть выезд из страны в Афганистан.
Шустов надолго задумался. Он не спросил, зачем это нужно Чуме, было видно, что он в уме просчитывает разные варианты, как можно осуществить его просьбу. Настоящие деловые люди никогда не задают лишних вопросов.
- Это будет сложно сделать, - проговорил он, наконец.
- Я из Москвы позвонил Иргашеву и договорился о встрече тет-а-тет. Составишь протекцию?
- Встречу мы организуем, здесь проблем не будет. Но только тебе это ничего не даст.
- Ты думаешь, мне не удастся уговорить президента? Я мог бы предложить ему кредит, скажем, на несколько сот миллионов долларов.
- Кредит-дело хорошее, - согласился Шустов. - Но вы там, в Москве плохо разбираетесь в специфике восточной политики. По-вашему, кто вершит здесь все дела? Президент? Черта с два!
- В таком случае, кто? Организуй мне встречу с ним.
- Это не так просто сделать. Во всяком случае, гораздо сложнее, чем организовать встречу с президентом.
- Он что, из спецслужб?
- Он служит не этим службам, а тем, - Шустов показал пальцем в потолок. - Мурид. Мудрец, по-вашему. Колдун. Маг. Называй это как хочешь. Его фамилия Кулахметов. Иргашев ни одно решение не принимает без его одобрения. Тут как-то англичане спутниковую телефонную связь хотели наладить, для нас практически бесплатно, даже деньги вдобавок предлагали, частные инвестиции сулили, но мурид сказал, что это нарушит покой духов, и Иргашев проект похерил.
- Так мне нужно встретиться с муридом. Где я его могу найти?
- Это проще простого, и искать его не надо. Только вся соль не в этом.
- А в чем же?
- Дело в том, что мурид встречается только с теми людьми, с которыми хочет встретиться.
- Ну, хоть известно, где он живет?
- Это не тайна, его дом в шестнадцати километрах от Ташкента.
- Так поехали.
Шустов уговаривал его, уповая на то, что и вечер на дворе, и льет, как из ведра, ни в какую.
- Сначала дело, - твердо заявил Чума.
Пока ехали, совсем стемнело, а дождь стал еще плотнее. Но когда в свете фар возник покрытый трещинами дувал дома мурида, дождь как по команде стих.
- Вот и не верь после этого в силу мурида, - произнес Шустов.
Они выбрались из машины и подошли к неказистым воротам, обитым ржавыми железными лентами. На стук вышел толстый лысый узбек.
- Что надо? - добродушно спросил он.
- Нам надо встретиться с досточтимым муридом, - по-восточному велеречиво ответил Шустов, чувствовалось, что человек долго живет на юге. - Этот человек специально приехал для этого из России.
Чума передал узбеку лакированную визитку.
- Жди тута, - строго сказал тот и исчез.
Его долго не было. Он вернулся тогда, когда Чума был уверен, что тот давно умер и даже похоронен.
Узбек протянул визитку, залитую непонятным остро пахучим сиропом, от которого бумага радужно полиняла.
- Мурид сказал, что он с шайтанами и ашдаха не разговаривает, - таким же добродушным тоном сказал толстяк и с грохотом закрыл ворота.
- Что он сказал? - не понял Чума.
- Нам лучше убраться, - заторопился вдруг Шустов, но они не успели укрыться в машине, как пошел дождь, и они вымокли до нитки.
- Шайтан-это что? Черт? - спросил Чума.
- Ага. А ашдаха-ведьма. Мурид сказал, что он с чертями и ведьмами не разговаривает.
- Что за бред? - обиженно спросил Чума. - Может, он еще переменит решение.
- Я забыл тебе сказать, - странным тоном проговорил Шустов. - Мурид своих решений никогда не меняет.
С этого момента замминистра стал относиться к Чуме с подчеркнутой холодностью.
"Да, восток-дело тонкое", - подумал Анатолий Борисович.
6.
К Р А С О Т К А Ш И Р И Н
Чума уже знал, что Гарри Карадайн и Станислав Бушуев находятся в Ташкенте, и позвонил по правительственной связи Бузаеву.
- Александр Иванович, нет ли новостей от наших друзей?
- Они оказались чересчур резвыми. Со дня на день должны получить разрешение на выезд.
Чума ругнулся.
- Почему так быстро?
- Оформлением в ОВИРе занимается некто Рахмет Сабиров. Походу, американцы крепко взялись за него.
- Что про него известно?
- 42 года. Холост. По нашей линии на него ничего нет.
- На него нельзя нажать?
- Трудно об этом судить из Москвы.
- Александр Иванович, мне нужен кто-нибудь из местной резидентуры, на которого можно положиться? Ну, ты понял.
- Понял, - спокойно произнес Бузаев, у Чумы даже мурашки побежали по коже от его спокойного голоса, он вспомнил, что его подчиненный работал в ГРУ, а там работают особые люди. - Я свяжусь кое с кем. Вас найдут.
И он отключился.
После размолвки с Шустовым, которая возникла после совместного посещения ими мурида, Чума остановился в российском консульстве вместе со всей делегацией. Ему предоставили две просторные комнаты на втором этаже.
Чума не успел переодеться, как зазвонил мобильный. Он взял его с некоторой опаской.
- Анатолий Борисович? - спросил приятный мужской голос с неуловимым акцентом. - Я звоню вам по поручению Александра Ивановича.
Быстро, подумал Чума.
- У меня есть к вам небольшое дело.
- Это не по телефону. Вы сейчас свободны? В таком случае, доедете на метро до остановки "Центральный парк культуры и отдыха". Потом дойдете до фонтанов. Я к вам подойду.
- Как вы меня узнаете?
- Анатолий Борисович, вас знают все. Не надо преуменьшать собственную популярность.
Чума сделал все так, как от него требовали. В душе зрел почти детективный зуд. Дело в том, что еще на заре его комсомольской деятельности, когда он являлся членом райкома комсомола и смог организовать свою первую фирму, так вот тогда старый обкомовец, помнивший еще наркома Луначарского, наказал ему строго настрого:
- Никогда не нарушай закон и не дай тебе Бог связаться с теми, кто его нарушает. Воровать можно и нужно по закону.
Чума запомнил эти слова, превратившиеся для него в аксиому, вылитую в свинце и навсегда впаянную ему в мозг. На самом деле, законодательство представляло собой настоящее решето, и его можно было, не только не нарушая, обойти, но и пролезть сквозь его безразмерные ячейки.
Чума так и делал. Ведь если бы проверить законность всех его без исключений операций, включая сдачу бутылок в раннем детстве в Козловске, то никому не удалость бы найти ничего предрассудительного.
Теперь он этому золотому правилу изменил. Лишь жесточайший цейтнот заставил его пойти на это.
Ощущение было новым. В душе возник бодрящий холодок. Чума чересчур хорошо представлял себе, какого сорта люди выходят с ним на связь.
Чуму слегка удивило метро: неглубокое, не имеющее экскалаторов, к поездам можно было спуститься непосредственно по лестнице, словно в рядовой подземный переход. Данная особенность была продиктована тем, что город находился в сейсмически активной зоне. Ташкент трясло с завидной периодичностью.
Один-два балла здесь были нередки. Правда, до землетрясения семидесятого года, практически стершего город с лица земли, дела, слава Богу, не доходило.
"Прознает что-нибудь Баобаб, точно устроит землетрясение", - подумал Чума и суеверно сплюнул через плечо. Баобабу тектоническую бомбу достать, как два паспорта иметь.
Выйдя на станции ЦПКИО, Чума поднялся наверх и сразу услышал веселый шум фонтанов. И это двадцать девятого декабря.
Впрочем, от декабря было одно название. Ночной дождь кончился. Асфальт сразу высох, и дорожные туфли директора ЕЭС покрылись пылью.
Плюс восемнадцать, наверное. Или все двадцать.
Когда Чума подошел к длинной алее из фонтанов, в кармане тренькнул мобильный.
- Анатолий Борисович, что вы там прохлаждаетесь? Выходите к дороге.
Не успел он приблизиться к бордюру, как рядом тормознула черная "БМВ". Дверца, клацнув, открылась, а сидящий за рулем мужчина показал на сиденье рядом с собой. Он был абсолютно лыс, как Юл Бринер, одет в цветастую рубаху, не скрывающую могучих рельефных мускулов. На шее висела цепочка с металлическими брелками.
Чума сел, и машина поехала вкруг парка. Он заметил, что вода в парковых озерцах имеет глиняно-желтый цвет.
- С кем имею честь? - спросил Чума.
- Называйте меня Иван Иванович. Я вас слушаю.
- Хорошо, перейдем сразу к делу. Есть один человек, который, скажем так, чересчур ретиво исполняет свои служебные обязанности. Нельзя ли его… притормозить?
- Имя. Должность.
- ОВИР. Его фамилия Сабиров. Он занимается оформлением выезда в южном направлении: Пакистан, Афганистан, Иран.
- Тридцать тысяч.
Чума предусмотрел такой поворот, и деньги у него были с собой.
- Давайте, - "Иван Иванович" остановил машину, взял деньги, сразу пересчитал. - Я сейчас выйду, а вы езжайте прямо по проспекту Рашидова. К вам подсядут.
И он вышел из машины. Пока Чума выбирался со своей стороны и обходил иномарку, "Иван Иванович" как сквозь землю провалился, хотя скрыться было решительно негде. Обочина была гола, ни кустика.
Доехав до бывшего музея Ленина, Чума увидел голосующую на обочине женщину. По местной моде на ней было длинное черное пальто до пят, лицо почти полностью скрыто темным платком.
Еще до полной остановки женщина открыла дверь и плюхнулась на сиденье рядом.
- Привет, красавчик, - развязно сказала она, сразу освобождаясь от платка.
У нее оказалось по-мужскому грубое лицо: узкие как лезвия, недовольно поджатые губы, большой нос с горбинкой, глубоко посаженные мелкие глаза.
Что было особенно неприятно Чуме в подобного типа женщинах, так это то, что все они без исключения считали себя красавицами и вели себя с потрясающим бесстыдством и бестактностью.
"Красотка" без стеснения поизучала его своими мышиными глазками. По ходу она расстегнула пальто и закинула одну ногу за другую, видно решив окончательно сразить его своей красотой.
Ноги были кривые как у кавалериста со стажем.
Женщина с интересом поизучала произведенный ею эффект и жеманно сказала:
- А по телеку ты не такой урод как на самом деле.
- Давайте лучше перейдем к делу, - сказал Чума, он с трудом сдерживал себя, от женщины пахло как от рядового бомжа, к тому же она, надеясь перешибить запашок, вылила на себя чересчур много дешевого одеколона, и директор чувствовал, что еще немного, и его стошнит.
- Кого надо убрать?
- Я не говорил убрать. Скажем, припугнуть.
- Говори имя, и где его можно найти. За все уплочено.
Чума сказал, стараясь дышать исключительно в открытое окно.
- Мы могли бы встретиться потом, после дела, - промурлыкала женщина. - Если у тебя, конечно, найдутся бабки, чтобы заплатить за удовольствие. Меня зовут Ширин, милый.
Она попросила притормозить, что он выполнил с большой охотой.
Остановившись на площади Независимости, украшенной памятником, напоминающим гигантский микрофон, и открыв дверцы, он проветривал машину, когда рядом очутился "Иван Иванович". Он молча опустился в водительское кресло и умчался.
А Чума еще четверть часа ловил такси.
ОВИР располагался в старом обветшалом здании с отваливающейся по фронтону штукатуркой.
Подвозивший Ширин частник остановился и потребовал свой законный сом.
- Красавчик, может, встретимся вечерком, - промурлыкала она, по-привычке бегая глазами из стороны в сторону.
- У меня для этого жена есть, - возразил водитель, молодой черноусый парень.
- Ах ты, скотина! - закричала Ширин, швыряя деньги, настроение женщины сразу и бесповоротно испортилось. - Все вы свиньи! У вас на уме только одно!
Когда она вышла из машины, то на глазах ее были мелкие злые слезки.
- Скоты, сволочи, - бормотала она.
Заметив плачущую женщину, остановился пожилой прохожий и заботливо спросил:
- Что с вами? Что случилось? Успокойтесь, пожалуста. Не надо так расстраиваться.
Ширин нервно выдернула руку и буквально завизжала:
- Не смей меня лапать, скот!
- Что с вами? - изумился пожилой. - Я ведь только спросил.
- Иди, иди! Спросил он! - издевательски повторила Ширин. - Старый, а все туда же. О душе бы лучше подумал, дедушка, ведь тебе помирать скоро.
Ошеломленный прохожий что-то пролепетал и бросился наутек, нашаривая в кармане валидол.
- Чеши-чеши, импотент! - зло крикнула вслед Ширин.