В общей массе особенно выделялся азиат с непроницаемым скуластым лицом и кривой саблей на коленях. Союзник Арапша - не иначе. Еще один колоритный типчик - средних лет и в монашеской рясе - подслеповато щурил на вошедших близорукие глазки. Небольшая заостренная палочка в его Руках предназначалась никак не для смертоубийства. Для царапания бересты или навощенных табличек такая сгодится куда лучше. Да вон и грамотку берестяную нервно теребят иссохшие тонкие пальцы. Придворный писарь, наверное…
Рядом - дюжий вояка в короткой кольчуге. Русый, угрюмый, страшный. Увесистая булава у ног. Желтые пижонские какие-то сапоги тонкой заморской работы плохо вязались с простецким обликом детины. Еще хуже - с нехитрым, но надежным оружием. "Трофейные, видать, сапожки-то", - подумал Бурцев.
Подле воина с булавой примостился еще один здоровяк. Тоже - соплей не перешибешь. Особые приметы: пудовые кулаки, не очень трезвый взгляд, топор за поясом и рогатина на коротком толстом древке, удерживаемая между ног. С ней, блин, не войну воевать, а на медведя ходить. Впрочем, и войну воевать - запросто. Хотя этот громила и без рогатины - одними своими кулачищами - с кем угодно управится.
Напротив пары богатырей сидел вояка гораздо более скромных габаритов. Доспехов - нет, из оружия - только короткий меч на богатом поясе. Не силой этот берет врага, а скорее хитростью и мастерством. Острый хищный взгляд, плотно сжатые губы. Интриги с таким крутить - себе дороже будет.
Ну а который же здесь князь? В замешательстве, впрочем, Бурцев пребывал недолго. Вон тот, темноволосый, что восседает в центре, если смотреть прямо от входа, - и есть главный. К нему, собственно, уже и обратились в ожидании взоры собравшихся. Точно, - этот держался в шатре хозяином.
Да, нехилый новгородцам достался князь. Здоровый, широкоплечий с небольшой курчавой бородкой. Молод, правда, - моложе Бурцева, наверное. Так ведь понятно: двадцать два годка должно быть сейчас Александру.
В возрасте князю уступал, пожалуй, только безусый паренек с горящими очами и щеками. Сразу видно - храбр без меры, но горяч и ни выдержкой, ни воинской сметкой не отличается. Юнец щеголял дорогой одеждой и был схож ликом с Ярославичем.
Собственно, это и объясняло его присутствие на собрании старших мужей и мудрых военачальников. Брательник никак, младшой. Помнится, имелся у Невского брат Андрей, князь Переславский.
Даже здесь, в своем собственном шатре и среди ближайших соратников, князь не снимал кольчуги и не расставался с мечом. Видать, вправду опасается покушений. А может, просто сказывается многолетняя привычка прирожденного воина, чувствующего себя неуютно без звонкого металла на теле и в ножнах. Бывает и так…
Поверх кольчуги на князе алеет плащ с золотой наплечной застежкой - гораздо более массивной, крупной и заметной, чем у покойного Домаша Твердиславича. Дорогие сапоги красного сафьяна не стоят неподвижно. Острый носок правого чуть заметно притопывает. Князь думает, князь размышляет… Умнющие карие глаза под густыми бровями внимательно изучали вошедших.
Позади Александра застыл русоволосый воин при полном вооружении. Оруженосец? Телохранитель? Скорее, и то и другое в одном флаконе. Худой, жилистый, вроде невзрачный, однако Бурцев сразу распознал в нем опытного бойца.
Глава 22
- Ну, гости дорогие, рассказывайте, кто такие да с чем пожаловали? - заговорил наконец Александр.
Голос оказался под стать осанистому князю - уверенный, громкий.
Ответил Бурцев. А кому еще? Не китайцу же и не поляку с полячкой? Он, конечно, знал, что Дмитрий и Бурангул уже поведали князю о цели их визита. Но таков этикет: князь спрашивает - отвечай.
- Идем из польских земель. К тебе хотим присоединиться, княже. Немца бить.
- Вместе с девкой, что ли? - усмехнулся Александр.
Бурцев мысленно чертыхнулся. Действительно, странная ситуация. Но лучше не изворачиваться, а говорить правду, пусть дозированную, но правду. Тогда авось пронесет. И побыстрее, как можно быстрее, надо отвлечь внимание князя от бывшей шпионки ландмейстера фон Балке.
- Она… Это Ядвига Кульмская - возлюбленная польского рыцаря благородного пана Освальда Добжиньского. Пан Освальд уже не первый год ведет лесную войну против крестоносцев и их польских приспешников из Куявии и Мазовии. Его ближайшие соратники - литвин Збыслав и прусс Адам уже примкнули к твоему войску вместе с Дмитрием и Бурангулом.
- Да, мне известно об этом.
Теперь голос Александра был бесстрастным. А глаза - колючими. "Пусть Збыслав, Адам, Дмитрий и Бурангул отвечают за себя, а вы - за себя", - говорили эти глаза.
Бурцев вздохнул: много, ох много, видно, недругов у князя, раз так недоверчиво смотрит сейчас Ярославич.
- А этот кто такой? - Александр, нарушив паузу, кивнул на китайца. Княжеские очи вдруг вспыхнули, озорно блеснули. - Тоже поляк, что ль?
По лавкам прокатились негромкие смешки. Бурцев - и тот не удержался от улыбки.
- Нет, княже. Китайский мудрец то, советник Кхайду-хана Сыма Цзян. Ходил с татарами на Польшу, строил для хана пороки и готовил огненный заряд. Потом…
Он запнулся. Стоит ли вдаваться в подробности и рассказывать о поисках Сыма Цзяном в чужих краях башни ариев? Нужно ли вообще о ней упоминать? Нет, пожалуй, обойдемся. Все равно ведь не поверят. А поверят - сочтут, чего доброго, каким-нибудь колдуном. Фиг потом договоришься с православным князем.
- … потом он отстал от войска. Во время битвы с богемским королем Венцеславом.
- Допустим. Ну, а ты-то сам откуда здесь взялся? Где по-русски говорить научился?
- Так я родился на Руси, - опустил глаза Бурцев. Уточнять дату рождения не будем… - Только скитался долго по миру. Странник я, княже, калика перехожий. Кличут Василием, а если на польский манер, то Вацлавом. Немцы под Сродо-градом меня живота лишить хотели, да юзбаши татарский Бурангул от лютой смерти спас. Так я и прибился к Кхайду-хану, а уж там попал в дружину к Дмитрию.
- Прибился и в большие люди выбился, калика, - заметил Александр. - Дмитрий и Бурангул в один голос утверждают, будто именно под твоим началом была разбита немецкая "свинья" у польского града Легница.
- Было такое, - не стал скромничать Бурцев, - за то мне ханская золотая пайзца дадена.
- Да, о пайзце я тоже наслышан. И о том, как крепость немецкую вы взяли…
- И такое было. Только не немецкая то крепость. На самом деле это замок пана Освальда. Крестоносцы его захватили. А мы отбили.
- А еще Дмитрий с Бурангулом говорят, будто в том замке вы самого великого магистра орденского порешили.
- Порешили, - согласился Бурцев.
- И еще кое-что говорят…
Он насторожился.
- Они так тебя расхваливали, что ненароком обмолвились о колдовском оружии, которым ты, якобы, владеешь. Какие-то там диковинные самострелы, снаряженные смертоносными невидимыми стрелами, железная труба, извергающая разрушительный гром и пламя, сосуды, начиненные магическим огнем…
Ну конечно! Переброшенные из будущего "шмайсер", ручные гранаты, фаустпатрон и пистолет эсэсовца-переговорщика - все это он действительно использовал в прошлогоднем бою за Взгужевежу.
- Юлдус, унбаши верного нашего союзника Арапши, - князь кивнул на незнакомого и невозмутимого степняка, - тоже добавил к словам твоих друзей много интересного. Он рассказал, как погиб отряд Домаша и Кербета. Рассказал о бое в Моосте. Рассказал о гигантской летающей птице, убивающей сверху, и о ползающем драконе-колеснице, за железным панцирем которого прячутся люди. Юлдус говорит, тебе знакомы эти твари.
Так вот оно что… Вот ради чего их пригласили в княжеский шатер. Да не их, собственно. Освальда, Сыма Цзяна и Ядвигу доставили сюда в качестве бесплатного приложения - до кучи. А основной разговор будет с ним, с Бурцевым.
- И потом, - продолжал князь. - Ведь именно ты пригнал в мой лагерь эту… уж не знаю, как сказать… Не то заколдованную самоходную телегу, не то зверя невиданного. Да еще привез на нем никчемного юродивого немца в странных заморских одеждах, который несет всякую чушь, а о ливонском войске рассказать толком ничего не может. Юлдус утверждает, будто немец тот побывал в чреве железного дракона-ашдаха. Должно быть, там бедняга и повредился в уме. Еще Юлдус говорит, что пригнанная тобой зверь-телега тоже способна извергать гром и метать невидимые стрелы. И будто бы она во всем послушна тебе.
Так-с, похоже, формальная часть допроса закончена. Князь приступал к основной - к тому, что его действительно интересовало и чего не могли объяснить ни Бурангул, ни Дмитрий, ни Юлдус, ни кто-либо другой.
- Скажи, Василий, ты колдун?
Тон князя переменился. Освальд, Ядвига и даже Сыма Цзян насторожились, почувствовали, что дело запахло керосином.
- Нет, княже, - тихо, но твердо сказал Бурцев. - Я не колдун.
Народ на лавках глухо зароптал.
- Тогда объясни нам, откуда взялась вся эта дьволыцина и как тебе удается подчинять ее своей воле?
Бурцев нутром почувствовал: вот он, момент истины! Сейчас необходимо убедить Александра, убедить во что бы то ни стало. Ибо другого шанса ему уже не дадут.
Он прикоснулся к биноклю. Когда Дружининки из лагерного дозора изымали у них оружие, этот нагрудный футляр с закрытыми окулярами Бурцеву оставили, однако личный страж Александра оказался более бдительным. Едва потенциальный колдун тронул свою коробку, как неприметный телохранитель кошкой выскочил из-за княжеской спины, прикрывая собой господина. Мгновение - и обнаженный меч уткнулся заточенным острием Бурцеву в грудь. "Шустрый малый", - только и успел подумать тот.
- Савва, назад! - приказал Александр. - Я пока еще сам способен себя защитить.
Секьюрити с мечом нехотя отступил. Нехотя и недалеко - на расстояние, с которого опасного гостя в случае чего можно одним махом срезать клинком с вытянутой руки.
Савва… Савва… Странное имечко, редкое. Уж не тот ли это Савва, что в Невской битве подрубил шатер шведского ярла Биргера? А что, очень даже может статься.
- Я просто хотел показать, - пояснил Бурцев, стараясь не делать резких движений. - Это одна из тех вещей, которые легко принять за магические артефакты, но которые на самом деле таковыми не являются.
Он открыл окуляры бинокля, протянул оптику князю. Александр взял, недоуменно и настороженно покрутил в руках…
- Что там блестит? Магические кристаллы?
Ну вот, опять двадцать пять!
- Не магические и не кристаллы, княже, а лин… ну, специально обработанное стекло. В нем-то и кроется весь секрет. Искусных заморских мастеров то работа, - соврал Бурцев для пущей важности. Не таких уж, собственно, и заморских. Завременных скорее…
- И что мне с этим делать?
- Направь на меня, прислони к очам и взгляни, - проинструктировал Бурцев. - Там есть гм… два таких маленьких окошка для глаз.
- Княже, не нужно этого делать! - встревожился Савва. - Если этот человек пришел со злым умыслом, ты можешь ослепнуть от его чар.
- Тогда ты его убьешь, - распорядился Александр.
И смело глянул в бинокль.
И отпрянул, едва не выронив немецкую оптику. Князь был бледен.
Савва взмахнул мечом.
- Стой! - Ярославич едва успел остановить верного слугу.
Князь проморгался, снова посмотрел в бинокль. Перевернул, взглянул с другой стороны. Мотнул головой, не понимая, не веря собственным глазам.
- Ты, Василий, становишься то огромным, то маленьким, и вход в шатер позади тебя тоже, и люди, что сидят у входа… Как тебе такое удается?
- Морок! - подскочил боярин с коротким мечом. - Никто здесь не уменьшался и не увеличивался! Колдун наводит на князя морок!
- Что скажешь, калика? - нахмурился Александр. - Игнат вот утверждает, что все-таки не обошлось без чар?
Глаза князя смотрели строго и жестко.
Глава 23
- Это не морок, княже, - спокойно ответил Бурцев. - Вещь, которую ты держишь в руках, создана специально, чтобы приближать к оку то, что недоступно простому взору. С ее помощью можно разглядеть вражеское войско на таком расстоянии, на котором его не различит даже самый зоркий глаз. Ну, а если взглянуть с обратной стороны, тогда даже человек, стоящий вблизи, покажется недостижимо далеким. Но с обратной стороны смотреть неудобно. Потому как не предназначена эта вещь для того.
- Морок! Морок! Морок! - сварливо твердил недоверчивый боярин.
Упрямца оборвал здоровяк с булавой:
- Помолчи, Игнат. Даже ребенку ведомо: чтобы навести морок, нужно время. И заклинания нужно творить. А этот, - кивок в сторону Бурцева, - не двигался и молчал, пока князь смотрел. Даже губами не шевелил - я специально наблюдал.
- Он мог произнести свои поганые колдовские слова заранее, - не унимался тот, кого называли Игнатом. - Ты славный воин, но плохо знаешь коварных ведьмаков, Гаврила, свет, Алексич.
У-пс! Еще одно знакомое по школьной программе имя. Еще один герой Невской битвы? Тот, что прямо на коне ломился на шведскую ладью по сходням, пока его не сбросили в воду. Кучу знатных рыцарей завалил в той рубке витязь Гаврила. Вроде как даже свейские епископ и воевода от его руки пали. А от такой ручищи падешь, пожалуй.
Бурцев покосился на грозное оружие Алексича. Хм, если он и на Невском берегу орудовал своей булавушкой, тогда понятно, зачем к кораблю полез. Такому детине, верно, под силу проломить хоть днище шведской посудине, хоть борт где-нибудь пониже ватерлинии.
- Так, по-твоему, Василий заранее знал, что князь возьмет из его рук эти кристаллы для глаз и станет смотреть в них? - спросил, нахмурясь, Гаврила боярина.
- Сатанинскому отродью, коим является все колдовское племя, известны соблазны, перед которыми трудно устоять.
- Ты хочешь сказать, Игнат, что князь наш Александр Ярославич, истинный оплот веры православной и земли святорусской, падок до соблазнов нечистого?
В голосе Гаврилы зазвучала нехорошая хрипотца вскипающей ярости. Безразмерная ладонь богатыря легла на рукоять булавы. Алексич медленно приподнялся. Вскочил и сидевший подле него бугай топором и рогатиной. Паренек, поразивший Бурцева сходством с князем, тоже уже стоял на ногах, лез вперед Савва с обнаженным мечом.
Лицо Игната вмиг сделалось белым и каким-то размазанным, будто известковые разводы на стене. Что, боярин, сгоряча ляпнул недозволенное? До смертоубийства, однако, дело не дошло.
- Ти-хо! - прикрикнул на спорщиков Ярославич. Да так прикрикнул, что вздрогнули все присутствующие. И Бурцев - чего уж там - вздрогнул. Правду, блин, писали летописцы о трубном гласе Невского - не соврали, не покривили душой пергаментомараки.
Впрочем, Александр не только кричал, но и действовал. Одной рукой отпихнул назад - за спину - слугу-оруженосца. Другой схватил и без лишних церемоний силой усадил на лавку вспыльчивого юнца.
- Стой где стоишь, Савва! А ты, Андрей, не лезь поперек старшого брата! Гаврила, ты тоже сядь! Сядь, говорю, а то сапоги ярловы отниму!
Неожиданная угроза возымела действие: богатырь с булавой в страхе занял прежнее место. Спешно упрятал ноги под лавку - подальше от глаз разгневанного Александра.
"А сапожки-то, в самом деле, непростые, - усмехнулся про себя Бурцев, - у шведского ярла отобранные! Дорожит, видать, ими Гаврила, ох, дорожит".
- И Мишу посади, - рыкнул князь напоследок. - Пусть среди пешцев своих норов показывает, в сече с ворогом да в кулачных боях на Волхве, а не в княжьем шатре. Здесь ему не свейская ладья!
Лапа Гаврилы цапнула за пояс воина с рогатиной, оттащила обратно, шмякнула пятой точкой об лавку - аж дерево затрещало. Бурцев снова улыбнулся - незаметно, едва-едва, лишь уголками губ. Кажись, Мишу этого он тоже знает. Писали и о нем летописи: кулачный боец, что со своей пешей дружиной потопил в Неве три шведских корабля. Ба, как говорится, знакомые все лица!
В шатре тем временем стало тихо необычайно. Александр снова угрюмо взирал на Бурцева:
- Продолжай… Говоришь, не насылал морока-то?
- Нет. Никому морочить голову я тут не собирался. То, что видел ты, князь, увидит и любой другой. Пусть попробует кто-нибудь из твоей свиты. Я ведь не мог заготовить заклинания для всех сразу. Я и понятия не имел, кто будет сидеть сейчас рядом с тобой.
- А ведь верно… - Ярославич обвел взглядом соратников. - Ну, кто смелый?
Первым заглянуть в "магические кристаллы" решился Савва. Ничего страшного с ним не стряслось. Разве что переменился в лице княжий оруженосец, как громом пораженный, да перекрестился спешно. Остальной народ был заинтригован. Потянулись руки. Бинокль пошел гулять по лавкам. Охи, вздохи, восклицания… Громче всех дивился несдержанный молодший брат князя. Дольше всех гитлеровскую оптику вертел в руках княжеский писарь. Озадаченный не на шутку, он в глубокой задумчивости передал бинокль соседу.
Бурцеву оставалось лишь надеяться, что полезную трофейную вещицу здесь не разобьют. Не разбили. Даже вернули. И уставились со всех сторон, ожидая дальнейших объяснений. А что объяснять-то.
- Здесь магии нет, - развел он руками. Как-то даже виновато вышло - будто оправдывался…
Бояре и военачальники боялись кашлянуть. Князь молчал, прислушиваясь к своим мыслям. Зато шевельнулся задумчивый писарь в монашеском одеянии:
- Позволь слово молвить, княже.
- Говори, Данила, - разрешил Александр. - Всегда рад твоему мудрому совету.
- Я думаю, это возможно - то, что речет Василий. Наверное, опытным стеклодувам под силу создать подобную вещицу. Но только очень опытным. И искуснейшим из искуснейших в своем ремесле.
- В самом деле?
- Видел я однажды заморские диковинки, что привезли на торг венецианские купцы. Так вот, был среди них и стеклянный глаз для тех, кому очи на склоне лет не так верно служат, как в молодости. Этот прозрачный кусочек стекла, изогнутый особым образом, действительно увеличивает и приближает, если смотреть через него. Не так сильно, конечно, как эта штука, но все-таки… И создан был тот стеклянный глаз не колдовством, а ремеслом.
- Хорошо. - Александр снова повернулся к Бурцеву: - А твоя самоходная телега и невидимые стрелы тоже без колдовства сотворены?
- Тоже.
- А железный змей и гигантская птица, о которых рассказывал Юлдус?
- И они тоже. На самом деле, княже, нет ни драконов, ни невидимых стрел. Есть лишь человеческий разум и человеческие руки. А они способны на многое и без помощи колдовства творят как прекрасные вещи, так и вещи ужасные. Самоходные телеги и смертоносные птицы - тоже творение человеческих рук. Это всего лишь куча железа. Машины… ну, как осадные пороки или колесницы. И самострел, извергающий гром и пускающий невидимые стрелы, - такое же оружие, как луки или арбалеты. Более совершенное, но, по сути, - железка железкой.
Александр Ярославич все еще смотрел недоверчиво.
- Как без магии можно сдвинуть с места самоходную телегу или поганого железного змея? Как поднять в воздух плюющуюся огнем птицу? Как пустить в цель стрелу, которую не видно?
Бурцев взмок. Быстро и доходчиво описать князю тринадцатого века принцип действия двигателя внутреннего сгорания, рассказать об огнестрельном оружии двадцатого века, да в придачу популярно изложить законы аэродинамики и баллистики - задачка не из легких.
- Это сложно объяснить, княже…
- Так объясни просто.
Он попробовал: