Победители отсекали побежденным прямой и кратчайший путь к Соболицкому берегу. Немцев и их союзников теснили в сторону, гнали наискосок - по Узменьскому проливу. Прямиком туда, где фашистские танки и "мессершмитт" обстреливали войско князя. Снаряды и бомбы нарушили там целостность ледового покрова, и немало русичей сгинуло вчера в полыньях. Сегодня пришла очередь ливонцам хлебать студеной водицы. Даже если за ночь на Узмени и встал новый ледок, он будет слабеньким и ненадежным.
Скверно! Бурцев выругался. Очень скверно! Если спасшийся в битве фон Берберг тоже утонет, как тогда быть с Аделаидой? Мотоцикл рванул вдогонку бегущим.
Тяжелый "цундапп" по хорошей дороге идет под сотню километров. Ровный лед озера под плотным снежным настом был не такой уж и плохой дорогой. Сначала Бурцев догнал и обогнал княжеских дружинников, потом прорвался между татарскими всадниками. И теперь вот несся среди ливонцев. И пешие и конные в ужасе расступались перед взбесившейся трехколесной самоходной телегой. Никто даже не помышлял о сопротивлении. Но Бурцеву плевать было и на пеших, и на конных. Его сейчас интересовал только…
- Фон Бер-бе-е-ерг!
Настиг вестфальца он у Соболицкого берега, когда передние ряды крестоносцев дружно ухнули под воду на истрескавшемся, разбитом вчерашним обстрелом льду. Штандартенфюрер был не среди первых, а потому вовремя удержал коня. Разгоряченное животное роняло клочья пены, от конских боков валил пар. Присев на задние ноги, жеребец с диким ржанием пятился прочь от края разверзшейся полыньи. А там - среди белого и искрящегося на солнце крошева - с полдесятка человек еще отчаянно боролись за жизнь. Напрасные старания… Тяжелые доспехи тянули рыцарей ко дну не хуже камня, повешенного на шею. Никто не выбрался из стылой ловушки. Последний раз в тщетном призыве о помощи взметнулась над ледяной кромкой чья-то окольчуженная рука. И все. И лишь пузыри да колышущиеся льдинки на потревоженной парящей водной глади.
- Фон Берберг!
Вопль Бурцева, рокот мотоциклетного двигателя…
Всадник в нагрудной котте с изображением медведя оглянулся.
- Фон Берберг!
Всадник развернул коня. Щит эсэсовца висел у седла. Меч болтался сбоку. Ни к тому, ни к другому вестфалец не притронулся. Правая рука Фридриха фон Берберга метнулась к нагрудному ковчежцу для святых мощей. Ковчежец этот уже не пустовал.
Бурцев вдавил ручку газа до упора. Известно ведь, на какие "мощи" уповает штандартенфюрер, - они будут пострашнее епископской булавы. Фон Берберг успел выхватить из потайной кобуры новенький "вальтер". Бурцев успел пригнуться, прежде чем прозвучал первый выстрел.
Второго не последовало…
Перепуганное, зажатое меж полыньей и мотоциклом животное поднялось на дыбы. Отказываясь повиноваться наезднику, отчаянно замолотило передними копытами по воздуху.
Копыта здоровенного боевого коняги опустились на коляску. "Цундапп" впечатался жеребцу в брюхо. Подцепил, опрокинул несчастную животину навзничь. Бурцев не рассчитал - перестарался: тяжелый военный мотоцикл набрал достаточную скорость, чтобы смести со своего пути любое препятствие. Смести в прямом смысле.
Удар! Жуткий, словно об упругую стену. Смачный звук раздираемой плоти, хруст сломанных костей, скрежет исковерканного металла…
Бурцев вывалился на лед. Мотоцикл увлек и обрушил покалеченное животное в полынью. Туда же с плеском упал и пистолет эсэсовца. Боевой рыцарский конь и конь железный сразу ушли на дно. Несчастный жеребец еще ржал, двигатель "цундаппа" еще работал, когда вода захлестнула обоих.
Фон Берберг вовремя соскочил с седла и высвободил ноги из стремян. Зацепился за край полыньи, да так и замер по грудь в стылой водице: шлем-ведро диковинным поплавком торчит над поверхностью, пальцы отчаянно скребут лед.
По инерции Бурцев подкатился на животе к самой воде. Едва не уткнулся носом в топхельм штандартенфюрера. Испуганные затравленные глаза глядели на него из узкой смотровой щели. Мокрая рука в кольчужной рукавице норовила схватить его руку. Бурцев инстинктивно отпрянул, отполз от опасного пролома.
- Помогай! Товарищ полковник! - взывая вестфалец по-русски незнакомым, полным ужаса голосом. В этой экстремальной ситуации немецкий акцент у штандартенфюрера проявился куда сильнее, чем раньше. - По-мо-гай!
И ведь придется же, блин! Придется помочь! Ради Аделаиды… Бурцев огляделся. Рядом валялось выпавшее из коляски татарское копьецо. То, что надо…
- Держись, сволочь, - я сейчас!
Он потянулся к копью.
- Помогай! Помо… Бульк-бульк…
Руки фон Берберга соскользнули со льда. Топхельм ушел в воду по самую смотровую щель. Но Бурцев уже дотянулся. Поймал! В последний момент крюк татарского копья подцепил тонущего. За кольчужный капюшон. За шиворот. За шкварник - как котенка.
Было скользко, под брюхом трещало, а он все тянул и тянул обезумевшего от страха рыцаря к себе. Наполовину выволок на лед, прохрипел:
- Где Аделаида?! Где моя жена?!
Из смотровых и дыхательных щелей немецкого шлема хлынуло. Фон Берберг натужно закашлялся. Хлебанул-таки, гад, чудской водички…
- Где?!
- Я не знать! Не знать!
- Врешь!
Он поднатужился и все тем же татарским копьем спихнул фон Берберга обратно.
- А-а-а!
Зацепил, подтащил к себе снова.
- Где она?!
- Я не знать! Помогай! Пожалуйста! Товарищ! Гитлер капут! Холодно! Я замерзать!
- Ах, замерзать?! Погоди, урод, то ли еще будет! Я из тебя вообще Карбышева сейчас сделаю!
Наконечник уперся в рогатую макушку шлема, Бурцев надавил. Вестфалец сопротивлялся как мог, орал и царапал лед руками, но неумолимо скользил назад - в бездонную полынью.
Плюх… Фон Берберг обеими руками вцепился в спасительную соломинку копейного древка. Лишь потому еще и держался на воде.
- Ну, так как, Фридрих, будешь говорить, или мне отпустить копье? А то я притомился с тобой тут бодаться.
Голос фон Берберга был пронзительным и громким:
- Я! Я! Я! Гуд! Да-а-а! Буду! Все рассказать! Все, что знать!
Бурцев напрягся, зарычал зверем, выдернул фашика из воды - чуть пуп, на фиг, не надорвал. Все! Растянулся на льду рядом с эсэсовцем.
Они лежали голова к голове, дышали хрипло, тяжело. Подняться на ноги не было сейчас сил ни у того, ни у другого. Фон Берберг беспрестанно отхаркивался и отплевывался. Под шлемом набежала целая лужа…
А вокруг царил полнейший бедлам. Ледяная баня охладила пыл беглецов, остановила отступление. Некоторые орденские братья в отчаянии разворачивали оружие против преследователей. Кидались в последний бой, дрались ради того лишь, чтобы подороже продать собственную жизнь. Но таких было уже немного. В большинстве своем крестоносцы либо сдавались на милость победителей, либо пытались протиснуться к берегу по безопасным проходам меж гибельными полыньями. Это, однако, удавалось не всем. Кого-то сталкивали в давке, кто-то сам прыгал в воду, в безумной надежде спастись вплавь…
Глава 42
Стук копыт над самым ухом все же заставил Бурцева подняться. Боевая позиция, копье-багор на изготовку. А ноги-руки дрожат от перенапряжения, а в голове шумит… Если будет драка - точно убьют! Но нет, ничего страшного - это подоспели нукеры Арапши и дружинники Александра.
Княжеский конь, опасливо ступая копытом, приближался к пролому во льду. Свита позади заметно нервничала. Спас на червленом стяге бился на ветру в руках татарского военачальника. Личина-забрало на шлеме Ярославича помята и поднята. Лицо - раскраснелось. Глаза еще не отошли от горячки боя - пылают глаза-то. Но меч уже в ножнах.
- Васильке?! Чего ж ты впереди князя полез, а? И бискупа из Дерпта самолично свалил, и стяг ливонский обрушил, и немцев чуть не семь верст гнал в одиночку. Никак всю ратную славу себе присвоить надумал и нам не оставить?
Князь шутил, князь улыбался.
- Вышло так, - потупив взор, ответствовал Бурцев.
- Ишь ты, вышло у него… А сейчас-то чего тут делаешь?
Бурцев мотнул головой на промокшего Фридриха фон Берберга. Ответил угрюмо:
- Фрица мочу.
Александр с интересом глянул на немца. Довольно прицокнул языком. Бурцев встревожился. А ну как Ярославич надумает забрать у него важного пленника!
- Отдай мне этого рыцаря, княже.
- Да бери, чудной, и что хочешь, то с ним и делай. У меня такого добра эвон сколько…
Александр неопределенно махнул рукой куда-то за спину. "Добра", в самом деле, хватало. Обезоруженные пешие кнехты, чудины, благородные гости ордена, сержанты и полноправные братья-рыцари в сопровождении конных новгородцев и воинов Арапши уже понуро брели к русскому берегу. Длиннющая получилась цепочка!
- А ты кого в полон взял, а, Васильке?
- Фридриха фон Берберга, рыцаря из Вестфалии.
Об остальном - умолчим…
- Гм, ничего не слышал о таком. Видать, не шибко прославился твой фон Берберг, хоть и носит на себе грозный медвежий знак. А ну-ка сними с полонянина шлем. Посмотреть охота.
Бурцев снял.
И обомлел.
Вместо гордого вестфальского рыцаря перед ним стоял оруженосец фон Берберга. Жалкий, промокший, выбивающий зубами частую дробь Фриц.
Вот ведь гадство какое! В сердцах Бурцев зашвырнул немецкий шлем в полынью. Плюхнуло, булькнуло. Возникло непреодолимое желание отправить туда же и пленника.
- Что ж ты врал мне, ублюдок?!
Бурцева ничуть не стесняло присутствие Ярославича. Он уже схватил полонянина за грудки, смял в кулаках кольчугу и гербовую котту с медведем, да так, что оруженосец вестфальца захрипел.
- Устроил тут маскарад, лапшу на уши вешал, сучий потрох! Да я ж тебя, фашиста недобитого, своими руками утоплю! Прямо сейчас!
- Васильке, - Александр выглядел озадаченным. - По моему разумению, не слишком мудро брать рыцаря в полон для того только, чтобы выбранить странными словами и неоружного лишить живота. Ни выкупа, ни чести тем ты себе не добудешь. Полонянин, конечно, твой, но все же подумай над моими словами.
Князь повернул коня, ударил шпорами в бока. Свита поспешила вслед за Александром. Пленник понял, что заступы от Ярославича ему больше не дождаться. Оставшись наедине с Бурцевым, Фриц затрясся, захрипел что-то нечленораздельное. Бурцев ослабил хватку.
- Я не лгать тебе, полковник, - просипел Фриц. - Я говорить правда. Я есть знать, где Агделайда Краковская.
- А Ядвига Кульмская?
Освальд! Добжинец, в замке которого несколько месяцев гостили новгородцы, достаточно хорошо уже понимал по-русски. Но откуда он здесь взялся? Поляк, чуть пошатываясь, стоял на том самом месте, где только что толпились княжеские дружинники. На своих двоих стоял: лошадь рыцаря держал в поводу верный Збыслав. Рядом кучковались стрелки дядьки Адама.
Бурцев качнул головой. Ну, и видок же у тебя, пан Освальд! Добжинец был заляпан красным от шпор до наплечников. На шлеме, что держал литвин-оруженосец, тоже видны кровавые потеки. Безумие и неутоленная жажда мести горели в глазах шляхтича. Изрубленный щит висел на левой руке. Обнаженный клинок подрагивал в правой. С выщербленной стали капало… Снег у ног польского рыцаря побуровел. Вот уж кто точно пленных не брал.
Фриц мигом почуял, откуда ветер дует. Медлить с ответом не стал. Закивал - часто, испуганно:
- Я! Я! Ядвига Кульмская тоже знать…
- Где она? - рявкнул Освальд.
- Где они? - тише, спокойнее, но весьма зловещим тоном переспросил Бурцев.
- В замке…
- В ливонском? В тевтонском?
- Во Взгу… Во Взгу…
- Ну?!
- Во Взгужевеже… Это есть крепость в Польша. "Башня-на-Холме". Куявская земля…
- Знаю! - добжинец скрежетнул зубами. - Это мой замок.
- Но зачем? - Бурцев вновь нещадно терзал котту с нагрудным медведем. Голова оруженосца, прикрывшегося чужим гербом, моталась из стороны в сторону. - Зачем фон Бербергу понадобилось прятать там Аделаиду и Ядвигу? Зачем?!
Он вновь теснил пленника к полынье, и вскоре Фриц навис над водой. Лед под ногами трещал. Бурцев не слышал. Немец бледнел.
- Говори!
И эсэсовец заговорил.
Глава 43
- Комендант Взгужевежи оберфюрер Фишер откопать в Взгужевежа тайник с магическими шлюссель-башнями. Мы знать, что он есть там. Мы знать, где искать, потому что уже видеть этот тайник на раскопках замка в Польше. Хэр оберфюрер расчищать заброшенный подземный ход и находить в нем много шлюссель-башен. Любая из них позволять нам совершать обратный цайтпрыжок. И хэр Фишер уже все приготовлять для него. И фройлян Агделайду приготовлять тоже. Сейчас он ждать полнолуния. Без магии полной луны шлюссель-башня и платц-башня Взгужевежи есть сильно ослабеть. Хэр оберфюрер докладывать обо всем по рации хер штандартенфюрер.
- И?
- И хэр штандартенфюрер уезжать, сразу, когда схватить фройлян Ядвигу. Он говорить, что хочет отправлять сначала фройлян Ядвигу, а фройлян Агделайду пока оставлять здесь. Говорить, она важнее. Говорить, нельзя рисковать и хотеть отправлять ее тоже, только если первый обратный цайтпрыжок проходить благополучно. Говорить, ее отправлять позже.
- Да куда?! Куда отправлять-то?!
Теперь смертельная бледность залила лицо Бурцева. Пальцы непроизвольно разжались. Пленник едва не свалился в воду. Поймал немца Бурцев в самый последний момент.
- Наин! - заорал Фриц. - Не надо! Не делать так!
И затараторил еще быстрее, еще громче:
- В центральный хронобункер СС. Одна из шлюссель-башен, которые находить хэр Фишер, связывать с хронобункером Взгужевежевскую платц-башню. Цайткоманда с самого начала иметь приказ хэра рейхсфюрера Гиммлера: если обнаруживать в прошлом любые следы вмешательства из будущего или людей, которые хоть немного знать о таком вмешательстве, - все и всех сразу отправлять для его личного разбирательства в наш центральный хронобункер. А фройлян Агделайда и фройлян Ядвига могут знать, откуда вы есть и как вы есть здесь, полковник. Поэтому их отправлять.
Бурцев сплюнул с досады. Фашики и впрямь считают его полковником Исаевым!
- Ваша жена уже сесть под арест в замке Взгужевежа, - продолжал немец. - Ядвигу Кульмскую доставлять туда же хэр фон Берберг. Ее отсылать вчера - сразу, как только захватывать в плен. Меня хэр штандартенфюрер оставлять здесь, чтобы командовать. Свои доспехи тоже оставлять, чтобы союзники не пугаться и считать - фон Берберг по-прежнему есть с ними. Это есть нужно для победа.
- Лед тебе есть нужно, а не победа! - глухо произнес Бурцев. - Жрать с землей и запивать водицей чудской. На чем? На чем поехали во Взгужевежу Ядвига и фон Берберг?!
Бурцев лихорадочно прикидывал, сколько у них остается времени. Если речь идет о конном конвое…
- Хэр штандартенфюрер и фройлян Ядвига с охраной ехать на автомобиле. Мотоциклисты сопровождать…
Нет, мало, слишком мало времени.
- Только они ехать не во Взгужевежу…
- Не понял?!
- Они уезжать в Дерпт. Это есть ближе. И там тоже есть магическая платц-башня. Под большим куполом. Она позволять быстро добираться до Взгужевежи. Быстрее, чем на машине. Быстрее, чем на самолете. Хэр фон Берберг именно так переправлять из Кульма во Взгужевежу фройлян Агделайду. А теперь доставлять фройлян Ядвигу.
- У-у-у!
Бурцев хлопнул себя по лбу. Со злостью, с ненавистью припечатал. Тупая… тупая голова! Как же он сам-то не догадался! Телепортация!
Треклятый вестфалец его сделал! Времени теперь не просто мало. Времени нет! Дерпт - не Взгужевежа - до него рукой подать. Фон Берберг наверняка уже там! Да нет - скорее, не там даже, а в "Башне-на-Холме"! Или… или, может быть, все пропало, и штандартенфюрера вместе с обеими пленницами уже встречают в эсэсовском хронобункере? Хотя нет, это исключено. Фриц говорит, что для обратного цайтпрыжка необходимо дождаться полнолуния. А когда?! Когда взойдет эта хренова полная луна? Уж не этой ли ночью? Или следующей? Ну почему, почему он не имеет привычки следить за лунным диском?!
- Что будет с девушками, когда их перебросят в будущее?
Фриц потупил глаза.
- Отвечай!
- Обе знать вас, полковник, значит, обе обладать важными для рейха сведениями. Их допрашивать. Если они не рассказать, их подвергать пыткам.
- Пыткам?! - Оруженосец фон Берберга вздрогнул от его крика. - А если они и под пытками ничего не скажут? Если они понятия не имеют, о чем говорить?
Фриц молчал. Красноречивое то было молчание.
А Бурцев негодовал. Если из-за него фашики кинут Аделаиду и Ядвигу в какие-нибудь гестаповские застенки… Если из-за него девчонок запытают насмерть!
- Мне это есть очень жаль… Но это никак не избежать. Особенно теперь, когда цайткоманда и ливонский союз есть разбиты. Прошу меня не топить. Я только помогать вам и говорить все, что знать.
Бурцев в сердцах отпихнул пленника от края полыньи. Тот тяжело дышал и едва держался на дрожащих ногах.
- Все понял? - он повернулся к Освальду. Вопрос был задан по-польски.
- Не все, - глухо пророкотал добжиньский рыцарь. - Но достаточно. Про пытки я понял. Что ничего хорошего Ядвигу не ждет - тоже. Остальное ты объяснишь потом. А сейчас надо ехать во Взгужевежу. Вот только… Что ты намерен делать с ним?
Острие окровавленного Освальдова клинка указывало на Фрица.
Фриц поежился. Бурцев пожал плечами:
- Думаю, все, что знал, он уже рассказал. Пусть князь Александр забирает его себе. Выкупа, правда, за этого пленника Ярославич не дождется. Но не топить же его, в самом деле?
- Ты уверен, что он сказал все?
- А разве не видно? Вряд ли даже Сыма Цзян способен еще что-нибудь из него вытянуть.
Освальд удовлетворенно кивнул. И взмахнул мечом.
- За…
Обезглавленное тело рухнуло на лед. Голова скатилась в воду. Вода в полынье стала красной.
- … чем?
- Так будет правильно, Вацлав. Враги должны умирать. И чем скорее, тем лучше. И чем больше, тем еще лучше…
Глава 44
Тратить время на споры с рыцарем Бурцев не стал. Что сделано, то сделано: срубленную голову назад не пришьешь, а у них на счету каждая секунда. Может… вряд ли, но кто знает, может, они еще успеют… Бурцев не очень верил в это. Путь до Взгужевежи слишком далек. Но он заставит себя поверить. И себя, и других.
- Освальд, когда у нас полнолуние?
- Не знаю. Сыма Цзян должен знать. Этот старик знает все.
"Старик знает все!" Надежда мелькнула ослепительной вспышкой в беспросветном мраке. А ведь и в самом деле! Китайский мудрец должен знать не только лунный календарь. Помнится, Сыма Цзян говорил, будто ему известны древние заклинания, пробуждающие мощь арийских башен. Что ж, сейчас самое время для сокровенных знаний.
- Так мы едем во Взгужевежу? - Пан Освальд нетерпеливо покусывал ус. - Я не желаю, чтобы с Ядвигой случилась беда.
- Едем. Только не во Взгужевежу. - Бурцев говорил спокойно, уверенно, как говорят о деле решенном. - Твой замок слишком далеко, так что мы отправляемся в Дерпт! А уж оттуда Сыма Цзян быстро доставит нас во Взгужевежу.
- Но как?!