Что-то до боли знакомое привиделось Федору в умении этого бойца драться. Он стоял впереди своей спейры и лихо размахивал фалькатой, вселяя ужас во врагов и смелость в своих солдат. Спустя мгновение, Федор уже не сомневался. Это был Летис, сокрушительным ударом ссадивший с коня еще одного легковооруженного всадника. Спустя полчаса такой битвы, атака конницы полностью захлебнулась. Потеряв больше половины своих воинов, разбитые остатки этолийских всадников отступили за порядки своей пехоты.
Воодушевленные успехом товарищей по оружию на воде, этолийские пехотинцы теперь сошлись в бою с пехотой карфагенян. На сей раз это были тоже тяжеловооруженные гоплиты, но удача была на стороне солдат Кумаха. Опрокинув конницу, они перешли в наступление. Их удар был столь мощным, что вскоре нападавшие этолийцы вынуждены были отступить в сторону перевала. Отбив нападение, Чайка не отдал приказа остановить преследование, которое могло затянуться. Он жаждал отмщения за потери, понесенные на переправе, ведь на суше он мог добиться большего.
Так и случилось. Неполная хилиархия, в которой служил Летис, при поддержке скифов теснила противника до самого перевала и там разбила его окончательно, рассеяв и обратив бегство. Благо атаковавший отряд этолийцев был лишь немногим больше по численности оставшегося на берегу охранения обоза. Но в бою это превосходство быстро растаяло. Африканцы дрались успешней, усеяв всю долину трупами этолийских гоплитов, надеявшихся прижать к реке и уничтожить остававшихся на этом берегу солдат. Но не вышло.
- Уничтожить всех, кого сумеете догнать, - приказал Федор, когда к нему прибыл гонец с донесением, что противник показал спину, - этим также займутся скифы.
Бегущего в беспорядке противника скифские всадники преследовали до самого перевала, нанизывая на свои длинные копья и поражая стрелами в спину. Уйти смогли лишь немногие конные воины, а пехота полегла полностью. Первое сражение с этолийцами состоялось. Нельзя сказать, чтобы Федор был доволен всеми его результатами, но полная победа на суше хоть немного подняла ему настроение.
- Теперь нас хотя бы никто не атакует в спину, пока будем переправляться, - проговорил он себе под нос, глядя как победившая хилиархия организованным строем возвращается к реке, - все на ту сторону, а то уже скоро настанет вечер. Задержались мы здесь.
Когда он сам въехал в воду на коне в числе последних, покидавших берег, его негромко окликнул знакомый голос. Обернувшись, Чайка заметил изможденного, но довольного Летиса, рассекавшего воду, словно волнолом впереди своих солдат. Шлем его был немного сдвинут на затылок, а со лба струился пот. На доспехах виднелось несколько свежих отметин от ударов этолийского копья и меча. Но в целом здоровяк выглядел таким, каким Федор и привык его видеть.
- Приветствую нашего командующего, - не слишком громко, чтобы не быть фамильярным, проговорил Летис, ухмыльнувшись.
- И я рад тебя видеть, - ответил Федор, подъезжая чуть ближе, - извини, раньше не было возможности с тобой поговорить. Да и сейчас не лучший момент.
- Ничего, - кивнул Летис, - война длинная. Еще успеем.
Сделав еще несколько шагов по каменистому дну, он спросил.
- Это ты меня сюда вытянул? Я как узнал, кто командует походом, сразу заподозрил.
На этот раз кивнул Федор.
- Союзников у нас теперь много, но мне нужны свои надежные люди в этом походе, на которых я могу положиться всегда.
- Ну, - не упустил случая похвалиться Летис, - на мою спейру ты можешь положиться. Да и на всю хилиархию тоже.
- Я видел, как вы сражались, - похвалил его в свою очередь Федор, вызвав у Летиса прилив законной гордости, - словно львы. И конница вам не страшна.
- Это верно, - отозвался Летис, - бойцы у меня что надо. Так что, если подвернется какое-нибудь особенно опасное предприятие, посылай нас. Не прогадаешь.
- Учту, - Федор невольно усмехнулся.
За то время что они не виделись, его друг ничуть не изменился.
Вскоре показался противоположный берег реки Ахелой и друзья расстались. Чайка подъехал к ожидавшим его Кумаху и Ларину, а Летис проследовал со своей хилиархией вперед. Этот долгий день подходил к концу, и нужно было решать, что делать дальше.
Глава шестая
"По равнинам"
Переправившись на другой берег, командующий экспедиционным корпусом выслушал доклады от своих командиров о потерях и оценил ущерб, нанесенный внезапной атакой этолийцев на арьергард и растянувшийся по реке обоз. Горевать было о чем.
Этолийские лодки, уже давно скрывшиеся за излучиной реки, уничтожили почти полностью шесть баллист и еще пять лишили важных деталей, уплывших вслед за ними по течению. Солдаты из последних сил обшаривали дно в поисках балок и упоров, но смогли к вечеру "укомплектовать" лишь три баллисты из разбитых. Две остальные продолжили путь в виде запчастей. Начальник осадного обоза был в ярости и просил у Федора разрешения лично казнить этолийцев, которых удалось захватить в плен. Их вытащили на берег охранники обоза и скифы, чудом не растерзав на месте.
- Позволь, я убью этих ублюдков? - наседал на Федора смуглолицый ливиец, хватаясь за подвешенную к широкому поясу фалькату, - они превратили в дрова почти четверть моих орудий, которые не сделали еще ни одного выстрела.
- Остынь, - приказал ему Чайка, - это я виноват. Не предусмотрел нападения по воде.
А когда Бейда все же перестал сжимать резную рукоять смертоносного оружия, добавил.
- Потеря баллист радует меня не больше, чем тебя. Но это война. И мы потеряли всего лишь орудия. Оставшихся орудий нам хватит, чтобы разгромить врага. А кроме того, у тебя есть толковые инженеры. Они отремонтируют орудия при первой же возможности. Ты лучше скажи, сколько людей погибло?
- Почти двести человек. Из тех, кого мы недосчитались мертвыми. Еще восьмерых мы не можем найти, наверное, они утонули. Унесло течением.
Отчитавшись, Бейда немного успокоился и отошел к обозу, пробормотав что-то нечленораздельное. Федор не разобрал его слова, но решил, что ливиец все еще насылает гнев богов на головы этолийцев. Его можно было понять. Бейда любил свои орудия с самозабвением настоящего артиллериста. Похоже, даже больше чем людей, которые стреляли из этих орудий. Но напоминание об инженерах сыграло свою роль. Под его началом действительно находилось немало мастеров, способных восстановить огневую мощь небольшой армии до прежнего уровня.
Следом пришла очередь жаловаться на немилость богов главного погонщика слонов. Широкоплечий Мазик, в отличие от Бейды, был молчалив, но горе от потери животного было написано на его непроницаемом лице.
- Было не спасти? - спросил Федор, посмотрев на тушу слона, которую дотащили до берега с помощью нескольких лошадей. Мертвый слон лежал, уткнувшись бивнями в каменистое дно, а вокруг него толпились солдаты, казавшиеся на его фоне лилипутами.
Мазик отрицательно мотнул головой.
- В него вогнали десять копий. А сколько стрел я и не считал. Но если бы не удар корабля, повредивший ему ногу и ребра, он смог бы защищаться и выжил.
- Ясно, - только и сказал Чайка, закончив с сантиментами.
Слона, конечно, было тоже жаль, но без потерь на войне не обойдешься. И Мазик это понимал как никто другой. Он терял уже не первого слона на войне. По обычаю мертвое животное полагалось разделать на мясо и бивни. Это было лучше, чем оставлять на съедение местным хищникам. И он отправился выполнять свой долг, пока не стемнело. "У солдат сегодня будет отличный ужин", - криво усмехнувшись, подумал Федор.
Последним отчитался Кумах, люди которого понесли главные потери. В сражении с этолийской конницей и пехотой он потерял мертвыми без малого три сотни, но при этом уничтожил почти втрое больше солдат противника. В общем, если бы не баллисты и слон, это сражение у переправы можно было бы считать победой. Не давало покоя Чайке только то, что этолийцы умудрились зайти к нему в тыл и так точно рассчитали время удара, сумев нанести максимальный урон. Однако их прозорливость сводилась на нет гораздо худшим обучением и вооружением войск. Легкая конница была быстрой, но не обладала нужной пробивной способностью. Из нападавших только пехота была снабжена тяжелыми доспехами, но и это ее не спасло. Африканцы Кумаха разгромили почти такой же по численности отряд этолийцев, полностью его уничтожив.
- Ладно, - подвел итог Федор, отпуская Кумаха, - побеседую с пленными и в путь. Ночевать мы будем не здесь.
Но едва командир африканцев сделал шаг в сторону, как Чайка остановил его новым приказом.
- Я видел, как дралась твоя хилиархия. Та, что защищала тылы. Они молодцы. Думаю, стоит пока ее оставить в конце колонны. Не хочу утром оказаться перед лицом новых сил противника, которые будут дышать мне в спину.
- Это вторая хилиархия. Я поставлю их в конце колонны, пополнив солдатами из шестой, - кивнул в ответ на слова Федора Кумах, - думаю, так будет надежнее, если нам в затылок дышат преследователи.
- Не уверен, - проговорил Федор, - скифская разведка вернулась к первому перевалу и не обнаружила там никого. Возможно, мы уничтожили весь отряд, который этолийцы послали нас остановить. Но пока оставим все так. Иди к солдатам. А я пойду, узнаю подробности у пленников.
Отпустив Мазика, Федор приблизился к этолийским пленникам в сопровождении пятерых бойцов, которых временно назначил своими охранниками. Они следовали за ним, словно безмолвные тени из царства мертвых. Пленных было семеро. Трое из них были гоплитами, оружие у которых давно отобрали, а четверо избитых и окровавленных солдат походили на легковооруженных воинов. Не то лучников, не то копейщиков. А, может быть, даже выполняли роль гребцов на затонувшей посередине реки биреме. Пленников сволокли к большому камню у скалы, связали им руки и ноги крепкими веревками, оставив под охраной десятка тяжеловооруженных пехотинцев. Неподалеку гарцевали на конях скифы. Так что сбежать у пленных этолийцев, затравленно озиравшихся по сторонам, шансов не было.
Приблизившись, Чайка остановился, смерил всех пленников пронзительным взором, и произнес.
- Того, кто расскажет мне что-нибудь интересное о планах вашего стратега, я пощажу. Все остальных нет. Пленные мне не нужны. Времени у меня мало. Поэтому, выбирайте.
Он дал этолийцам пару мгновений на размышления. За это короткое время Федор определил гоплита, который показался ему более остальных подходившим на роль предателя. Чайка не первый раз допрашивал пленных и развил у себя безошибочное чутье. Он мог с первого взгляда сказать, у кого развяжется язык, а кто умрет, не проронив ни слова, даже на костре. Этот гоплит явно хотел жить.
- Почему вы напали только на переправе? - спросил его Федор. - Почему не заперли перевалы, ведь так было бы надежнее?
Гоплит помолчал некоторое время, но потом заговорил, стараясь не смотреть на остальных. Он был без шлема, на лице запеклась кровь из рассеченной брови. По всему было видно, что он не из самых стойких воинов и очень хочет жить.
- Сначала мы так и хотели поступить. Мы шли с наспех собранным ополчением из Этеи в Ферм, на соединение с главным войском Агелая, - произнес грек, все больше хмурясь, - когда по пути нас перехватил его гонец и развернул в сторону этих гор.
- Интересно, - подбодрил его Чайка, - и что же сообщил вам этот гонец?
- Я простой солдат, - ответил грек, - я слышал лишь, как наши вожди говорили о том, что нам приказано занять перевалы. Похоже, что сам Агелай не имел солдат, чтобы отправить сюда или узнал о вашем выступлении слишком поздно.
- То есть, - уточнил слегка удивленный Федор, - вы просто опоздали?
- Похоже, что так, - ответил грек, поднимая глаза на Чайку, - продвигаясь сюда, мы выслали вперед самых ловких разведчиков и узнали, что ваша армия уже миновала перевалы. Тогда было решено атаковать вас на переправе. Это был единственный шанс остановить вас или задержать перед тем, как вы попадете на равнину.
- Где вы взяли столько лодок? - не переставал удивляться сообразительности командира этолийцев Федор Чайка, - и как смогли обойти нас с тыла? Здесь же кругом горы.
- Выше по течению есть большое селение, о котором знал наш вождь, - пробормотал гоплит, - мы забрали там все корабли, даже у купцов. А потом, у нас были проводники из местных. Они указали нам обходную тропу, по которой мы смогли быстро оказаться у вас в тылу, срезав путь.
- Кто вами командовал? - задал вопрос вконец заинтригованный Федор.
- Нашего вождя зовут Ликиск, он родом из Страта, - ответил вконец поникший грек, стараясь не поднимать глаза на товарищей, которые с презрением посматривали на него, однако никто не перебивал говорившего, чтобы самому вымолить пощаду.
- Из Страта? - не поверил своим ушам Федор, - уж не в этом ли городке стояла недавно македонская армия?
- Страт македонцы захватили не так давно, когда Ликиск был в отъезде в Дориде, - пояснил пленный грек, - вернувшись, он тут же пошел на войну за Этолийский союз и пользуется сейчас уважением Агелая. Говорят, из него выйдет хороший стратег и ему прочат это место после самого Агелая.
- Ну что же, - пробормотал Федор, которому теперь стало все более или менее понятно, почесав бороду, - у вас хороший вождь. Но вряд ли он дождется нового назначения. Очень скоро мы найдем его и прикончим, если он не перестанет нас беспокоить. Кстати, куда он уплыл и сколько солдат ждет нас впереди?
Гоплит замолчал.
- Ну что же ты замолчал, Лихий, - не выдержал другой гоплит, пнув его связанными ногами, отчего тот повалился на камни, - расскажи им все, предатель! Быть может, эти свиньи пощадят тебя и позволят убирать за собой дерьмо.
Один из охранников Федора сделал шаг вперед и нанес резкий удар тыльной стороной копья по голове говорившему. Тот мгновенно обмяк. А упавшего Лихия охранник, наоборот, поднял и прислонил спиной к камню.
- Ну? - напомнил о последнем вопросе Федор.
- Ликиск уплыл на корабле, ниже по течению он должен соединиться с отрядом, который запирает долину. В долине находится еще один наш отряд, - затараторил тот, тряхнув ушибленной головой, - последний. Мы разделились. Там… Там всего пятьсот человек. Все пехотинцы.
- Ты хорошо знаешь эти места? - как бы невзначай поинтересовался Федор, удовлетворенно кивнув головой.
Грек тоже осторожно кивнул.
- Отлично. Значит, будешь у нас проводником, - спокойно добавил он, - тогда я оставлю тебе жизнь. Если ты против, скажи. Умрешь быстро.
Грек замотал.
- Я хочу жить.
- Значит, договорились, - закончил разговор Федор, и приказал своим охранникам, - развяжите его и отправьте в обоз. Я позже с ним поговорю.
И, словно только что вспомнил об остальных, добавил.
- А этих казнить. Здесь больше не нужны этолийцы, не жалеющие принять новую власть. Очень скоро все изменится в этих местах. Как закончите, возвращайтесь в свою спейру.
Он едва успел отвернуться и сделать несколько шагов вдоль берега, как глухие стоны, раздавшиеся у него за спиной, сообщили о том, что охранники уже выполнили его приказ. Когда Чайка добрался до своего коня и взобрался на него, колонна пехотинцев, поджидавшая обоз, тронулась в путь. Федора ждали скифы, с которыми он пустился вскачь, стараясь обогнать вновь растянувшийся по дороге обоз.
- Что у нас впереди? - уточнил он у рослого скифа, который исполнял роль связного между ним и Лариным, который должен был находиться где-то рядом с македонцами. Леха пока вестей о себе не подавал.
- Там идет бой, - коротко пояснил скиф, - скоро ждем новостей. Но место для ночлега уже присмотрели. Там можно обороняться даже ночью, если придется.
- Хорошо, - кивнул Федор, которому не слишком хотелось пережить ночное нападение, как македонцам. Но вспомнив, о чем говорил пленник, тащившийся сейчас позади за телегой в обозе, Ларин немного успокоился. "Если он не врал, - подумал Федор, наддав сандалиями по бокам своему коню, - то с пятью сотнями и Демофонт справится. Может уже справился, и нам не придется больше сегодня воевать".
Они обогнали обоз морпехов и пехотинцев Кумаха, пристроившись в голову колонны, продвигавшейся по узкому ущелью. Вскоре подоспели и новости. Но это был не посланец от скифов. Когда начало смеркаться, наконец прибыл гонец от Демофонта с сообщением. Македонцы яростным ударом выбили защитников в долину, рассеяв. Но далеко преследовать не стали из-за наступившей темноты.
- Где сейчас Демофонт? - спросил Чайка, прикидывая, что делать дальше.
- Ждет армию у выхода из ущелья, - ответил посыльный.
- Значит, выход свободен, - проговорил Федор, оглядывая быстро черневшие скалы, - это хорошо. Далеко до этого места?
Македонец задумался ненадолго, словно прикидывая в уме расстояние, и сообщил.
- Примерно пятьдесят стадий.
- А до места ночевки, что выбрал Алексей? - уточнил он, обернувшись к ехавшему рядом скифу.
- Мы почти прибыли, - ответил бородач, - вон за тем поворотом долина расширяется. Там есть большая балка, поросшая по краям лесом. Если ее огородить повозками, можно спокойно ночевать.
- Так и сделаем, - решил Федор и, вновь обернувшись к македонскому гонцу, приказал, - скачи к Демофонту, передай, что войско заночует здесь, не выходя на открытое пространство. Пусть возвращается к нам. Оставаться в долине небезопасно.
- Я все передам, - наклонил голову гонец и, пришпорив коня, исчез во мраке. По его тону Чайке показалось, что Демофонт обязательно попытается найти предлог, чтобы не выполнить этот приказ. Эти гордые македонцы с большим трудом выносили, когда им приказывал кто-то кроме Филиппа. Но на этот раз он ошибся.
Не успело войско карфагенян, дождавшись обоза, огородить повозками окрестные холмы и разжечь костры, - на сей раз Чайка разрешил поздний ужин, враг был разбит и отброшен на обоих направлениях и его армия вполне это заслужила, - как появилась македонская конница. Демофонт внял голосу разума и решил не ночевать со своими людьми в чистом поле, ограничившись недолгим преследованием и разведкой. "Похоже, прошлая ночь кое-чему научила этих гордецов, - ухмыльнулся Чайка, - и теперь они будут держаться чуть ближе к основным силам".
Чуть раньше Демофонта прибыли скифы, следовавшие по пятам за македонским отрядом, но не ввязывавшиеся в бой. Их было с Лариным меньше сотни.
- Поздравляю с победой, - приветствовал Федор Демофонта, по опыту знавший, что тщеславных македонцев легче похвалить, чтобы расположить к себе. В его положении начальника экспедиционного корпуса приходилось искать подход к разным вождям. Политика, ничего не поделаешь.
- Мы выбили этих крестьян из предгорий, - едва спрыгнув с коня, похвалился и сам македонец, - спаслось не больше нескольких десятков. Все они рассеяны и разбежались по окрестным холмам.
- Как с потерями после ночного нападения? - напомнил Федор, заставив Демофонта поморщиться.
Тот присел к костру, на котором жарился только что добытый на соседнем склоне кабан, и нехотя рассказал Федору о своих потерях.