Уроды придумали земляную яму, куда и бросили несчастного парня. Узенькая - не сядешь, и вместе с тем достаточно глубокая - краев рукой не достать, не вылезешь. Лешка поначалу обрадовался - подумаешь, всего-то навсего яма, ну узкая, ну глубокая - и что с того? Однако, простояв полдня, ощутил, как жутко заныла поясница. Затекли и руки - их ведь было не вытянуть, приходилось либо скрещенными держать у груди, либо, как солдат по стойке смирно - опустить вниз, либо, наоборот, поднять кверху. Так вот зачем они его развязали, собаки! Чтобы усилить мучения. Ну, садисты чертовы, чтоб вам ни дна ни покрышки. Лешка попытался сесть - но без толку, лишь поцарапал разбитую спину и чуть было не закричал от боли. Сволочи! Это ж надо такое придумать. Вроде бы ничего особенного, а вот, поди-ка, постой.
Мысли юноши между тем постепенно приобрели весьма интересную направленность. Вдруг подумалось - а все ли зло, то, что зло? Может быть, в этом зле есть и хоть какая-нибудь частичка хорошего? Вот, Кызгырлы его сейчас бил… И, можно сказать, выбил-таки раба! Заставил опять хоть что-то почувствовать, хоть что-то соображать, думать. Ведь так вроде бы получается? Несомненно, так. Вот и сейчас, на первый взгляд - плохо. Но если хорошенько подумать… Чего он был лишен все последнее время? А вот именно такой возможности - не торопясь, поразмышлять, подумать, привести в порядок мысли. А о многом нужно было бы порассуждать и обдумать - многое. Кто ему здесь друг, кто - враг? И - есть ли возможность бежать? А если есть, то куда? К морю или обратно в степь? Грек Владос - станет ли он напарником в возможном побеге? Или ему неплохо и здесь? Он ведь хороший гончар, хозяин, несомненно, его ценит. Ценит… И что с того? Ведь этот парень родился и вырос в большом городе, с театрами и прочим. Наверняка ему здесь настолько скучно, что хоть волком вой! А значит… Ох! Как болит спина! И ведь не опереться коленками о противоположную стенку - спиной-то все равно не прислонишься, болит! Огнем пышет. И еще жутко хочется пить, в горле так пересохло, что… Лешка вдруг усмехнулся: хорошо хоть, пока ничего другого не хочется. Можно себе представить, что будет, когда захочется… Интересно, долго ли собираются его здесь держать? А что если - несколько дней?! Неделю?! Тьфу… Даже думать об этом не хочется. Боже, как болит спина, как болит… болит…
Лешка стиснул зубы и, подняв голову, заметил в черноте неба звезды. Ага - выходит, ночь уже! Или, по крайней мере, вечер.
- Али!
Чу?! Показалось, вроде как кто-то позвал. Неслышно так, шепотом.
- Али, да отзовись же!
Точно позвали!
- Это ты, Владос?!
- Тсс… Я тебе сейчас опущу кувшин… Пей! Дерни за веревку, когда напьешься.
Вода! Господи!
Дрожащими руками юноша поймал небольшой привязанный к веревке кувшин, жадно припал к узкому горлышку и пил, пил, пил… Жаль, вода быстро кончилась.
- Спасибо тебе, Владос, - отправив кувшин назад, горяча поблагодарил Лешка. - Не знаю, как бы и выжил…
- Тихо… - принимая кувшин, прошептал Владос. - Я ухожу. Кажется, сюда кто-то идет.
Лешка навострил уши, прислушался. Некоторое время наверху все было тихо, настолько тихо, что юноше вдруг показалось, что его похоронили заживо. Даже сторожевые собаки не лаяли!
И вдруг… Сверху скатились кусочки земли… Что-то ударило в голову, повисло… Лешка поднял руки - плетеная фляга!
- Владос - ты?
А в ответ - тишина. Лишь дернули веревку…
Понятно - тот же рецепт.
Юноша пожал плечами и приложился к горлышку… Опа! А во фляге-то оказалась отнюдь не вода! Не вода, самое настоящее, правда, разбавленное, винишко! Ну, дела… И откуда достал его Владос? Или это не Владос, а еще один совсем незнакомый друг?! Да, наверное, именно так. Что же он молчит-то? Хоть бы голос подал. Интересная какая фляга… вовсе не плетеная, а металлическая, скорее всего, серебряная, лишь искусно сделанная под плетенку. Явно недешевая вещь. Интересно, кто ее хозяин?
- Эй, - задрав голову, тихо позвал Лешка. - Спасибо.
Флягу так же молча утянули. Послышались торопливо удаляющиеся шаги. И вот - снова! Похоже, новоявленные друзья собрались и вовсе не давать Лешке спать. Всю-то ноченьку шастают! А вообще - приятно.
Опа! На этот раз действовали без слов, молча свалив к ногам пленника веревочную лестницу!
Усмехнувшись, Лешка тут же ею и воспользовался, вылез… Увидев перед собой мрачную до ужаса знакомую фигуру.
- Идем, - тихо сказала фигура - ну, конечно же, это был Кызгырлы! Вот черт, неужели решили выпустить? Недолго музыка играла…
Однако почему кругом такая темень? Почему не зажгли факел или хотя бы свечку, ведь ветра-то нет? Экономят?
- Иди за мной и молчи, - свистящим шепотом произнес Кызгырлы.
- Но что…
- Тихо!
Схватив парня за руку, надсмотрщик осторожно (!), словно от кого-то таился (!), провел его через двор и, остановившись у галереи, что-то тихонько сказал. Скрипнула дверь, и Лешка очутился в небольшой, освещенной зеленоватым светильником комнатке с узким, застланным синим шелковым покрывалом ложем.
- Спи! - Кызгырлы показал на ложе и быстро исчез.
Лешка тут же кинулся к двери - заперта и, похоже, надежно. Оконце имеется, но узенькое, с ладонь - не пролезть. Что ж, тогда будем спать - утро вечера мудренее.
Памятуя про избитую спину, юноша улегся на живот и с наслаждением растянулся. Здорово! Потрескивая, горел светильник, Лешка не задувал его специально - устал от кромешной темноты земляной ямы. Так и уснул… Правда, один раз проснулся… увидев около ложа красивую девушку! Сквозь прищуренные глаза он смог рассмотреть ее во всех подробностях - круглое симпатичное лицо с тонкими чертами, прямой слегка вздернутый носик, пухлые губы, чистый высокий лоб, подрисованные стрелками брови. И глаза - словно упавшие звезды! Кажется, черные, а может быть, зеленые или карие, синие - ничего тут не разберешь при столь тусклом свете. Незнакомка некоторое время молча смотрела на юношу и улыбалась. Затем почему-то вздохнула, погладила Лешку по волосам и почти неслышно ушла… И тотчас же в комнату заглянул Кызгырлы, зашептал, тормоша:
- Вставай. Просыпайся. Идем.
Они пришли к той же яме, надсмотрщик поставил лестницу…
- Кызгырлы… - спускаясь, оглянулся Лешка. - Кто эта девушка?
- Какая еще девушка?
- Ну, скажи! Я ведь все равно узнаю.
- Да упаси тебя Аллах хоть что-нибудь…
- Я просто хочу помолиться за ее счастье, - промолвил юноша уже из ямы.
- Гюльнуз, - убирая лестницу, тихо отозвался надсмотрщик. - Ее зовут Гюльнуз.
- Гюльнуз, - шепотом повторил Лешка. - Какое прекрасное имя…
Глава 7
Осень 1439 г. Крым
Гюльнуз
Была красива и юна, прелестна и невинна,
И уступил рассудок мой преступному желанью…Поэма о Василии Дигенисе Акрите
…Гюльнуз!
К обеду Лешку выпустили из ямы уже вполне официально - нужно было снова таскать и месить глину, хозяин намеревался выгодно продать изделия Владоса на ближайшей осенней ярмарке в Кырк-Ор, а потому - спешил. По лешкиным прикидкам, стоял уже конец сентября, а то и октябрь, однако здесь по-прежнему цвели цветы, и в синем безоблачном небе ярко сияло солнце, лишь по ночам, все чаще и чаще, шли проливные дожди с грозами.
После всего случившегося Лешка словно бы возродился к жизни, обретя утраченный было задор. Еще бы! У него теперь было, по крайней мере, два друга - Владос и тот, неизвестный. Да и бритоголовый надсмотрщик Кызгырлы оказался не таким уж врагом, хоть и действовал наверняка по приказу Гюльнуз. Гюльнуз… Иногда юноше казалось, что это был сон. Таинственное вызволение из земляной ямы, узкая кушетка, сон - и красавица, возникшая словно бы ниоткуда. Поначалу Лешка полагал, что это именно она подала ему в яму флягу, но, хорошенько подумав, пришел к другому выводу. Ну, скажите пожалуйста, зачем девчонке сначала поить невольника, а затем сразу же вытаскивать из ямы? Логичнее было бы поступить наоборот. Значит, фляга принадлежала не ей. А второму неизвестному другу. Первым был Владос.
Больше он не обращал внимания на Гашу и Каима - а пусть доносят, надсмотрщик Кызгырлы вроде как свой человек… ну, если и не свой, то… Короче говоря, эта Гюльнуз им командует.
- Гюльнуз? - поставив на пол пустую миску, Владос поднял глаза. - Изнеженная хозяйская дочка.
- Так ты ее знаешь?
- Слышал много, а видел всего один раз, правда, лицо было скрыто вуалью - они же здесь все магометане, а у магометан отношение к женщинам строгое.
- Знаю, - кивнул Лешка. - А что ты про нее слышал?
Грек задумался, наморщив лоб, взъерошил рыжую шевелюру:
- Слышал - девчонка умна и рассудительна не по годам, Ичибей в ней души не чает, и в последнее время присматривает достойного жениха.
- Жениха?
- Ну да, - Владос усмехнулся. - Понимаешь, с женихами здесь дело обстоит плохо. По правде сказать - их почти что и нет.
- Как это почти нет? - не поверил Лешка.
- Я имею в виду достойных женихов - богатых и знатных, - быстро уточнил собеседник. - Наш скряга-хозяин очень не прочь породниться со знатью или уж, в крайнем случае, с каким-нибудь богатым купцом. Ходили слухи о некоем Гвидо Сильвестри из Кафы, его люди как-то покупали у Ичибея баранов. Гвидо не прочь жениться, человек он известный, солидный, имеет несколько рыбацких фелюк и два больших торговых нефа… Вот наш скряга и задумался - с одной стороны, конечно, хорошо б стать родственником такого богача, но с другой - ведь Гвидо Сильвестри католик, как и все генуэзцы… Впрочем, такая мелочь Ичибея бы не отпугнула, коли б он был сам по себе, но вот что скажут соседи, мулла? Ведь невесте придется-таки перейти в веру жениха.
- Да, - снова покивал Лешка. - Проблема. Но согласится ли этот итальяшка породниться с нашим хозяином? Ведь по сравнению с ним Ичибей гол как сокол! У того - корабли, компания, а у этого что?
- Э, не скажи! - грек глухо расхохотался. - Вот, как ты думаешь, сколько у Ичибея слуг?
Юноша улыбнулся:
- Да тут и думать нечего, сейчас сосчитаю. Значит, мы с тобой и эти двое, - он кивнул на уже похрапывавших парней - Каима с Гашой. - Уже четверо. Плюс Кызгырлы, еще пара надсмотрщиков, старик-привратник, скотники… Ну, десятка полтора наберется. Негусто, прямо скажем.
- Десятка полтора? - хитровато прищурился Владос. - А сотню не хочешь? Да еще около тысячи голов скота, да горные пастбища, да луга, да виноградники! Да наш Ичибей богат, как древний Крез!
- Что ж он тогда живет в таком гнусном бараке? Да еще и на горшках деньги делает…
- Я ж тебе говорю - скряга! Скупердяй, каких свет не видывал. Он-то вокруг Сильвестри кругами ходит, в гости зазывает, я так полагаю - дочку ему показать. Итальянец стар и бездетен, а Гюльнуз девочка умная - лет через пять станет вдовой… и единоличной владелицей торговых и рыболовных судов! Неф - это я тебе скажу ого-го какой кораблище! Пожалуй, получше скафы. Та, правда, вместительней, зато неф скоростнее. Представляешь, Ичибей через Гюльнуз будет возить товары в Константинополь, Геную, да куда угодно! Не только б у нашего скряги дух захватило. При таких барышах можно и о вере забыть.
- Поня-атно - торговая фирма Гюльнуз и компания! Заколебутся бабки считать!
- Какие бабки?
- Ну, деньги - солиды.
- А… Ну, это уж точно. Не знаю только, как Ичибей из этого положения выйдет - с верой-то. Но, ничуть не сомневаюсь, что Гюльнуз что-нибудь придумает - умна.
- Ну, мне кажется, кроме ума, для широкой торговли нужны еще и знания, и опыт.
- Опыт придет. А знания имеются - долгое время рабом Ичибея был некий Галлоре ди Стефани больше известный, как Галлор Александрийский. Ну, тот самый, что написал учебник по торговому праву. Добирался из Александрии в Константинополь, попал в плен к каким-то гопникам, те его и продали по бросовой цене - ну, кому нужен полуслепой старик? Вот Ичибей и купил, прельстившись дешевизной. А Галлор ему и заяви - работать, мол, нигде не буду, тем более, коз там или баранов пасти - не дело это для ученого мужа. А вот, если попросишь детей твоих учить - изволь. Ичибей, хоть и скряга, но далеко не дурак - четыре года Галлор Александрийский исправно учил его младшую дочь, после чего, как и было уговорено, Ичибей с честью отпустил ученого домой, даже денег дал на дорогу. И ведь не прогадал! Все его хозяйственные расчеты Гюльнуз ведет. С тех пор и разбогател.
- Ну и ну, - Лешка недоверчиво покачал головой. - Ты мне просто какую-то сказку рассказываешь.
- Сказку? Ты просто не видел всех богатств Ичибея Калы!
Юноша взглянул на полную луну, заглядывавшую в окно хижины и тихо спросил:
- Интересно, разве Гюльнуз не хочет выйти замуж по любви? За какого-нибудь красивого джигита?
- По любви? - несказанно удивился грек. - Только нищие выходят замуж по любви и то далеко не всегда. В богатых семьях это не принято. Брак - основа для семейных компаний.
- И что же, Гюльнуз с этим согласна?
- Конечно! Она девушка умная.
- И красивая… - тихо дополнил Лешка.
Владос хохотнул:
- Ну, это тебе виднее.
- Сколько же ей лет?
- Семнадцать… Старая дева по местным меркам.
- А этот старик, итальянец… Он хоть как выглядит?
- Да не знаю я, как он выглядит. Давай-ка лучше спать.
- Давай…
Лешка вздохнул и напоследок, вдруг вспомнив, спросил про сурожцев - мол, кто это такие?
- Сурожцы - жители Сурожа, Солдайи - генуэзского города здесь, в Крыму. Солдайя, конечно, не такая богатая, как Кафа, но все же.
- Что же они, русские, эти сурожцы?
- Говорю ж - генуэзцы. Генуя - есть в Италии такой очень-очень-очень богатый город. И Кафа и Сурож им принадлежат. Ну, оброк хану выплачивают… Вообще-то, есть в Солдайе и русские, но мало. Больше торгуют. В Москве, к примеру, целая купеческая компания есть, из тех, кто не только с Солдайей, со всем Крымом торгует. Так и называют себя - гости-сурожане. Их здесь не обижают, не выгодно, но и они не должны нарушать местных законов - укрывать беглых рабов, покупать краденый скот и прочее.
- Ага, - прошептал Лешка. - Теперь все понятно… Что ж, приятных сновидений, господин Владос!
- И тебе того же, дружище.
Утром почти всех рабов под руководством Кызгырлы отправили в горы, за хворостом - Ичибей Калы загодя готовился к зимнему сезону. Хоть и не сравнить, конечно, крымскую зиму с русской, однако и там уже не лето. Ярко светило солнце, освещая коричневые отроги гор, зеленые кусты самшита, желтоватые заросли дрока и ивы. Фиолетовые и темно-красные скалы отбрасывали глубокие черные тени, на узкой террасе, огражденной невысоким плетнем, паслась овечья отара, а внизу, в ущелье, журчала река.
Лешка углубился в заросли дальше всех. Не то чтобы вновь хотел убежать - знал уже, "на рывок" не получится, все местные жители непременно выдадут беглеца либо устроят на него охоту. Просто, шел себе и шел, любуясь горным пейзажем… Вот так и зашел. Быстро набрав хворосту, взвалил тяжелую вязанку на плечи, повернулся… и озадаченно застыл. Куда же теперь идти? Назад, через колючие заросли? Но ведь их, кажется, не было. Тогда туда, к синей скале… Да-да, именно к ней… Нет. К лугу!
Шмыгнув носом, Лешка ринулся наудачу и вскоре понял, что заблудился в переплетении узеньких горных тропинок, каменистых ручьев и почти непроходимых кустарников. Скинув вязанку наземь, юноша взобрался на большой камень, вросший в землю неподалеку от белой скалы, осмотрелся и вдруг услыхал приближающийся топот копыт. Ага, вот и Кызгырлы - он один был на коне. Что ж, вязанка вполне достойная, уж наверняка куда больше, чем у других, показать не стыдно…
Лешка подбоченился, ожидая надсмотрщика… Затрещали кусты и, продираясь сквозь заросли, на небольшую полянку у камня, верхом на белом коне выехала стройная молодая девушка в белой рубахе с черной, украшенной жемчугом и золотой вышивкой жилетке и в узких черных штанах, заправленных в красные остроносые сапожки. Тонкий стан девушки перехватывал алый шелковый пояс, на груди позвякивало монисто из золотых и серебряных монет. Да, лицо скрывала голубая полупрозрачная вуаль, прикрепленная к круглой бархатной шапочке, щедро расшитой бисером.
Увидев девушку, Лешка вежливо поздоровался:
- Салам.
- Будь здоров, - со смешным акцентом - но по-русски! - произнесла незнакомка. - Кажется, так у вас говорят?
- Ты знаешь ру…
- Да, чуть-чуть… И еще я говорю по-гречески и по-итальянски, точнее сказать, на том языке, что используют в Генуе.
- Так ты Гюльнуз! - догадался Лешка. - Спасибо тебе за все!
- Не стоит благодарить, - девушка засмеялась. - Лучше помоги спешиться.
Юноша с огромным удовольствием выполнил поручение.
- Здесь есть хорошо! - усевшись прямо в траву, Гюльнуз широко раскинула руки. - Не стоять. Садись. Вот здесь. Рассказывать про свой земля. Я пойму, не волнуйся.
- Гм… - Лешка задумался. - Что же тебе рассказать?
- О себе. Кто ты? Что ты? Почему - здесь?
- Ну, - грустно улыбнулся юноша. - История обычная. Шел себе, шел, вдруг налетели… Оп! И в плену. Ну, а дальше, думаю, догадываешься…
Гюльнуз потребовала рассказать еще, что Лешка и сделал, мешая выдумку с истиной. Девушка слушала молча, лишь иногда усмехалась, а под конец разразилась обидным смехом.
- Ты говорить неправда! Я слышать о Москве и Рус-стране. Все не так. "Колхоз", "клуб", "дискотека" - не слыхала я таких непонятных слов.
- Ну, я не знаю, - Лешка развел руками. - Рассказал, как сумел.
- А теперь - спой! - не то попросила, не то приказала Гюльнуз. - Люблю слушать песня.
- Спеть? - ухмыльнулся Лешка. - Ну, это я могу… Слушай…
Надо мною тишина-а-а…
Он перепел с десяток песен "Арии", а напоследок еще добавил "Король и Шут" - "Ели мясо мужики, пивом запивали", и, похоже, вышло не так уж плохо, по крайней мере, девушка слушала внимательно и, наверное, даже улыбалась, хоть и не видно было под вуалью.
- Ну как? - закончив, поинтересовался юноша.
- Хороший песни, - девчонка кивнула. - Якши!
- Спеть еще?
- Нет… Лучше расскажи. Рассказывай, как у вас дружат. Юноша с девушкой.
- Ну, как дружат… - улыбнулся Лешка. - Гуляют вместе, ходят на танцы, целуются…
- Целуются? - юноше показалось, что голос Гюльнуз дрогнул. - Я никогда еще не… Покажи, как…
- Показать?!
- Да! Сейчас!