– Бах! – И тот обмякает. Готов. Затем фон Рисс, оскалив по-волчьи зубы, быстро, но без лишней спешки уничтожает остальных пиратов, засевших на мачтах. Скорее всего те даже не вооружены, парусная команда редко участвует в перестрелке или абордаже, да и неудобно с оружием наверху. Но были случаи, что моряки из парусной команды закидывали противника гранатами с высоты…
– Аа! Найн! Нихт! – размахивает руками пожилой пират на мачте, показывая, что он хочет жить, не вооружён и сдаётся.
– Бах! – Звучит выстрел из карабина, и тот падает с жутким воем, оборвавшимся только после удара о палубу. Из-за пазухи мертвеца выкатилась граната – небольшое ядро с коротким фитилём.
– Люк! – Орёт князь и прыгает вниз с клинками в руках – нужно уничтожить артиллеристов, а "шалить" с огнестрельным оружием на орудийной палубе, рядом с порохом… чревато. Приземлившись и увидев направленное на себя дуло пистолета и палец, нажимающий на курок, принц сгибается и прыгает вперёд, падая на руки, не выпуская при этом рукояти клинков и круговым движением подсекая ноги стрелка.
Выстрелить "ганфайтер" в заскорузлой от пота и грязи одежде так и не успел, выронил пистолет в падении и уже через секунду сучил ногами, хрипя перерезанным горлом. Под ним расплывалась лужа крови и, чего уж там… мочи и фекалий – достаточно частое явление у умирающих насильственной смертью.
– Я – Рюген! – орёт князь во весь голос, пугая врагов. – Сдавайтесь!
Какой-то непослушный или тормознутый бородатый мужчина средних лет с сумасшедшими глазами тянет из ножен саблю, задевая локтем перегородку. Взмах левой рукой – и тесак вонзается в грудь слишком смелому пирату.
– Сдавайтесь! – дублирует прыгнувший следом Тимоня на немецком, шведском и датском. У денщика совершенно зверский оскал и окровавленное лицо – рассечена кожа на лбу. Семеро здоровых, вооружённых мужчин становятся на колени и снимают с себя оружие…
* * *
Капитан много слышал о знаменитом "Грифоне" – многие называли его лучшим воином Европы, хотя опытные вояки относились к таким заявлениям с некоторым скепсисом. Однако сейчас… Абордажный мостик едва успел опуститься на палубу шлюпа, как принц оказался на его борту и загремели выстрелы. Ещё пара секунд – и по мостику пролетел денщик и офицеры свиты. Да какой, на хрен, свиты! Свита – это что-то надушенное, в париках… Это же – голодные волки, увидевшие раненого оленя… Во всяком случае, на абордаж они ринулись с явственным рычанием.
Не сплоховал и сам капитан со своей командой – люди все бывалые, опытные, успевшие повидать… всякого. Но дел им на палубе практически не было – так, добить покалеченных да связать пленных. Когда он вбежал на вражеский корабль, осознанного сопротивления уже не было.
– Чёрт, – боцман медленно засунул в ножны морской палаш и озвучил общее мнение, – да я штаны расстёгиваю медленней, чем эти волки берут корабль на абордаж!
* * *
Вскоре в трюм спустились моряки с брига и пленных оставили на их попечении, Грифич же поднялся на палубу, где заканчивалась зачистка.
– А хорош русский метод! – обратился к нему довольно жмурившийся капитан. – У моих ребят даже раненых нет, только Свен вот ногу сломал да Михель искупался.
– Все живы, мой князь, – коротко доложил Игорю подошедший офицер свиты из кирасирского полка, – пираты не ожидали сопротивления и не успели подготовиться.
– Да всё они ожидали, – хмыкнул Вольгаст, оценивая картину на палубе, – просто они не ожидали наткнуться на нас.
Глава 6
Происшествие с пиратами закончилось без малейшей трагической нотки и каких-либо осложнений. Люггер после абордажа подойти так и не решился – один из моряков от избытка дурного рвения поднял флаг князя. Ну а дальше было конвоирование захваченного судна назад на Рюген, где он стал в строй в качестве самого грозного (аж восемь пушек среднего калибра!) военного корабля герцога, быстрый суд и виселицы большинству выживших. Несколько человек пополнили ряды немногочисленных каторжан, а парочку так даже отпустили – выяснилось, что на судне они находились не по своей воле, случай не такой уж редкий.
Установить личность заказчика не получилось – то ли знающих людей порубили-постреляли при абордаже, то ли они находились на люггере, то ли ещё что, но никаких внятных следов попросту не было – и это при том, что каждого из выживших Рюген допросил самостоятельно. Судно приписано к одному из портов Швеции, но в остальном – глухо. Обычный мутноватый интернациональный экипаж, подряжающийся практически на любые сделки – по Балтике таких полно.
Долго не задерживались, и после короткого расследования и ещё более короткого суда отплыли в Петербург. Как выяснилось, известие о нападении пиратов уже достигло столицы…
– Цел?! – с такими словами встретила его жена прямо с порога.
– Цел, всё нормально, – ответил несколько растерявшийся князь, а Наталья молча обняла его и расплакалась от облегчения. Новость дошла в изрядно покорёженном виде, и после прочтения нескольких заметок он понял, почему супруга так волновалась – лучшие традиции "жёлтой" прессы, мать её…
* * *
– Эвона что в газете-то пишут, – удивился Рысьев, сидящий в компании приятелей-гвардейцев, и процитировал:
"Злодеи решили остановить корапь, на коем изволил пребывать Его Светлость Имперский Князь Грифич, Герцог Померанский, Принц Рюген, находящегося на русской службе. Персона сия отмечена благоволением нашего обожаемого монарха и известна храбростью необыкновенной и воинскими умениями. Когда злодеи, не попавшие к палачам только из-за извечного Эуропейского беспорядка и бестолковости тамошних правителей, попытались остановить корапь Его Светлости, Князь Грифич со свитскими офицерами взял его на абордаж и прелихо. Сеча была прежестокая, но Его Светлость рубился с именем Государя на устах, не обращая внимания на кровавые раны, и лишь по окончании боя рухнул на руки офицеров своей Свиты, кои и сами сражались вместе с Князем.
Будем надеяться, что раны Его Светлости затянутся и жена Герцога Померанского не станет вдовой".
– Вот переврали, – усмехнулся Пугачёв, – в сечу ещё мог поверить – этот может. Да и офицеры у него – волчары такие, что мои пластуны ёжатся, хотя уж кто-кто… Гриш! – обратился он к Потёмкину. – Ты как, веришь в эти враки?
– Да враки и есть, – отмахнулся тот, – ради красного словца… Если б раны были, мне б отписали, да с голубем… Договорённость у нас такая, сам знаешь – многое на него завязано. А тут… что сеча была – да. Но – "С именем Государя на устах"? Знаете и без меня, каков он в бою – если уж начал что-то говорить, то либо по матушке на дюжине языков, либо стихи.
Пугачёв хохотнул…
– Эт да, я по первости аж в ступор впадал – скачет такой по трупам и стихи орёт!
* * *
Оставлять нападение безнаказанным он не мог и потому быстро подключил свою агентуру. Пусть до настоящей спецслужбы "Сеть" недотягивала, но только в России под его прямым и косвенным патронажем находилось свыше семисот подданных, да плюс бывшие сослуживцы, да "облагодетельствованные" преподаватели, "спасённые" в своё время от Сибири, плюс европейские знакомства и давние контакты с Тайной Канцелярией…
Расследование обещало затянуться, так что Вольгаст не стал особо ломать голову, пытаясь как-то сложить немногочисленные кусочки имеющейся мозаики. Герцог воспользовался тем, что его имя опять появилось на слуху, и продавил кое-какие проекты, которые Пётр считал несколько сомнительными.
– Да, за деньги – и что?
Император поморщился, но вяло махнул рукой – дескать, продолжай.
– Что плохого в том, что воспитанники музыкальной школы будут давать концерты и получать за это гонорар? Большая часть средств пойдёт на их же содержание, что в дальнейшем несколько облегчит бюджет, ну а часть будет откладываться на их счета, и к моменту окончания музыканты будут иметь какие-никакие накопления.
– Учащиеся школы, патронируемой императором, – и играть у каких-то купцов? – недовольно нахмурился Пётр.
– И что? То, что ты их патронируешь, дворянами музыкантов не делает, так что пусть приобретают необходимый опыт – сперва у купцов, затем у знати, ну а к тебе будут допускаться только лучшие. Так что пусть стараются.
Повелитель Руси задумался – такое толкование было уже вполне "приличным".
– С художниками так же? – заинтересовалась Елизавета.
– Совершенно верно – начнут по купчишкам да мещанам руки набивать, ну а там всё так же. Нет, ну не недоучек же к вам подпускать портреты рисовать?! Они-то, конечно, рады будут, но что они там намалюют…
– Ладно, – с тяжким вздохом разрешил Пётр Фёдорович, – давай.
Напоследок он не удержался и в спину удалявшемуся князю донеслось: "Калита", – и тихий смешок.
Такие вот моменты сильно раздражали попаданца – император порой бывал упрям совершенно по-бараньи и доводы разума с трудом находили дорогу в его голову. Хорошо образованный и далеко не глупый, в некоторых вопросах Пётр был настолько ограничен, что просто слов нет. И ладно бы – какая-то чёткая схема была, так нет… Его бросало из крайности в крайность, и император становился то Владыкой и Повелителем Самого Большого Государства Мира, то – владыкой мелкого герцогства Голштиния.
Нет, плохим правителем его никак не назовёшь – строились города, потихонечку осваивались Сибирь и Юг России. Поощрялось образование, и монастырские крестьяне переходили постепенно в казну вместе с землями… Да много чего хорошего делалось!
И вместе с тем всюду расставлял родственников – как своих, так и супруги, хотя тот же Александр Воронцов в умении хапать явно не уступал отцу, да и насаждение масонства не радовало… Раздражала и привычка императора заниматься какими-то мелкими деталями, откладывая масштабные проекты. Вообще же наиболее распространённым методом ведения серьёзных дел было откладывание их до последнего с последующей спешкой.
Удалось "пробить" и генеральское звание Суворову – не только благодаря его усилиям, здесь и Миних с Румянцевым постарались, но…
* * *
– Да что вы все мне его сватаете! – раздражённый император отбросил в сторону чашку с недопитым кофе. – Миних, ты вот…
– Толковый на редкость, – спокойно ответил Грифич.
– Да толковых много, – отмахнулся Пётр.
– Не так уж и много. Да и… Я неправильно выразился – он не просто толковый, он деятельный. Такой не просто красивую бумажку напишет или стратегические планы придумает, но и воплотить их сумеет.
– Слышал, – сказал явно остывающий собеседник, – и в самом деле… Только вот ты про его отца в курсе?
– Да в курсе, – вздохнул Игорь, – знаю, что в заговоре поучаствовал… Так влез-то неглубоко, а сын его в этой куче дерьма никак не был замешан. Ну а главное – тебе же его не в Петербург "сватают"? Такие деятельные хороши где-нибудь на границе и вот – Румянцев его к себе просит. Говорит, даст ему три полка пехотных поблизости от Польши, да пусть шляхту гоняет. Сам же знаешь, какая там обстановка.
Император задумался…
– Ладно, – с неохотой сказал он, – там-то пусть. Даже если и замешан в чём, то вряд ли русский дворянин с польскими шляхтичами сговорится.
* * *
– Командир, – заглянул в комнату хихикающий денщик, – снова картины прислали.
– Что, прям совсем дурацкие?
– Да сам погляди!
Не удержался и пошёл проверить.
– Да… – медленно сказал князь, внимательно глядя на "шедевр", – это даже для моей коллекции…
Коллекция началась несколько лет назад, ещё до попытки переворота. Одна из поклонниц прислала собственноручно написанную картину, где он героически отбивался от пруссаков. Мало того что позы были невероятно пафосные и глупые, так художница ещё и "наградила" его физиономией дауна – иные сравнения просто не шли ему в голову. Однако художница эта была престарелой (тридцать пять лет, шутка ли!) тётушкой влиятельного феодала, так что пришлось в ответном письме поблагодарить старую дуру и повесить картину в одной из комнат.
Дальше картины посыпались одна за другой – он изображался в полных рыцарских доспехах и звериных шкурах, голышом (попаданец с негодованием отмечал, что в реальности его фигура намного лучше!), в мундирах доброго десятка иностранных государств, конный и пеший, на мосту и перед ним, по колено в воде и… Словом, фантазия художниц (а слали свои творения в основном женщины) была неистощимой, а вот с мастерством дела обстояли значительно печальней…
Пришлось отвести под "картинную галерею" целую комнату, и сейчас она уже заканчивалась… Кстати – с юмором на подобные взбрыки фантазии реагировали немногие сановники. Подавляющее большинство – с лёгким оттенком зависти. Ну а вообще, тема "Битвы у Моста" была у европейских художников популярна – мало того что история получилась абсолютно в рыцарском духе, так ещё и девицы всех возрастов раскупают произведения.
Распродажа картин и концерты самых талантливых музыкантов проходили в Шляхетском корпусе. В этот день кадеты старших курсов выступали в роли хозяев, развлекая сановников и старших родственников. Художники стояли около картин с бледным видом – сейчас они могли получить какого-то покровителя и обеспечить своё будущее. Музыкантам было несколько проще – они были заняты и времени на переживания просто не было.
Приём организован по всем правилам и случайных людей просто нет – "входным билетом" служит золотой червонец, вот уже более трёх лет…
* * *
– А не слишком ли это… меркантильно, принц? – с оттенком лёгкой брезгливости говорит Елизавета.
– Не слишком, государыня, – спокойно отвечает Рюген супруге Петра, – это отсечёт полунищих любителей зрелищ, коих полно по Петербургу. Сама знаешь, как они рвутся попасть на мало-мальски значимое событие. Ну и главное – деньги-то пойдут не мне и даже не Шляхетскому корпусу, а Елизаветинскому обществу. Пускай вельможи приучаются к благотворительности. Сама же знаешь, сколько у нас любителей "пыль в глаза пустить", так вот пусть и пускают – на дело, а не на забавки дурные.
– В этом что-то есть, – задумчиво произнесла императрица, – и извини, что плохо о тебе подумала.