Вновь врубаюсь в схватку и сшибаюсь еще с одним вражеским воином. У того в руках копье на мощном древке и он попытался меня достать. Однако шиш тебе и, чуть отогнувшись назад, я разогнулся, когда стальное жало просится надо мной. С силой ударил стременами в бока Кызыл-Куша и жеребчик делает резкий скачок вперед, прямо на противника. Его невысокий конек принимает на себя массу моего, шатается, и степняк пытается удержаться в седле. Поздно, не успел он, и я ударил его наискось во всю грудь. Степняк не прост, под стеганым халатом кольчуга. Но шашка все же просекает ее и он вновь пошатывается, а потом следует новый мой удар, добивающий. Еще один противник повержен и падает наземь.
Оглядываюсь. Бой уже окончен, и только несколько легкоконных шимкентов удирают прочь. Сняв с седельного крюка арбалет, поймал в прицел степняка. Нет, не попаду. Но отпускать противника не хотелось, и я выстрелил в его лошадь. Болт проносится по воздуху с еле слышным свистом, и бьет ни в чем неповинное животное в круп. Лошадь еще какое–то время несется по степи, всадник подгоняет ее ударами сабли, которую держит плашмя, но вот она останавливается и медленно заваливается на бок. Шимкент спрыгивает с нее и пытается убежать на своих двоих, но куда там, его догоняют и сбивают с ног.
Успокаивая разгоряченного коня, проехал по полю битвы и подсчитал потери с обеих сторон. Нормально повоевали. С нашей стороны девять убитых и полтора десятка раненых, среди них четверо тяжелых. Скорость нашего движения теперь снизится еще больше. А шимкентов порубили сорок девять человек и еще трое все же ушли, знать судьба им такая.
- Пленных, сколько взяли!? - закричал я в направлении Ольга Быстрого Меча.
- Двоих, - откликнулся он. - Уже кое–что узнали. Нас банзугонцы сдали, у них, оказывается, с Естугиром срочная помощь обговорена. Пока опасаться нечего, на сто километров вокруг крупных вражеских отрядов нет.
- Кончай их, Ольг. Надо своих воинов собирать и дальше идти. Для степи сто километров не расстояние. Для конных четыре перехода.
К месту боя стянулись наши рекруты–новобранцы. Грузим всех своих, убитых и раненых, на лошадей. Мертвых через седло, а еще живых между двух коней на натянутый брезент. Через полтора десятка километров роща будет, и там остановку сделаем. Покойникам погребальный костер, как обычай велит, а раненым помощь.
Потом, петляя и путая след, мы неспешно тронемся к границе, пройдем холмистые пустоши Горбона, и через Эльмайнор выйдем на зимний отдых к Норгенгорду.
Я обернулся в ту сторону, куда умчались уцелевшие шимкенты, там Банзугон - городок предателей. За ним Естугир, стерегущий водный и караванный путь к Атилю, а дальше вниз по течению Орисса, основанный моими предками город, который стал рассадником всего творящегося вокруг зла.
Подъехали Курбат и Звенислав - друзья, единомышленники и братья. Звенислав обратил внимание, куда устремлен мой взгляд, и спросил:
- Банзугон вспоминаешь?
- Да, - я кивнул.
- Ничего, мы еще вернемся, - как всегда весело, словно и не было сейчас смертельной схватки, сказал он и посмотрел на Курбата. - Правильно, говорю?
- Вернемся, - ответил горбун. - Будем мстить за всех кого на алтарях кровавых, как баранов зарезали. За наших приютских и за весь наш народ.
Через некоторое время отряд вновь двинулся на запад. На какое–то время мы опять прощались с родной землей, но знали точно, вернемся обязательно. И тут дело не только в мести. Просто только здесь мы были дома. И только здесь наша душа спокойна. Ради одного этого стоило вновь вернуться в степь и побороться за нее в кровавой сече с врагами и их наемниками.
Конец