В приюте полностью поменялся персонал, но на сближение с новыми воспитателями мальчишки не шли. К ним подсылались люди со стороны, дабы посмотреть на их реакции в разных жизненных ситуациях, но и здесь ничего определенного сказать было нельзя. Пусть, они еще не волки, но волчата точно. Близко никого не подпускали и настороженно относились ко всему, чего не понимали. Опытные филеры, и те их потеряли. Поперлись за ними по закоулкам и напоролись на пятерых пьяниц, которые набросились на тайных стражников с кулаками. Хорошо еще, Корн вовремя понял, что это подстава, и филерам хватило ума не махать своими жетонами. Да, ребятишек они из виду потеряли. Но и сами свою принадлежность не засветили.
Группа капитана состояла из шести человек: он сам, три филера Тайной стражи, на всякий случай, присланные из других городов герцогства, жрец бога Белгора, и консультант, бывший купец Бойко Путивой.
Счастливчик–купец пережил все катаклизмы потрясшие каганат Дромов и домой, под власть рахов, возвращаться не захотел. Поэтому остался жить в Квирингорде, богатом герцогском владении, женился, открыл лавку и жил как можно спокойней да незаметней. Будущему консультанту пообещали денег, и он не отказался поработать на благо своей новой родины. Тем более требовалось с него всего ничего - информация, которая не являлась секретной. Кстати, только вспомнишь про кого, а он тут как тут.
В дверь постучали, и в комнату протиснулась дородная тушка Бойко Путивоя. А за ним следом в комнату прошел жрец бога Белгора достопочтенный Фриге Нойм, человек с изуродованным лицом и белым шрамом на горле.
- Разрешите, господин капитан? - спросил бывший купец.
- Проходите, Путивой, - сказал Штенгель и кивнул жрецу: - Добро пожаловать, достопочтенный Фриге Нойм.
Бойко Путивой с трудом уместился на стуле и положил на стол стопку документов, предоставленных ему для обработки. А жрец, не проронив ни слова, сел в углу и затих. После чего купец немного поерзал на стуле и заговорил:
- Плохо, господин Штенгель.
- Что значит, плохо? - капитан резко поднял голову и посмотрел в глаза консультанта.
- Ребятишек этих под контролем удержать не получится, - Путивой опустил голову.
- Это я и так знаю, Путивой. Ты мне лучше объясни, почему? Потому, что они бури?
- Все очень просто и в то же самое время весьма запутано, господин капитан. Если коротко, то дело не только в том, что они бури, хотя это так. Все трое родня по крови, ибо их отцы были женаты на сестрах.
- И что это меняет?
- Матери у них тоже не простые были, дочери Бравлина от второй жены Родославы, великой ведуньи народа дромичей. Ее еще я помню и, воистину, она была очень сильна. Словом реки вспять поворачивала. Если грустила, всю Великую Степь хмарью накрывало, а если была счастлива, то благо великое людям было. Дочери ее: Дара, Русна и Мара, силу материнскую унаследовали, пусть не овладели ею полностью, но тоже многое умели. Вот они и есть матери мальчишек. Я всего только купец, господин капитан, многого не знаю. Однако понимаю - от этих парней надо держаться подальше. Мало того, что силу воинскую и ведовство от отцов унаследуют, им для этого учителя не нужны, само все со временем придет. Но и материнское наследство подоспеет, а тогда пиши - пропало, тикай, кто куда может.
- Даже так? - искренне удивился Штенгель.
- Именно. Ведь наш народ очень древний, господин капитан. И из наших легенд мы знали о таких людях, в которых сошлись две крови, колдовская и воинская оборотней–бури. Каждый раз, в годину испытаний, когда наш народ стоял на грани уничтожения, находился такой человек. Но чтобы сразу трое уродилось, не было такого никогда. А значит, грядет время перемен, войн и смут.
- И каковы ваши рекомендации, Путивой?
- Какие рекомендации может дать простой купец, господин капитан? Самый лучший вариант, по–моему, заняться мальчишками лично, стать другом этих сирот и сразу объяснить, кто они и кто их истинный враг. Они не сегодня, так завтра, в Старую Гавань сбегут, неладное вокруг себя почувствуют. Поэтому лучше поторопиться.
- Мальчишки уже сбежали.
Купец пристукнул ладонью по столу и сказал:
- Про это я и говорил с самого начала. Вот она, кровь бури. Когда я торговал лошадьми на восточной границе каганата, кое–что видел и могу вам прямо сказать, что чутье на опасность у них очень хорошее.
- Ладно, господин Путивой, не горячитесь. Сейчас вы отправитесь к себе домой, и если вновь понадобится консультация, вас вызовут. Разумеется, вы в курсе, что болтать не следует?
- Да, знаю я все, - прокряхтел купец, выходя из комнаты.
Бойко Путивой вышел, а капитан повернулся к жрецу, который во время разговора не сказал ни слова, так и сидел в углу. Штенгель махнул рукой вверх и немного вправо, в том направлении, где располагались покои герцога, а потом спросил:
- Что решили там, определились?
Жрец заговорил, и его голос был неестественно глух:
- Вам разрешено вступить в прямой контакт с мальчишками, капитан Штенгель. Судя по всему, они окончательно покинули приют и, конечно же, назад возвращаться не собираются. Они начали свой путь, и что из этого выйдет можно только предполагать. Ваша задача теперь не ограничивается одним только наблюдением и вам дается возможность принимать решения самостоятельно.
- Достопочтенный Фриге Нойм, вы говорите так, как будто вас это совсем не касается, - язвительно заметил Штенгель. - Однако напоминаю вам, что вы мой подчиненный. По крайней мере, временно.
Жрец издал горлом непонятный звук, отдаленно напоминающий скрип несмазанных тележных осей, и ответил:
- Капитан, я жрец, и только бог Белгор мой начальник. Признаю, возможно, я был немного грубоват, ибо не привык работать в команде.
- Хорошо, тогда объясните мне, чем будете заниматься непосредственно вы, пока я буду пытаться сдружиться с этими молодыми волчатами?
Фриге Нойм помедлил и ответил:
- Я буду искать их родственников.
- Странно, мне про это ничего не известно.
- Вы и не могли этого знать, так как данная информация проходит по ведомству духовному, а не по светскому. После разграбления Ориссы большинство дромов–беглецов, из тех, что уходили на запад, обосновалось у нас. Но были и такие, кто эмигрировал в Эльмайнор. Таких немного, но они были. И есть сведения, что там обосновалась четвертая дочь Бравлина и Родославы, ведунья Гойна, а с ней рядом несколько десятков профессиональных воинов. Не знаю как сейчас, но еще в прошлом году отряд дромов налетел на замок мятежного графа Свакурда и всех там вырезал. Думаю, что степняки, поселившиеся у наших соседей, не знают, что кроме них еще кто–то уцелел. Поэтому надо присмотреться к ним, ибо неизвестно, как они отреагируют на известия о родичах.
Капитан встал и машинально оправил мундир:
- В таком случае оставляю старшим Корна, и связь будем поддерживать через него. Понимаю, что информацией вы со мной делиться станете скупо. Но если появится что–то интересное, прошу не оставлять меня в неведении.
Штенгель протянул жрецу руку, а тот ее пожал и сказал:
- Договорились, капитан.
Два человека, занятых одним и тем же делом, расстались, и дороги их разошлись на неопределенно долгий срок. Жрец отбыл в герцогство Эльмайнор, а капитан Штенгель, вновь надев маску вора, тем же вечером оказался в Старой Гавани.
Первым делом он посетил свое логово, хибарку в которой прожил несколько лет подряд и давно считал домом, а затем направился на поиски приютских мальчишек. Методично, сектор за сектором, он прочесывал Старую Гавань, которую знал, как свои пять пальцев. Начал с укромных мест бандитского района, справедливо рассудив, что мальчишкам, не имевшим здесь поддержки, придется начинать с самого дна. Однако нищие, попрошайки, убогие, как настоящие, так и симулянты–комедианты, ничего о них не слышали. И единственное, что он узнал - недавно двое мальчишек–оборвышей из города подрались с парнями Папаши Бро, и быть бы им кормом для крыс, но по неизвестной причине за них вступился Кривой Руг.
Неспешно раскидав информацию по полочкам, Лысый пришел к выводу, что лично для него все усложняется. В последний год, после того как стражники хорошенько почистили район Старой Гавани от особо опасных преступников, здесь стало неспокойно. Раньше было проще. Папаша Бро самый главный, по крайней мере, официально. А все остальные криминальные авторитеты, такие как Шрам, Свирепыш, Дори Краб, Кинжал и прочие отстегивали ему от своих доходов небольшую, но постоянную долю. Однако, благодаря действиям капитана Штенгеля, то есть его действиям, весь расклад рассыпался. Банда Свирепыша была уничтожена и ее остатки прятались в глухих лесах, убийцы Шрама казнены, а после того как пропал Кинжал в Старой Гавани остались только две серьезные силы: Папаша Бро, поддерживающий традиции, и Кривой Руг со своим подручником Дори Крабом. Но и тут, хоть и с трудом, равновесие держалось, и обе стороны, здраво рассудив, что худой мир лучше войны, пока опасались переходить к военным действиям.
Но, судя по всему, хрупкому перемирию пришел конец, ибо буквально несколько дней назад в районе объявился Одноглазый, суровый пират со своей бандой. И братва Одноглазого сразу же встала за Кривого Руга, а это два десятка опытных головорезов, которые склонили чашу весов в одну сторону. А что мог противопоставить им Папаша Бро? Да ничего не мог и, как не крути, а кинжалы нищих и воров, против абордажных палашей бойцов Одноглазого и мечей наемников Кривого Руга не играли, не та весовая категория.
По всем воровским понятиям и традициям, возведенным в неписаный закон, вор–домушник Лысый, продолжатель дел своего дяди Перстня, в предстоящей бойне должен был встать на сторону Папаши Бро. Но капитан Тайной стражи Гельмут Штенгель, имел приказ быть рядом с приютскими мальчишками. Поэтому, привычно зыркнув по сторонам, он сплюнул на грязные булыжники разбитой мостовой и уверенным твердым шагом направился в таверну "Отличный Улов", штаб–квартиру Кривого Руга. Плевать, что через десять минут после того как он войдет в таверну, Папаша Бро будет знать, что Лысый вернулся в город, но направился не к нему, а к его врагу. Все это неважно, ибо капитан имел приказ и собирался его выполнить.
В таверну Лысый вошел спокойно, как будто и не намечалось в Старой Гавани никакой войны. После чего, не обращая внимания на злобные взгляды посетителей, присел за свободный стол и заказал пива. Как по мановению волшебной палочки, сразу же появилось свежее вернейское, другого здесь не держали. И он, с наслаждением сделав первый глоток, зажмурился от удовольствия и тихо выдохнул:
- Хорошо–то как…
А когда Лысый открыл глаза, напротив него уже сидел Дори Краб.
- Привет, Дори, - веселым тоном поприветствовал тайный стражник хозяина таверны, чуть приподнимая кружку. - Пиво у тебя, как всегда, самое лучшее в городе.
- С чем пришел, Лысый? - напрягся Краб.
- С миром Дори, с миром. Ты ведь знаешь, я отъезжал по делам.
- Ну и что из этого? - хмуро спросил подручник Кривого Руга.
- Мир посмотрел, людей, где и как живут. И знаешь что?
- Что?
- Я многое понял для себя, Дори.
- Короче…
- Короче, так короче. Под Кривого Руга отойти намерен, чтобы не подыхать в клоповнике, как мой дядя. Иного хочу, семью, дом, жену и теплую постель, чтобы дети были и внуки. Папаша Бро со своими традициями уже в прошлом и, честно сказать, достал он. Жениться нельзя, в общак долю дай, деньги в дело вкладывать опять нельзя, с чиновниками и солдатами общаться запрещено. Надоел уже он со своими старыми законами! Должен понимать пень древний, что времена изменились и есть возможность в достатке жить! И потому плевать я на него хотел!
Последние слова Лысый уже выкрикивал, чтобы его услышало как можно больше народу.
- Лысый, - Дори усмехнулся, - дороги назад у тебя уже нет.
- Понимаю, - ухмыльнулся в ответ Штенгель.
- Пойдешь с нами ребят Папаши Бро резать?
- Пойду, я свою сторону уже выбрал.
- Тогда добро пожаловать, Лысый и, без обид, пригляд за тобой будет. Лично к тебе претензий у Кривого Руга никогда не было, ибо у каждого своя тропа. Но наблюдать за тобой будем.
Штенгель развел руками:
- Да я же все понимаю, Дори. Вот только… - капитан запнулся.
- Что только? - вновь насторожился Краб.
- Сам понимаешь, пока Папашу Бро в гроб не загоним, мне лучше у вас перекантоваться. Вы не против?
- Это не проблема, на втором этаже номера свободные, на любой лежак падай и отдыхай.
Дори ушел, а Штенгель еще некоторое время сидел за кружкой пива, зорко окидывая всех входящих и выходящих цепким взглядом. Приютских нигде не было видно и он уже начал сомневаться, правильно ли поступил, придя сюда. Всякое может быть, Поэтому оборвыши, которых прикрыл Кривой Руг, могли быть обычными уличными босяками, а не приютскими мальчишками. И вот, когда капитан уже решил, что сейчас надо пройтись по таверне, внутреннему двору и гостевым номерам, в общем зале появились те, кого он искал.
Сбежавшие из приюта подростки были веселы и бодры. Им здесь явно нравилось, и одеты они были пусть не с иголочки, но добротно. На каждом плотная серая рубаха, крепкие штаны по росту и размеру, а так же шерстяная безрукавка. Кроме того, у всех на широких кожаных ремнях висели отличные охотничьи кинжалы в ножнах. Это все дорого стоило, и говорило о многом, ибо так здесь могли ходить только свои, то есть люди, в ком местные хозяева были полностью уверены.
К столу, за которым сидел капитан, подлетела добродушная толстушка Марта, ключница таверны "Отличный Улов", и спросила:
- Лысый, детишек покормить надо. Ты не против, если они с тобой сядут? А то у нас сегодня, сам понимаешь, наплыв посетителей.
"Очень кстати", - подумал Штенгель и ответил:
- Конечно, Марта, пусть присаживаются. Заодно и я с ними поем, принеси что погорячей.
- Сделаем, Лысый, - толстушка кивнула и умчалась в свою вотчину, на кухню.
Мальчишки, весело болтавшие о чем–то своем, присев за стол, резко замолчали, и только переглядывались. На стол подали горячий рыбный суп, с большими кусками плавающего в жирном вареве мяса и теплый свежий хлеб. После чего все присутствующие, включая капитана Штенгеля, вспомнившего, что он не ел уже сутки, с аппетитом принялись за еду. Сметав все, что было на столе, парни засобирались уходить, но капитан их остановил:
- Не торопитесь, сейчас Марта горячий взвар принесет.
Действительно, принесли взвар, густой горячий кисель из сушеной вишни. Пить его дело не быстрое, обжигающий напиток сразу не выхлебаешь. И Штенгель решил, что пора завязать с мальчишками знакомство:
- Что–то раньше я вас здесь не видел, парни. Из людей Одноглазого что ли будете?
- Ха, дядя! - один из мальчишек, кажется Пламен, заводила всей тройки, усмехнулся. - А ты сам–то кто будешь? На этих, - он покосился в сторону сидящих за столами бойцов Одноглазого и Кривого Руга, - ты совсем не похож.
- Глазастый, посмотрю, - усмехнулся капитан, - и ты прав, из местных я. Зовут Лысый, сейчас под руку Кривого Руга отошел.
- Пламен, - представился заводила.
- Звенислав, - отозвался второй.
- Курбат–горбун, - бросил третий.
Капитан повернулся к увечному и, глядя в его глаза, смотрящие с вызовом всему миру, сказал:
- А ты не дерзи, малой. Думаешь, у тебя горе и ты его можешь на весь свет изливать? Нет, бывают ситуации в жизни и похуже. Когда не то что горб, а валяется обрубок человека без рук–ног, и живет. Он и рад бы умереть, а не может, не дают ему этого сделать. Вот это плохо и настоящее горе.
- Это где же так было? - спросил хмурый горбун. - Может быть, расскажешь?
- Легко, - что умел делать капитан, так это истории рассказывать, пусть не талант, а практику имел большую, не один зимний месяц подряд этому у Перстня учился. - Двенадцать лет назад это было. В Старой Гавани, именно в этой таверне, жил один удачливый вор по кличке Бочонок. А почему его так звали, знаете?
- Нет… - нестройным хором протянули мальчишки, хоть и потаскала их судьба–злодейка, но все же многое от детства в них еще осталось, в том числе интерес к историям.
- Так вот, звали его Бочонком, потому что люди знали, есть у него заветная кубышка доверху набитая золотом. Где он ее прятал, неизвестно. Но что она была, точно вам говорю. И проведал про это тогдашний начальник Городской стражи маркиз Ускеро, и повелел он стражникам схватить трактирщика и пытать, дабы вызнать, где тот богатство свое хранит. Полгода его в подвалах пытали, но так и не смогли узнать, где Бочонок золото спрятал. Потом куски его тела в крепостном рву нашли, это и смогли схоронить. Такой вот огромной силы воли был человек, малой, - капитан хотел потрепать горбуна по плечу, но увидев, как тот на него смотрит, не решился, - а ты говоришь, горб. Чепуха это. Вон, предыдущий герцог тоже горбатым был, а державу на треть увеличил и трех жен пережил.
- Я ведь не герцог, - усмехнулся Курбат.
- Как знать, как знать, - несколько загадочно произнес Штенгель. - Вот по вам сразу видно, что вы дромы. Следовательно, приютские, а среди них и благородных кровей потомки есть.
- Это откуда же ты об этом знаешь? - в разговор вступил Пламен.
- Друг у меня есть, купец из Квирингорда, тоже из дромов, между прочим. И он кое–что рассказывал. Хотите, и вас с ним познакомлю, если интерес есть.
Парни явно заинтересовались. Но общение прервал обвешанный с ног до головы оружием Кривой Руг.
- Братва! - входя в таверну, выкрикнул он. - Дело к вечеру, пришла пора проредить воров Папаши Бро!
- У–у–у… - одобрили его слова бойцы. - Бей черную масть! Воров на сталь оденем!
- Полчаса на подготовку и выдвигаемся! - продолжил Кривой Руг. - Старая Гавань станет нашей!
Люди Одноглазого и наемники принялись облачаться в доспехи и вооружаться, а мальчишки–дромы встали из–за стола и отправились куда–то наверх. На прощание Пламен повернулся к Штенгелю и, серьезным, совсем недетским тоном, явно, вкладывая в свои слова какой–то непонятный смысл, сказал:
- Мы еще продолжим наш разговор, Лысый.
На что капитану Штенгелю оставалось только согласно кивнуть в ответ.
Глава 9
Пламен.
- Дети! - голос нового учителя, звучал звонко и разносился по учебному классу. - Внимание! Повторяем за мной алфавит!
Он сделал паузу и продолжил:
- Альфа!
Все сто двадцать воспитанников приюта, которые находились в учебном бараке, эхом повторили за ним:
- Альфа!
- Что есть буква - альфа, дети? Это начало всей азбуки и сказано было богом Белгором - я есть альфа и омега всего сущего. Внимайте этому, дети, ибо невозможно постичь что–то, не зная изначальных истоков. Еще раз!
- Альфа! - выдохнули мальчишки и девчонки.
- Хорошо, - одобрил учитель, - Продолжаем.
Перемены в приюте произошли через три дня после нашего набега на притон извращенцев. Резко и быстро.