Что будет, если через пару недель одна из группировок резко раскачает лодку, не мог предсказать никто. Серьезные разногласия внутри Президиума вполне могут привести к осознанию пятитысячной толпой своего немалого значения и права на реальный выбор. Это непривычно и страшно. Всего-то достаточно потребовать реального и вдумчивого соблюдения устава, с его практически безграничными возможностями к дискуссиям и тайным голосованием по каждой отдельной кандидатуре. Стоит остановить конвейер единогласного голосования по заранее выверенным в подковерных битвах спискам и вопросам, и кто знает, чем все закончится.
\\\По докладу мандатной комиссии, на 23-ий съезд КПСС было избрано 4943 делегата, из них 4620 с правом решающего голоса. Правило -- один делегат от 2,5 тысяч членов партии.\\\
Эту опасность понимали все, и не горели желанием выносить на такой уровень разногласия внутри Президиума. Да что там, даже Пленум ЦК не стоит слишком глубоко посвящать в суть происходящего. Вот только чуть ли не впервые с начала 30-х годов добиться монолитного единства не удавалось.
Шелепину не нужно было заглядывать в много раз перечерканные листочки на столе. Он только подтянул поближе кофе, вооружился свежим бутербродом, и вытянул ноги, еще сильнее откинувшись в кресле.
Из двенадцати членов Президиума ЦК сложились следующие группировки.
Во-первых, сильный центр, выступающий за спокойствие и стабильность. Это Брежнев, Суслов, Кириленко. При внешней малочисленности и слабости, их позиции непоколебимы. Как действующий первый секретарь ЦК КПСС, Леонид Ильич успел проявить себя как неплохой, но не слишком строгий хозяйственник. Это очень устаивало секретарей обкомов. Искать иного руководителя они не собирались, а известного своей твердостью и принципиальностью Александра Николаевича прямо опасались. Особенно заметно это было на уровне секретарей республик после истории с Грузией. Кто на самом деле стоит за историей, закончившейся самоубийством Мжаванадзе, было известно всем.
Во-вторых, "свои". Косыгин, Мазуров. К этой группе тяготели Демичев и Полянский. Первый поневоле был на стороне Шелепина после истории с отстранением Шелеста, второй всегда был в прекрасных отношениях с Косыгиным и менять точку зрения не собирался.
В-третьих, на пенсию по состоянию здоровья собирался Шверник, ему было уже наплевать на всех. Подгорный "потух", смертельно обиделся на всех, да еще по слухам начал пить горькую. Последнее время он даже не приходил на заседания Президиума. Микояну также пророчили пенсию после его нерешительной, но заметной поддержки Хрущева, хотя он продолжал относительно успешно лавировать между основными игроками. Крепкий политический долгожитель, рекомендованный в наркомы еще Каменевым в начале 20-х, Анастас Иванович обладал колоссальным авторитетом среди рядовых партийцев. Но среди нового поколения партаппаратчиков ЦК он выглядел сущим динозавром, и не пользовался их особо поддержкой.
\\\Поговорка про Микояна "От Ильича до Ильича -- без инфаркта и паралича" по сути очень верна.\\\
В стороне от этой борьбы стоял Геннадий Иванович Воронов. Он неприязненно (мягко говоря) относился к Брежневу, считая его неумным и слабым организатором. Но при этом почти ненавидел "комсомольцев", считая их лидера опасным сталинистом, мечтающим об возвращении авторитарных времен. Последние политические маневры Александра Николаевича не смогли ни на йоту поколебать этой позиции.
\\\В отличии от РИ в члены Президиума введен П.Н. Демичев, и выведен П.Е. Шелест.\\\
Среди кандидатов в члены Президиума можно было твердо рассчитывать на содействие Устинова. Щербицкий обещал нейтралитет или даже поддержку при условии перспектив на членство в Президиуме, он почти в открытую заявлял о своей готовности присоединиться к любому победителю. При своем невысоком кандидатском статусе, он был первым секретарем второй по величине республики, и его позиция могла изменить многое. Гришин и Рашидов однозначно поддерживали Брежнева, впрочем, это не страшно. Последний кандидат, Ефремов, слыл большим другом Хрущева. Во время смещения он оказался на Ставрополье, там и задержался надолго в качестве первого секретаря крайкома.
От мыслей оторвал очередной звонок.
-- Александр Николаевич, к вам товарищ Косыгин.
-- Пусть проходит! - И через секунду, - кофе еще сделай!
Шелепин встретил гостя на полпути к дверям, крепко пожал руку. Присели за приставной стол, напротив друг друга. Едва коснувшись стула, Косыгин зло вытолкнул в лицо в собеседника язвительные слова.
-- Что, Саш, проигрываем?
-- Да ну, переплюнь! - Шелепин и на самом деле сплюнул за спину.
-- Вот тебе последняя новость, - Алексей Николаевич устало потер лоб. - Воронов только что решился поддерживать Брежнева.
-- Черт! Он же намекал... - От неожиданности Шелепин аж привстал, уперевшись ладонями в стол. - Ты с ним сам разговаривал?
-- Вот только что от него. - Премьер поджал губы, которые отчеркнули устало обвисшие щеки, - поставил вопрос ребром, зря быть может...
-- Прямо так и сказал?
-- Еще попенял ехидно, дескать, пожалеешь, старый хрыч, что с Шелепиным связался.
Это была вполне серьезная угроза. Геннадий Воронов занимал одну из ключевых позиций как Председатель Совета Министров РСФСР. Формально Косыгин, как премьер СССР, был "главнее", но влияние Воронова на директорский корпус нельзя недооценивать.
\\\В партийной иерархии реальной истории Воронов был пятым (после Брежнева, Косыгина, Подгорного, Суслова), Шелепин шел седьмым.\\\
Референт постучал, просочился беззвучной тенью, поставил на край стола поднос с кофе и съедобными мелочами. Алексей Николаевич приблизил чашку к лицу, подул, втянул крохотный глоток.
-- Кипяток совсем, - опять подул, потом втянул аромат. - Все еще Вьетнамская робуста? Отпусти Дениса на неделю, пусть научит моих охламонов правильно кофе варить.
-- Не верит мне Гена, вообще. - Не стал уходить от темы Шелепин. - Если б не его антипатия к Ильичу, не разговаривал бы даже.
-- Саша, с ним у Брежнева будут четыре голоса. Или даже шесть, если уговорят Микояна и вовремя найдут трезвого Подгорного. В такой ситуации я не поручусь за Демичева и Полянского. И так Диме Андрей Кириленко каждый день по мелочам всяким звонит.
\\\Решения в Президиуме принимались единогласно. Однако, была хорошая традиция меньшинству соглашаться с мнением большинства.\\\
-- Не надо мне это объяснять! - повысил голос Шелепин. - С осени хожу вокруг, ни по хорошему, ни по плохому не выходит.
-- Подумал насчет Петра? - Косыгин примиряюще отпил длинный глоток чуток остывшего напитка.
-- Много раз... Вредный шаг, вот только иных вариантов не остается.
-- Чтож. Тогда ты знаешь, что делать. - Премьер поставил кружку и поднялся. - Не буду отвлекать.
Время клонится к восьми вечера. Но откладывать нельзя, мало ли какие шаги предпримет за ночь определившийся с выбором Геннадий Иванович. Придется разговаривать прямо сейчас, и возможно ехать в М-Град. В руку опять трубку:
-- Денис, найди мне срочно Петра, ну, который из "Интела".
-- Что ему сказать?
-- Пусть едет на работу, и там ночует. Чтоб был как штык! Возможно, мне придется приехать.
-- Хорошо!
Следующий телефонный аппарат из стоящего на столе небольшого стада, на сей раз главный, вертушка. Ох, как не хочется набирать этот номер...
-- Воронов у аппарата.
-- Геннадий, здравствуй еще раз, - без паузы, чтоб не нарваться на грубость. - не против, если я сейчас зайду на пару минут?
-- Все что нужно, уже сказал Алексею. - холодно возразил собеседник.
-- Это совершенно иная тема. Ты помнишь девушку Нину из Перми, в 32-ом году?
На несколько минут в трубке повисла пауза. Наконец, когда Александр Николаевич уже был готов ее разорвать вопросом, Геннадий Иванович ответил заметно севшим голосом.
-- Приходи. Расскажешь, что опять нарыл!
Резко, как бросаясь в холодную речную воду родного Воронежа, Шелепин открыл сейф и достал HTC Legend, включил, не удержавшись, бросил взгляд на сменяющиеся картинки экрана, убрал в карман. Добавил бумажник Петра с документами из будущего. Проворчал про себя - "словам, значит, не веришь", и пошел навстречу тяжелому разговору.
... Уговорить товарища Воронова своими глазами посмотреть на артефакты и правнука собственной персоной оказалось не слишком сложно. Любопытство страшная сила, невозможно устоять после того, как повертел в руках маленькое чудо электроники будущего. Тем более Шелепин не требовал ничего взамен, даже сохранения тайны. Зачем бояться доклада на Президиуме? Катастрофы от этого не случится. Впрочем, Александр Николаевич готов был спорить на что угодно -- Геннадий лишнего никому не скажет. Не первый день в ЦК, понимает, какой козырь получает в руки.
Гораздо сложнее было его убедить в правдивости истории будущего. Еще по пути, за поднятой водительской перегородкой, в ход пошли паспорт, водительские права, деньги, включая пару двадцаток евро, кредитки. Для мистификации это было явно чересчур, но окончательно Геннадия Федоровича добил уже опробованный на Косыгине прием, а именно кино "Жмурки". Хотя Геннадий Иванович и отказался узнавать в одной из ролей уже известного в СССР Никиту Михалкова, но... Черты его отца, Сергея Михалкова, вполне проглядывали за образом "Михалыча".
\\\Н.С. Михалков стал известен в 1963, после фильма "Я шагаю по Москве", где он снялся в роли Коли. Найти сходство с современным Никитой Сергеевичем мне не удалось.\\\
На обратном пути времени на рассказ о будущем не хватило. Водителю пришлось несколько часов неторопливо скользить черной громадой лимузина по улицам засыпающей столицы. Ребята в "Волге" охраны, похоже, успели проклясть свою работу и неосмотрительно выпитый из термосов кофе. Но собеседникам было не до этих мелочей.
-- Ладно... Крепко ты меня повязал. - Воронов наконец признал неопровержимость аргументов. - Многие в ЦК знают про это?
-- Косыгин и Семичастный в курсе полностью. Устинов частично.
-- Целый год скрытничал... Не реши я сегодня...
-- Чего же ты хотел?!
-- Нельзя так, - Геннадий Иванович судорожно пытался собрать мысли, и это было хорошо заметно со стороны, - И теперь собираешься делать?
-- Теперь - что с этим собираемся делать мы. - Шелепин сделал акцент на последнем слове.
-- Мягко ты Саша стелешь...
-- Разве есть другие варианты?
-- Хорошо. - товарищ Воронов тряхнул головой, пытаясь прогнать лишние в данный момент мысли, и посмотрел на Шелепина, - Мне нужно знать твои планы.
-- Для начала -- не допустить застоя, как его называет твой правнучек. Кстати, как он тебе?
-- Неожиданно, - Воронов непроизвольно улыбнулся, - несерьезный какой-то, открытый, смеется все время.
-- Но с задачами справляется очень неплохо, часы для съезда видел? - Шелепин постарался разрядить и так слишком сгущенную атмосферу. - Небось твоя кровь сказывается.
-- Мне показалось, что при слове КПСС он чуть поморщился?
-- Увы, издержки истории его мира...
-- Не понимает?
-- Хуже. Скорее слегка презирает. Не показывает, конечно, но иногда чувствуется. И знаешь, не удивительно это, после их перестройки и приватизации...
Геннадий Иванович непроизвольно потянулся к сигаретам, но Шелепин достал свои "Столичные" быстрее. Потом подумал, предложил валидол. Сложно сказать, что помогло больше, пара глубоких затяжек, или таблетка под языком.
-- Интересно получилось, прямо как ментоловые сигареты! - Воронов продолжил вопросы. - Так что по планам?
-- Мы с Косыгиным много об этом говорили. Что дальше делать, куда вести СССР. И пока понятно только одно. Ни социализм, ни демократия по образцу США не помогут СССР даже выжить. В победу коммунизма во всем мире... Да ты сам разве в это веришь?
-- Никита Сергеевич верил.
Это было действительно так, понимание скатилось на обоих членов Президиума изрядным грузом. Тяжело представить, что целая эпоха только что, на их глазах, скрылась за горизонтом истории. Но Александр Николаевич не стал держать паузу, и продолжил вопросом:
-- А ты?
-- Сейчас... Нет.
-- Вот и я... Знаешь, после первой беседы с попаданцем я даже подумывал... О разном.
-- Неудивительно, - Воронов хмыкнул, - "железный Шурик", истинный коммунист.
-- Не надо, - невесело усмехнулся собеседник. - За прошлый год я понял больше, чем за всю жизнь.
-- Петр не говорил, когда мы умрем?
-- Точно не помнит, о таком в учебниках не пишут. Но в его истории никаких репрессий не было, жили долго, хоть и не всегда счастливо. - Ехидно добавил: - тебя, кстати, к моменту смерти Лени в Политбюро точно не было, а на пенсию в их перестройку прожить сложно.
\\\Г.И. Воронов отправлен на пенсию в 73-м, даже раньше Шелепина.\\\
-- А кто там удержался?
-- Из тех, что сейчас, Устинов, Гришин, Суслов, Кириленко...
-- Вот как? Даже от Косыгина наш Ильич избавился? - Геннадий отправил на улицу остаток сигареты, и резко сдвинул стекло на место. - Что меня Брежнев задвинет подальше при малейшей возможности, никогда не сомневался. Если хочешь знать, собой жертвовал, чтоб только тебя к власти не пустить.
-- Передумал хоть?
-- Ты про планы сперва расскажи, а то крутишь все время.
-- Нечего говорить о них, - Шелепин одной затяжкой дотянул остаток сигареты, и тоже вернул стекло на место. - Наш единственный шанс, провести срочную модернизацию, ну, считай вторую индустриализацию. Ускорить развитие электронной техники, и на равных соревноваться с другими странами.
-- Как это сделать конкретно, ты конечно не знаешь.
-- Сам-то представляешь задачу? - Шелепин презрительно скривил губы, да так, что это было заметно даже в полумраке автомобильного салона. - Подумай хорошенько сперва.
Геннадий Иванович действительно крепко задумался. И чем глубже он представлял скорость развития технологий в ближайшие 30-40 лет, тем очевиднее становилась невозможность принятой модели социализма. Автоматические станки, системы мгновенного принятия решений, мощь зарубежных финансовых инструментов. Предсовмина РСФСР был практиком, и, наверно, лучше кого-либо в СССР представлял реальные возможности промышленности страны. Невольно вырвалось:
-- Мы не потянем...
-- Нет!!! - Казалось, Шелепин взорвался. - Нет! Мы сможем. Иного выхода нет. - И продолжил на два тона ниже: - Гена, если ты не сможешь, мы найдем другого. Того, кто сделает! Чего бы это не стоило.
От напора собеседника Геннадий Иванович вынужденно откинулся на спинку дивана. Казалось еще немного, и перед ним встанет призрак недавнего прошлого, вызывающий ужас и восхищение одновременно. Но даже страх не мог загнать в подсознание мысль - "вот он, единственный шанс". Совсем недавно он был готово положить свою карьеру, лишь бы не допустить прихода нового вождя. Но сейчас он ясно понял, что пойдет... Пойдет за Шелепиным до конца. Ради детей, своих и чужих, непонятно откуда свалившегося правнука. Да что там, из-за единственного шанса спасти общее дело, не дать ему раствориться в сытой и глуповатой старости.
Товарищ Воронов сделал выбор -- и просто протянул вперед руку для крепкого товарищеского рукопожатия.
-- У нас хоть шансы то есть?
-- Безусловно! - Голос вождя не допускал возражений, он был совершенно, абсолютно уверен в своей правоте. - Петр много рассказывал о Китае. Там в середине 70-х произошел резкий поворот к частной собственности, и уже через двадцать лет КНР стала второй экономикой мира. Причем с хорошими шансами стать первой. Даже фотографии Шанхая показывал - от 1990 года и 2010. Всего 20 лет, а разница как в столетие.
\\\Китай стал второй экономикой только в 2010, обогнав Японию, но ГГ про это не знает. Да и насчет шансов он "немного" преувеличивает.\\\
-- Доигрался председатель с охотой на воробьев, - Проворчал Геннадий Иванович. - Компартия опять на нелегальном положении, в горах?
-- Не угадал! КПК по прежнему единственная легальная партия Китая, и она реально управляет страной. Даже в 2010 году на плакатах Великий Кормчий красуется.
-- Такое после цитатника Мао? Культурной революции? Это они нас сейчас обвиняют в ревизионизме?!
-- Вот именно! Сам бы не поверил, но на куче очень неплохих вещей Петра надписи "сделано в Китае". Даже телефон, ну, еще в кабинете показывал -- он тоже из Поднебесной.
-- Оху..ь!
-- Хочешь, покажу метки?
-- Верю, не надо, - Воронов замялся. - Извини, что я последний год тебя игнорировал, думал что ты приспосабливаешься так.
-- Так вот, если такой прыжок удался голозадому Китаю, неужели мы не сможем?!
-- Мы и сейчас... Нет, но как Брежневу удалось все, просто все погубить? Ты еще про нефть Самотлора говорил, сколько бензин стоит будущем?
-- Доллар за литр, это в России и США. В Европе два доллара, там в цене большой налог.
-- И с таким ресурсом... Просрали все по... достижения СССР?
-- Мы по разному проверяли эту информацию, но... Твой правнук достаточно умен, чтоб говорить всегда только правду. В общем, на умышленной лжи его ни разу не поймали, как ни старались.
-- Погоди, это что, реставрация капитализма в Союзе? - Воронов посмотрел в упор. - Сомнения опять зашевелились в голове мерзкими червяками.
-- Реальный, полный хозрасчет должен помочь. - Шелепин сам не очень верил последнее время в реальность этих слов, но иного собеседник попросту не поймет. - Нам придется сильно усовершенствовать методы и формы хозяйствования.
-- Опять ничего конкретного...
-- А чего ты ожидал? - Развел руками Александр Николаевич. - Дела приходится урывками смотреть.
-- Ну да, это небось посложнее производства будет... Говоришь, Косыгин вопросом занимается?
-- Да, похудел даже. Но энергичный, явно второе дыхание поймал.
-- Значит, надежда есть...
-- Все основные направления роста в ближайшие пятьдесят лет мы знаем. Пусть в основном на минимальном, бытовом уровне. Однако этого хватит, что бы повысить эффективность исследований в несколько раз.
-- Редко же ты бываешь на заводах, - Воронов усмехнулся. - Ище питаешь иллюзии.
-- Другого выхода у нас все равно нет. - С нажимом, нет, скорее надрывом отчеканил Шелепин. - Геннадий, ты же сам понимаешь... Эта цель больше меня, тебя, Президиума и ЦК. Она даже больше, чем партия.
За окном мимо дороги неторопливо проползали окна домов. Большинство зияли темнотой, впрочем, хватало и лучащихся электрическим светом. Люди за стеклами спали, ели, ругались, смотрели телевизоры, занимались любовью... Им не было дела до одинокого ЗИЛа, неспешно катящегося в сторону Старой Площади.
Утром с корабля Ильича побежали первые крысы.
* * *
Предсъездовский Пленум ЦК был назначен на 26 марта, но перед ним состоялось традиционное заседание Президиума в прежнем составе. Все точки "над i" должны были быть поставлены сейчас или никогда. Участники тщательно готовились к длительной, возможно ожесточенной борьбе. Ожидания их не обманули.