* * *
Банька действительно бодрила. Тело пахло свежестью и мылом. Мужики выходили довольные, красные. Тимми, толкущийся у колодца, выглядел обиженным.
- Зря, Тимоха! - пробасил Курганник. - Сходил бы, там уже не так жарко.
Тимми зыркнул и отвернулся. Вскоре появился Кобылыч, от радости на его лице не осталось и следа. Рядом шел угрюмый Маузер.
- Сейчас мы с Кобылычем быстро моемся, а вы собирайтесь.
В каменном двухэтажном доме рыдали. Пищали дети. Туда-сюда сновали мужики с тележками. Приближалась Омега - главы кланов понимали, что их ждет смерть, и спасали добро, вывозили семьи. На север уже устремились орды беженцев. Мирные фермеры, наслушавшись о зверствах омеговцев, потянулись вслед за бандитами.
Артура подергали за рукав - обернулся.
- Ты все понял, да? - тихо спросил Тимми.
- Я буду молчать, - пообещал Артур.
Маузер управился быстро, смыл налипшую пыль и вроде бы даже помолодел. Команда ждала его возле колодца в полном боевом облачении, бойцы Артура сверкали розовыми лысинами. По другую сторону колодца толпились косматые местные, было их человек двадцать. Из всех только Кобылыч не носил бороды.
- По машинам! - скомандовал Маузер и сел за руль самохода.
Следом поехали два бронированных грузовика с желто-коричневым логотипом люберецких кормильцев.
* * *
На самом деле Кобылыча звали Сэмом. Кобылычем его окрестили в детстве за лошадиную физиономию, унаследованную от покойной матери. Сначала Сэм дулся, потом привык и сжился с прозвищем. Чего обижаться - мало того что рожей не вышел, еще и вкалывает с утра до ночи, как лошадь.
По каменной лестнице Сэм поднялся на крепостную стену, окинул взглядом вспаханные поля. Не так давно тут зеленела кукуруза, шелестела листьями; на поле у холма собрали пшеницу, оно еще золотилось разбросанным сеном.
Такого больше не будет. Хорошо, если поселятся здесь другие фермеры, не дадут полям погибнуть. А если омеговцы крепость облюбуют? Затопчут всё, понастроят казарм, плодородную землю щебнем засыпят. Жалко. И дом жалко.
Родители Сэма переехали сюда из-под Киева, нашли воду, вырыли колодец, людей собрали, а потом стену эту всей общиной строили, а укреплял ее уже Сэм, вот этими вот руками! Он сжал кулаки и ударил стену, лбом ткнулся в камни. По щеке скатилась слеза.
Успокоившись, Сэм спустился и пошел домой.
Майк смерчем носился по комнатам, казалось, что это он перевернул все вверх дном и разбросал вещи. Причитая, Мила лихорадочно собиралась, набивала мешки вещами, ложками, казанками, тарелками. Мужа она пока не видела. Зато Майк заметил отца, напрыгнул с разбегу, обхватил руками и ногами и спросил, запрокинув голову:
- Папка, а дядя Маузер сделает мне летучего змея?
Сэм пригладил его русые вихры:
- Он занят, сынок. Война. Бегти надо.
- Война! - воскликнул Майк, отпустил отца, пронесся по комнате и сделал вид, будто стреляет из пистолета. - Это здорово! Ба-бам! А почему мы уходим?
- Потому что нас будут убивать.
Мила ойкнула, выронила подушку, закусила руку и взвыла. Из глаз брызнули слезы.
- Папка! Никто нас не убьет! У нас много-много ружьев! Я видел, они в сарае! Мы сами кого угодно убьем!
- Убьем, - кивнул Сэм и обнял жену, - но попозже. Дорогая, тебе долго?
- Всё-о-о-о…
- Лишнего не берите, там все есть. Кашля вас отвезет. Кашля, ты где?
На пороге беззвучно появился тощий косматый старик, кашлянул в кулак. Сначала все думали, что у него чахотка и он вот-вот помрет, но Кашля, похоже, решил пережить самого Кобылыча.
- Давай скорее, а то сердце кровью обольется. - Кобылыч повел плачущую жену к выходу.
Майк наконец сообразил: происходит что-то скверное, и заревел в голос. Кашля взял его за руку и потянул к выходу, приговаривая:
- Ай-я-яй, ты мужчина, а мужчины не плачут. Посмотри на папу, видишь, у него глаза сухие!
Если бы они знали, как Сэму было трудно сохранять хладнокровие! Надо спокойно усадить жену в кузов. Подать мешок. Еще мешок. Поцеловать сына и сказать, что папка обязательно к нему приедет. Захлопнуть дверцу… Рука не повиновалась. Он неотрывно смотрел на свою семью. Захлопнуть!
Клац!
Завелся мотор, машина тронулась и устремилась к поднятым воротам. Хотелось бежать следом, чтобы увидеть жену еще раз, коснуться… Нельзя.
Можно подняться по лестнице и смотреть, как удаляется грузовик, окруженный облачком пыли, становится точкой и вовсе исчезает. Сэм хлюпнул носом и решил, что никуда отсюда не уйдет. Это его земля, его дом, он не сможет жить, зная, что ее топчут сапоги врага. Здесь он умрет и постарается забрать с собой как можно больше проклятых омеговцев.
Глава 13
ВСТРЕЧА
Говорят, когда-то над Пустошью летали платформы доминантов и всевидящие существа пытались направлять жизнь людей. Платформы - давно часть легенд, как Егор Разин, как джагеры…
Если бы платформы сохранились, не разбились о землю и не сгинули, засыпанные песками, доминанты могли бы видеть: хаотичное движение сил Омеги упорядочилось. Как шарики ртути, отдельные роты соединялись в батальоны, батальоны стягивались в дивизии, и за Разломом, южнее Москвы, формировался фронт.
Так накатывают тучи в сезон дождей - неотвратимо, сплошным валом. Так изгибается линзой пенный край урагана.
Войска Омеги стали единым целым. И сердце целого пульсировало, втягивая в себя последние капли.
Но наблюдателей нет, и некому с высоты постичь величественную поступь истории.
* * *
На блокпосту выстроилась очередь: перед ротой Лекса ждала указаний еще одна колонна грузовиков и танкеров. Лекс вылез из люка, сел на обшивку (металл жег сквозь брюки). Следом высунулся Глыба, помятый, красномордый.
- Уф-ф… Капитан, у тебя вода есть?
- На, - Лекс протянул ему фляжку, - только горячая. Как думаешь, долго еще стоять?
- А я сейчас Барракуду на разведку пошлю. Барракуда! - (Из танкера откликнулись.) - Давай-ка помоги мне Кусаку на воздух вытащить и сгоняй глянь, чего стоим, кого ждем.
В вытаскивании Кусаки Лекс тоже принял живое участие - какое-никакое, а развлечение. Последние дни пути прошли до того тихо и мирно, что он заскучал. Пробовал общаться с Тойво, но все аргументы капитана сводились к "говорила моя матушка", и Лекс сбежал в общество Глыбы и Барракуды. Ненадолго его заняла загадка: где Барракуда прячет самогон и почему Кусака вечно пьян?
Лекс учинил обыск, на привале выкинул всё из танкера, отыскал бутыль пойла, под стоны команды вылил самогон на землю и принялся ждать, что будет. К вечеру обнаружилось, что Кусака все так же пьян, да и Барракуда с Глыбой подозрительно благодушны. Призвав на помощь озверевшего от скуки Тойво, он снова обыскал танкер. Ничего крепче топлива не нашел и махнул на пьянчуг рукой.
Рядовой Кусака на старания сослуживцев внимания не обратил и тут же свернулся калачиком в тени танкера. Барракуда убежал на разведку.
* * *
Вдоль колонны семенил Тойво - жаждал общения. Лекс спрыгнул с танкера, обреченно вздохнул:
- Приветствую, капитан.
- Славься! - откликнулся Тойво. - Таки чего стоим, кого ждем? Говорила мне матушка: Тося, все беды в мире - от плохой организации. И что ты думаешь? Матушка таки была права!
- Сейчас скажут, куда, и поедем. - Лекс поморщился - от упитанного Тойво воняло потом. - Тут стоянка на несколько дней, дивизию формируют.
- Это я таки знаю, это же понятно даже рядовому! Меня таки возмущает плохая организация. Почему наши люди должны таки жариться в этих консервных банках?!
- Руководству виднее.
Тойво невесело рассмеялся, заколыхались щеки и оба подбородка. От блокпоста спешил Барракуда, хотел было проскочить мимо капитана к Глыбе, но Лекс поймал его за рукав:
- Докладывай, Барракуда.
- Накладка там какая-то, но скоро поедем, - отмахнулся рядовой и исчез.
Лекс проводил его задумчивым взглядом. Надо же, как оживился, не иначе самогон отыскал. Тойво побрел к своему танкеру - капитан слегка похудел в походе, и форменные брюки мешком висели на жирном заду. Глыба предложил Лексу сигарету, тот привычно отказался. Раскаленный полдень настраивал на мирный, ленивый лад, располагал лечь в теньке, как Кусака, и поспать. Впереди засигналили - колонна тронулась.
Подхватив похрапывающего Кусаку, Леке с Глыбой прыгнули в танкер, заняли свои места. Хвост чужого подразделения медленно уползал за блокпост, и уставший майор с планшетом в руках уже спешил к танкеру Лекса.
* * *
Дорога вела по застывшей лаве, мимо стоянок многочисленных взводов и рот, мимо штабных палаток, дымящих полевых кухонь, мимо столпотворения, мимо вони немытых тел и дерьма, запаха нагретого камня и раскаленного металла. Впереди стеной вставал то ли пар, то ли туман - там был Разлом. Лекс ехал, высунувшись из танкера, и обозревал окрестности. Так далёко на севере ему еще бывать не приходилось, до Москвы оставалось километров двести - полдня пути.
Глыба повернул налево, и Лекс только сейчас понял, что некогда, во времена Древних, здесь стоял город. Обычно остаются развалины, груды обломков, остовы машин, служащие жильем, загадочные сооружения. Но лава, выплеснувшаяся после Погибели из Разлома, затопила близлежащие селения, слизала мусор и здания… А этот памятник пощадила. Каким-то чудом уцелевший, на слегка покосившейся белой колонне в человеческий рост, из-под прикрытых век смотрел на людей неведомый мутафаг, отлитый из металла, покрытого синей патиной. Присмотревшись, Лекс признал ящерицу в локоть длиной, толь-ко странную, короткохвостую. Что за люди здесь жили и почему они создали это изваяние?
Ближе, видимо, к центру города стали попадаться отдельные дома, вплавленные в камень. Лекс провожал взглядом торчащие из застывшей лавы бетонные плиты, покореженные столбы, и в его сердце закрадывалась печаль.
Над лагерем осязаемым облаком висел шум. Глыба еще раз свернул, и Лекс увидел странный дом: коробку с пятью колоннами на крыше. Завод, наверное, какой-нибудь. Между тем танкер полз в сторону Разлома, на другой конец города, где оставалось свободное место. Согласно приказу Лексу надлежало поступить под командование полковника Грица в семнадцатый батальон, так же, как и Тойво. Грица Лекс ни разу не видел, но надеялся, что комбат являет собой идеал омеговца.
Остановились на свободном месте, Лекс отдал указания и вместе с Тойво отправился представляться командованию. Толстяк нервничал, приглаживал мокрые, торчащие за ушами кудри. Очередной задерганный майор рявкнул: "Славься!" - и приказал капитанам грузиться в сендер. Гриц был в штабе, а до него пешком по такой жаре далеко. Поехали. Тойво молчал, будто прикусил язык, майор остервенело давил на газ, лагерь шумел - более десяти тысяч человек, техника…
Штаб располагался в странном месте - то тут, то там из лавы выпирали какие-то странные конструкции, а на пригорке, куда раскаленная масса не добралась, оплавленная, покосившаяся, но в общем целая, стояла круглая площадка под шатровой крышей. На площадке застыли искусственные кони, маленькие, будто для детей предназначенные. Сендер обогнул исполинское железное колесо, лежащее на земле. Что за повозка была, если колесо по площади - как половина фермы? Рядом с колесом были разбросаны домики - маленькие, человеку не уместиться. Вонючей грудой в отдалении - торчат конечности, зияют дырами открытые рты - валялись мутанты. Видно, жили здесь, пока не пришла Омега…
- А как с водой? - спросил, нарушая субординацию, Тойво.
Майор, полуобернувшись, зыркнул на него, цыкнул зубом и не ответил. Лекс не заметил ни колодца, ни ручья, ни родника, да и откуда им взяться - много сезонов назад, во время Погибели, окрестность залило лавой из Разлома.
У штаба было еще суетливей. Тут бегали офицеры, ругались, размахивали бумагами, атаковали машину связистов, пытаясь переорать друг друга. Майор лихо затормозил возле длинной, человек на сорок, брезентовой палатки. Лекс с Тойво выпрыгнули из сендера. Перед откинутым клапаном, штаба стояли навытяжку два бойца в полном облачении, даже при шлемах. Одурев от жары, они не обратили на капитанов никакого внимания.
- Таки заходи, кто хочет, бери, что хочешь. Моя матушка всегда говорила: Тося, запирай двери! Как думаешь, Лекс, комбат внутри?
- Не знаю. Зайдем, представимся, нас и пошлют.
- Пошлют, - согласился Тойво, - и таки средним пальцем направление покажут.
Лекс с неодобрением поджал губы: ни настроение Тойво, ни шуточки ему не нравились. Разве можно так себя вести перед встречей с командованием?! Сам Лекс подобрался, глубоко вдохнул и шагнул в душную полутьму палатки.
Внутри оказалось почти пусто, только стояли вдоль стен железные ящики, накрытые брезентом. В центре палатки, у огромного раскладного стола, толпились в напряженном молчании офицеры. По нашивкам Лекс определил полковников, подполковников, генерал-майора. На вошедших никто не посмотрел. Генерал-майор отчетливо скрипнул зубами и, не отрывая взгляда от столешницы, сказал:
- Ну что, офицеры. Поздравляю. Эта карта годится только на растопку.
- Вот жили древние, - вздохнул сухой, как жердь, высокий полковник, - дороги, вы посмотрите, сколько дорог! А городов?
- За то и воюем. - Генерал-майор осмотрелся и наконец-то заметил вошедших.
- Капитан Лекс и капитан Тойво прибыли! - вытянувшись, отрапортовал Леке.
Под взглядами командования он стушевался. Генерал-майор потер щеки ладонями.
- Взгляните, молодые люди. Это большая редкость, а увидеть такое надо.
Капитаны несмело приблизились к столу. Теперь Лекс узнал генерал-майора - это был Ринг, верный соратник Бохана, в недавнем прошлом еще полковник. Хорошая карьера. У Ринга правильное, гордое лицо, он среднего роста, волосы и глаза - почти черные. Чувствуется в генерал-майоре внутренняя сила…
На столе была расстелена древняя, еще до Погибели изготовленная, карта окрестностей Москвы.
- Мы - здесь, - генерал-майор Ринг указал на огромный (но по сравнению с Москвой крохотный) город. - В Туле. Знаменитый был город, оружейники здесь жили. Вот здесь, - палец генерала чуть сместился, - были карстовые пещеры… Все лавой затопило. А Разлом прошел чуть севернее… Карта бесполезна.
- Красиво, - внезапно подал голос Тойво.
- Да. Всё потеряли, теперь долго возрождать. Ну-с… Гриц, забирай бойцов, доведи до их сведения, что полагается, и пусть отдыхают.
Подполковник Гриц отошел от стола, жестом велел капитанам следовать за ним. После полутьмы палатки солнце показалось особенно безжалостным. Лекс и Тойво по очереди доложили обстановку, сообщили, что больных и раненых нет, техника цела, и получили разрешение отдыхать - обедать, располагаться, мыться - до особого распоряжения. Гриц выглядел воодушевленным, все время поглядывал в сторону дохлых мутантов.
- Интенданта найдите, возьмите у него воду и провизию. И еще. Отыщите капитана Кира, моего заместителя, он должен быть где-то рядом с вашим лагерем. Он введет вас в курс дела подробно, вы отныне в его прямом подчинении.
Кир?! Лекс автоматически рявкнул "Славься!", вскинув руку в приветствии. Неужели Кир? Тот самый, бывший сокурсник, позже - враг? Тот самый Кир, который чуть не убил Лекса на Полигоне? Заместитель комбата Грица? Лекс не поверил своим ушам: может быть, тезка… Тойво Кира не знал и смятения Лекса не заметил.
Обратно на окраину их никто не повез, пошли пешком под аккомпанемент нескончаемых жалоб Тойво.
Все сводилось к мудрости его матушки и ее бессмертным заветам. Чтобы отвлечься, Лекс спросил:
- Тойво, а что случилось с твоей мамой?
Он ожидал пространных объяснений и приготовился не слушать, но Тойво внезапно притих, будто захлопнулся, и дальше топали молча.
Кир уже поджидал давнего недруга. Это был именно он, и совсем не изменившийся, несмотря на прошедшее время и полученное звание. Все тот же чернявый мальчишка с хищным лицом, гибкий и стройный, куда изящнее Лекса. Как тонка ядовитая змея, танцующая перед прыжком. Лекс замер и на миг задержал приветствие, но все же вскинул руку и рявкнул "Славься!" и Кир с фанатичным блеском в глазах ответил тем же.
- Ну, здравствуй, - он хлопнул Лекса по плечу, - давно не виделись. Ты, я слышал, в гарнизоне каком-то дальнем штаны просиживал, с фермеров дань собирал? А я вот уже повоевать успел. Так-то, брат. Как тебе боевые действия?.
- Да я их и не видел толком. - Лекс вспомнил разграбленную деревню, изнасилованных женщин, девушку, сошедшую с ума. - Пока что война только мирных диких коснулась.
- Это ты не прав, - широко улыбнулся Кир, блеснули зубы. - Ну что ты как не родной? Субординацию блюдешь? Пойдем ко мне, вспомним детство золотое, за командира-наставника Андреаса выпьем. Ты ведь не знаешь - умер Андреас, его прямо на тренировочной площадке удар разбил. Познакомлю тебя с сослуживцами. И тебя, капитан Тойво, приглашаю. Пойдешь?
Соблазн был велик. Тойво согласился сразу, а Лекс, у которого, в общем-то, не было выбора, мялся и колебался. Ему претило пить с Киром, но…
- Это приказ, - безмятежно промолвил Кир, и Лекс был вынужден подчиниться.