Содержание:
Адажио 1
Анданте 5
Аллегро 10
Павел Молитвин
Сумеречный септет
Септет - ансамбль из семи музыкантов, а также музыкальное произведение для ансамбля.
Советский энциклопедический словарь, 1985 г.
Адажио
- Думаешь, группа Александеро могла здесь пройти?
- Нет.
- А мы сможем?
Хильмо Метехинк, он же Дохлый Пес, он же Скверный Мальчик, пожал плечами и уставился на раскинувшиеся перед нами бурые поля.
- По карте это непролазные топи. Но если Александеро с командой пошел в обход, а нам удастся пройти по прямой, мы сэкономим сутки, может, даже двое.
- Как скажешь, Патрон. - Маленькие глазки Хильмо, спрятавшиеся под густыми бровями, ничего не выражали.
- Тогда вперед.
В широком лице Хильмо, похожем на скульптурную заготовку, ничего не изменилось. Скверный Мальчик не привык обсуждать задания; он почуял кровь, и теперь его не остановят ни болота, ни тайфун, ни землетрясение.
При каждом шаге мы по колено проваливаемся в мутную вязкую жижу, а когда вытаскиваем сапоги для следующего, болото жадно и негодующе чавкает, словно недовольное тем, что у него отнимают добычу. Слеги уходят в коричневую топь чуть не до половины - останавливаться нельзя. Я взмок с головы до пят, автомат больно бьет о правое бедро - не миновать синяка. Рюкзак оттягивает плечи, мошкара залепляет лицо, лезет в глаза и ничуть не боится репеллента. Скверный Мальчик поворачивает заросшее недельной щетиной лицо и кривит рот в улыбке - оттопыренная нижняя губа похожа на кусок сырого мяса.
- Когда я уходил из Ледяного Садика, было хуже, - хрипит он ободряюще.
Я киваю. Отвечать не хватает сил. Да и что отвечать? Такая у Хильмо профессия - то в Ледяном Садике отдыхает, то на Сковородке. Но мне-то из государственных тюрем бегать не доводилось, так что сравнивать этот поход не с чем.
Хильмо - моя гордость. Я, можно сказать, вылепил его своими руками, хотя, надо признать, и материал попался хороший. Из Красавчика Сисо, например, так ничего и не вышло. Спился и едва не завалил дело с Прохвостом. А какие подавал надежды! И внешность героя-любовника, и манера изъясняться не хуже, чем у ректора университета…
Когда Шварц - кажется, это было лет восемь назад - принес мне подборку полицейских дел, я остановился на двух: ограблении заводской кассы и избиении шести блюстителей порядка - с мокрушниками связываться не хотелось. Собственно, нужен мне тогда был только один - профессиональный взломщик, - второго я прихватил на всякий случай. Уж очень меня поразила его история: избить шестерых полицейских - это вам не приезжего ротозея в темном переулке прирезать.
Я помог им выбраться из Скворечника и задействовал Красавчика против Бильбино-Кошелька, а о Хильмо - тогда он не был еще ни Дохлым Псом, ни Скверным Мальчиком - забыл. Время было тяжелое - Рыбак чуть не обошел Шварца на выборах.
Я забыл о нем, и очень может статься, и не вспомнил бы - что мне какой-то драчун Хильмо, - не заявись он ко мне однажды собственной персоной, чтобы выразить благодарность и предложить свои услуги. И тогда я заинтересовался им всерьез. Если бы он вышел на Шварца - а это было значительно проще, - отдыхать бы ему до конца своих дней - кстати, в этом случае отнюдь не долгих - на Сковородке. Но он вышел на меня. То есть выглядел малец дуб дубом, по крайней мере старался таким казаться, а на деле-то был востер.
Мы неоднократно пускали его в игру, и он ни разу нас не подвел. Разве что с архивами Дюмо Конглуэ, но это в конце концов мелочь. Парень работал превосходно - дерзко, с фантазией, хватку имел бульдожью, и главное - везунчик. Может, потому я и выбрал его своим спутником - удача мне теперь нужна как никогда. Если вдуматься, то и не только мне, а всей Планете.
Заохала и запричитала ночная птица, где-то в отдалении, то ли отправляясь на охоту, то ли отходя ко сну, громко вздохнул туджан. Мелкий дождик усилился, и его монотонный шум поглотил все остальные звуки. Поудобнее перехватив карабин, я продолжал обход тента, под которым спали участники нашей экспедиции. Сегодня нам с ночлегом повезло - тент установлен на вершине невысокого холма, а холм в здешних болотах такая же редкость, как оазис в пустыне.
Мои товарищи спят вповалку - в пропотевших комбинезонах, в тяжелых штормовках, впитавших в себя душную влагу болот и специфический запах тины. Изредка они ворочаются, вскрикивают и постанывают. Даже Валентин сегодня спит беспокойно, хотя он-то привык к кочевой жизни и переходы в двадцать-тридцать километров в день для него дело обычное. После исчезновения Пахито ему придется взять на себя роль проводника и показать, чему он успел научиться за годы скитаний по лесам. Правда, здесь не обычный лес…
Валентина я знаю со школьной скамьи, однако после того, как он окончательно бросил малевать пейзажи и рекламные вывески и ушел со своим дядюшкой на поиски Мертвых городов, видеть его мне доводилось нечасто. Внезапно появляясь, он обычно учинял несколько грандиозных скандалов в лучших кабаках города, а потом, поистратившись, перебирался к "Робину" и, обзаведясь какой-нибудь сомнительной подружкой, ложился на дно до полного оскудения кошелька.
Он любил прихвастнуть своей удачливостью и слыл докой по части поиска Мертвых городов, но, кажется, занятие это было не слишком прибыльным. Во всяком случае, когда я предложил ему бросить валять дурака и отправиться на розыски Станции, он согласился без колебаний: "Если найдется чудак, который оплатит снаряжение и все остальное, то за мной дело не станет". И "чудак" нашелся…
Под ногами у меня зашуршало, и я торопливо шагнул в сторону - здешние болота кишат змеями. Раньше я был уверен, что эти твари предпочитают сухие места, но здесь их и в воде сколько угодно. Батиста Викаура, тот самый "чудак", который взял на себя расходы, связанные с организацией нашей экспедиции, относит местные виды змей к неядовитым, но он же и предложил первым делом выжечь на месте стоянки всю траву, хотя устал не меньше нашего, а в такой сырости даже обыкновенный костер развести - задача не из легких. Десто Рейнброд, боящийся змей больше, чем насмешек, не поленился обнести брезент веревкой, собрав у нас все имеющиеся запасы, - он слышал, что такое препятствие им не одолеть. Сомневаюсь в действенности этой меры. Десто, впрочем, и сам не был уверен на все сто, иначе он не залез бы на середину брезентовой подстилки, предоставив другим ютиться по краю.
На такое скопище змей мы впервые наткнулись сегодня во второй половине дня, и это произвело на моих товарищей столь сильное впечатление, что они почти не обратили внимания на исчезновение Пахито: сбежал проводник - скверно, конечно, но ничего страшного. Тем более что рюкзак с приборами он не утащил, а до Станции, по нашим расчетам, осталось два-три дня пути. Только Валентин расстроился - как-никак Пахито мы наняли по его рекомендации.
Меня, однако, бегство проводника встревожило не на шутку. Ему были нужны деньги, и все же он ушел, не потребовав плату за услуги. Большая часть пути пройдена, и поворачивать назад бессмысленно - на наш взгляд, по крайней мере, - а он сбежал. Исчез во время привала, когда всех нас сморила дрема. Но что толкнуло его на это? Уж не разговор ли о Станции? Кажется, со дня выступления мы впервые так много о ней говорили…
Пробираясь от одного безлистного, сгнившего на корню дерева к другому, завершаю обход. Хочется спать, но в голову лезут мысли о Пахито. Я нахожу незанятый участок брезента и присаживаюсь, сжав карабин коленями. Душно. Влажный комбинезон липнет к спине. Ноги гудят. Все мы к концу дня устаем до судорог, но ведь Пахито не из тех, кто боится набить мозоль, - все-таки один из лучших проводников, по аттестации Валентина. Да и трудности пути - это только для нас, городских, трудности, а для него… Почему же тогда он сбежал?..
Батиста Викаура
- А вас, уважаемый Викаура, я попрошу идти замыкающим, - обратился ко мне Валентин, когда с завтраком было покончено.
Врут, что первому трудно шагать, -
Его следом идущий страхует.
Замыкающим быть тяжелей -
За спиной его нету друзей,
Больше всех он в дороге рискует.
- Охотно, - согласился я, и мы обменялись понимающими взглядами.
Мы с ним вообще прекрасно понимали друг друга - рыбак рыбака… Остальные - физики. То есть то, что физики, это как раз не важно, я и сам бывший врач, бывший летчик, бывший… Вот именно, что бывший, а они - настоящие, и главное - горожане.
Взять хотя бы Александеро, идеолога и вдохновителя этой прогулки, - уж на что крепкий мужчина, и тот к вечеру бредет, как слепой слон: видно, нечасто ему приходилось иметь дело с рюкзаками. А с двумя, как в настоящем походе - один на спине, другой на груди, - он вообще первый раз идет. Сила духа - вещь прекрасная, но вот если бы к ней еще и походную сноровку, тогда…
Про Рейнброда и говорить нечего - этот паркетный лев только в обществе дам хорошо себя чувствует. Интересно, что за рыбку он хочет в этой мутной водице выловить? Зачем он меня с Эрнестом свел - понятно: нашел дурака, у которого кошелек тугой, и решил его нуждающемуся приятелю уступить, - но сам-то зачем пошел? Плохо ему, что ли, отпуск на курорте провести? Или от жены сбежал? Или шаркуны да лысаки из столичного света надоели? Впрочем, что ж, могут и надоесть. Но все же на здешние болота я бы менять их не стал… Если честно, шагать по ним - не слишком большое удовольствие. Здесь почти так же мерзко, как в Масандармских топях, только там еще и радиация. Земля бурая, с красноватыми блестками и даже в самых сухих местах под ногами хлюпает. И деревья странные - гнилые да увечные, живых почти нет. И еще запах… Знакомый такой, недобрый запах…
- А-а-а! - Даниэль шарахнулся вправо, бросился бежать, оступился и рухнул под тяжестью двух рюкзаков.
Рейнброд, шедший впереди, обернулся, махнул мне рукой, скинул свои рюкзаки и поспешил к Даниэлю.
Пока он осматривал пострадавшего и приводил его в чувство, я с карабином на изготовку рыскал вокруг, но ничего подозрительного не обнаружил. Все было спокойно, я бы даже сказал, на удивление тихо и мирно, однако что-то меня все же тревожило…
- Ну, как Даниэль? - спросил я, подходя к Десто.
Тот пожал плечами, а Даниэль слабым голосом проговорил:
- Там эти… с крыльями… перепончатые…
Десто Рейнброд с тревогой посмотрел по сторонам, и тут я понял - запах! Запах меня беспокоит!
- Позови остальных. Где-то здесь должны быть багровые лишайники. Это они вызывают галлюцинации. Даниэль, дыши через платок, - скомандовал я и начал распаковывать рюкзак, чтобы достать респираторы. Видал я "мешков", но такого мне еще встречать не доводилось. В яслях бы ему, в младшей группе, сидеть, а не по болотам с мужиками шастать. Сначала-то все вперед рвался, а теперь и сзади еле ползет, и на лице вместо обычной улыбки маска мировой скорби застыла.
Даниэль пробормотал что-то невнятное и закрыл лицо протянутым мною платком.
- Это опасно?
- С респираторами нет. К тому же испарения эти действуют избирательно.
- Э-э-эй! - позвал Рейнброд ушедших вперед членов нашей группы и поднял мой лежавший на рюкзаке карабин.
- Положи.
- Что?
- Оставь в покое оружие.
Десто посмотрел на меня как на ненормального, но карабин отложил в сторону. Можно было бы объяснить ему, что в Масандармских топях мы чуть не перестреляли друг друга из-за этих галлюцинаций, но начнутся ненужные расспросы… А вот откуда здесь лишайники эти, хотел бы я знать, - ведь радиации-то нету!
Если бы здесь была радиация, я бы и не подумал вкладывать деньги в это сомнительное предприятие, тем паче принимать в нем личное участие. Я и так уже нахватался рентген за последние годы. Собственно, из-за этого я и отказался сотрудничать с Ольгердом Янсоном и очутился в Порт-Андебаре, где и услышал про Мертвые города. Говорят, во время последней войны тут было использовано какое-то неизвестное оружие, и в результате города Северо-Востока сохранились совершенно целыми, хотя и полностью обезлюдели, причем никаких следов радиации обнаружено не было. Естественно, я решил проверить слухи и познакомился с Десто Рейнбродом, референтом по науке мэра Порт-Андебары.
Разговаривать о Мертвых городах он, правда, решительно отказался, сославшись на то, что правительство Тристогомы еще тридцать лет назад, то есть сразу после войны, наложило запрет на их посещение и до сих пор его не отменило.
- Да вам эти Мертвые города и ни к чему, - продолжал он, глядя на меня, как гурман на пирог с соловьиными язычками. - Я сведу вас с людьми, которые заняты подготовкой к более интересному и прибыльному делу. - И, заметив мои колебания, подмигнул и добавил: - Кстати, один из них - специалист по Мертвым городам, и, если сочтет нужным, удовлетворит ваше любопытство.
Дополнение это как-то не вязалось с его предыдущим заявлением, касающимся посещения Мертвых городов, но я смолчал, решив уточнить все на месте. Кажется, именно этого Рейнброд и добивался. Во всяком случае он тут же пригласил меня на встречу со своими приятелями в кафе "У Робина".
После того как я поучаствовал в подъеме четырехзвездного "Дисмута", мне приходилось ввязываться в разного рода аферы, так что пламенная речь и туманные пророчества Эрнеста впечатления на меня не произвели. Гораздо больше заинтересовал меня сам Эрнест. Сидя в третьесортной кафешке, человек этот излагал свои бредовые планы экономической и политической перестройки жизни страны и Планеты в целом на основе разработки какой-то Богом и людьми забытой Станции. Планы были ниже всякой критики, но в идеях, связанных со Станцией, какое-то рациональное зерно имелось. Эрнест производил впечатление человека, убежденного в своей правоте, однако не фанатика.
Если отбросить в сторону лирику и прожекты, суть рассказанного им сводилась к следующему. Несколько лет назад для проведения экспертизы Десто Рейнброд передал Эрнесту, одному из ведущих специалистов "Электроникал Сайч", кое-какие бумаги из секретных архивов Масенды. Изучая их, Александеро, знакомый с работами Анны Теодора Клозея Унга, с изумлением обнаружил, что последние годы жизни всемирно известный ученый провел в республике Пасси, где, пользуясь особой благосклонностью президента Масенды, принимал активное участие в строительстве Станции - того самого Большого Ковша, теоретическая возможность создания которого была рассмотрена им в одном из его фундаментальных трудов.
Кроме того, что Станция эта возведена была, чтобы черпать энергию из космоса, я, сказать по правде, мало что понял, но звучал рассказ Эрнеста убедительно, поскольку он снабдил его ссылками на соответствующие документы, выписками и цитатами. Впрочем, я поверил бы ему и без этого.
Подкупила меня не квазинаучная речь и не собранные Эрнестом материалы, а внутренняя убежденность его в своей правоте. Ну и, пожалуй, масштабность замысла: агрегат, вырабатывающий энергию фактически из ничего, - это вам не заброшенные города - дело солидное.
Единственное, что меня удивляло, - это отсутствие какой бы то ни было заинтересованности правительства Тристогомы в розысках упомянутой Станции. Из документов следовало, что находится она на территории бывших северных провинций республики Пасси, аннексированной в ходе последней войны, и потому именно от тристогомского правительства следовало бы ожидать каких-то инициатив. Хотя… Если кругом разруха и руки не доходят даже до Мертвых городов, эвакуация которых сулит реальные прибыли, то на поиски какой-то полумифической Станции средств и подавно не найти.