- Князя Матвея Петровича Гагарина забыл, бывшего московского коменданта, а ныне воеводу сибирского.
- А он что натворил?
- Пока еще ничего, но вскоре начнет ясак от сибирских инородцев половинить, и в торговые караваны на Китай свои товары добавлять.
- Сгною, подлеца! Совсем недавно его губернатором Сибирской земли назначили, а он уже о воровстве промышляет.
Государь-надежа ударил кулаком по столу, но буйствовать не стал, быстро успокоился и я заметил:
- Изменился ты, Алексей Петрович. Очень изменился.
- Так и не мудрено. Кругом такие люди, что чуть расслабься, съедят.
В это время за пологом зашуршало, и в павильоне появился еще один человек, широкоплечий приземистый крепыш, который посмотрел на меня как на врага народа. Насколько я помнил, это дьяк Мухортов, начальник императорской охраны и верный человек князя Ромодановского.
- Государь, - Мухортов поклонился, - срочная депеша от генерала Репнина.
Мой собеседник обернулся и спросил:
- Что в ней?
- Ваше Величество, здесь посторонние.
- Этот посторонний побольше нас с тобой знает. Впрочем, - Алексей снова посмотрел на меня, - может быть, ты расскажешь, о чем пишет генерал?
Прикинув ситуацию, я сказал:
- Армия Репнина сейчас стоит в Полоцке и Могилеве, и раз депеша спешная, то значит, она касается западной границы. Думаю, что Станислав Лещинский требует от Репнина покинуть территорию Речи Посполитой и желает получить деньги за пребывание русских войск на его территории.
- Мухортов, это так?
- Да, Ваше Величество, - с трудом, выдавил из себя дьяк.
- Выйди!
- Но...
- Мне повторить свое приказание!?
- Никак нет, государь.
Дьяк покинул нас, и молодой император спросил:
- Можешь что-то посоветовать?
- Могу, только ведь ты и сам все видишь, и верное решение уже принял.
- И все же, хотелось бы тебя услышать.
- Ладно, слушай. Армию Репнина отведи к Смоленску, а денег Лещинскому ни рубля не давай, перетопчется. Конечно, он станет войной грозиться и шведами тебя пугать. Да вот только Карлу Двенадцатому не до него, и восемь тысяч солдат из корпуса Крассова, которые Лещинского охраняли, скорее всего, уже покидают Речь Посполитую и уходят в Померанию. А сам по себе король Станислав никто и звать его никак, шляхта на войну не подпишется и страна разорена, так что максимум неприятностей от ляхов, это набеги и провокации, но Репнин, если ему хвоста накрутить, с этим разберется.
- Как у тебя все легко и красиво получается.
- А чего мне суетиться? Окончательное решение все равно за тобой, так же как и ответственность.
- Верно. - Алексей встал и, кивнув в сторону своего лагеря, спросил: - Может быть, все-таки со мной?
- Нет, Ваше Величество, ты сам по себе, а я сам по себе. Но если тебе понадобится помощь, а я смогу тебе помочь, то ты знаешь, где меня найти.
Император Всероссийский протянул мне правую ладонь, и я пожал ее. Рукопожатие вышло по-мужски крепким, еще один явный признак того, что на Руси появился приличный государь. Затем, не говоря никаких лишних слов, мы раскланялись и, одновременно, развернулись на выход. На ближайшее десятилетие у каждого из нас свой жизненный путь, а пересекутся наши тропки или нет, того мне знать, не дано.
Я вышел из павильона и полной грудью вдохнул свежий ветерок, который прилетел с верховьев Дона. Как там пелось в песне группы "Сектор Газа", которую любил слушать сосед Богданова? "Классно если, здоровый ты и сильный бугай, повалялся, погулял по травке, и бухай". Конечно, бухать, у меня потребности нет, а вот насчет всего остального песня права, и жизнь хороша, и жить хорошо.
Тем временем, началась уборка павильона. Охрана с обеих сторон начинает покидать свои посты, и я обратил внимание на то, как неслась служба у наших воинов и у русских гвардейцев. Как я уже говорил, на страже стояла рота преображенцев и сотня пластунов. Однако в самом начале царские офицеры были удивлены тем фактом, что рано утром возле павильона находилось только пятьдесят человек вместе с пятью есаулами. Весь день они втихую посмеивались над этим, мол, казаки не могут сотню справных бойцов набрать, и потому выставили на стражу вполовину меньше воинов, чем было изначально заявлено. Теперь же, когда переговорный процесс окончен и дело к вечеру, их улыбки исчезли, так как оказалось, что вся пластунская сотня находилась на месте, вот только на виду было всего пятьдесят казаков, а другие пятьдесят стали появляться только в самом конце всего мероприятия.
Лишь прозвучали команды есаулов, и начали подниматься целые пласты дерна и травы, и из-под земли появились до зубов вооруженные пластуны, которые сутки просидели в засаде и никто их обнаружить не смог. Как говорится, на лицо две военные системы, одна рассчитанная на жесткую дисциплину, а другая на эффективность и сохранение жизни бойца. Преображенцы в парадной форме стоят на виду, надраенные штыки на солнце сияют и богатырская грудь колесом, все как положено, идеальные мишени, а казаки все это время их на мушке держали и были готовы к тому, что придется придти на помощь своим атаманам. Так вот.
В Козлов, я вернулся вместе с пластунами и застал в городке необычайную суету. Понятно, что армии готовятся к возвращению домой, и должны заниматься сбором имущества и комплектованием обозов. Но все равно, что-то было не так, и никто не мог сказать ничего конкретного. Люди знали, что все атаманы и представители независимых государств собрались на экстренный сход, и это не к добру.
В общем, получить достоверную информацию можно было только непосредственно от должностных лиц, и вскоре я был в доме князя Воротынского, бывшего Козловского воеводы. Оставил Будина во дворе, прошел в дом и в большой горнице застал около двадцати человек самых важных верховодов, которые о чем-то спорили.
Само собой, в разговор встревать не стал, не по чину мне, поэтому остался у дверей и спросил Василя Чермного, который находился здесь же:
- Василь, что случилось?
- В Астрахани беда. Город снарядил торговый караван к персам и направил его в Ардебильский домен. Добрались хорошо, остановились в портовом городке Астара, и торговля вроде бы пошла, а тут местный сатрап, узнал, что Астрахань независимый город, на товары позарился, и приказал все отобрать. Купцы и солдаты из охраны, ясное дело, в драку кинулись, и городским воякам сопротивление оказали. Первые пару приступов на порт и на их склады отбили, но когда армия подошла, то не сдюжили. Короче говоря, персы половину наших людей положили, почти сто семьдесят человек, другая половина порт подожгла и морем домой ушла. Это война.
"Вот тебе и независимость, - подумал я в тот момент. - Только из одной войны выбрались, как в другую влезли, попроще, конечно, персидские туфенгчи и гулямы, далеко не русская пехота и драгуны, но тоже не в радость, так что драться все равно всерьез придется".
Россия. Москва. 30.06.1709.
В это утро, как обычно, молодой государь Российской империи Алексей Второй расположился в кабинете своего покойного батюшки в Преображенском дворце и, глядя на заваленный бумагами стол, на некоторое время впал в ступор, так как просто не знал, за что взяться в первую очередь. Отчеты. Доклады. Челобитные. Жалобы. Прожекты. Доносы. Письма. Стопки бумаг, каждая важна, и требует его личного внимания или подписи с резолюцией, а он не может разорваться на части. Конечно, помощников хватает, "птенцы гнезда Петрова", в большинстве своем, все еще в строю, но на многих из них положиться нельзя, и пока нет им замены, только жесткий контроль со стороны императора дает гарантию того, что дело будет сделано именно так, как он приказал.
"Надо что-то менять", - подумал Алексей и вспомнил, как его батюшка планировал создать Сенат, который бы и взял на себя управление государством. Сделать этого он не успел, но прожект сохранился.
"Решено, необходимо облегчить себе жизнь", - решил император и, зарывшись в кипы бумаг, вскоре обнаружил папку с черновым вариантом указа о власти и ответственности Сената. Он просмотрел этот серьезный документ, на десяти листах расписывающий деятельность будущего управленческого аппарата, сделал несколько исправлений, и пробежал глазами по списку будущих сенаторов. Девять человек: князь Петр Голицын, граф Мусин-Пушкин, Стрешнев, князь Михаил Долгорукий, генерал Самарин, Племянников, князь Григорий Волконский, Опухтин и Мельницкий. Обер-секретарем должен был стать Анисим Щукин. Кандидатуры вполне предсказуемые, влиятельные люди империи, не самые большие фигуры, а крепкие середнячки.
Перо опускается в чернильницу, затем на мгновение замирает над бумагой, делает быстрый росчерк, и размашистая роспись императора появляется под очередным указом. Отлично, сегодня же секретари составят чистовой вариант, а уже завтра указ будет доведен до сведения всей дворянской верхушки Российской империи, как неоспоримая воля помазанника божьего.
Следующая важная бумага. Доходы государственной казны за 1708 год по губерниям. Всего, в империи числилось восемь губерний: Московская, Санкт-Петербургская, Киевская, Смоленская, Архангельская, Казанская, Азовская и Сибирская. Новое территориальное разграничение империи было один из последних указов прежнего государя, который был уверен в том, что он сможет вернуть под свою власть Украину, Дон и Поволжье. Однако не сложилось. Петр Алексеевич скоропостижно скончался, и его дела принял сын, который раньше никак не мог понять, куда уходят все доходы такой огромной страны как Россия. Но теперь все становилось на свои места.
Доход со всех губерний, не смотря на войну и воровство, составил три миллиона сто тысяч рублей. Армия съела миллион триста тысяч. Флот четыреста тысяч. Расходы на послов составили сто пятьдесят тысяч. На артиллерию и припасы израсходовано двести двадцать тысяч. Рекрутам тридцать тысяч. На производство оружия девяносто тысяч. Гарнизонам разных городов без малого миллион. Содержание двора и царские растраты (выкуп военнопленных, подарки иностранцам и своим дворянам, пожертвования духовенству и прочее) еще семьсот тысяч. В итоге расход составил три миллиона девятьсот тысяч рублей. Разница была покрыта за счет запасов казны, но как ни посмотри, война со шведами и восстание на юге душили экономику государства, и теперь, когда в России относительное спокойствие, чтобы выйти из тяжелого положения, необходимо предпринять ряд неотложных действий и оптимизировать затраты.
Первым делом следовало сократить армию. Двести тысяч солдат слишком много, на оборону границ и ста тысяч с избытком хватит, тем более что имеются многочисленные вспомогательные войска из башкир, татар и других инородцев. Затем придется сократить расходы на послов, незачем подкупать европейцев и турок, если Россия от них почти отрезана. Далее флот. Азовский будет догнивать, хоть и жаль его, но он бесполезен, а на Балтике требуется небольшая эскадра, так что расход на морское дело сократится как минимум вдвое. Затраты на рекрутов и на гарнизоны тоже снизятся, а вот производство оружия, наоборот, будет увеличено. Ну, и последняя статья, двор и царские расходы. Хочется или нет, а здесь тоже необходимо ужаться, но ненамного, так как у императора Алексея, который запомнил слова ведуна Никифора Булавина о том, что необходимо продвигаться на восток, а не на запад, были слишком большие планы.
Долго Алексей Петрович думал над речами молодого казака, и пришел к выводу, что он прав. Что запад? Все давным-давно поделено и много государств, которые по силе не уступают России, а порой, и превосходят ее. Другое дело Сибирь, где людей проживает немало: кыргызы, татары, оройхоны, ненцы, тунгусы, эскимосы, эвенки, нганасаны, селькупы, кеты, долганы и многие другие. Однако по технологическому развитию они от России отстают безнадежно и поэтому будут вынуждены стать ее данниками. И продвинуться вглубь племенных территорий не так уж и сложно, хотя для этого все же придется приложить немалые усилия. Сначала, как водится, будет проведена разведка дорог и описание диких народов, работа для первопроходцев, а далее все по накатанной и отработанной схеме, строительство крепких острожных городков и дорог, появление солдат, а за ними и переселенцы подоспеют.
- Ваше Величество, прибыл князь-кесарь Федор Юрьевич Ромодановский.
В кабинете появился секретарь, капитан гвардии Филиппов, которого император приблизил к себе после поездки в Козлов.
- Хорошо.
Князь-кесарь появился в Преображенском дворце как всегда без предупреждения и, пользуясь своей привилегией, направился на прием к государю без доклада. Алексей кивнул подбородком, отпустил секретаря, выпрямил спину и принял деловой вид. Прошло несколько секунд, и Ромодановский появился в его кабинете.
Начальника Преображенского Приказа немного покачивало, и было заметно, что он недавно выпивал. Однако на работоспособности Федора Юрьевича это почти никогда не сказывалось, рассуждения его были здравыми, и лишнего он себе старался не позволять. Поэтому, мог пить в любое время дня и ночи, и при покойном Петре Алексеевиче, и при ныне здравствующем Алексее Петровиче.
"Ужасный человек", - подумал император. Внутренне Алексея всего передернуло. Но волнения он не показал, так как уже привык к своему высокому положению, которое просто обязывало его быть сдержанным, и Ромодановского он встретил радушно:
- Здравствуй Федор Юрьевич. С чем пожаловал?
- Здрав будь, государь, - князь слегка поклонился и, присев за стол, доложился: - Окончил дело Меншикова.
- Наконец-то. Сколько всего у него изъято?
- Про деревеньки и людишек разговор уже был, а вот золото и серебро придерживали до подведения общего итога. Вышло четыре миллиона. Алексашка, подлец, хотел два миллиона рублей в Англию отправить, для начала, так сказать, но не успел, вовремя мы его за жабры взяли.
- Это хорошо, что не успел. Деньги передашь в казну, мы ими со шведами расплатимся.
- Будет сделано.
- В Сибирь своих людей послал?
- Да. Ответ получим только через пару месяцев, но думаю, государь, что твой источник прав, и князь Гагарин, наверняка, воровать станет. Кого думаешь на его место посадить?
- Пока не решил, и склоняюсь к тому, чтобы князя на месте оставить.
- Простишь злой умысел?
- Конфискую все, что он украдет, и приставлю к нему верных людей.
- Можно, но у меня лишних преображенцев мало.
- Вот и займись этим делом, расширь штаты и найди таких людей, которые бы были верны только Отечеству.
- Попробую. Но только где же их взять, верных и честных?
- Например, в войсках. До конца года армия будет сокращена вдвое, а это большое количество офицеров, которых придется пристроить к делу, так неужели сотню патриотов не найдем.
- Верно, государь, и если прикажешь, то так и сделаю. Но этим не мне надо заниматься, а твоим секретарям, и так, чтобы я про это поменьше знал.
- В таком случае получается, что этим я выкажу тебе свое недоверие...
- Я не обижусь, - князь огладил рукой свои тонкие черные усы, и добавил: - Покойный Петр Алексеевич, царствие ему небесное, давно хотел по настоящему тайную службу создать, но все время на потом откладывал, так может быть у тебя это получится. Нельзя все яйца в одну корзину складывать, и хотя я тебе верен, даже такому как мне, псу верному, не надо полностью доверяться. Для любого государя это закон.
- Благодарю за урок, Федор Юрьевич.
Князь-кесарь ушел, а император еще долго не мог вернуться к работе, так как мысли его постоянно перескакивали с одного на другое.
- Да, прав князь Федор, надо быть осторожней, и всех под присмотром держать.
Прошептав это, Алексей вздохнул, и подтянул к себе слезливое письмо от саксонского короля Августа, который призывал императора разорвать договор со шведами и ударить им в спину, тем самым, отвлекая Карла от его несчастного королевства.
"Шиш тебе, а не русских солдат. Сам первый с Карлом мир подписал, а теперь плачешься. Предатель!" - Подумал Алексей и сосредоточился на другом письме. Дел было непомерно много, бумаг не убывало, и жалеть бедолагу Августа было некогда.
Войско Донское. Черкасск. 05.07.1709.
После подписания мирного договора с Россией казацкие армии вернулись на Дон и очень быстро самораспустились. Бывшие беглые крестьяне, бурлаки и рядовые казаки получили расчет по денежному содержанию из войсковой казны, и были таковы. Только вечером под Черкасском крепкая армия в десять тысяч воинов стояла, а утром от нее остается пять-шесть сотен человек, которые еще не навоевались, полковые знамена, некоторые командиры и сам командарм.
В итоге, у моего отца Кондратия Булавина, войскового атамана, по окончании войны, осталась только Первая армия Григория Банникова, это десять пятисотенных конных полков, Первый Волжский стрелковый полк Павлова, две тысячи казаков из разных частей и соединений, и три отдельные сотни (атаманский конвой, сотня Судьи Чести Игната Некрасова и силовая разведка Донской Тайной Канцелярии). Слишком большая сила под рукой, которую в мирное время кормить тяжело, а распустить жалко, ибо заново ее собрать трудно. Значит, необходимо эту силу использовать и что для нас хорошо, враг имеется, так как неделю назад всеобщий войсковой сход постановил поддержать Астраханскую республику и объявить зарвавшимся персам войну.
Борьба за Каспий должна была случиться в любом случае, и пусть она сейчас произойдет, когда мы сильны, а Персия, наоборот, на ладан дышит, и вскоре совсем зачахнет. Почему Персия слаба? Резонный вопрос, на который я могу ответить, опираясь на знания Боданова и рассуждения умных людей, которые выступили перед казаками на сходе.
В данный момент этим государством управляет бездарный и слабохарактерный шах Солтан Хусейн Первый, который ничего не решает сам, и во всем полагается на духовенство и близкую родню. Всеми делами заправляют наместники провинций, мелкие ханы и муллы. И на 1709-й год Персия это колосс на глиняных ногах, который пока еще стоит, но вскоре рухнет. Уже в этом году афганское племя Гильзаи сможет добиться для себя независимости, а лет через шесть выжжет треть этой империи, а после них, только ленивый из соседей не постарается оторвать от нее кусок. Теперь, благодаря изменениям в истории, роль гильзаев возьмут на себя казаки и астраханцы, и когда настанет срок, наши полки пожалуют в гости к любителям пограбить заморских купцов. А что будет дальше, я уже сейчас вижу как наяву. Морские казачьи и астраханские флотилии атакуют все приморские персидские города от Дербента до Сари, и притянем мы домой столько хабара, что нам хватит на все, и на экономический рывок вперед, и на обустройство нашей жизни. Однако до самой войны время пока имеется, не все еще к ней готово. Астраханцы строят корабли и в дополнение к бывшему солдатскому полку Бернера, формируют еще один, а сбор всех, кто желает принять участие в походе, назначен только на середину августа месяца.
В связи с этим, передо мной опять возник вопрос, а что, собственно, дальше делать? Вроде бы все ясно, но жизнь идет, одно событие следует за другим и приходится принимать новые решения. Каким путем пойти и чем заняться? Время в запасе имелось, меня никто не подгонял и, откроив свободный денек, я заседлал верного жеребчика, выехал в степь, и начал размышлять о своих дальнейших задачах.