- А это правда, что Кейра тоже опоили? А то отец говорит: "Если этот котяра в своем уме, убью". А мама…
- А Тулла говорит, ты на нее вечером так смотрела, а зачем? А ей уже тогда подсыпали или нет? А я сразу поняла…
Клирик оторопело отметил, что разбирает в хоровом девичьем щебете каждое слово. И понимает двух разом говорящих девочек. Ненаучная фантастика. Фэнтэзи!
- Да, Кейр, безусловно, не в себе, - громко и четко, чтобы мэтр Амвросий посреди гвалта разобрал, вынесла он вердикт, - так что совсем не надо его убивать.
- Опоили. Совершенно неоспоримо. - Врач ложь во спасение поддержал и приукрасил. Сам Клирик почему-то не догадался прямо сказать: "Отравлен".
- А что с ними будет теперь? С Кейром и с Туллой? А то мама плачет, а папа молчит…
- А ничего страшного. - У Клирика случился приступ вдохновения - Жить будут. Колдовство теперь неопасно, зря я половину ночи не спала? Кушать будут, что мэтр прикажет. Увы, отвар любовного напитка успел всосаться в стенки желудков, и лечение может не помочь. Тогда придется бедняжек поженить. А папа молчит, говорите?
- Да, смотрит в окно и молчит, а с Туллой сидит Эйлет…
- Мама и Гвен пытаются папу разговорить, но он молчит, как камень…
Это поведение Клирик знал. Потому испытал острый приступ сочувствия. Сам он предпочитал переваривать неприятности в одиночестве, а лучше с другом. Но Дэффиду от семьи бежать некуда. Одно заведение в городе, и то его собственное. Как же спасти мужика?
- Вашему отцу сейчас нужна другая забота. - Немайн наклонила голову к девочкам, и ее голос вдруг стал ниже и солиднее. - Совсем другая… Отзовите маму и сестру, я сейчас выйду в зал, и мы все подробно обсудим. Вы ведь хотите помочь отцу?
Для Дэффида ап Ллиувеллина Вилис-Кэдмана ночной кошмар все еще продолжался. Не выспавшийся, красноглазый, он стоял у окна и бессмысленно рассматривал пузырьки в мутном стекле. Сквозь окно пробивались последние знаки нового дня, утро уходило. Впереди маячили семейные разговоры. Опять разгонять птичий базар, стучать кулаком по столу, Глэдис снова начнет реветь в три ручья, дочки хором запоют, что он их совсем не понимает и не любит… Ну за что Бог не дал ему ни одного сына! Уж тот бы понял отца. Или нет?
Хорошо, Глэдис и Гвен хоть ненадолго оставили его в покое. Но ведь вернутся. Снова восходящий к истерике тон, снова будут ходить вокруг да около, и пытаться разрушить решение, которого еще и в помине нет! Шаги за дверью. Может, сразу наорать? Обидятся, конечно, но зато - тишина. Благословенная тишина.
Дверь тихо - и к кому она подкрадывается, к старому солдату - отворилась. Глэдис - эта плавная походка всегда сводила Дэффида с ума, даже теперь - лебедушкой подплыла к нему. Молча взяла за руку. И не стала ничего говорить! Молчащую жену оказалось терпеть рядом совсем нетрудно. Даже приятно. И решение всех проблем пришло само собой. В конце концов, на сторону можно выдать и младших. А ему, за отсутствием сына, очень пригодится зять. Кейр смышлен, хоть и мягковат. Но и из него вполне может выйти смена - что за стойкой, что на пивоварне. А главное - второй мужчина в семье появится уже сейчас. А не тогда, когда он распихает длинноволосую и длинноязыкую девичью команду по хуторам. И станет не соперником, а товарищем по несчастью.
- Глэдис, - сказал он жене, - а может, ну его, сидово лечение? Кейр не самый плохой выбор. Из молодежи так и вообще… И уж этот от свадьбы не отвертится, и любить нашу Туллу точно будет.
Парень, и правда, откручиваться не стал, он впал в самый щенячий восторг, и только отсутствие в городе священника помешало тут же приняться за свадебный пир. Кейр же - верхом, бросив фургон в городе, рванул в холмы, чтобы спуститься в город неделю спустя с благословениями отца и клановых старейшин, в которых никто и не сомневался. Еще бы! Породниться с хозяином заезжего дома в Камбрии было немногим менее почетно, чем с королем. Труд, дающий другим кров и пищу, считался достойным и крайне аристократическим. Ко всему хозяин заезжего дома был попросту богат: молочное стадо из полутора сотен коров, мясное - не меньше, сотни овец и свиней Дэффида Вилис-Кэдмана покрывали собой холмы вокруг столицы. А вблизи трактира пыхтел небольшой пивоваренный заводик. Да и о старинных правах и привилегиях люди иногда вспоминали.
Кейр лучился от счастья, но все же перехватил Немайн у дверей кузницы Лорна ап Данхэма, где та заказывала кирку-молоток для геологических изысканий, и попытался выяснить, к чему была вся ночная история? Если он с самого начала был не против женитьбы? А свадьбы с Туллой просто жаждал, равно мешая плотские стремления, меркантильные интересы, и симпатию к той, с которой надеялся счастливо провести большую часть жизни. Так что позор Тулле не грозил, да и Кейра будущий тесть никак не убил бы до смерти - чтобы было за кого выдать дочку, сняв с клана позорное пятно и не развязав кровную вражду.
- Ну - объяснил Клирик, - я-то с Туллой случайно столкнулась. А вот все остальное послужило только к вашей с ней пользе. Теперь Тулле дорога только за тебя или в омут. Монастыря-то в Диведе сейчас нет. В конце концов, за непорочностью невесты не все гонятся, мог папаша и другого жениха найти. Гарантированные же рога - дело иное. Да и греха на вас нет. Этого тебе мало?
Похоже, именно несовершение греха и удручало Кейра. Немножечко. Его же невесту - весьма и весьма. В сторону Немайн Тулла косилась, бычилась, кривилась, хмурилась, насупливалась.
Потянулись спокойные дни. Клирик устроил себе нечто вроде отпуска - тем более, что в двадцать первом веке толком не отдыхал уже три года. Да и дела - спокойные, домашние, бытовые дела - никак не позволяли совсем уж заскучать.
Первым стал, конечно, мешок. Что там должно было находиться по игре, Клирик знал. А вот о реальном содержимом только догадывался.
На свитках "божественных заклинаний" обнаружились соответствующие молитвы - большинство о здравии. Вместо "вызова небесного медведя" был записан известный в Интернете "Evil overlord's list", список рекомендаций Темному Властелину созданный на основе печального опыта многих литературных и кинематографических злодеев. Скляночки с зельями стали чернильницей и тушечницей, солонкой, и набором перечниц с красным и черным перцем, корицей. Нашелся и пучок гусиных перьев. Клирик хмыкнул. Перышком еще придется овладеть. Вместо открывающей замки волшебной штуковины - Вор был больше специалистом по ловушкам - тяжеленный набор чего-то, даже отдаленно не напоминающего отмычки. Видеть запоры седьмого века Клирику пока не доводилось, но сразу стало понятно, что привычные они напоминают не слишком.
Особенно интересно было, во что превратились аптечки. И чем отличаются в зависимости от силы. Упаковки выглядели почти как в игре. А вот что внутри…
Внутри оказались именно аптечки. Раннесредневековые. Наборы трав, включая экзотические и безумно дорогие, например, женьшень. Все тщательно обернуто в ткань, подписано. Знать бы, что от чего прописывать… Еще - корпия, шовный и перевязочный материал. Лен и шелк. И, вместо самой эффективной - хирургический набор. Скальпели, иглы, и другие острые закорючки непонятного назначения из удивительно хорошей стали.
Инструменты Клирик немедленно разделил на две части - для собственного пользования и для передачи в руки медика. Предположительно мэтра Амвросия. Которому и вручил их пару дней спустя в качестве оплаты будущих услуг, не обнаружив в городе лучшего специалиста.
Следующим вопросом стала одежда. Путешественник тем и отличается от бродяги, что имеет не одну смену белья. И хотя бы одну - верхней одежды. Разумеется, такие тонкости в компьютерной игре не отражались, так что пришлось ходить по лавкам. И знакомиться с местной модой.
В Камбрии сложным кроем не заморачивались. Туника была и бельем, и нижним, и верхним платьем. Узкая, широкая, длинная, короткая, с рукавами или без - вот и весь выбор. Мужчинам еще предлагались штаны и рубахи, представлявшие собой укороченный вариант все той же туники. Для защиты от непогоды - плед.
Местные дамы отыгрывались вышивками, но их обычно делали сами. Вот уж чем Клирик заниматься не собирался!
А дальше началась охота за вещами, без которых в поход лучше не ходить. Трут с огнивом. Зажигательная линза, по совместительству - лупа. Стекло мутноватое, но Клирик и такого не ожидал. Веревки. Страховочные крюки. Палатка. Одеяло…
Так что дни проходили в суете подготовки похода. А по вечерам Немайн спускалась в трапезную залу, и прислушивалась к неторопливым разговорам городского общества. Научиться понимать людей седьмого века было жизненно важно. Встревать в праздные разговоры Клирик пока не решался.
…В тот день трактире было против обыкновения людно, но любимое кресло у огня, разумеется, было свободно, и сида уже привычно в нем устроилась. Самым приятным было то, что в теперь в компании "Головы грифона" она не чужая. И греется не за осьмушку золотого, а как правильный, полезный человек. На коленях, укутанных пледом расцветки клана, к которому относился трактирщик, платой за спасение дочери от позора - еще одним веским доказательством того, что Немайн приняли в бюргерское сообщество Кер-Мирддина - лежала Библия, раскрытая на Евангелии от Луки, ее любимом. Все книги, от Бытия до Апокалипсиса, были уже наспех пролистаны и навек отпечатаны в цепкой памяти. Осмысление приходило только теперь - и очень понемногу.
Но Клирику так и не удалось сосредоточиться на "прокачке персонажа", как он про себя называл усвоение священных текстов. И причиной была не кружка светлого пенящегося эля. Эта никогда не мешала, хотя в желудок сиды никогда не помещалась полностью, даже целиком заменив ужин. На этот раз в "Голову грифона" заявился бард.
Бродячий певец отлично владел арфой, но откровенно гнусавил. Публика терпела. То ли привыкла и к худшему, то ли считала, что так и надо. В довершение всего, пел он о "древних королях", коими с принятием христианства барды стали числить языческих богов. И то, не пропадать же славным балладам? Клирик честно пытался слушать истории о "родне", отстранившись от мерзкого голоса. Не получалось. Увы - вкус мешал. И не только собственный Клирика, но и недавно присоединившийся к нему эльфийский.
- Любезный, - подала голос Немайн, - нельзя ли ограничиться только музыкой? Большинство здесь сидящих люди бывалые, видывали и не такое, так что голоса их сердец споют им куда лучше, чем ты можешь вообразить.
- Короче, - уточнил Кейр, уже традиционно подпирающий камин, напротив сиды, - заткнись, но играй.
Роль переводчика с галантного на доходчивый он исполнял с большим удовольствием. Эту игру придумал Клирик. Ведь нехорошо благородной деве выражаться коротко и грубо. Ну а то, что до многих иначе не доходит, совсем не ее вина.
- Если кто-то считает, что поет лучше меня, я охотно приму вызов! - откликнулся бард. - Эй, девочка! Вставай! Попробуй меня перепеть!
Судя по тембру и тому, что бард на каждой ноте фальшивил на полтона, был или изумительно самонадеян, или имел в запасе пару грязных трюков. Скорее второе. Связываться не хотелось.
- Я приношу извинения, но я устала и не в голосе, - сообщила она, - а потому оставляю тебе долю героя в песнях этого вечера.
- Лень вставать, - перевел Кейр. - Можешь скрипеть дальше. Если совести нет.
У барда совести не было, только заунывные баллады. Тепло и выпитый эль вгоняли в сон, и монотонные речитативы барда вскоре начали скорее убаюкивать, чем раздражать Немайн. Слова проходили краем сознания, и устраивались в памяти - на грядущее. Писаной истории у Камбрии пока не было, и желающий узнать хоть что-то, помимо рассказов стариков, должен был отсеивать крупицы правды из триад, баллад и легенд. Прямо сейчас заниматься этим смысла не было. Оставалось плыть по течению слов, понемногу скатываясь в сон. Между тем бард покончил с древностью и решил спеть о делах более близких.
Три ворона в небе, ночною порой,
Был Морриган голос, как пение стрел:
"Два войска собрались над Юрой-рекой.
Назавтра вступить доведется им в бой.
Какой им положим удел?Сильна и могуча камбрийская рать,
И воинов ярость крепка.
Коль строй щитоносцев сумеют прорвать,
До вечера саксов колоть им и гнать,
И их не ослабнет рука".Три ворона. В небе - ни зги, ни звезды,
И Махи пел голос - волынкой навзрыд:
"Для воронов хватит надолго еды,
А крови прольется, что в Юре воды…
Но Камбрия не победит!Король Кадуаллон умел обещать,
И родом поклялся своим!
Но старых богов не посмел он призвать,
Монахов привел, чтоб молились за рать,
И помощи мы не дадим".Три ворона встретили алый рассвет,
Был голос Немайн, словно треск топоров:
"Король - обречен, нам он даст свой ответ.
Сегодня прервет вереницу побед,
С невзгодами встретившись вновь!Сильна и могуча камбрийская рать,
И воинов ярость крепка.
Но алых щитов им ряды не прорвать,
И саксы их будут, тесня, убивать,
И их не ослабнет рука".Три ворона в небе… За славой в поход
Король Кадуаллон камбрийцев ведет…
Бард после такой песни мог ожидать разного. Осуждения за то, что назвал старыми богами сидов, например. Но скорее - одобрения за оправдание страшного разгрома, случившегося с сильнейшим из королевств Камбрии лет двадцать назад. Предательство богов - достойная причина гибели героев! Но с последним аккордом арфы наступила мертвая тишина. Такая, что бард услышал собственное дыхание. А из-за спинки развернутого к огню кресла раздалось сонное:
- Что-что он там про меня поет? Чем Немайн-то не угодила? В перепевки играть не стала? Раззадорить хочет? Не выйдет. Уважаемые мэтры, простите, охотно посидела бы с вами еще часок-другой. Но, поскольку дурноголосый певец решительно настроен испортить вечер, я смиренно вас покину.
Бард еще успел снова удивиться тому, что какая-то девчонка сидит на стариковском месте у очага. Парня, принятого в круг солидных людей за вежество и интерес к былым походам, он еще себе представить мог. У девочек же обычно есть другие интересы, кроме как упорно затесываться в компанию стариков. А потом перед ним оказалась богиня.
Задрапированная в полосатый плед поверх строгого серого платья, Немайн выглядела весьма величественно. Немудрено: она не накинула плед на плечи, как валлийки, а старательно завернулась, как в паллу - женский вариант тоги. Врач научил, на радостях от обнаруженного Немайн интереса к римской старине - а заодно от подаренных хирургических инструментов. Весьма, по его словам, хороших. Некоторых у него и вовсе не было. А уж если кто-нибудь и разбирался в помпезности, так это римские аристократы. Немайн оказалась между бардом и очагом, так что видел он в основном силуэт. И - уж бард-то, полуязычник по самому роду занятий, это знал - силуэт сиды. Богини, которая назвала свое грозное имя. Сердитой богини. Немайн сделала шаг вперед…
В "Голове грифона" такого не видывали ни до, ни после: на глазах у всех каштановые волосы барда стали седыми.
Несколько мгновений он стоял, как истукан, потом рухнул на колени перед богиней, которая от растерянности дышать забыла и стояла себе столбом, как статуя Немезиды.
- Немайн верх Дон, пощади…
- Живи, - выдавила из легких последний воздух Немайн и быстрым шагом пошла наверх, в свою комнату. Как только она миновала барда, тот потерял сознание. И не слышала, как Кейр радостно возгласил:
- Так что эта самая та самая не та самая, а наша Немайн - самая та!
На что Лорн ап Данхэм, заглянувший в "Голову" послушать баллады и свежие сплетни, задумчиво протянул:
- Ходящие по стране боги - знак перемен. Я-то надеялся на кого-нибудь попроще. Ну могла ведь она оказаться кем-нибудь из младшеньких, могла! Дочерью или сестрой того же Артура, например… Так нет! Кейр, ты все еще рад такому знакомству? Тулла, что с тобой?
Нельзя сказать, что на старшей дочери Дэффида лица не было. Было. Белое, аж зеленое.
- Она… Я… - пробормотала Тулла, - она меня убьет. Я ей на пороге комнаты миску со сливками оставила-а-а…
И заревела.
- Ну оставила, что за беда, - удивленный Кейр взял невесту за дрожащую руку, - сида, конечно, предпочитает пиво…
- Ты не понимаешь! Это я с намеком, чтобы не воображала. Спасительница, видишь ли… Ну и говорили же все… Врач, кузнец… Да и сама… Что ни вещи оборачивать, ни хвори лечить не умеет! Вот я, дура, и поверила - слабая она сида, волшбы не знает. А я, дура, поверила. Вот и думаю, покажу, что толку с нее, как с домового. А теперь она обидится, и меня сживет со свету…
- Если это и правда Немайн, - утешил Лорн, - так просто песенку споет. А если пожалеет город - то зарежет. И голову оставит себе на память…
Впрочем, до утра ничего не произошло. А утром сида ушла из трактира. Завернула, на прощание, к уже занявшему обычную позицию за стойкой Дэффиду:
- Меня не будет некоторое время, Дэффид. Дела. Комнату оставьте за мной. И еще. У вас тут какое домашнее животное - хорек, кошка, поросенок? Впрочем, не важно. Вчера я его оставила без ужина. Миску кто-то поставил около моей двери, я ее пнула случайно и все разлила. Покормите существо, а?
И вышла из трапезной, закинув за плечо кожаный дорожный мешок и посох с крестообразным навершием. Не заметив, как трактирщик украдкой перекрестился.
Глава 2
КАМБРИЙСКИЕ ХОЛМЫ
Год 1399 ab Urbe condita
Перемалывая скопившуюся в голове информацию, как корова жвачку, Немайн шастала по окрестностям Кер-Мирддина, осматривая следы деятельности ирландских монахов. По счастью, те не стали хлопать дверью, и полностью рушить возведенный ими монастырь. Очевидно, рассчитывали вернуться. Шансы на это были неплохие. В Камбрии белого духовенства не водилось искони, монастырь в Диведе оставался один, и его закрытие привело к неофициальному отлучению королевства от церкви. Во всяком случае, в королевстве не осталось ни одного рукоположенного священника. Пока народ терпел, ожидая, что мудрый король что-нибудь придумает, а на крайний случай - повинится перед ирландцем-аббатом, и все вернется на круги своя. Если король окажется недостаточно мудрым, против него могут, почтительнейше и никоим образом не нарушая присяги, устроить мятеж. А то и пригласить в короли другого принца. Обычаи дозволяли и не такое.
Так что монастырь был хотя и пуст, но сохранен. Все самое ценное вывезли монахи. Все полезное в хозяйстве растащила их бывшая паства.
Стоя в бывшей трапезной, Немайн не чувствовала ничего, кроме гудения в ногах. И даже доски, закрывающие сложенные безо всякого раствора из плоских булыжников стены, содержащие не жалкие выписки, а полностью вывешенный, для лучшего запоминания, монастырский устав, не радовали. А ведь именно ради подобных крох знания Клирик сюда и тащился!