- Это я успела заметить, - усмехнулась Ольга, - но они очень козырная карта. Они - твой пропуск к землям Бьерна. Ты поможешь мне посадить их на трон, а я отдам в твое распоряжение все земли. Фактически братья будут озвучивать твою и мою волю, а я со своей стороны сделаю все возможное, чтобы эта воля исполнялась.
- Это намек на то, чтобы я сам там бурной деятельности не разводил?
- Ну, правду сказать, я не уверена, что у тебя это получится. Во-первых, ты ни слова не можешь сказать, во-вторых, даже если выучишь язык, тебя все равно будут считать чужаком. В-третьих, если попытаешься удержать народ королевства силой, то просто всех потеряешь. И года не пройдет, как вокруг тебя не останется ни одного фермера, пастуха или охотника. Они все скопом соберутся и уйдут в другие земли. Они всегда так делают, не хуже кочевников.
- А что же братья?
- С ними проще. Многие старики помнят Аритора и в братьях тут же узнают его наследников. Я преподнесу всю историю таким образом, что появится очевидная выгода в том, чтобы подвинуть Урге с трона, на котором он явно засиделся. Хоть при дворе меня и не любят, авторитет мой в народе никто не оспаривает. Только благодаря мне королевство избежало многих войн и проблем, эпидемий и разорения. Они до сих пор думают, что мне в одном из своих откровений боги Асгарда поведали тайну строительства кораблей и секреты врачевания. У меня отец был заядлый мореход, так что я с детства знаю все морские узлы и названия снастей. А еще я знаю немало снадобий, которые весьма не дурно справляются с инфекциями.
- Проще говоря, ты затеяла собственную игру, в которой желаешь видеть меня не в нейтралитете, а на своей стороне.
- Да, наверное, именно так. Королевского трона я тебе не обещаю, да и затея рискованная.
- Королевский трон я и сам не хочу, а вот от хорошей мастерской не откажусь.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Восемнадцать лет с плеч - это весьма ощутимо. Тело упругое, подвижное, живое, кровь кипит. Глаза лучше видят, слух острей. А запахи! Черт возьми, сколько всего я растерял за долгие годы. Будь процедура омоложения действительно еще больней и мучительней, чем та, что я испытал на себе, все равно бы на нее согласился. Сознание несколько напряженное, загруженное. Можно сказать, что даже уставшее. Ход мыслей ровный и неспешный, а тело требует каких-то действий, какой-то активности. Явное расслоение получается между телом и сознанием, но мне хватает набитых шишек и опыта, чтобы сдерживать зачастую неконтролируемые порывы заняться чем-то глобальным. Видя примитивный уклад жизни, внести какую-то свежесть, новизну. Руки так и чешутся, а вот голова не дает. Да еще буйная весна. Ранняя оттепель, запахи. Все это наполнило мою бродячую жизнь какой-то удивительной свежестью, живительным соком, бурлящим, как колдовское варево.
Несмотря на то что задержались в пути, проходя за день в среднем не больше двадцати километров, я не хотел прекращать путешествие. В Новгород прибыли уже в конце апреля. Почти на неделю застряли у переправы вблизи от города. Теплое солнце и ранние дожди вскрыли и без того тонкий лед на реке. Так что вынуждены были ждать удобного момента для переправы. Перебирались на другой берег с помощью плотов и волокуш. Что тоже заняло немало времени. Уж слишком много всего прихватили с собой в дорогу. Карагесеки, выяснив мои планы, как-то резко решили податься восвояси, аргументируя бегство, иначе это назвать было нельзя, малой добычей и суровым климатом. Правду сказать, я был даже рад, что они уходят. Конечно, в бою сыскать им равных - не просто. Глядя на них, складывалось впечатление, что крохотный отряд состоял из людей, вовсе не ведающих, что такое страх. Именно они когда-то серьезно подпортили жизнь наступающим на Рязань войскам Бату, атакуя с тылов. Жадные до добычи головорезы словно бы не понимали разницы между тяжелой рыцарской конницей и легким пехотинским отрядом, очертя голову бросались и на тех, и на других. А если одолеть не получалось, тут же отступали, меняя стратегию. Являться в Новгород в гости к Александру с такой необузданной и несдержанной шайкой было бы как минимум невежливо. Понятия дисциплины для этих отморозков просто не существовало. Подозреваю, что их раздразнили россказни Скосаря о Царьграде, где чуть ли не все дома, даже у самых бедных, украшены золотом. Вот и решили бравые степняки попытать счастья за морем, оставляя меня на попечение собственных стрелков.
Новгород встретил нас во всем великолепии. Если сравнивать с той Рязанью, что я впервые увидел много лет назад, то все равно что стольный град и захудалый аванпост, с парой десятков покосившихся дворов. Здесь все казалось каким-то более массивным, угрюмым, кондовым. Город был огромен. Разделенный рекой на две части, как бы на административную и торгово-ремесленную. Но даже внутри этих частей он был неоднороден. Имело место явное разделение, словно бы на этнические кварталы. Все в них считались горожанами, но каждый держался сам по себе, в своем маленьком мирке. Целостность противоположностей.
Александр встретил нас у крепостных ворот, часть стен которых разобрали и теперь основательно переделывали. За те десять лет, что мы с ним не виделись, молодой князь возмужал, окреп и теперь не был похож на любопытного юнца. Он стал доблестным воином, о котором говорили не иначе как о герое. Встреча была довольно прохладной, я бы даже сказал - чересчур официальной. В сопровождении князя были незнакомые мне люди в доспехах и православные священники, смотрящие на него с укоризной за такую суету вокруг моей персоны. На щеке Александра красовался довольно свежий шрам, костяшки пальцев сбиты, а часть окладистой бороды была слегка подпалена у правой скулы.
- Смотрю я, князь, ты тут сложа рук не сидел.
- Да уж, досталось, - ухмыльнулся Александр немного натужно. - Во-первых, как я только освоился на родной земле, явился Биргер, тот еще выскочка, шведский ярл. На Неве встал и такой грабеж учинил, что пришлось поучить дурака. Как вшей, тех шведов из болот да лесов вычесывали, кабы не твоя наука, мастер, так до сих пор бы силились.
- Это я знаю.
- Откуда?! - удивился Александр, спрыгивая из седла на землю у ворот большого деревянного дома.
- Как же откуда! А Невским тебя с какой стати величать стали?
- Ты и про это знаешь! Так, может, еще и про…
- Про Чудское озеро, - опередил я князя. - Тоже знаю. Без подробностей, конечно, но знаю, что ты там немцев гонял, как хряков, по льду.
- Ох и надоели они мне, - ответил Александр, чуть погрустнев. - А больше всего достали городские да крепостные проблемы. Тут меж людей такая усобица, что хоть плетью пори каждого второго. Грызутся, что псы за мосол. Архиепископ Спиридон, человек, конечно, уважаемый, но тот еще любитель подлить масла в огонь. А горожане да селяне при случае напоминают, как волхвов Перуновых пожгли несколькими годами раньше. Церкви, вон, каменные ставят. Какие деревянные были, те сожгли уж давно. Как смута, буза, так они церкви жечь, ну что за манеры. Так и весь город спалить можно! Я по твоему примеру, мастер, все из камня нынче закладываю.
- А что же немцы? Так и держат Псков?
- Держат, да только нет мне дела до Пскова. Хоть и под боком, а тихо там. Тут бы со своей землей управиться.
Александр жил в неприметном, хоть и большом, доме, куда и пригласил нас погостить. К слову сказать, некоторые боярские дворы в этой части города выглядели куда как пышней и солидней, чем княжьи хоромы. Я не собирался задерживаться надолго. Уж слишком шумно и людно. Отвык я от городской суеты. Ольга то и дело напоминала, что если хотим успеть до середины лета к королю Урге, то следует поспешить. За пару дней Александр с трудом уделил мне немного времени, да и то за обедом или ужином, чтобы мы могли поболтать, обсудить случившиеся события. Я подробно рассказал ему о том, как ордынцы прокрались в Мещеру. Взяли Рязань, как горящую петарду, проглотили Змеигорку и двинули дальше на Москов. Такие новости князя озадачили, и уже утром следующего дня он снарядил гонцов к отцу во Владимир.
Братья Наум да Мартын, по наставлению Ольги, все больше общались с Суртом, толмачом, изучая язык. Как оказалось, язык северян был им знаком, вот только на нем они не говорили с малых лет. Ведьму этот факт очень обрадовал. Скосарь со стрелками собирали обоз в дорогу. Места здесь труднопроходимые, так что следовало запастись как следует. Чтоб не путался в незнакомом городе, Александр приставил ко мне своего ловчего Якова Половчанина. Низкорослый крепыш Яшка был сам родом из Смоленска, и его речь мне была более понятна, чем местный такой необычный диалект и специфический говор. Памятуя о коварстве Михаила, князя Московского, я все же держал возле себя Савелия, няньку из отряда Скосаря. На всем протяжении пути от Москова Савелий показал себя как отменный снайпер и весьма проворный охотник. Каким-то приемам снайперского искусства я обучил его лично. Не зря малец носил серебряные нашивки на вороте. Такие нашивки доставались не просто, примерно так же, как в мое время краповый берет спецназа. В тяжелой и упорной борьбе, в постоянном соревновании среди равных.
От безделья становилось тошно. Я все подгонял Чернорука, чтоб скорей собрался в путь, но угрюмый воевода бормотал что-то о нерадивых купцах да любопытных горожанах. Ольга целыми днями слонялась по городу вместе со своими телохранителями, ища встречи с какими-то нужными людьми. По ее словам, она хорошо знала маршрут через здешние леса и болота, но для полной уверенности должна была поговорить с теми, кто пришел от Ладога и знал все броды и переправы. К середине лета туда должен был прийти один из кораблей Ульвахама, брата короля Урге.
Не находя себе дела, я поддался на уговоры Якова Половчанина и собрался-таки на охоту. Не в моих принципах охотиться ради удовольствия, но я намеревался осмотреться, изучить окрестности.
Мы охотились уже третий день. Ушли довольно далеко от города, где добыча была богаче. Останавливались в селищах, дозорных крепостях, где Яков распоряжался весьма властно и авторитетно. Еще бы, ведь он был ловчий самого князя, а это не малый авторитет, не дворянский титул, но тоже весьма почетная и уважаемая должность, как я смог узнать. Били пушного зверя, птицу себе на прокорм. Мои винтовки для охоты на такую дичь были просто идеальны. В отличие от короткого лука княжьего ловчего. Мы с Савелием умудрились обставить Якова во всем: и в меткости, и в сохранности шкур. Как говорится, били в глаз. Смотрящий с завистью и некоторой опаской на наше оружие Яков тем не менее на свой счет неудачи не принимал. Мой титул князя-колдуна был известен всем в округе со слов Александра, так что наше с Савелием удивительное проворство в охоте он относил к разряду сверхъестественного, не особо напрягаясь на это счет. В один из дней Яков ушел проверить и поправить ловчие ямы, которые снаряжал до нашего появления. Мы с Савелием почти весь день провалялись у костра, не зная, чем себя занять. Яшка вернулся только к полуночи. На следующее утро двинулись в обратный путь, к Новгороду.
- Кажется мне, или с севера дымом тянет? - спросил я ловчего, пригибаясь в седле под еловой веткой.
Подернув ноздрями, обернувшись лицом на север, Яков наморщил лоб и прислушался.
- Никак Хвощевка занялась, запылала! - пробубнил он. - Не к добру это!
- Проверим? - предложил я, давно потеряв интерес к высматриванию звериных следов и троп.
- Надо бы, - согласился Яков. - Если изволите, батюшка.
- Ну тогда веди…
Ловчий чуть помедлил, как бы выбирая оптимальный путь. Вывел коня на берег крохотного озера и тут же припустил, да так резво, что мы со стрелком за ним еле поспевали. Чем ближе пробирались к названному Хвощевкой селищу, тем сильней чувствовался запах гари. В какой-то момент я даже заметил языки пламени, озарившие сумрачный лес. Пылающую деревеньку, тесно стоящую на крохотном пригорке, не заметить было невозможно. Благо, что горело только несколько домов на краю. Сам не пойму, зачем спешили, будто от нашего появления что-то могло измениться. Будто пожар погаснет сам собой. Только въезжая по раскисшей дороге на большую, мощенную бревнами улицу деревушки, я вдруг понял, что пылающие дома никто не тушит. С той секунды, как я только это осознал, во мне что-то щелкнуло, взвелось, словно курковой механизм, и я придержал коня. Но было поздно. Со всех сторон нас окружали тяжеловооруженные всадники. Через дворы по тропинкам между домов приближались около сорока пехотинцев, разодетых весьма пестро и разнообразно. Единой формы или чего-то типа доспехов у них не было. В отличие от всадников. Закованные в доспехи с ног до головы, в сопровождении трех или четырех более легких кавалеристов, к нам подступали рыцари в длинных белых накидках.
- Немцы! - только и успел сказать Савелий, заряжая винтовку.
- Отставить стрельбу! - выкрикнул я и выхватил меч.
Среди пехотинцев было немало лучников и арбалетчиков. Одно неловкое движение, и нас, не защищенных броней, нашпигуют железом, как сало чесноком.
Нам не оставили времени на раздумья, просто навалились гуртом, стараясь сбросить с лошадей или повалить вместе с ними. Мне было плевать, кто эти люди, зачем пришли и как вообще оказались в Новгородских землях. Смысл их ожесточенной атаки мне казался неясным. Видимо, просто не хотели оставлять свидетелей своего разбоя. И плевать им было на то, кто мы такие. Если сдадимся без боя, то, возможно, оставят в живых, чтобы потом обменять на своих. В одной из наших бесед Александр вскользь упомянул, что такой обмен производился не раз и что сейчас у него как минимум трое пленных рыцарей. Мне, видимо, как самому рослому и опасному на вид, набросили петлю на шею и подперли бока копьями. Проворный малый из рыцарского окружения быстро спешился и поспешил обыскать и отобрать все оружие у меня и Савелия. Нелепость ситуации заключалась в том, что Яков все еще был при оружии, а один из пехотинцев подвел к нему лошадь. Теперь уже не было сомнений, что так настойчиво навязанная нам охота была всего лишь ловушкой. Да и последняя его отлучка, якобы на проверку ловчих ям, явно таковой не являлась.
- Послушай меня, Яков, - выкрикнул я, оттягивая петлю от горла, - ты даже не представляешь, что натворил. За меня тебе, наверное, хорошо заплатят, так что уж потрудись - потрать золото до того, как я тебя найду.
Криво ухмыльнувшись, Яков забрал с седла моей лошади все шкурки, что мы успели заготовить, на скаку перехватил у одного из подручных рыцаря увесистый кошель и, не говоря ни слова, помчался прочь.
Рука Савелия непроизвольно потянулась к винтовке, которую пленившие нас рыцарские слуги держали слишком близко. Но, перехватив мой взгляд, стрелок остановился.
- Ты есть князь, что из крепости на Змеиной горе? - спросил на довольно сносном русском языке один из рыцарей в потрепанном белом плаще.
- С кем имею честь…
- Дитрих Инсбрукский, - представился рыцарь и снял шлем, похожий на склепанное из обрезков жести ведро с прорезью для глаз. - Ты, князь, и твой оруженосец теперь мои пленники.
Больше высший командный состав этих самоходных броненосцев с нами не общался. Скрутив руки мокрыми веревками, пехотинцы водрузили нас обратно на наших же лошадей и повели вслед за торопливым отрядом. Вот же блин, поохотились! И меня, и Савелия со всех сторон окружали наконечники копий и арбалетных стрел. Рискнуть и даже со связанными руками попытаться вырваться - наверное, возможно, но не нужно. По голове как будто дубиной шарахнули, хоть драки и не было. Только бессильная злоба. Ни одной продуктивной мысли, гулкий, протяжный звон вместо мыслей, сотрясающий опилки в пустой голове. Ну каким же тупым бараном надо быть, чтоб позволить завести себя в такую нелепую и примитивную ловушку. Мне понадобилось часа два, прежде чем я понял, что вообще произошло и какие последствия всего этого могут быть. Вот что-что, а пленником мне еще быть не доводилось. Ладно, посмотрим, каково это. Заодно разведаю да разнюхаю, как устроились рыцари в Новгородской земле. Думаю, за такую информацию Александр будет только благодарен. Главное - сохранять спокойствие. Ссылаться на Женевскую конвенцию нет смысла, да и коль меня сразу признали князем, то убьют не быстро и еще поторгуются за мою шкуру. Вот только не понятно, с кем они собрались торговаться, если сразу не замочили. С ведьмой? С братьями Наумом да Мартыном? Или с Александром? Не знаю, с какими оправданиями явится на княжий двор Яшка Половчанин, если вообще явится. Или мне придется вести очень серьезную разъяснительную беседу о друзьях и предательстве с самим Александром. Не могу, как ни крути, выбить из головы и вариант того, что все случившееся - его рук дело. Не хотелось бы, конечно, убедиться в правоте подобной догадки, но события последних месяцев просто вынуждают меня думать подобным образом.
Рыцарский отряд уводил нас все дальше и дальше на запад от Новгородских земель. Как только стемнело, устроили привал. Кряжистый пехотинец помог распрячь лошадей, и мы смогли устроиться вместе со всеми у огня. Рыцари тоже не шиковали, так же как и их солдаты сбились тесным кружком у огня, почти не снимая тяжелой брони. Единственное отличие было в том, что благородным прислуживали оруженосцы и слуги. На нашу с Савелием охрану выделили три сменных караула. Угрюмые и молчаливые мечники бдительно сторожили нас всю ночь, не спуская глаз. В отряде я насчитал пятерых рыцарей, довольно молодых, на мой взгляд, но опытных. По пять-шесть слуг на каждого, по парочке оруженосцев, снаряженных порой ничуть не хуже, чем хозяева, и полсотни пехотинцев. У последних снаряжение было тоже весьма приличным, хоть и разносортным.
Сон в эту ночь был короткий и тревожный. Еще до рассвета меня толкнул в спину Савелий, заметивший приближение того самого Дитриха, что заговорил со мной в сожженной Хвощевке.
- За твое пленение, князь, я получу хорошие земли и золото, - выпалил рыцарь, надменно толкая меня в бок кованым сапогом.
Рыцарь был пьян, и его спутанную речь удавалось понять не сразу.
- Не забудь получить запасную голову, потому что эту я тебе ампутирую, мамой клянусь.
- Твои слова как лай собаки, что сидит на цепи, - огрызнулся рыцарь с ехидной ухмылкой, не очень-то вдаваясь в смысл моих угроз.
Наверное, этот напыщенный петух очень горд собой. Еще бы, так просто заполучил русского князя. Без сопротивления, без драки. Всего-то подкупил жадного до золота ловчего, который привел ему наивного князька прямо в лапы. В рязанских землях, где я потратил восемнадцать лет жизни, в подобной ситуации меня бы сразу убили. Или отпустили с извинениями. Вся проблема в том, что я не в Рязанских землях.
За весь следующий день мы проехали километров двадцать. Чаще всего шли в обход довольно мелких озер и чуточку прибавляли шаг на многочисленных просеках и вырубках. Такое масштабное выкашивание леса напомнило мои собственные глобальные вырубки вокруг Змеигорки. Нетрудно было догадаться, что вся древесина шла на строительство новых укреплений, на производственные нужды. Из чего следовал только один вывод: немцы намерены осесть здесь надолго.