Вхожу внутрь шатра. У стола стоит мрачный, словно туча, дель Саур и трое рёсцев. Один из которых… Твою же мать!!! На что я плохо различаю эти одинаковые плоские желтокожие рожи, но её мне не забыть! Это – та самая дочка императора, которую я тогда зацепил в столице, когда прихлопнул их героя… Довольная, как удав после обеда. Лыбится. А зубы – жёлтые и гниловатые, между прочим.
Я, как положено, склоняю голову:
– Сьере герцог?
Тот, вместо приветствия, вяло машет рукой, потом сразу же выдаёт:
– По указу императора Рёко нам надлежит захватить крепость Кытх. После этого мы можем считать себя освобождёнными от вассальных обязанностей перед империей и вернуться домой, в Фиори.
– Кытх? Никогда не слышал.
И тут вперёд выходит дочка императора с ехиднейшей улыбкой и на довольно чистом всеобщем выдаёт:
– Это ваша смерть, варвар! Ты получишь то, чего заслужил, подняв руку на мою священную особу!
Даже так? Ну, тварь…
– Если мы возьмём крепость, то сможем вернуться домой? Верно?
– Император подписал указ об этом, – вступает в разговор высокий для рёсца воин. Я вопросительно смотрю на него, и он представляется: – Я – герцог дель Хааре. Командующий Восточной армией империи.
Дель Хааре?! Тот самый? Муж Лиэй?!
Глава 12
Не обращая внимания на соплячку, подхожу к столу:
– У вас есть карта, герцог?
Тот смотрит на меня, потом на нашего главнокомандующего. Урм кивает, и рёсец медленно вынимает из сумки, висящей у него на боку, свиток довольно большого размера. Разворачивает. Я смотрю на него – ничего себе… Если масштаб выдержан, в чём я сомневаюсь, то до крепости нам ещё минимум месяц пути! И неизвестно, сколько там проторчим. Потому что на первый взгляд я не вижу слабых мест. Более того – город огромен. И в середине его – целый каскад озёр или прудов.
– Не кажется ли вам, сьере герцог, что взять такой большой город силами пяти тысяч человек невозможно?
Тот мнётся. Потом роняет:
– Это ваши проблемы. Приказ императора – фиорийцам взять город Кытх. А как, чем – это ваши проблемы.
Задумчиво смотрю на карту, и что-то начинает прорезаться. Правда, пока очень смутно, но уже брезжит…
– Империя поможет нам?
Герцог прищуривается:
– Смотря чем.
– Нам понадобится масло. Очень много вашего масла. Ещё – растительная вата. И – полное одобрение всех наших действий при взятии города. Ну и, естественно, полное невмешательство имперских воинов, а также чиновников и полководцев в операцию по захвату крепости.
Рёсец задумчиво чешет подбородок, потом кивает:
– Думаю, это можно устроить.
Дочка Ымпа глумливо смеётся:
– Собираетесь смазать пятки, чтобы быстрее сбежать из империи? Но тогда мой отец двинет армию на Фиори! И казнит всех дезертиров.
Я поворачиваюсь к ней, молча протягиваю руку, затем хватаю за воротник и бросаю на подставленное колено. Её смех обрывается, потому что дыхание сразу останавливается. Я угодил ей в солнечное сплетение. Затем с размаху опускаю свою ладонь на её задницу. Сочный шлепок пушечным выстрелом звучит в мгновенно воцарившейся тишине шатра. У дель Хааре отвисает челюсть, но я успеваю заметить промелькнувшую улыбку в глубине его глаз. Ого! Девица, похоже, успела допечь вояку за время пути… Её тушка летит к выходу, где она корчится на земле, пытаясь вдохнуть хотя бы частичку воздуха.
Я лениво произношу:
– Герцог, если я сказал "любых рёсцев", то членов императорской семьи это тоже касается. Особенно какой-то там сороковой или пятидесятой дочери, которую отец вряд ли даже помнит в лицо.
Поворачиваюсь к лежащей побагровевшей девице, которой наконец удалось начать дышать, и её плоская грудь ходит ходуном, мелко-мелко и часто одновременно.
– Если ты ещё раз посмеешь подать свой голос, когда разговаривают мужчины, я отдам тебя своим солдатам. У них уже давно не было женщин.
– Мой… отец…
– У императора почти сто потомков. И отсутствие одного или одной из них он переживёт, если вообще заметит. А вот ещё один город под рукой империи – достойная цена за твою голову.
До неё доходит. Глаза наливаются слезами. Она, всё ещё сидя на земляном полу, судорожно давит беззвучные рыдания.
Я поворачиваюсь к дель Хааре:
– Вы неплохо говорите на фиорийском, герцог.
Он очень спокойно отвечает:
– Моя вторая супруга – родом из вашей страны.
Так же спокойно я киваю в ответ, стараясь не показывать того бешенства, которое вспыхнуло у меня внутри после этих слов, – значит, Лиэй всего лишь вторая жена? Чтоб этому Тумиану на сковородке у Нижайшего угольков подкинули ещё! Подлец… Кручу рукой в воздухе в неопределённом жесте:
– Нечто такое припоминаю, вроде как два года назад кого-то выдали замуж в вашу страну… Обсуждали на Совете.
Герцог удивлён, а Урм снова хмурится. Значит, пора прекращать.
– Когда войска из Фиори должны выдвинуться для захвата города?
На лице рёсца явное облегчение.
– До конца этой недели.
Значит, через пять дней…
– А поставки затребованных нами материалов?
– Подвоз будет организован прямо к Кытху.
– Хорошо, – киваю ему. – Армия выдвинется в указанный срок. Но город мы возьмём лишь в случае, если всё, что мы просим, будет нам предоставлено.
Дель Хааре тоже кивает. Но тут неожиданно подаёт голос соплячка. Рыдать она закончила и, кажется, снова обрела привычную наглость. Хоть дождалась, когда мы закончили разговор, и то хорошо.
– Передайте императору, герцог, что я остаюсь с ними, чтобы убедиться, что варвары сдержат своё обещание.
Глаза вельможи лезут на лоб, но, похоже, для рёсцев пожелания родственников императора – закон. Он склоняет голову и делает шаг к выходу, но я бросаю ему вслед:
– Кытх мы захватим. Только толку от этого, а также выгоды Рёко не получит.
– Почему?! – в один голоса спрашивают и дочка Ымпа, и герцог.
В ответ я жёстко усмехаюсь:
– Для вашего императора жизнь одного рёсца дороже всех наших, вместе взятых. Для меня же – жизнь любого фиорийца куда дороже всей вашей империи. Поэтому я не собираюсь класть наших солдат зря в угоду амбициям. Рёко хочет этот город? Оно его получит. Но сколько жителей там выживет – это уже проблемы империи.
Герцог молча смотрит на меня, затем выходит, не произнося ни слова. Я поворачиваюсь к всё ещё сидящей на земле девчонке:
– Ты чего тут забыла? Брысь отсюда, мелкая пакостница! Гыррр! – рычу, словно настоящий волк.
Она вскакивает, путаясь в полах своего одеяния, устремляется наружу. Урм оглядывается, подходит ко мне и шепчет:
– Ты действительно думаешь, что мы возьмём Кытх?
Так же шёпотом отвечаю:
– Мы не будем его брать. Мы его просто сожжём. Дотла.
Герцог со страхом смотрит на меня, а я вновь шепчу:
– Там почти сто тысяч жителей и сильный гарнизон. У нас нет другого выхода. Иначе поляжем все. Без исключения.
– Но… – Он в растерянности.
И я повторяю:
– Либо мы – либо они. Другого выхода нет. Назначайте совещание на вечер, сьере герцог. А я, с вашего позволения, подумаю над картой. И ради Высочайшего – мне сейчас необходима спокойная обстановка, поэтому прошу не подпускать ко мне эту императорскую дурочку…
Задумчиво возвращаюсь к себе. Задача не из лёгких. Очень сложная. На стороне тушурцев подавляющее численное превосходство. Соотношение, как минимум, один к двадцати пяти. Солдаты, конница, мирные жители. Следовательно, нам могут помочь лишь две вещи: первая – страх, точнее, ужас перед нами у осаждённых. Вторая – не очень удачное расположение города. Кытх находится в низине, вернее – в не очень большом проходе между двумя горными массивами и сильно вытянут в длину, километров на двенадцать. Строения зажаты между скалами. Их прикрывают две стены. Если верить карте. Следовательно, нам нужны сведения о городе. А где их взять? Империя ими не поделится. В этом я больше чем уверен. Значит, требуются пленники. И чем раньше, тем лучше. А вообще лучше самому провести рекогносцировку на местности. Это реально, разумеется. Но путь до города велик. Пока туда, пока обратно… А корпус будет двигаться мне навстречу. Пусть медленно, но тем не менее… И когда прибудет на место, мы уже должны быть готовы приступить к осаде. Но пока я буду мотаться на разведку и обратно, потеряем драгоценное время. Впрочем… Впрочем… Надо поспрашивать купцов! Они ходят с товарами по всей стране. Даже сейчас. Для денег не существует границ, так что наверняка кто-нибудь из них бывал в Кытхе!
На душе становится легче. Судя по карте, вокруг много мелких поселений. А значит, будут и пленные. Армию рабов я организовывать не собираюсь, но вот послать орду людей на штурм крепостных стен – легко. Выкопать ров, чтобы обезопасить людей от лучников. Поставить частокол повыше, добывать камень в окрестных скалах, обтёсывать его. Решено, берём хабар.
Как пришлось убедиться, тушурцы народ покорный и послушный. Подчиняются силе беспрекословно. Инициативу не проявляют. Насквозь пропитаны этаким фатализмом, мол, живой – хорошо. А умер – так что поделать, жизнь – это такая болезнь, после которой не выживают. Так что можно набрать тысяч десять-пятнадцать рабов и заставить их пахать как проклятых и гнать умирать вместо себя. Ещё нам нужны верёвки. Много толстых и прочных верёвок. Доски, брёвна. Желательно дуб, сухой либо морёный. Стоит он недёшево, но сейчас деньги в казне корпуса есть. Кузнецов отыщем среди пленников. И железо тоже. Масло поставит империя. Вопрос только – поставит ли? Поставит. Особенно если до них дойдёт, что тушурцы прислали людей договориться о переходе фиорийцев на их сторону, взамен предлагая защиту от Рёко в будущем. Как говорится: что ни делается, всё к лучшему. Вот и присутствие дочки Ымпа в лагере сыграет нам на руку. Ну а тушурских послов мы ей найдём… Невольно улыбаюсь…
К вечеру черновые наброски плана штурма готовы. И когда дель Саур присылает за мной вестника, я уже полностью готов. В шатре подавленное настроение, все сидят с мрачными лицами, и ощущается стелющееся в воздухе чувство безнадёжности. Моя улыбающаяся физиономия действует на лордов как контрастный душ. Они недоумевающе смотрят на меня, но поскольку я уже два раза вытаскивал их из большой задницы императора Рёко, то на одном, то на другом лице появляется надежда. Урм смотрит на меня, потом на миг прикрывает глаза, давая разрешение сразу перейти к делу. Долгие прелюдии нам сейчас ни к чему. Поэтому прохожу сразу на середину шатра:
– Сьере владетели, вы знаете, для чего мы все собрались, поэтому долго расстилаться в пояснениях и любезностях не буду.
Лёгкий шорох по шатру. Феодалы смотрят друг на друга, затем все глаза устремляются на меня, ожидая дальнейших слов.
– Короче, Кытх мы возьмём. И думаю, без потерь с нашей стороны. Другое дело, в каком виде город нам достанется. Нам придётся полностью его уничтожить.
Воцаряется гробовая тишина. Я добавляю:
– А может, и не полностью. Если всё пройдёт по плану, то тушурцы сами прибегут к нам сдаваться. Сьере дель Таури, основная тяжесть осады ложится на ваших подчинённых.
Названный лорд вскидывает голову, и я поясняю:
– Мы не станем лезть на стены. Мы разрушим их и сожжём.
– Камень?
– Да, камень. Город очень велик. Против каждого из нас стоит двадцать пять тушурцев. И драться с ними на мечах и копьях – заведомо проиграть. Нас задавят числом. Поэтому… – улыбаюсь, – на стены полезут сами тушурцы. Сьере, по пути нам необходимо набрать как можно больше пленных. Повторяю ещё раз – как можно больше. Десять, пятнадцать, двадцать тысяч рабов, которые обезопасят нас от вылазок из города, выкопав ров вдоль стены, обращённой к империи, и поставив вдоль него частокол. Кузнецы нам изготовят оси и скобы для осадных машин, ещё нам понадобятся верёвки для их постройки и, конечно, сухой лес. Лучше всего – дуб. Думаю, таковой по пути найдётся. У нас по дороге будет куча всяких деревень и городков, которые нам на один зуб, образно говоря. Масло для зажигательной смеси поставит империя. Договорённость насчёт этого существует.
Дель Ольм, главный над конницей, роняет:
– А если империя откажется? Что тогда?
– Тогда тушурцы пришлют к нам послов и постараются переманить на свою сторону… Как думаете, император согласится с этим?
Гробовая тишина взрывается криками:
– Позор! Это же измена! Предательство!
– Тихо!!! – рявкает дель Саур. Потом, глядя на меня в упор, требует: – Граф дель Парда, объяснитесь! По поводу тушурских послов.
Я слегка кланяюсь ему:
– Всё просто. До императора дойдут слухи, что фиорийцы после долгого сидения в осаде ведут переговоры с тушурцами по поводу перехода на их сторону. Почему? Да потому, что правитель Рёко не держит своего слова. А в Фиори данное кому-либо обещание ценится выше золота и человеческой жизни. Мы же для рёсцев тупые варвары, сьере! Неужели вы думаете, что от нас ждут чего-либо другого?! В корпусе будет находиться одна из дочерей императора. И если на её глазах в лагере появится кавалькада тушурцев под белым флагом парламентёров, а потом до неё дойдут ненавязчивые слухи о том, что королевство предлагает нам золотые горы за то, чтобы мы перешли на их сторону… Как, думаете, отреагирует империя? Прослыть "потерявшим лицо" для Рёко хуже смерти! Так что они будут вынуждены дать нам всё, что необходимо. Кроме войск, разумеется. Это оговорено.
– Подлый способ, – хмурится Урм.
И я взрываюсь:
– А посылать нас на убой разве не подло?! Сто пятьдесят тысяч будет противостоять нам, пяти тысячам фиорийцам! Это честно?! И вы все согласны умереть?! Никто не хочет вернуться домой?! Да?! Тем более что через четыре месяца каждый из нас сможет уже с открытым забралом и гордо поднятой головой, звеня золотом в кармане, войти в свой замок, став легендой для всего Фиори! Потому что до этого такого никогда не случалось!
Моя вспышка гнева словно отрезвила лордов. И я подливаю масла в огонь:
– Империя не считает нас за людей. Вы это все прекрасно видите. Поэтому для борьбы с такими вот… особями… все средства хороши. Честные, не очень честные, откровенно подлые. К тому же если Рёко сдержит своё обещание, то нам это и не понадобится, сьере.
– Будем надеяться, – роняет кто-то.
И я вновь перехожу к своему плану:
– Город находится между двух горных хребтов. В узком проходе. Поэтому после того, как будет поставлена преграда против вылазок, мы сможем действовать спокойно. Поставим на возвышенностях камнемёты и будем долбить стены до тех пор, пока те не рухнут. Потом бросим в бой пленников. А потом опять начнём долбить город. И снова двинем вперёд пленных. Ну а если тушурцы не сдадутся, мы просто сожжём Кытх дотла. Вместе с жителями и сокровищами. Для этого нам и нужно масло, сьере.
Тишина становится такой осязаемой, что её кусочки можно отрезать ножом.
– Хороший план, – внезапно звучит голос дель Тимо, нашего командира мечников.
– Я тоже так думаю, сьере, – откликаюсь я, – потому что это – единственный способ для нас вернуться домой живыми. – После короткой паузы добавляю: – Но я считаю, что до сожжения города дело не дойдёт. Едва мы начнём жечь Кытх, тушурцы сдадутся.
– Будем надеяться, – бурчит кто-то из задних рядов.
Но его обрывают, тоже оттуда:
– Да мне плевать на этих тушурцев, если не придётся тут умирать и можно вернуться домой на полгода раньше срока!
Одобрительный гул по шатру. Дель Саур выходит на моё место, благо я закончил и отошёл к стенке шатра.
– Тогда, сьере, будем считать, что план, предложенный графом дель Парда, принят. И через четыре дня мы снимаемся с лагеря. Кто не согласен, может покинуть совет.
Тишина. Все остаются на месте. Других ведь предложений нет. Значит, придётся делать так, как сказал я.
Герцог кивает мне:
– Благодарю вас, сьере дель Парда. Хотя, откровенно говоря, хотелось бы мне обойтись без тушурских послов…
– И мне тоже, сьере герцог. Поверьте.
Но тут снова подаёт голос дель Ольм. Барон вообще самый старший из нас, ему под пятьдесят, и голова у него варит на удивление…
– А что делать с принцессой? Она не будет путаться у нас под ногами?
Герцог улыбается:
– Граф сказал, что если она попытается вмешаться в наши дела, то отдаст своим солдатам. Мол, те сильно изголодались по женскому телу. Так что не думаю, что эта рёсская кошка осмелится что-либо предпринять…
Лорды смеются, представив картинку, потом все, уже воспрянувшие духом, расходятся по своим расположениям. Я вопросительно смотрю на герцога, но дель Саур делает условный жест рукой, значит, пока я действительно свободен.
Выхожу наружу. Сегодня изумительный вечер. Звёзды светятся так ровно и чисто, словно в открытом космосе. Ни ветерка, ни шума. Народ уже отдыхает, лошади пасутся поодаль от лагеря. Где-то поют песню, и в мужской хор вплетается высокий женский голос. Довольно красивый. Откуда в лагере женщина? Впрочем, это не моё дело. Потихоньку иду дальше. Вот и мой шатёр. Делаю было шаг внутрь, но меня окликает тёмная фигура:
– Сьере граф?
Кто это ещё? И почему часовые не остановили чужого в расположении? Но фигура выходит на свет, и я вижу служанку старого лекаря. Она кланяется мне низко-низко, как принято в Тушуре, и остаётся в согбенной позе.
– Что тебе? Шурику ищешь?
– Она в вашем шатре. Уснула. Я прошу разрешения забрать девочку.
Вместо ответа, машу рукой, мол, иди за мной. Тихонько вхожу, в свете масляного светильника вижу спящую на моей походной кровати девчушку. Шурика разметалась во сне, раскинув ручки в стороны, чёрные волосы выбились из-под головной накидки, которую здесь носят все, и рассыпались по подушке. Тапочки-туфельки с загнутыми носками сброшены, лежат возле кровати.
Тихонько подхожу к койке, всматриваюсь в девочку. У старика будет отрада, когда он не сможет уже лечить. Она вырастет настоящей красавицей… Кому-то повезёт.
Служанка почтительно стоит позади меня, а я застыл на месте, не в силах оторваться от картинки перед собой. Я не знаю, как сложится судьба ребёнка. Мы, фиорийцы, кто пригрел и спас её семью от империи, скоро уйдём, и она с дедушкой останется в чужой стране. Конечно, ремесло лекаря уважается всюду, даже в Рёко. Но старик – чужак, и, естественно, найдётся много желающих обратить его в рабство.
Служанка просовывается мимо меня, тянет руки к спящей Шурике, но я останавливаю её, ухватив за плечо:
– Не надо. Я сам.
Женщина отступает, её глаза под низко повязанным покрывалом расширяются от удивления, а я бережно беру девочку на руки и шепчу служанке:
– Веди.