Серый столбик пепла упал на колени, и Юлька рассеянно смахнула его ладонью. На ноге остался грязный след. Ей нужна помощь, совет… Мобильник почему-то не работал с тех пор, как они приехали в лагерь, - впрочем, теперь понятно почему. Юлька повертела бесполезный телефон в руках, сдвинула крышку - аккумуляторы и симка на месте, но мало ли что могли с ним сделать… Позвонить не получится - да и кому звонить? Бабушке, маме, подругам? Они не помогут, только напугаются зря. Вот Сергей, наверное, смог бы что-нибудь придумать. Тем более что он как-то замешан в эту историю, а судя по оговоркам Алекса - и вовсе может оказаться в Боливии. Только вот непонятно, как с ним связаться…
А ведь способ есть, внезапно сообразила Юлька. С помощью Броненосца она может навести галлюцинацию на кого угодно. Так, может, наслать на Сергея видение, в котором он спасает ее? Юлька достала фигурку; металл по-прежнему слегка холодил пальцы и был настолько чист и гладок, что, казалось, отбрасывал на бамбуковые стены серебристые отсветы. Она сжала Броненосца в ладони и сосредоточилась.
(…прорвался через ворота и, разбрасывая ударами кулаков каких-то невнятных типов, замаскированных под туристов, бросился к домику, в котором заперли Юльку. Она не стала дожидаться, пока художник сломает дверь, - сваи, поддерживающие веранду, соединяли прочные перекладины, и Юлька легко сумела спуститься по ним и кинуться навстречу. Почему-то в Сергея не стреляли - она успела подбежать к нему, у него были большие, теплые руки, и пахло, как раньше, - растворителем для красок, кофе, табачным дымом, - и на мгновение Юлька поверила, что спасена и все теперь будет хорошо. Но тут небо заполнил гул, и на них посыпались крепкие парни в камуфляже. На Сергея навалились. Какое-то время он отбивался, но вес мускулистых тел был слишком велик, а потом Юлька услышала влажный хруст, глаза художника закатились, и…
… - нужен нам живым, - сказал Алекс, насмешливо поглядывая на обмотанного скотчем художника, лежащего в углу хижины безвольной грудой. - Отлично получилось, не придется теперь уговаривать…
…а где-то в болотах к северо-востоку от лагеря стенал, ворочался, выл в отчаянии огромный зверь, и медленные круги расходились по трясине…)
Юлька выпустила Броненосца и затрясла головой. Видно, не судьба. Она попыталась еще раз сосредоточиться, передать - образ лагеря, населяющих его людей, шлагбаум на въезде. Мелькнуло хохочущее, злобно-счастливое лицо Алекса, и Юлька отдернула руку от фигурки. Нет уж, такое спасение не нужно ни ей, ни Сергею. Кажется, Броненосец не так уж прост; а она-то думала, что может управлять предметом, как хочет… Ладно, придется думать самой. Юлька спрятала фигурку под футболку, раскрыла блокнот и задумчиво прикусила кончик ручки.
"1. Почему предмет дает контроль над Южной Америкой? Кого они собираются заморочить? - записала она. - Что вообще на самом деле делает Броненосец?
2. Как с этой историей связан Сергей?"
Она мрачно оглядела куцый список. Чернила расплывались по отсыревшей бумаге, и из-за этого буквы казались вялыми и неуверенными. Вообще-то правильный вопрос был один - как ей выпутаться из этой истории живой и невредимой. Рискнуть, поверить Алексу и отдать предмет? Она уже один раз рискнула, из чистого любопытства и любви к приключениям, когда практически призналась, что Броненосец у нее, и согласилась ехать в Боливию. И что из этого вышло?
Юлька зажмурилась от ужаса, вспомнив покрывшееся бурыми пятнами лицо озверевшего Алекса. Надо же было так вляпаться. Не будь предмета - сидела бы сейчас над каким-нибудь переводом или клепала талисманчики и горя не знала бы. За каким чертом дед вообще осчастливил ее Броненосцем? Юлька прерывисто вздохнула и неуверенно вывела цифру три.
"3. Зачем дед прислал предмет? Почему именно сейчас, а не, например, пятью годами раньше или позже?"
Юлька остановилась и хлопнула себя по лбу. Зачем гадать, когда можно было просто спросить? Они же проезжали через Камири. Надо было упираться, надо было кричать о своих родственных чувствах на весь город, требовать, чтобы ей помогли найти сеньора Морено… Возможно, тогда Юлька не оказалась бы запертой в лагере посреди джунглей вместе с кучкой шпионов-психопатов. Наверное, дед смог бы ее защитить или хотя бы предупредить об опасности, дать совет… Он не отказал бы ей в помощи, раз уж втянул ее в эту безумную историю; да если бы и отказал - Юлька не оставила бы старика в покое, пока не добилась бы своего.
С нее все и началось, с фигурки Броненосца, которую внезапно прислал боливийский дедушка. С волшебной фигурки, которая позволяла наводить галлюцинации. Морок. Видения - называй как хочешь… Именно из-за нее девушка, единственным талантом и интересом которой было делать приносящие счастья украшения, оказалась в этой дыре пленницей агентов ЦРУ. Юлька не впервые видела фигурку из неизвестного серебристого металла, дававшую своему владельцу необычные способности: ее бабушка Мария, африканская ведьма, бережно хранила Обезьянку, которая усиливала сексуальную привлекательность настолько, что никто не мог устоять… Самой Марии он помог очаровать советского ученого и попасть в Москву - правда, жених, Андрей Цветков, был не прост, и счастья это Марии не принесло. Этот предмет передавался в ее семье по женской линии, и Юлька с детства слышала истории о том, как злая старуха по имени Мириам пыталась отобрать фигурку.
Теперь Юлька удивлялась, как же до нее не дошло, что внезапно присланный дедом Броненосец может доставить ей массу проблем. Однако поначалу она только радовалась ему - после расставания с Сергеем волшебный предмет принес ей немало мрачного веселья, когда она раз за разом заставляла художника бессмысленно метаться по боливийской сельве.
Однако вскоре начались неприятности. На Сергея напали индейцы - и Юлька быстро сообразила, что они ищут Броненосца. А новый поклонник, мелкий московский бизнесмен по имени Алекс Сорокин, подозрительно интересовался Юлькиной семейной историей и ее украшениями… особенно теми, которые достались по наследству. И она еще поехала с ним в Боливию! Сама, добровольно, отправилась, черт возьми, в романтическое путешествие! Она не могла объяснить себе теперь, - то ли она не поверила тогда своей интуиции, то ли бессознательно захотела добавить жизни перца… Добавила! Мелкий бизнесмен, ха!
Итак: надо добраться до Камири, найти деда и поговорить с ним. А там уже - либо отдать Броненосца, либо… Наверняка дед знает, как надо поступить. В конце концов, он здесь живет, ему и решать. Юлька с облегчением откинулась на спинку кресла и улыбнулась. Пусть ее положение по-прежнему незавидно - но теперь хотя бы понятно, что делать. План есть, осталось придумать, как его выполнить. Пообещать Алексу отдать предмет сразу после разговора с дедом? Юлька покачала головой. Вряд ли он согласится - глупо ждать такой доверчивости от агента ЦРУ. Придется выбираться самой.
Дальше Юлька думать не стала. Шорты сменить на штаны с кучей карманов, сандалии - на удобные старые кроссовки. Рассовать по карманам нож, компас, зажигалку, деньги и паспорт. Туда же - несколько кусков лейкопластыря и пачку анальгина. В рюкзак - легкий спальник, две большие бутылки воды, пакетик орехов и шоколадку. Подумав, она бросила туда же пару носков и тонкий дождевик. Вот и все.
Юлька вышла на веранду и огляделась. Дождь кончился, оставив в неподвижном воздухе легкую дымку, сквозь которую едва виднелись смазанные контуры шлагбаума на въезде. Охраны рядом с ним почему-то не было. Лагерь казался нежилым. Даже индеец, вечно подметающий дорожки между хижинами, куда-то исчез. "Совещаются, сволочи", - пробормотала Юлька под нос. Стараясь не скрипеть ступенями, она спустилась с веранды, закинула рюкзак на спину и, пригибаясь, побежала к ограде.
Как ни соблазнительно было выйти из лагеря через ворота, Юлька не стала к ним соваться - а вдруг охранников просто не видно? Протиснуться сквозь живую изгородь оказалось на удивление легко. Холодные, чуть липкие капли посыпались с веток, заставив Юльку вздрогнуть и поежиться.
Перед ней стояли джунгли - бесконечный ряд древесных колонн сливался впереди в зыбкую, коричнево-зеленую массу. Кроны терялись в сером туманном небе. Ноги тонули в палой листве, мягкой и пахучей, как свежий кекс. Юлька сделала шаг, ожидая в глубине души окрика, собачьего лая, может быть, даже выстрела. Но сельва молчала, и лишь удары капель нарушали ватную тишину.
Юлька растерянно хмыкнула, поправила лямку рюкзака и бодро зашагала на юго-запад.
Орнитолог опустил бинокль и криво ухмыльнулся.
- Прекрасно, - пробормотал он.
Беседку, построенную на вершине небольшого холма, было трудно заметить со стороны, зато из нее отлично просматривался весь периметр лагеря. Даже без бинокля можно было увидеть мелькающее среди деревьев светлое пятно Юлькиной футболки. Алекс следил за ним взглядом, пока не заслезились от напряжения глаза, - и только после этого повернулся к коллегам. Он выглядел спокойным и сосредоточенным, и лишь очень внимательный наблюдатель мог бы заметить следы нехорошего возбуждения, охватившего Орнитолога.
- Именно на это я и рассчитывал, - сказал он.
- И что теперь? - мрачно спросил один из "американских туристов". - Девчонка ушла, и предмет вместе с ней.
- А ты подумай - далеко она уйдет? До Ятаки - десять километров по джунглям. Но она туда не пошла, она ломанулась напрямик в Камири. Сто пятьдесят километров сквозь сельву. Как ты думаешь, дойдет?
"Турист", помолчав пару секунд, кивнул.
- Это может сработать, - сказал он. - Однако по плану…
- План развалился.
- Наверняка идет сейчас по компасу и считает себя гением, а нас - идиотами, - вмешался второй "турист" и сухо хохотнул. - А что, мне нравится…
- А если дойдет?
- Если увидим, что у девчонки появились шансы, - успеем перехватить.
- Собирайтесь, - сказал Алекс. - Завтра, в худшем случае - послезавтра мы ну совершенно случайно снимем предмет с ее симпатичного, но слегка попорченного насекомыми трупа.
- Ну, через пару дней - это ты погорячился. Думаю, неделю продержится.
- Пара дней, неделя - не важно. Подождем. Помните, что говорил Родригес? Добровольный дар или находка. С даром ничего не вышло. А вот найти предмет нам ничего не помешает. Не должно помешать.
- Мутишь ты что-то, Орнитолог, - проговорил первый "турист". Алекс покачал головой и широко усмехнулся в ответ, но его улыбка походила на оскал.
ГЛАВА 2. ЧЕРНЫЙ ПЕТУХ
Гавана, Куба, март 1965 года
Конь был тощий и невероятно старый. Костлявый круп, глубокие провалы над глазами, белая клочковатая шерсть - изломанные, хаотичные линии, будто этот Росинант только что сошел с картины Дали. Конь едва тащил тяжело груженную тростником повозку. Такой же старый, как конь, возница покачивался, когда колеса подпрыгивали на выбоинах мостовой. Душераздирающий скрип разносился по улице. Стебли тростника походили на бледно-зеленые копья, не пригодные ни для чего, кроме войны с ветряными мельницами.
Было видно, что повозку так просто не повернуть, и водитель прижал открытую машину к обочине. Разглядев пассажира, старик медленно поднял руку в приветствии - вива, команданте! - и тут же астматически раскашлялся. Че Гевара кивнул в ответ и сочувственно вздохнул.
Иногда он жалел, что не остался врачом. Когда-то казалось, что стоит революции победить - и счастье наступит само собой. Однако власть каким-то образом уплыла в руки бюрократов - оттого, что все они были марксистами, суть не менялась. Революционный дух угас, оставшись только в многочасовых речах Фиделя. Шесть лет государственной деятельности полностью разочаровали Эрнесто. Он почти радовался диверсиям против Кубы - они позволяли ему ненадолго вернуться к единственной роли, в которой он чувствовал себя естественно: роли солдата, защищающего свободу с оружием в руках.
В последнее время Че Гевара смотрел на мир с обострившимся, почти болезненным вниманием. С министерскими постами покончено. Че собирался снова заняться тем, что умел и любил: делать революцию. Наверное, даже возвращаться в Гавану после дипломатической поездки по Африке было не обязательно. Но он хотел попрощаться с мирной жизнью, к которой почти привык за несколько лет, попрощаться с островом, ставшим ему родным. Вряд ли ему суждено будет вернуться.
Че Гевара медленно пересек двор. Над каменными плитами поднимался дрожащий от зноя воздух, розовый, какой бывает только на Кубе. На бетонной стене, окружавшей резиденцию, сидели две ящерицы-сцинка, неподвижные, как крошечные бронзовые статуэтки. Поджарая оса зависла над бледным бурым пятном, оставшимся на месте упавшего с апельсинового дерева плода.
Старуха, вышедшая из дома, походила на мумию, на хрупкую куклу, скроенную из высохших до черноты, обугленных солнцем листьев. Пергаментная кожа свисала с тонких рук, будто крылья летучей мыши. Белоснежное платье выглядело на ней как саван. Старуха прижимала к отвислому животу полотняный мешок, на котором проступали пятна крови. К рукам прилипли мелкие черные перья. Присмотревшись, Че Гевара различил под тканью мешка контуры петуха. Старуха сердито зыркнула на команданте и прошмыгнула в сторону кухни.
- Ритуалы сантерии в доме первого секретаря компартии? - ехидно спросил Че, входя в прохладный кабинет.
После раскаленного двора здесь казалось темно, и привыкшие к яркому свету глаза едва различали фигуру человека, сидящего за большим столом. Че Гевара пожал протянутую руку и сел напротив.
- Только что встретил твою духовницу, - иронично проговорил он. - Я думал, ты уже прекратил эти глупости.
Фидель Кастро раздраженно дернул плечом и молча пододвинул открытую коробку с сигарами. Он казался спокойным, и только хорошо знающий его человек мог заметить нервозность, сквозящую в движениях. Кубинский лидер открыл ящик стола, небрежно смахнул в него что-то серебристое - Че Гевара краем глаза заметил, что это фигурка паука. Фидель тщательно запер ящик и снял темные очки. Поморгал, привыкая к свету.
- Новое покушение, - усмехнулся он в бороду. - Неудачное, как видишь.
- И вместо того чтобы усилить охрану и наладить наконец разведку, ты распоряжаешься зарезать черного петуха? Вместо того чтобы просто отправить очередного потеющего от ужаса мафиози на дно залива Свиней, где ему самое место? Так нельзя, Фидель.
- Потеющий мафиози уже на дне, - махнул рукой Фидель. - Кстати, на этот раз это был профессиональный диверсант…
- Да хоть бы и лично Кеннеди! Ты же марксист! Ты не можешь при любых сложностях обращаться к суевериям! Неужели ты думаешь, что твое фантастическое везение - оттого, что безграмотные старухи устраивают пляски вокруг костра?
- Не думаю, - резко ответил Фидель. - Ты пришел прочитать мне мораль? Или все-таки поговорить о своих планах? Континентальная герилья… - он демонстративно заглянул в лежащую на столе записку. - Че, ты становишься авантюристом.
- А ты превратился в бюрократа. О твоих многочасовых речах уже рассказывают анекдоты. Это - твоя помощь революции?
- Не зарывайся, Эрнесто, - тихо проговорил Фидель. - Ты и так уже перешел все границы.
- Ладно, к делу, - пожал плечами Че Гевара. - Конго, Мозамбик, Танзания - на грани революции. Но наши африканские товарищи не подкованы идеологически, у них нет опыта партизанской борьбы… Мы должны помочь им. Я должен помочь им. Есть добровольцы, наши товарищи по Сьерра Маэстро…
- Помощь африканским товарищам… Мы подумаем над этим. - Фидель покивал, тщательно раскуривая сигару. - Мне невообразимо, фантастически везет, - сказал он. - Но одно из этих покушений удастся.
- Так не лучше ли тогда встретить врага лицом к лицу? - спросил Че. - К чему эти суеверные…
Фидель поднял ладонь, не дав договорить.
- Покушение рано или поздно удастся, - повторил он. - Но народ Кубы не должен остаться без лидера.
- Я не руководитель, Фидель, - ответил Че. - Я солдат, партизан, врач, хоть и плохой… но не государственный деятель.
- Я знаю. Ты не понял меня, друг… ведь мы по-прежнему друзья?
Че Гевара пожал плечами, кивнул.
- Рауль будет прекрасным преемником, случись что с тобой, - сказал он.
- И снова ты меня не понял, Эрнесто. Да, Рауль, наверное, справится… но, думаю, народу Кубы нужен именно я.
Че, не отрывая глаз от кончика своей сигары, издал неопределенный звук, и Фидель слегка нахмурился.
- Я не боюсь смерти, - напряженно проговорил он. - Мы вместе воевали, и ты не можешь считать меня трусом.
- Ты не был трусом. Но, может быть, ты стал слишком осторожным?
- Нет. Ты никогда не думал, Эрнесто, почему американцы так упорно, так последовательно пытаются убить меня? Один президент за другим бросают деньги, силы, людей на очередное покушение. В чем дело? Что им от моей смерти? Есть ты, есть Рауль, есть другие товарищи, готовые продолжить наше дело. Им зачем-то очень нужно убрать именно меня. А что нужно гринго - то совершенно точно не нужно
нам.
Че Гевара пожал плечами.
- Может, они считают, что если не будет тебя - Куба сдастся, - ответил он.
- Да, но почему? - Фидель прошелся по кабинету, рубанул воздух рукой. - Впрочем, это не важно. Важно то, что американцы мечтают избавиться от меня. И мы должны этого избежать. Не ради меня. Ради революции.
- Наладь охрану и контрразведку, - повторил Че. - Попроси Советский Союз о помощи, у них есть специалисты. У них не бывает покушений, потому что есть КГБ.
- Гавана и так переполнена русскими специалистами из КГБ. Я бы даже предпочел, чтобы их было поменьше. Однако покушения продолжаются… - Он покачал головой. - А сантерия ушла в подполье. Твоими стараниями, Че!
- Религиозность вредит делу, и я повторил бы все снова, если… Да при чем здесь сантерия? Набор суеверий и ничего больше!
Фидель продолжал, не слушая его:
- Жрецы скрываются или делают вид, что они в жизни не молились ни одному святому. Лидия Кабрера сбежала в Майами, я не успел до нее добраться…
- Эта старушка-этнограф? Собирательница фольклора?
- Она знает всех стоящих жрецов. А теперь те, кто не смог сбежать в Штаты, попрятались по норам, лишь одна старуха призналась - да и о той я узнал от жены моего водителя, она уже не могла отпереться. Но она твердит, что есть вещи, в которых сантерия бессильна, да еще и рассуждает о грехе…
- Не понимаю, чего ты хочешь, - недоуменно проговорил Че. - Покушения не удаются. Уж не знаю, гринго такие идиоты или твои ритуалы все-таки работают, но ты до сих пор жив.
- До сих пор - жив. Но я хочу оставаться на посту независимо от того, удаются ли покушения.
До Че не сразу дошел смысл сказанного. Он замер на секунду, а потом, поняв, вынул сигару изо рта и с ужасом уставился на Фиделя.
- Твоя африканская герилья, - напомнил Фидель. - Я помогу тебе всем - оружием, деньгами, людьми, информацией. Все силы Кубы будут в твоем распоряжении. При одном условии.
Че Гевара выдохнул клуб дыма и кивнул.
С улицы донесся рокот барабана и потянуло курятиной. Что бы ни думал Че Гевара об излишней религиозности и суевериях, сантерия жила и даже приносила пользу революции. Некстати вспомнились темные слухи, ходящие среди латиноамериканских индейцев. Что ни делай - в конце концов упрешься либо в бюрократов с ледяными сердцами и глазами, видящими лишь бумагу, либо в древних богов, таких же темных, как их суеверные поклонники. Команданте стало тошно, и запах жареного мяса показался ему отвратительным.