Значит, сейчас нужно медленно двинуться навстречу противнику, показывая, что готов сдаться. Пожалуй, можно еще и дверцу открыть, и левую руку наружу высунуть, мол, смотрите, я не собираюсь оказывать сопротивления, я сдаюсь. Метров через пятнадцать – дать по газам и резко уйти вправо. Пока наводчик станет разворачивать башню, джип уже скроется в зарослях камыша, а то и вовсе ухнет в воду. Остальное понятно – активировать заряд в салоне и уходить по берегу или вплавь. И пусть потом их спецы обследуют хоть каждый сантиметр искореженного взрывом двух кило "С-4" корпуса внедорожника – все равно ничего не найдут. Рванет так, что остатки машины придется поднимать со дна реки или снимать с верхушек деревьев.
Короче, получайте подарочек, долбаные "комми"!
И агент Карповски, распахнув водительскую дверь и вытянув левую руку в проем, медленно стронул джип с места, готовясь резко вывернуть руль вправо. Но ему, похоже, попались какие-то неправильные "русские": в ответ башенка бэтээра вдруг полыхнула огнем, и строчка крупнокалиберных пуль легла перед самым капотом, забрызгав грязью даже водительское стекло. Намек был более чем ясен: "дернешься – смерть!". Агент судорожно вбил в полик педаль тормоза.
Так. Судя по всему, живым его выпускать не собираются. Нет, скорее, не так: выжить-то он может, но только если сдастся. И других вариантов, похоже, нет.
Из распахнувшегося десантного люка БТР высунулся затянутый в камуфляж человек:
– Ион, или как вас там на самом деле? Может, хватит страдать херней? Вы профессионал, но и мы тоже. В шахматы играли? Это реальный пат. Если попытаетесь уйти – погибнете. Открою тайну, в зарослях вдоль берега – расчеты с РПГ. Рванете в плавни – получите гранату в борт. И – всё. Если раньше вас не нашинкует пулеметчик. Предлагаю договор. Информация в обмен на жизнь. Возможно, после этого мы просто интернируем вас из страны или передадим послу. Никакой огласки не будет, это мы тоже можем гарантировать прямо сейчас. Решайте, у вас ровно минута, – и человек демонстративно взглянул на часы.
Видимо, повинуясь команде камуфлированного, башенка БТР слегка сдвинулась, и пламегаситель пулемета снова окрасился огнем. На заляпанную грязью лакированную крышу джипа посыпались срезанные ветки и ошметки сорванной пулями коры, и этот звук Карповски определенно не понравился. Сомневаться в том, что следующая очередь пройдется по кабине внедорожника, не приходилось. Живым его русские не отпустят ни при каких обстоятельствах: будучи профессионалом, Джек прекрасно понимал, что им позарез нужно выяснить заказчика попытки захвата их фигуранта. Они хотят узнать, кто играет против них и откуда произошла утечка секретной информации. Что ж, скажем прямо, их можно понять, поскольку его родная контора в подобной ситуации поступила бы точно так же. Что ж, ладно, поиграем по их правилам.
Military Intelligence, конечно, придется сдать, он ведь вовсе не герой наивных боевиков о несгибаемых "джеймсбондах", способных выдержать любые пытки и сбежать из любой тюрьмы. И не настолько идиот, чтобы доводить до применения какой-нибудь хитрой фармакологии. Профессиональный агент – вовсе не тот, кто никогда не ошибается и не попадает в руки противника, а тот, кто из этого плена выходит с наименьшими потерями как для себя, так и для Службы. Так что о роли SIS во всем происходящем он, конечно, расскажет. Пожалуй, и информатора придется слить, невелика потеря, все равно рано или поздно его вычислят и возьмут.
А вот о том, что парни из Лэнгли курируют операцию наравне с Лондоном, как раз можно и промолчать. Как и об адресе того самого виртуального сервера. Всегда полезно иметь в рукаве парочку тузов. Ну, или хотя бы одного. А уж там – как получится. В конце концов, информация всегда стоит денег, это аксиома, господа! Если вовсе уж прижмет, то можно будет, пожалуй, и начать сотрудничать… гм, ну да, тоже вариант, why not?..
Медленно распахнув водительскую дверцу, Джек неторопливо выбрался из машины. Пистолет так и остался лежать на пассажирском сиденье. Откуда-то сзади тут же подскочили дюжие парни в камуфляже. Руки, правда, крутить не стали – наоборот, вежливо попросили отойти от машины.
Агент, пожав плечами, сделал несколько шагов в сторону. Спустя еще минуту к нему подошел тот самый камуфлированный, что выдвигал требования. На полевых погонах одиноко зеленела майорская звездочка:
– Я рад, что вы приняли разумное решение. Как мне теперь к вам обращаться? Полагаю, уж точно не "Ион"?
– Джек, – сухо ответил Карповски. – Это настоящее имя. Куда теперь?
– В бронетранспортер. Так будет быстрее и проще, – собеседник усмехнулся. – Да и безопаснее, пожалуй…
Подмосковье, спецобъект "110-7" ФСБ России. Профессор Мякишев
– Приехали, Сергей Николаевич! – распахнув дверцу автомобиля, полковник Логинов помог престарелому профессору выбраться из салона. Утвердившись на ногах, ученый оперся на трость и с интересом огляделся.
Автомашина остановилась в десятке метров от уютного двухэтажного особняка, укрытого в тени развесистых деревьев. Вход освещали несколько фонарей, остальная территория скрывалась в ночной тьме.
– Утром осмотритесь, – верно истолковал полковник интерес Мякишева. – Сейчас все равно все спят. Позвольте, я провожу вас в дом?
– Да, конечно, – решительно отпихнув подставленный локоть, ученый самостоятельно затопал к особняку, дробно постукивая тростью. Улыбнувшись, Логинов подхватил небольшую сумку с вещами и двинулся следом. Что ж, на сей раз аналитики не ошиблись: весьма самоуверенный старикан! Знает, чего хочет. Пожалуй, не зря они его сюда дернули, глядишь, и будет толк. Непонятно только, в чем именно.
Поднявшись на невысокий, всего-то в три ступени порожек, Мякишев ткнул тростью в металлопластик входных дверей:
– Ну, и, молодой человек? Звонка я что-то не наблюдаю. Вероятно, стоит постучать? И посильнее?
– Сергей Николаевич, ну что ж вы столь нетерпеливы? – фээсбэшник с трудом сдерживал улыбку. – Не нужно стучать, сейчас нам откроют. Здесь везде камеры наблюдения, нас уже заметили.
– Могли б сделать это и заранее, можно подумать, в вашей конторе не знают, что мы прибыли. Теряем время.
– А вы куда-то торопитесь? – на сей раз Логинов удивился вполне искренне.
– Тороплюсь, – отрезал старый ученый. – После семидесяти очень тороплюсь. Жить. А после вашего фантастического рассказа – стал торопиться еще больше. Торопиться успеть хоть немного поработать. Неужели вы не понимаете, каково это – узнать, что труд всей твоей жизни не пропал зря, не сгинул под грифом "совершенно секретно" в каких-то никому не нужных архивах, а развивается?!
Смерив Анатолия Анатольевича горящим праведным гневом взглядом, профессор неожиданно поморщился:
– Ах, ну, да, простите. С кем я говорю. Вам, определенно, все равно. Наверняка ваша задача была лишь в том, чтобы уговорить меня приехать сюда. А уж дальше…
– Товарищ Мякишев, – полковник придал своему лицу самое суровое выражение, на которое был способен в подобной ситуации. – Прошу вас, прекратите. В конце концов, мы находимся на режимном объекте, как бы вы к этому ни относились. Высказать претензии ко мне – ваше право, но давайте не делать этого хотя бы на улице. Вы же взрослый человек, Сергей Николаевич.
– Простите, – Мякишев мгновенно сник, опустив плечи и словно став ниже ростом. Мгновение – и вместо воинственного профессора на крыльце стоял обыкновенный старик, опиравшийся на обшарпанную трость.
– Бросьте, вам абсолютно не за что извиняться. Поверьте, завтра – ну, то есть уже сегодня – вы получите полный доступ ко всем результатам проекта. Но сейчас все отдыхают. Давайте…
– А давайте без давайте? – неожиданно пробурчал тот, снова возвращаясь к своему амплуа. – Может, я и сболтнул лишнего, но разве я похож на старого маразматика? Нет? Вот и прекрасно. Проводите меня в мою комнату, а утром пришлите кого-нибудь, кто введет меня в курс дела. Абсолютно не хочу терять зря времени. У меня его не столь и много, годы, знаете ли!
– Договорились, – серьезно кивнул полковник, на самом деле с трудом сдерживая улыбку. – А вот и дежурный, – в распахнувшейся двери показался охранник в камуфляжной форме.
Кивком поздоровавшись с Логиновым, парень отступил в сторону, освобождая проход.
– Как дежурство, Леша? – пропустив Мякишева вперед, осведомился Анатолий Анатольевич.
– Да нормально, тарщ полковник, что тут случиться-то может? Сижу себе и сижу, в монитор гляжу. Скукотища – мама не горюй, скоро всех окрестных белок друг от друга буду отличать – их в этом году развелось, как никогда. Наглые, твари, порой под самую камеру лезут. Я им хлебушка под сосной оставляю, чтоб сильно не наглели.
– Белки они такие, – фыркнул фээсбэшник. – Ты, главное, сам хвостатую не споймай. Чревато.
– Да вы что, тарщ полковник, я ж спортсмен, вообще не пью! – заулыбался боец.
– Это правильно. Ладно, куда нам?
– Второй этаж, двенадцатый номер. Все готово, как просили. Сейчас свет в коридоре включу. Как с лестницы свернете, поосторожнее, там палас загибается, запнуться можно, – охранник многозначительно кивнул на успевшего уйти вперед Мякишева.
Подмигнув бойцу, Логинов догнал ушедшего вперед старика и вместе с ним двинулся к лестнице. Парой минут спустя он уже заводил ученого в двухкомнатный номер:
– Вот, Сергей Николаевич, и ваши апартаменты. Располагайтесь, мешать не буду. Искренне советую пару часиков подремать. Утром за вами зайдут.
Поставив профессорскую сумку возле стены, Логинов с улыбкой наблюдал, как Мякишев обходит комнаты. Судя по выражению лица, тот остался доволен:
– Что ж, неплохо. Я полагал, что нынче у вашей организации все куда как хуже. Поскольку после крушения Союза, как говорится, и труба стала пониже, и дым пожиже. А так, да, весьма, недурно, весьма. Надеюсь, лаборатория меня тоже не разочарует.
– Уверен, товарищ Мякишев. С вашего позволения, я пойду.
– Да, ступайте, – рассеянно пробормотал ученый, направляясь в сторону санузла. – Вы абсолютно правы, коллега, пару часов сна – и за работу. Наука не ждет. Я потерял слишком много времени на то, чтобы…
Не дослушав, Анатолий Анатольевич бесшумно прикрыл за собой дверь и торопливо спустился на первый этаж:
– Леш, приглядывай на всякий случай. Профессор у нас бойкий и с характером, так что мало ли что. Утром за ним придет Леонид Львович из информационного отдела. Теперь профессор его проблема. Все, я обратно в управление. Спокойного дежурства.
– И вам, – дождавшись, пока Логинов выйдет из помещения, боец заблокировал дверь и вернулся за пульт наблюдения. Убедившись, что начальство убыло по своим начальственным делам, он вздохнул с облегчением, ткнув пальцем в клавишу отключенного монитора. Интернет тут не ахти какой, так что придется снова загружать недосмотренный футбольный матч с самого начала.
Скользнув взглядом по второму монитору, куда выводился сигнал с трех камер наружного наблюдения, боец углубился в хитросплетения матча.
Разбудил Мякишева осторожный стук в дверь. Первые несколько секунд профессор не мог понять, где находится: слишком уж много лет он засыпал и просыпался в своей московской квартире, будучи абсолютно уверенным, что ничего в жизни уже не изменится. Сначала его поднимала жена; затем, когда она ушла туда, откуда не возвращаются, – старенький будильник, ее же давнишний подарок на двадцать третье февраля. Затем будильник, проработав без малого сорок годков, сломался, а покупать новый Сергей Николаевич не стал принципиально: к чему, собственно? Опаздывать ему больше некуда, спешить тоже. А когда придет срок, тогда… как там пел Владимир Семенович? "В гости к Богу не бывает опозданий?". Вот именно. Ну, и зачем тогда нужен будильник?
В следующий миг профессор наконец осознал, где находится, и резво принял вертикальное положение. Проспал, он определенно проспал! Нужно было не слушать этого гэбэшника и не ложиться спать, а заставить отвести его прямо в лабораторию!
– Минутку, – Мякишев торопливо прошаркал в санузел, облачившись в замеченный еще вчера махровый халат, и вернулся в комнату. – Да, войдите.
– Доброе утро, профессор, – в дверном проеме показался незнакомый мужчина лет сорока с лишним. – Позвольте?
– Пожалуйста, – буркнул тот в ответ, присаживаясь на кровать. – С кем имею честь?
– Меня зовут Леонид Львович. Полагаю, вас обо мне должны были предупредить? Я заведующий информационным отделом нашей лаборатории. С этого дня мы с вами будем в некотором роде… э-э… сотрудничать.
Услышав последнюю фразу, Сергей Николаевич немедленно вскинулся:
– Что еще за "в некотором роде"?! Я приехал сюда работать, молодой человек! Если вы обождете за дверью, я оденусь, и мы немедленно отправимся в лабораторию. По дороге вы сможете ввести меня в курс дела.
– Хорошо, Сергей Николаевич, не нужно кипятиться. Переодевайтесь, – пряча улыбку, завотделом вышел в коридор.
Мякишев появился спустя минут десять – от волнения он одевался дольше обычного:
– Ну-с, коллега, куда нам?
– Сперва в столовую, сейчас как раз время завтрака. А вот затем можно и в лабораторный корпус.
– Снова бессмысленная трата времени, – недовольно пробурчал ученый, но от завтрака благоразумно отказываться не стал.
Столовая, как выяснилось, располагалась в соседнем здании и более всего напомнила профессору место приема пищи какого-нибудь номенклатурного санатория годов восьмидесятых, в коих ему не раз довелось побывать в той, прошлой, жизни. Все так же чистенько, аккуратно – но и без никому не нужных излишеств. Из всех "нововведений" – разве что бесплатный кофейный аппарат, пара холодильников с прохладительными напитками и минералкой да настроенный на новостной канал плазменный телевизор на стене. Столики застелены накрахмаленными скатерками и накрыты на четверых, на каждом – небольшая вазочка с букетом живых полевых цветов. За распахнутыми по летнему времени широкими окнами тихо шелестят листвой деревья окружающего здание парка; теплый ветерок лениво колышет прозрачные занавески.
– Присаживайтесь, профессор, – Леонид Львович отодвинул стул. – Трость можете сюда поставить. Я сейчас принесу перекусить, у нас тут самообслуживание. Вам молочную кашу или запеканку? Запивать чем будете – чай, кофе?
– Давайте запеканку и чай, – буркнул Мякишев, все еще осматриваясь. Столовая ему понравилась. И народу немного, и атмосфера приятная. Да, определенно, все, как тогда, "во времена ранешние". Только официанток в крахмальных передничках, толкающих перед собой никелированные сервировочные тележки, не хватало. Впрочем, он уже давно не в том возрасте, чтоб всерьез озадачиваться отсутствием официанток: годы, знаете ли, годы….
– Прошу, коллега, – заведующий отделом аккуратно поставил перед ученым тарелку. – Приятного аппетита. Сейчас принесу чай.
После завтрака Леонид Львович рассказал, что лаборатория занимает двухэтажный корпус "3-А", находящийся в сотне метров отсюда. На первом этаже расположена собственно лаборатория, на втором – информационно-компьютерный центр, возглавлять который он имеет честь. Вход туда строго ограничен, однако Мякишев, с подачи полковника Логинова, входит в число допущенных. Сообщив все это, ученый протянул профессору пластиковую карточку-ключ:
– Только не теряйте, пожалуйста, тут с этим строго.
Презрительно фыркнув, Мякишев принял пропуск:
– Коллега, если б вы знали, что такое настоящий режим секретности, то не пороли б чушь! Поверьте, когда я работал над "Проколом", режим секретности был куда как более… – Сергей Николаевич внезапно осекся, с подозрением взглянув на собеседника:
– А кстати, у вас есть допуск к тем материалам?
– Сергей Николаевич, ну, я вас умоляю! – скривился тот. – Прекратите, что за шпионские игры? Наш проект – дальнейшее развитие этого самого вашего "Прокола", о каком допуске вы еще говорите? Анатолий Анатольевич сказал, что ввел вас в курс дел.
– Простите, – неожиданно пошел на попятную старый ученый. – Просто все, произошедшее за последние сутки, несколько неожиданно для меня. Я слишком много лет считал, что то, чему я посвятил свою жизнь, давным-давно кануло в Лету и никому не нужно. Тем приятнее было узнать, что я ошибался. Еще раз простите, коллега. Я не идиот, знаете ли, и прекрасно осознаю, что у меня тяжелый характер. После смерти жены меня просто некому стало, гм, сдерживать… еще раз простите.
– Перестаньте, товарищ Мякишев, – краем сознания профессор отметил, что тот впервые назвал его именно так, "товарищем". – Ваш характер тут абсолютно ни при чем. И, кстати, мы пришли. Прошу вас.
– Вот, собственно, и все, чего нам удалось добиться, – закончивший недолгую лекцию Леонид Львович взглянул на сидящего напротив профессора, за все время его монолога не проронившего ни слова. – Не столь уж и мало, согласитесь? Если я правильно понял товарища полковника, наш "фигурант" в самое ближайшее время будет доставлен сюда, и мы сможем продолжить исследования.
– Ну, мне он рассказывал как раз об обратном, – сообщил Мякишев. – Будто бы человека, в которого перенеслось сознание танкиста из прошлого, захватили чуть ли не агенты иностранных спецслужб, и сейчас его разыскивают.
– То есть вы в курсе? – (ученый хмыкнул). – Да, к сожалению, так и произошло. Но сейчас все нормализовалось, и уже завтра он будет здесь. Насколько знаю, прилетит спецрейсом вместе с группой сопровождения. И, как только это произойдет, мы сможем перейти к новому этапу исследований.
– Это к какому именно новому? – немедленно заинтересовался Сергей Николаевич. – Можно подробнее, коллега?
– Разумеется, – улыбнулся тот. – Понимаете, как только мы получили подтверждение, что обмен разумами не только возможен, но и успешно произошел, мы немедленно начали работу в этом направлении. Не знаю, говорил ли об этом полковник Логинов, но на данном этапе мы вовсе не уверены, что воздействие Дмитрия Захарова на события прошлого не окажется для нас катастрофическим. Конечно, – Мякишев вновь хмыкнул, на сей раз саркастически, – он не попадет на прием к Сталину, но сам момент переноса нас, в определенной степени, смущает. Постойте, не перебивайте, товарищ Мякишев! Давайте я все же сперва договорю, хорошо? Поверьте, мы все здесь патриоты своей Родины, и в это понятие я вкладываю не только верность и преданность России, но еще и той великой стране, которая каких-то четверть века назад называлась СССР! Но сейчас речь не об этом. Наш "фигурант" – кстати, его зовут Дмитрий Захаров, если вы не знали – попал в поистине судьбоносный момент Великой Отечественной. Насколько нам удалось узнать, сейчас там – середина весны сорок третьего года. Вам нужно объяснять, что это означает? Через пару месяцев начнется битва, переломившая ход всей Второй мировой войны! И мы не можем даже примерно спрогнозировать, чем может обернуться для нашего настоящего его вмешательство в ход Курского сражения! Пусть даже самое минимальное!
– Ну, да, ну, да, как же, помню. "Эффект бабочки", всё такое. Об этом мне не далее, как вчера, и товарищ Логинов говорил. Вот только… не находите, что как-то не слишком патриотично всё это звучит? С одной стороны, вы – как сами сказали – патриоты, а с другой – боитесь, как бы чего не вышло. И в чем тут патриотизм?