* * *
Воздух в пассажирском отсеке "Толстого Эрвина" был свеж, прохладен и пах сцинийскими лимонами. Я блаженно вытянулся на сиденье, положив ноги на прозрачный контейнер с упакованными в изолирующую пену витыми колбами, которые мы весь день вытаскивали на поверхность. Не только их, конечно, но именно колб оказалось на удивление много, и Платформа уже потирал руки, подсчитывая, сколько мы выручим за них на "игле".
Колбы эти являлись чем-то вроде аккумуляторов, но назначение их оставалось не совсем понятным. Насколько я смог уразуметь из объяснений Кима и статей, которые он мне подсунул, витые колбы из золотистого материала, напоминающего стекло, были доверху полны не только энергией, но и штукой, которую умные люди называли "пространственно-временной континуум, соответствующий моменту смены состояния энергии". На практике это означало почти вечные батареи. Исследователи Перекрестка считали, что установки, работающие на таких вот колбах, служили для синхронизации различных частей Перекрестка во время его перемещений во Вселенной. Учитывая, что для "вечных" батарей существовала система зарядки, энергии на это тратилось столько, что лично мое воображение отказывало.
- Слушай, а ведь это не стандартный комплекс анубисов. - Сидевший напротив Ким перекинул тонкую черную сигару из одного угла рта в другой и выпустил тонкую струйку дыма.
- Да я уж понял. Еще как первые ярусы прошел. Две молельни, жилые отсеки, где обитали явно не рядовые граждане, лаборатории, да еще и энергоблоки с зарядной станцией.
- Причем неповрежденной станцией, - многозначительно поднял палец Сергей.
- Да, это, конечно, удача.
Нам действительно повезло. Большинство исследованных построек псиглавцев были типовыми комплексами, разбросанными по плоскости в полном беспорядке. Во всяком случае, исследователи никакой системы в их размещении не обнаружили. И почти все они оказались сильно поврежденными, причем, похоже, в результате применения энергетического оружия, или разграбленными. В нескольких комплексах грабили не люди. А вот кто - ответа не было.
Но везде находили энергетические колбы, что дало некоторым исследователям возможность объявить анубисов создателями и навигаторами Перекрестка. Тут же выступили другие, заявившие, что это была специализированная раса, обслуживавшая исключительно энергетические установки, и их вообще нельзя называть разумными существами - это нечто вроде рабочих муравьев.
Сталкеры слушали всех и молча таскали из построек колбы, а также все остальное, что можно было утащить и более или менее законно продать. То, что легально продать было нельзя, тащили втихомолку, устраивая схроны там, откуда добычу можно было легко переправить наверх.
На этот комплекс, упрятанный в толщу скалы, нас навел старый сталкер Бен Гризли Дейсон, улетавший с Перекрестка по причине почтенного возраста и солидного счета в надежном банке одной из богатейших фермерских планет. Он сидел в баре купола Гагарин и жизнерадостно напивался. Не теряя, однако, зоркости взгляда и ясности мысли. А потому, завидев Платформу и меня с Папенькой, призывно замахал руками.
- Знает, старый черт, что если надерется, то мы его до дому дотащим, - пробурчал папенька Фрэд, расплываясь в улыбке.
Гризли был человеком приятным, хотя и шебутным, постоянно влипавшим в мелкие передряги и неприятности. Что не помешало ему сколотить капиталец, обеспечивший безбедное существование.
И пирушка началась.
К полуночи я обнаружил, что сижу, склонившись над столом, а Гризли обнимает меня и Платформу за шеи и горячо шепчет:
- Вы хорошие парни. Вот вы - ха-арошие. Вы ув-важаете старика Гризли! И старик Гризли вас уважает! Я вам вот что скажу - я вас люблю. И карту дам. Там эти - с собачьими головами. И комплекс ихний. Он в горе. Я его сам видел и на карту свою нанес. Мы тогда с Петром Загребой на перевал шли, а я в патруле был, вокруг каравана шел. И вход туда за-ме-тил! Но Петру не сказал! Козел он был, Петр. А потом как-то не получалось все туда добраться.
И Гризли действительно скинул на коммуникационный браслет Сергея кроки предгорий с обозначенными подходами к комплексу.
- Вот интересно все же, что это такое? - Ким крутил в руках "шахматы-исчезайки", решетчатый куб с диагональю граней в 23,67 сантиметра. Внутри куба было множество маленьких платформ, соединенных тонкими проволочными переходами. Некоторые же платформы просто висели в воздухе. Безо всякой видимой опоры. На площадках стояли искусно вырезанные из любимого анубисами зеленоватого материала фигурки, изображающие каких-то невиданных существ. Существ разумных, потому что в верхних конечностях они держали различные предметы и были весьма разнообразно одеты. Ученые до хрипоты спорили, были это божества псиглавцев или что-то другое. Куда интереснее то, что творилось с фигурками. Их можно было двигать с площадки на площадку. На одних с ними ничего не происходило, на других фигурки трансформировались, на третьих - просто пропадали. Исчезали. Растворялись.
И снова появлялись на исходных позициях ровно через 1 час 37 минут.
Это сводило с ума.
Или успокаивало.
Кима успокаивало. Поэтому он задумчиво двигал пальцем одну из фигурок, изображающую нечто толстопузое, козлоногое и с головой в виде клубка лиан.
- Шахматы, - сказал я, - или пульт управления.
- И чем же оно, извините, управляет? - Ким был томен и вальяжен. Он тоже мысленно считал деньги.
- А черт его знает, - пожал я плечами, - чем угодно. Может, запуском межгалактических ракет, которые должны уничтожить всю разумную жизнь в радиусе миллиона парсеков.
В этот момент в левый борт танка врезался обломок скалы размером с походный гермокупол на четверых.
Об этом мне услужливо сообщил тактический дисплей оружейной башни, в которую я стремительно влетел, подгоняемый ревом Фрэда по общему каналу связи. Одним движением я натянул дыхательную маску, которая так и болталась на шее, и откинул люк, перекрывавший доступ в пулеметное гнездо.
Вообще-то, здесь должна была находиться полноценная башня с автоматической системой ведения залпового огня, но систему демонтировали, а саму башню наполовину срезали, оставив лишь вращающуюся платформу, защищенную остатками брони. Ким, как мог, укрепил ее, нарастив высоту брони, а недавно над ней поработали и мы с Фрэдом. В процессе работы я еще раз убедился, что Папенька знает об армейских системах вооружения куда больше, чем простой парковый рейнджер.
- На двенадцать часов! Мартин, на двенадцать смотри! - проорал в наушник Фрэд и тут же заработал его "Василиск".
Возле входа в комплекс поднялась пыль, в воздух полетели осколки камня, щепа и ошметки коричневатой плоти. Все это я уловил краем глаза, разворачивая турель сдвоенных скорострельных метателей на двенадцать часов, как и говорил Папенька. Откуда они взялись?!
Возле черного зева открывшегося в скале входа в пещеру десяток псиглавцев возились со странного вида установкой высотой метра в три, а еще десятка три их соплеменников, разевая пасти в беззвучном вопле, неслись к танку.
Я поймал в прицел тех, что приплясывали возле конструкции, состоявшей из полос серебристого металла, пружин и прочих деталей явно технологического происхождения, и нажал гашетку. Метатель деловито зашипел, выпуская поток разделяющихся снарядов в двадцать сантиметров длиной, собакоголовых разорвало на куски, аппарат опрокинулся набок, из ставшего теперь видимым ковша выкатился круглый предмет и покатился под уклон. Я перенес огонь на передние ряды нападавших, по пути выпустив короткую очередь и в круглую хреновину. Лопнув, она расплескала по сторонам брызги густой полупрозрачной жидкости. Часть попала на собакоголовых. Результат заставил меня зябко передернуть плечами - жидкость стремительно разъедала тела, несчастные падали, корчась от боли, выгибались, раздирая когтями края ран… Я не прекращал огня, пока не убедился, что последний раненый затих.
Сзади по броне загрохотали стальпластовые подошвы Фрэда. На меня упала тень его симбота, в наушнике раздалось:
- Двигаем, двигаем отсюда!
- Так тебя и ждали! - откликнулся Платформа, и танк прыгнул вперед.
Мы неслись вниз по склону, я изо всех сил держался за рычаги метателя, радуясь, что успел полностью закрепиться в кресле стрелка. Иначе я давно бы уже перелетел через ограждение стрелковой ячейки и остался лежать, наблюдая, как стремительно удаляется задница танка.
Несколько наиболее упорных анубисов рванули за нами в погоню, и я выпустил по ним короткую очередь. Один из преследователей разлетелся фонтаном лимфы и внутренностей, и остальные тут же сбавили темп.
Я собрался облегченно выдохнуть, когда заметил, что над верхушками низеньких перекрученных деревьев подрагивает прозрачное марево, в котором простреливают вдруг короткие радужные вспышки. Я уже открыл рот, чтобы предупредить сидевшего за рычагами Платформу, и в этот момент мы влетели в полный этого марева лесок.
* * *
Леса не было. Не было извилистой колеи, выбитой траками нашего танка в каменистой почве горного склона, за который цеплялись синеватыми, похожими на узловатые старческие руки корнями местные деревья. Мы парили над уходящей вниз гладкой плоскостью. Левее поднималась к вершине горы гигантская лестница, со ступенями, предназначенными для гигантов. На каждой ступени виднелись небольшие изящные павильоны, покрытые причудливой резьбой. Над их крышами колыхались на гибких шестах сооружения, напоминающие сплетенные из гибких прутьев шары. Они испускали слабое желтоватое сияние и время от времени те самые радужные разряды, которые я и заметил. А между павильонами и над ними плавали в воздухе платформы из полупрозрачного голубого вещества. На них стояли или сидели псиглавцы, но как же разительно они отличались от тех, которых мы оставили у входа в комплекс! Обитатели этого миража двигались с величавой грацией, легкими прикосновениями к вырастающим из платформ грибовидным наростам меняя направление движения своего странного транспорта.
Я попытался перевести взгляд - каждое движение давалось с трудом, я будто плыл в густом прозрачном желе. Не было заросшей густой желтой травой равнины. Отполированные ступени склона переходили в гигантское копье полупрозрачной полосы, рассекавшей застроенную причудливыми строениями местность. Здания вызывали ощущение жутковатой чужеродности, у меня от их вида попросту подступала к горлу тошнота, хотя, если присмотреться к каждому из них в отдельности, они казались даже красивыми. В глубине полосы двигались огромные смутные тени, а по ее поверхности неслись похожие на капли ртути аппараты. Из наушника раздавалось что-то урчащее и тягучее. Словно я прислушивался к тому, как в густой грязи переваливается бесформенная туша, расплескивая вокруг маслянистую жижу.
Что-то щелкнуло.
Мы неслись по горному склону, за нами тянулся пыльный хвост, в котором затерялись фигурки преследователей, танк подпрыгнул - и мы вырвались в долину.
- Мартин, отвечай! - рычал в ухо мне Папенька.
- Все нормально, Фрэд, все нормально, - ответил я и сполз на дно "гнезда", отчаянно желая только одного - поскорее оказаться в куполе и закурить.
* * *
"Утро" выдалось "солнечным". Красноватый свет заливал купол, превращая людей и предметы в картину художника-импрессиониста, тени стали глубокими и резкими, а блики резали глаза. Это означало, что максимум через полтора-два часа, когда местное "солнце" поднимется чуть повыше, техники затенят купол и включат освещение, имитирующее свет настоящего Солнца. Иначе через некоторое время искусственная атмосфера прогреется до неприятных температур, а нервы населения купола, принадлежащего Ордену, начнут сдавать. Почему-то этот красный свет выводил из равновесия и новичков, и старожилов. По слухам, искусственным освещением в куполах не пользовались только биониты. Большинство сестер при этом обычно добавляло, что после этого становится понятно, отчего эти заносчивые придурки такие ненормальные. Анита не считала бионитов ни заносчивыми, ни придурками, и на то были свои причины, но в споры с подругами не вступала.
- Давай сначала, - вздохнула Анна-Беата.
Мариска покорно спрыгнула с ограждения тренировочной площадки и поплелась к старенькой "Гарпии", всем своим видом излучая уныние.
Сама Анита подобрала бы для горя-злосчастья что-нибудь попроще и понадежнее. Того же "Гоплита", которого доконать слабо даже самому бездарному новичку. "Гарпия", скоростная, подвижная, вооруженная двумя скорострельными "револьверами", была истинной леди и требовала особого обращения, не прощая ошибок и неподобающего отношения. И на неприязнь отвечая неприязнью, что бы там ни говорили о глупости персонифицирования железа. Но сестра Луиза была непреклонна - бери, что дают, и учи, на чем есть. Руководству виднее.
Пришлось брать и учить. Что ничегошеньки хорошего из этого не выйдет, стало ясно сразу. А если и выйдет - то очень не скоро. Девчонка была на удивление зажатой, так что для начала им пришлось много бегать, прыгать, подтягиваться и отжиматься. После того, конечно, как ее откормили и как следует накачали витаминами и восстановительными препаратами. Сестра Анна чувствовала себя полной идиоткой, наматывая круги по периметру купола вместе с ученицей, а завистливые взгляды товарок расценивала как изощренное издевательство.
Кое-какая надежда на положительные результаты обучения все же была: Мариска умела танцевать. Она даже в бордель-то попала, купившись на рассчитанное как раз на вот таких вот малолетних идиоток объявление о наборе "в кордебалет всемирно известного шоу". Это же насколько наивной надо было быть, чтобы повестись на тысячелетней древности замануху…
Музыка и умение ее чувствовать играли немалую роль в жизни тех обитателей Гагарина, которые работали на плоскостях. И дело даже не в отточенности движений или гибкости суставов. Чувствуя ритм, чувствуя звук, можно было почувствовать и саму плоскость - и тогда сталкер избегал ловушек и опасностей интуитивно, зачастую даже не задумываясь о том, куда и зачем он ступает. Ходили легенды о людях, которые внезапно, одержимые только им одним видимой гармонией и только им слышимым ритмом, решались станцевать с Перекрестком - и, не получив ни царапины, проходили опасные участки, на которых погибли товарищи. Легенды имели популярность. Возможно, потому, что о тех, кому танец не удался, легенд уже не слагали. В большинстве случаев интуиция - интуицией, а думать, куда прешь и куда ногу ставишь - совсем не лишнее.
Но доля истины во всей этой мифологии все же была. И Анита это знала точно.
Чувствовать ритм Мариска могла. Двигаться - тоже. Когда Анита принесла ей тренировочные "гайки", предназначенные для привыкания к настоящим кольцам, та освоилась с ними моментально. Но при виде симбота девчонка впадала в ступор. Это стало заметно еще тогда, когда наставница показывала ей собственную полупрепарированную шкуру, объясняя ее устройство. При виде "вскрытой" грудной клетки, с которой временно были сняты все внешние покровы, у Мариски в глазах заплескалось что-то похожее на ужас вперемешку с брезгливостью. "Гарпия" в сборе выглядела не так пугающе, но, похоже, не для Мариски. В симбот девчонка каждый раз забиралась так, будто боялась, что он ее сожрет и переварит.
- Вот будешь так копаться на плоскости, - вслух пояснила Анита, - и останутся от тебя только рожки да ножки. И то - не факт.
Угроза ушла "в молоко". Естественно, пока речь не могла идти даже о развлекательной прогулке вокруг купола. Как говорится, держась за стеночку. Не то что о Флип-Каньоне, где сейчас активно работали остальные сестры. И, кажется, Мариска это прекрасно понимала. "Бедная затюканная деточка" оказалась хитрой, как лисец.
Наконец с грехом пополам управляющие элементы были пристегнуты, шлем опущен, пленка забрала раскатана почти без задержки, композит грудной пластины растекся и застыл, и "Гарпия", ковыляя, как пьяница, сделала несколько шагов по площадке. Опять.
- Детка, - вздохнула наставница, - что у тебя с ногами? Ты ударилась о тумбочку? Упала с лестницы?
- Н-нет! - В голосе девчонки слышались самые настоящие слезы. Или ненастоящие? Проклятье! Анна-Беата была младшей в семье и потому понятия не имела, как надо возиться с малышней. Ни малейшего. Похоже, деликатной и тактичной воспитательницы из нее не получалось.
- Тогда в чем дело?
- Он тяжелый…
Этот ответ, услышанный далеко не в первый раз, неизменно ставил Аниту в тупик. Какая разница, сколько весит симбот? Никто же не предлагает соплячке таскать его на горбу. Сама она затруднилась бы припомнить, почему ее никогда не угнетала масса надетого на нее железа.
- Мариска, это же не ты ее несешь. Это она тебе несет. А ты ей только указываешь, куда и как быстро.
Грустное сопение в капле наушника дало понять, что объяснение впрок не пошло.
Три месяца. Три месяца - псу под хвост. Да в гробу она видала такие "повышения", эдак можно одуреть с тоски. За все время только на две недели Луиза соизволила отпустить подчиненную на плоскость, взявшись присмотреть за Мариской самостоятельно. И то, за эти две недели девчонка ухитрилась напрочь забыть все, чему научилась. Или прикидывалась, что вероятнее. Наверное, у нее здоровое подсознание - если вдуматься, никто в обитаемой Вселенной в здравом уме и трезвой памяти не станет стремиться на плоскость. Может, в этом и причина отсутствия каких-либо успехов в учебе.
- Если ты сегодня пройдешь наконец эту проклятую полосу за положенное время - вечером я возьму тебя в город, - пообещала Анита горю-злосчастью и отвернулась.
В городе с тех пор Мариска была ровно один раз: как только ее выпустили из медицинского отсека, Анита натянула на подопечную форменный комбез и протащила ее по всем злачным местам. Чтобы даже последняя собака, если в Гагарине вдруг объявится такое четвероногое, была в курсе: эта девочка - "младшая сестренка" Анны-Беаты Брель. Со всеми вытекающими последствиями.
И как бы тяжко ни вздыхала ученица, как ни хлопала глазками - брать ее с собой в дальнейшем Анита категорически отказывалась. Не столько из соображений безопасности, сколько для того, чтобы самой спокойно отдохнуть и заняться хоть чем-то, кроме неусыпного надзора за младшей.
За спиной послышался лязг. "Если она опять упала - я не буду ее вытаскивать из шкуры. Пусть встает и вылезает сама". Лязг сменился тихим, ровным гудением приводов. Анита обернулась. Старенькая "Гарпия" легко, неровными дергаными движениями брела к полосе препятствий. В наушнике раздавалось тяжкое сопение Мариски. Анита так и видела напряженное перекошенное лицо девчонки, напрягавшейся с каждым шагом.
"Паршивка", - грустно подумала сестра Анна.