Преодолев брезгливость, Аким нагнулся над бездыханным телом русалки. Стараясь не вдыхать неприятный запашок, идущий от тела полурыбы, получеловека и вызывающий дурноту, он цепко ухватил и с хрустом вывернул безымянный палец, сдернул с него зеленое от окиси бронзовое кольцо грубого литья. Славный будет трофей. За такое в базарный день красная цена - полушка. Но знающий человек по достоинству оценит невзрачную русалочью побрякушку. Надев кольцо на палец, можно стать подводным пастухом, сгонять рыбьи косяки в реках и морях, в озерах и океанах. Всякая вещь имеет свою цену. Надо лишь знать, кому ее предложить. Или обменять на то, что надо тебе.
Гангут тоже не терял времени даром. Тяжело дыша, матрос, прихрамывая, доковылял до бревнообразной щуки. Зеленая рыбина судорожно разевала пасть с острыми загнутыми назад зубами, чтобы удобнее удерживать добычу. Хищнице было неуютно на полу в луже воды. Хотелось обратно в водную стихию. Рвать и терзать. Терзать и рвать. Снова и снова. Моряк нагнулся над ней и, не обращая внимания на клацающие челюсти, выдрал из плавника золотое кольцо. Подбросил на ладони и довольно сказал:
- Червонное рыжье. О! Да тут и буковки махонькие, - он медленно прочитал вслух надпись: "Запущена сия рыба в пруд по велению императора Петра I. Год 1722 от Рождества Христова".
- Занятная вещица, - отозвался инквизитор, расхаживая среди луж и бьющейся рыбы. Он выискивал крупные янтарные икринки-бусины и старательно давил их сапогом. Вовремя они разворошили это осиное гнездо. Еще пара-тройка дней, и молодняк успел бы вылупиться. Тогда с ними так легко не удалось бы справиться… Русалочья икра лопалась под подошвой с противно-громким хлюпаньем. Без воды из них никто все равно не вылупится. Так, на всякий случай. Все бывает в первый раз.
- Что с трофеем делать будешь? Продашь?
- Не-а. На память себе оставлю. Серьгу сделаю. Носить буду. Красотища!
- Все девушки твои. Вот только, когда будешь мочку прокалывать, не перепутай уши, голубчик.
- Эт-та как? - озадачился моряк. - Их же всего два.
- Очень просто. Раньше, если моряк носил в левом ухе золотую серьгу, - это означало, что он обогнул мыс Горн, пройдя из одного океана в другой. Обладатель такого отличия имел право класть ноги на стол в любом портовом кабаке.
- Класс! - восхищенно произнес Гангут. Он уже мысленно представлял себя с серьгой в ухе входящим в известный в узких кругах портовый гадюшник с пафосным названием "Копченый голландец". Грязновато, и кормят так себе, но зато какая публика - сплошь морские волки. - А если в правое ухо вставить? То чё?
- А ты не знаешь? - притворно удивился инквизитор. - Побрякушка в правом ухе - это уже сигнал для нашей богемы Серебряного века. Еще они губы красят, щеки пудрят. Декаденты, одним словом. Свобода нравов, то да се. Экипаж - одна семья. Специфика службы. Дальние походы, суровый мужской коллектив. Примут за своего и как вставят…
- Не надо вставлять, - перебил моряк, залившись румянцем. - Ничего прокалывать не буду. Уши целее будут, да и все остальное. И вообще я на эсминце служил, - он торопливо добавил, будто оправдываясь, - никаких дальних походов у нас отродясь не было. Боже упаси. Не-е, прокалывать не буду. - Похоже, замечание Акима его проняло до глубины души.
- Дело хозяйское. Тебе решать. Славно мы сегодня поработали, - Поплавков задумчиво потер подбородок. - Ты можешь вернуться на свой эсминец. Не смею больше задерживать. Уговор есть уговор.
- Не-е, я больше в море ни ногой, - клацнув зубами, громко сообщил единственный уцелевший моряк. Он выжимал бескозырку, будто обычную кепку. - Пойду добровольцем в пехоту.
- И то дело, - согласился Поплавков. - На суше всегда можешь рассчитывать на персональную могилку. А моря-окияны: ни дна, ни крыши. Бездна, одним словом. Насыпят холмик. Сверху бескозырку положат. Друзья-товарищи дадут троекратный залп. Комиссар скажет пару дежурных фраз, соответствующих моменту. Ну, ты сам понимаешь.
- А со временем, глядишь, и памятник мраморный поставят, - размечтался Гангут. Он нахлобучил на голову мокрый блин раскисшей от воды бескозырки, закинул за спину ленточки с якорями. - А на плите пусть выбьют надпись вот такими буквами. - Он растопырил большой и указательный палец, показывая предпочтительный размер букв. - Здесь лежит Жора Прокопчик. Борец за свободу угнетенных. Моряк-балтиец… Поэт.
- Стихи пишешь.
- Балуюсь на досуге.
- О революционных штормах? О коммунарке в красной косынке и с наганом в руке? - без тени ехидства спросил инквизитор, но в глазах у него прыгали веселые искорки.
Громила в черном бушлате зарделся, словно гимназистка на выпускном балу:
- Не-а, о любви.
Щука извернулась на другой бок и совсем по-собачьи попыталась укусить моряка за ногу. Челюсти вхолостую лязгнули, поймав воздух. Рыбьи глаза смотрели с человеческой лютой злобой. Без воды она находилась в прострации, на глазах засыпая. Все, отплавала свой век.
Инквизитор подошел поближе, сохраняя безопасную дистанцию. По дороге чуть не раздавил сапогом болотно-зеленый панцирь. Рак успел отползти в последний момент, угрожающе выставив перед собой раскрытые клешни с острыми зазубринами-колючками на концах. Он, быстро пятясь задом, забрался под бескозырку с надписью "Бесстрашный" на ленте. Каждая тварь ищет себе убежище. Даже такое ненадежное матерчатое укрытие - новый дом на суше…
В любом деле главное - не упустить ни одной мелочи. Так и есть. Болтая с моряком, чуть не проглядел интересную деталь. Второй головной плавник у рыбы тоже был с сюрпризом. То, что на первый взгляд казалось пожелтевшей от времени костью, было закреплено на плавнике двумя скобками черного металла. Поплавков сунул щуке под нос наган. Та с готовностью вцепилась в вороненый ствол. Грызи, грызи, смотри зубки пообломаешь. Свободной рукой попытался сорвать костяную накладку. Пальцы соскользнули с мокрого плавника, покрытого слизью. Пришлось выдрать плавник из рыбы с мясом. Щука, не обращая внимания на боль, упорно грызла наган.
Поплавков выдрал ствол пистолета из пасти рыбины лишь несколькими рывками, раскрошив острые зубы. Рыба пару раз судорожно дернулась напоследок и издохла, словно вместе с плавником у нее забрали жизнь.
Инквизитор подбросил на ладони трофей. Обычный кусок кости правильной треугольной формы. Он холодил кожу, да так сильно, что заныли кончики пальцев. Аким побыстрее замотал его в платок и положил в боковой карман куртки. Вроде через одежду не морозит. Но все равно осталось ощущение, что держал в руках какую-то мерзость вроде тухлого куска мяса с трупным запашком.
"Сдам в канцелярию Корпуса оба трофея вместе с отчетом. Там умные люди сидят. Разберутся, чем я сегодня разжился. Не инквизитор, а Садко с припасом явился".
Раки суетливо ползали по загаженному полу, чувствуя дармовую поживу. Шевеля усами, они шустро двигались, безошибочно идя на запах крови. Вид трупов в черной форме, перемазанных кровью и темным илом, не вызвал у Поплавкова никаких эмоций. Привык. Лежат мертвецы и пусть лежат.
Поначалу Аким справедливо опасался, что матросы, столкнувшись с неизвестным, утроят присущую им раздолбайскую бесшабашность, и вместо надежных помощников он окажется в компании великовозрастных амбалов с лицами детишек, потерявшихся в дремучем лесу. Морячки не подвели. Опытный душевед, инквизитор в очередной раз не ошибся.
Результатом операции Аким остался доволен. Для него все сложилось удачно, чего нельзя сказать о троих моряках. Без особой стрельбы. Пришли, обнаружили и перебили тварей, нашли артефакты. Не один, а целых два. Грибное место он выискал. Хотя и непонятно, что это за костяной треугольник. Получается, что задание свое он выполнил не на отлично, а на пятерку с плюсом. Неплохо, очень неплохо.
- А как же наши… - Гангут запнулся, не закончив фразы.
- Ваших приберут, - инквизитор выделил интонацией слово "приберут". - На выход! Шире шаг! Хватит, и так весь интерьер испортили.
Беспризорника они встретили, поднявшись из подвала по винтовой лестнице. Тихоша, довольно улыбаясь, ждал их, облокотившись о перила. У его ног лежал кот в позе сфинкса. Поплавков заговорщицки подмигнул пареньку и вполголоса сказал: "Приятного аппетита". Тот в ответ благодарно кивнул.
Инквизитор решил не обыскивать особняк. Все, что он запланировал, они уже сделали. Задерживаться здесь не стоило, слишком громкий тарарам устроили. Соседи, поди, затаились, но то, что не одна пара любопытных глаз будет их рассматривать, когда выйдут на улицу, Аким не сомневался. Может, уже кто в комендатуру позвонил или оперативному дежурному в ЧК. Встреча с мобильной патрульной группой не входила в его планы. Машину он отпустил. Хорошо, что их подвезли. И на том спасибо. Надо убираться отсюда подобру-поздорову. Чем скорее, тем лучше. Их отряд слишком поредел, чтобы качать права. А так объясняй, что да как. Подвал, полный изуродованных трупов. Один страшнее другого. Пиши объяснительные или жди, когда составят протокол с твоих слов. Доказывай, что ты не верблюд. Короче, теряй даром время. В планы Акима это не входило. Ходу отсюда. Ходу…
Пока они втроем шли к выходу, Персик начал метить комнаты первого этажа особняка. Методично, метр за метром он брызгал мочой, не делая исключения между углами и антикварной мебелью с позолотой на гнутых ножках. Имел на это полное право. Они победили. И он тоже внес свою лепту в общую победу.
Когда они проходили мимо открытой двери с витражом, в душе Акима, как мутная волна, всколыхнулась злоба, при одном взгляде на стеклянную картину. Совсем страх потеряли, скоро вывески будут вешать: "Здесь живет вампир. До полуночи не беспокоить". Ударом рукоятки нагана он расколотил старинный витраж. Хрясь! Дзинь! Разноцветные стекляшки осыпались хрустальным дождем на пол. Хорошо! Этот аэроплан уже не взлетит…
- А где этот буржуйский приглядыш? - спросил Гангут, когда они шли к выходу. Он имел в виду слугу, впустившего их.
- Уполз гадюка, - равнодушно обронил инквизитор. Его несильно интересовал дворецкий. Привратника след давно простыл. Старик, воспользовавшись кутерьмой, исчез. Сгинул зараза. Пропал, словно и не было. Хотя у инквизитора нашлась бы к нему парочка вопросов, несмотря на то что время поджимало…
Поплавков остановился в прихожей, почти у самой двери. Бок ощутимо приморозило, да так, что не вздохнуть полной грудью. Аж дыхание перехватило. Занятную вещичку он "снял" со щуки. Словно не треугольный кусочек кости, а ледышка. Нет, хороший такой кусок льда, глыбища. Надо бы во что-то завернуть.
Инквизитор остановился. Из обшлага куртки вынул короткий остро заточенный цилиндрик, спрятанный в специально вшитом клапане. В нем еще осталось лежать четыре таких же стержня, как две капли воды похожих на тот, что сейчас он держал в руке. Он их лично подтачивал и укорачивал в слесарной мастерской, подгоняя под себя. В руке Аким сейчас держал идеально сбалансированное метательное оружие. А с первого взгляда короткий серебристый стержень, похожий на остро заточенный карандаш, приплюснутый на конце. Удобная вещь. Можно колоть и резать. А можно и метать, если до врага не дотянуться рукой, не достать ногой. Надо лишь приноровиться.
Он быстро вырезал из ближайшей гардины прямоугольный кусок. Хорошая ткань, плотная. Подумал и двумя взмахами подправил выкройку. Получился квадрат, словно постоянно тем и занимался в свободное время, что кромсал шторы на геометрические фигуры. Обрезком, как прихваткой, вытащил из бокового кармана костяшку. Положил ее на вырезанный кусок ткани. Сложил вдвое, потом еще в несколько раз. Холодный трофей стал похож на куколку шелкопряда в многослойной оболочке. Объемный сверток еле влез в карман, вызывающе оттопырив полу куртки. Ладно, не на строевом смотре, сойдет. С патрулем точно не стоит встречаться. Еще не хватало обвинений в мародерстве. Хотя какая разница. В глаза не посмеют сказать инквизитору, а косые взгляды, перешептывания и ухмылки у себя за спиной он уж как-нибудь переживет.
Своей работой Поплавков остался доволен. Бок больше не морозило. Хорошо, выходим. "Молодчина, - похвалил сам себя Аким. - А то еще пару часов, и готов свежемороженый инквизитор. Срок годности не ограничен".
За их спинами неожиданно громко хлопнула входная дверь. Низкое серое небо наваливалось им на плечи. Гангуту сразу захотелось спрятаться. Забиться в щель поглубже. Тихоша с котом молчком шмыгнули в ближайшую подворотню. Инквизитор с чувством тряхнул руку матросу:
- Благодарю за службу, Жора Прокопчик.
На том и разошлись. Моряк пошел налево в сторону порта. Инквизитор зашагал в противоположную сторону.
ГЛАВА 2
Красная куртка инквизитора - дань старой традиции. В седой древности первые истребители нечисти носили кожаные панцири, выкрашенные в красный цвет и усиленные металлическими пластинами. Время доспехов прошло, а традицию сохранили.
Фасоны одежды меняются, мода и люди не стоят на месте. Меняет покрой и цвет военная форма. Красные форменные кожанки инквизиторов тоже меняли покрой. Неизменными оставались цвет и материал. Допускалось ношение военного мундира, если ты в составе действующей армии или на флоте. Тогда на левый рукав пришивался отличительный шеврон: три языка пламени на фоне овального и вытянутого книзу древнерусского щита. Просто и без изысков. Никакой золочено-вызывающей мишуры. Сильному не нужны лишние цацки. Слабому не помогут.
Инквизиторы носили свои куртки как знамя. Яркий, бросающийся в глаза отличительный знак принадлежности к Корпусу.
За глаза их называли краснокожими.
Не раз и не два за многовековую историю существования Корпуса находились те, кто набирался смелости действовать под личиной инквизиторов. Обладатели красных кожаных курток легко нагоняли ужас на мирных обывателей. Верительных грамот никто не смел спросить. Раз пришли за тобой, значит, виноват. В основном это был банальный разбой и грабежи. Но были и другие случаи. Корпус инквизиторов такие выходки никак официально не комментировал. Он действовал оперативно и безжалостно. Мастера заплечных дел из Тайного приказа, а впоследствии их правопреемники жандармы и чекисты им в подметки не годились по части сыска. Остудить горячие головы надо всегда незамедлительно. Посмевших действовать под видом инквизиторов разыскивали быстро. Их тела находили со снятой кожей в виде курток на том же самом месте, где совершалось преступление. Будущих злоумышленников наглядно предупреждали: будет так, а не иначе. Никакого снисхождения. Трепещите! Пуговицы символично пришивали суровыми нитками прямо на грудь, там, где им и положено быть, если бы на преступниках была надета красная куртка. Наглядной акции устрашения стабильно хватало лет на десять. Потом все по новой. Круговорот появления лжеинквизиторов, поимка, расплата по высшей ставке продолжались с завидным постоянством. Любителей оторвать кусок пожирнее хватало во все времена. Слухами земля полнится. Хоть какой-никакой, а сдерживающий фактор смутьянам. Времена меняются, нравы нет.
Во времена правления Петра I лжеинквизиторы посмели появиться в Санкт-Петербурге. Обычно перевертыши предпочитали промышлять подальше от Северной Пальмиры. Неугомонный Брюс решил проверить на прочность Корпус инквизиторов. Пытливый ум естествоиспытателя не мог долго бездействовать, а вельможу коробило, что кто-то обладает властью, на фоне которой он сам смотрится тараканом, суетливо подбирающим крошки со стола. Инквизиторы долготерпением не отличались, это вредно на их службе. Требовалось дать укорот, да так, чтобы всем стало ясно: не лезь - худо будет.
След тянулся от шебутного Брюса, любившего совать свой длинный нос, куда любопытная мартышка ни за что не сунет хвост. Лжеинквизиторы засветились на верфи, где закладывались корабли, которые должны были показать его соплеменникам шведам кузькину мать. В итоге сорваны подряды на закупку парусины для парусов и поставки пеньки. Заокеанские подрядчики отбыли за море на родину. У любого торгового люда нос в пуху. Особенно негодовал по этому поводу Меншиков. Вместе с подрядчиками за море уплыла его личная выгода. Военная коллегия, на свое счастье, не успела поссориться с Корпусом, официально обвинив инквизиторов в государственной измене. Лжеинквизиторов постигла та же участь, что и их предшественников. Брюса трогать не стали. Пока.
Не надо бояться, что кто-то будет выдавать себя за инквизитора. Надо сделать так, чтобы они боялись это сделать до икоты, до дрожи в коленках. Неважно, по какой причине: по скудоумию или со злым умыслом. Итог один: неотвратимое и жестокое наказание. Лекцию, что опасно для жизни, а что нет, никто из инквизиторов читать менторским тоном не собирался. Пока еще ничего лучше не придумали наглядного урока. Пусть испытывают на своих шкурах, в прямом смысле слова, что красная кожанка дается не просто так, а как отличительный знак за особые заслуги и возможности…
Поутру сонный вельможа увидел из своего окна занимательное и одновременно поучительное зрелище. Проморгавшись, он растерянно разглядывал ель, росшую напротив окна его опочивальни. На зелененькой елке висели тела тех, кто выдавал себя на верфи за инквизиторов, козыряя красными кожанками и тем, что посланы не просто так, а соблюсти интересы державы. Форма одежды прежняя: отсутствие кожи на манер красных кожанок инквизиторов. Развесили их не впопыхах, а так, чтобы было видно со всех сторон. Вешали с чувством, с толком. У самой верхушки висела, покачиваясь на ветру, одна веревка с пустой петлей. Словно намекая, что место вакантно. Не хватало повесить на дерево табличку: "Смотри, Брюс, свободные ветки есть!"
Брюс намек понял.
Яков Вилимович оттянул пальцем стоячий воротник мундира, ставший неожиданно тугим. Повешенные его не волновали. Расходный материал, не больше. Дрянь людишки. В любом кабаке таких можно было нанять дюжину за серебряный рубль. Утреннее похмелье пугает такой контингент намного больше смерти.
А Петру I блестящая инквизиторская задумка и чудовищное исполнение очень понравились. Он громко хохотал, тыкая тростью повешенного на нижней ветке многометровой елки, до которого смог дотянуться. И не лень было останавливать карету? Хотя ярко-красное так красиво смотрится на зеленом фоне. Он пожалел, что сам не додумался до такой наглядной агитации во время подавления стрелецкого бунта. Следующим поколениям пример. С того момента он повелел высочайшим указом украшать новогодние елки игрушечными солдатиками, раскрашенными поярче. Желательно в сочные красные цвета. Праздник все-таки. А еще пусть стеклодувы наделают игрушек в виде зеркальных стеклянных шаров. Пусть в новогоднюю ночь в каждом шаре по веселой будет харе. Всем радоваться!
Шторы в особняке генерал-фельдмаршала Петр Михайлович приказал снять, невразумительно пояснив, что нынче мода такая в Европе.
Пусть астрономией занимается. В телескоп на небо смотрит, авось что дельное увидит. А делами земными, а значит, греховными, есть кому и без него заниматься.