Запасы продовольствия по всей стране тают на глазах. Восточные провинции уже голодают, то же ждёт и остальных, причём в самое ближайшее время. Десятки крупных складов остались на территориях, захваченных врагом. Семь процентов посевных площадей отняла топь. До нового урожая нормы нужно урезать минимум на треть, а лучше вдвое. Причём всем категориям граждан, без исключения , - при этих словах Звар обвёл присутствующих многозначительным взглядом. Потому что снабжались соратники-цергарды и лица, к ним приближённые (каковых насчитывались добрые сотни на каждого), прямо скажем, очень неплохо…
Цергард Эйнер слушал доклад в пол-уха. Во-первых, всё это он и сам знал, уже давно, и куда лучше, чем соратник Звар. Тому, как водится, докладывали не всю правду. Чиновники врали снизу вверх, по цепочке, ложь множилась, картина искажалась всё сильнее. (К примеру, не семь процентов площадей ушло в топь на самом деле, а все пятнадцать; шесть из них мелиораторы могли спасти, но не справились из-за перебоев с техникой. И о числе складов, отошедших врагу, контрразведка располагала сведениями более точными и удручающими.) Во-вторых, не до пайков и норм ему было, по сравнению с предстоящим тотальным вырождением человечества, эта забота казалась пустяковой.
Увы, только казалась. Потому что, отвлекшись на секунду от собственных мрачных мыслей, Эйнер неожиданно для себя обнаружил, что Совет вновь обсуждает его персону. "Отечество в беде, лояльные граждане вынуждены страдать от голода, а кое-кто из цергардов пригрел у себя под боком на казённых харчах десятки вражеских агентов!" - возмущался Кузар, и Репр ему поддакивал.
В тот день у Эйнера не было сил защищаться. Ответил лишь, что вина задержанных пока не доказана.
- Помилуйте! - вознегодовал Репр. - Что значит "не доказана?!! Они у вас сидят месяцами! Пора бы уже определиться! Если честные граждане - выпускайте на свободу, пусть трудятся на благо Отечества, отрабатывают, что прожрали. Если шпионы - на перевербовку, либо в расход, если не поддаются, и нечего им наше добро скармливать! - почему-то он оставил свой излюбленный высокопарный слог, заговорил по-казарменному.
Верховные одобрительно загудели.
- Можно подумать, по ведомству соратника Репра никто не сидит, - язвительно усмехнулся цергард Сварна. - Чем чужие десятки мерить, вы бы лучше свои тысячи пересчитали!
Удивительно, но Репр был готов к такому повороту.
- Напрасно беспокоитесь, соратник. У нас система отлажена. Десять дней - и готово постановление: лагерь или свобода. Затраты в любом случае окупаются…
Решение было принято большинством голосов. Ограничить предельный срок пребывания заключённых в камере на казённом довольствии двадцатью днями. Если следствие не укладывается в установленный норматив и желает его продлить - пусть изыскивает внутренние средства на содержание интересующих его лиц.
Наверное, это было справедливо. Возможно, Эйнер и сам поддержал бы такой вердикт - зачем напрасно томить людей по камерам? Если бы только не пришельцы! Ну, не мог он их "пустить в расход", как бы там Отечество не голодало! Отпустить на свободу, под надзор? Тоже нельзя. Неспроста, ох, неспроста, прицепился Репр к этим "десяткам", которых на самом деле не было! Был только "десяток", один! Почуяли, соратнички: что-то с ним не ладно, вот и впились: выпускай! А стоит выпустить, перехватают по одному и развяжут языки пытками. Тогда конец всему… Значит, выход один. Изыскивать внутренние средства. Они есть, конечно. Это из них шла прибавка к основному рациону, скрашивающая стол заключённых. Теперь им предстоит жить только на неё .
И вечером надо как-то сказать об этом Гвейрану, обещавшему спасти человечество…
- Что-то случилось, господин цергард?! - из размышлений его вывел встревоженный голос адъютанта.
- Нет. Почему ты так решил?
- Ну… у вас такой вид… простите… Как будто кто-то умер.
- Не обращай внимания. Все пока живы… - "Надолго ли?" - Просто вдруг устал. Не люблю долгих совещаний… Разбуди меня на втором закате.
Вечернее совещание в допросном кабинете тоже вышло долгим. Им многое нужно было обсудить.
Шантажировать Землю бесполезно, решил Гвейран. Это лишь усугубит негативное отношение к Церангу. Пленными в лучшем случае пожертвуют, в худшем, маловероятном, но всё-таки возможном, под напором общественного мнения будут вынуждены пойти на силовые меры. И тогда планете точно конец. Но если представитель несчастной гибнущей цивилизации обратится к землянам, гордящимся своим гуманизмом, с призывом о помощи, то же общественное мнение будет на его стороне. Властям просто не оставят выбора. Даже если те будут против, найдётся множество неправительственных организаций, готовых взять на себя благородную миссию спасения братьев по разуму. Так говорил Гвейран, и Эйнеру ничего не оставалось, как верить ему.
Дальше следовал организационный вопрос - как всё это осуществить? Гвейран особых затруднений не видел. До связи с Землёй - месяц без малого. Ещё полтора нужно на дорогу спасательному кораблю. Столько же - на возвращение. Уже к осени реакция Земли будет известна. За этот срок население вымереть, определенно, не успеет.
Эйнер слушал и губы кусал. Население - нет. А десять пришельцев, лишённых пайка - это ещё вопрос… Но сказать об этом Гвейрану почему-то не хватило духа. Предупредил только: обстановка на фронтах сложная, со снабжением перебои, кормить будут плохо. Тот принял к сведению без эмоций. Обычное дело, не впервой. Продержимся. А может, и повезет ещё, и отобьет Арингорад у Квандора квадрант 16-б. Тогда дело ускорится…
"Дайте-то боги", сказал себе Эйнер. Но на богов надейся… В личном сейфе, в потайном ящике, лежала такая толстенькая папочка неприметного серого цвета. А в ней - восемь штук потоньше. На одной надпись: "В.ц. Азра" Очень, очень полезная папочка! С её помощью можно сделать так, что силы на фронтах будут перегруппированы с целью передислокации лучших соединений в квадрант 16-б северо-восточного фронта. Как эта мера повлияет на ситуацию в стране? Плохо. Вторая ударная армию форгарда Даграна не будет переброшена на юг, не удастся отбить у Набара территорию тверди для посадки хверсов. Осенью соберут плохой урожай. Будет голод, будет мор. Но если этого не сделать… Тогда уже не просто мор придёт - вымирание … Четыре месяца - слишком долгий срок. Пришельцы - крупные, здоровые существа, им надо много калорий. Как долго они смогут продержаться на полужидкой кашице из хверсовых очисток и рыбьих голов? Придётся, пожалуй, к средствам внутренним , присовокупить личные . Потому что паёк Верховного цергарда, даже урезанный на треть, остаётся очень, очень неплохим. Для поддержания жизни можно обойтись много меньшим.
…Самое досадное - он был совсем не плохим человеком. Пожалуй, лучшим из Совета. Настоящий боевой офицер, прямой, решительный и смелый. Сотни боевых вылетов, шесть государственных наград, из них две - ещё имперские. Живая легенда авиации. Это его эскадрилья совершала дерзкие налёты на Квандорскую столицу в самом начале войны. Это им лично была сброшена одна из первых больших Бомб.
Заняв высочайший пост, он не превратился, подобно большинству соратников, в вальяжного штабного заседателя, и на фронтах его лицо знали лучше, чем в тылу. Он был талантливым стратегом, опытным тактиком и воздушном бою, и в наземном. Его не страшила передовая, видели его и в зимних окопах, и в летней топи, и в небе над вражескими позициями. Его не брали прожитые годы, он продолжал летать. Он неизменно был там, где хуже, где опаснее всего. Он действовал не приказом - личным примером. Удача сопутствовала ему в жизни, и не будь его - трудно сказать, что сталось бы теперь с Арингорадом.
И только однажды он совершил ошибку. Страшную и непоправимую.
Это случилось семь лет тому назад. В одну из долгих осенних ночей северный приграничный город Браз подвергся чудовищной бомбардировке. Снаряды градом сыпались с неба, здания рушились одно за другим, полыхали кварталы, сам воздух горел, и ничто живое не могло уцелеть в этом огненном котле. Сорок тысяч жителей насчитывалось в Бразе - сорок тысяч погибло в ту ночь. Город был стёрт с лица земли. Командовал эскадрильей бомбардировщиков лично Верховный цергард Азра.
Трудно сказать, в чём была причина трагедии. Говорят, будто топь иногда испускает дурные газы, что затуманивают людям разум, вызывают галлюцинации и бред. А может, приборы подвели, или сказалась многолетняя усталость… В любом случае, роковая ошибка ставила точку в карьере Главнокомандующего Азры. Потому что психически здоровые люди собственные города не бомбят.
Тогда ему удалось скрыть эту историю. Какой ценой - жутко представить. Достаточно сказать, что никого из лётчиков, бывших с ним в ту ночь, через год не осталось в живых. Налёт приписали Квандору, и "ответный удар" нанесли, и песню о том сложили, красивую и горькую. "Мы не забудем, как горело небо…" - неслось из всех репродукторов в те дни, и даже самые закалённые воины не могли удержаться от слёз. И каждый год с тех пор Арингорад отмечал траурную дату гибели города Браза, даже не подозревая, кто именно был её виновником. Цергард Азра оставался на своём посту - и видят боги, делал всё, чтобы искупить страшную свою вину, ни сил, ни средств не жалея, ни жизни собственной не щадя. Он жил с тяжёлым камнем на сердце, но был уверен: тайна эта ведома ему одному во всём свете. Откуда ему было знать о существовании неприметной серой папочки, что лежала, до поры до времени, в тайнике покойного цергарда Регана, главы ведомства Внешней Безопасности, и была извлечена на свет сыном его, цергардом Эйнером?
- Ну, что, ознакомились? - спросил соратник Эйнер тихо. - Это копия, конечно… - Азра был из числа тех людей, что, будучи загнанными в угол, хватаются за оружие и пускают пулю в лоб противника.
Командующий фронтами поднял на него тяжёлый, мёртвый взгляд. Спросил очень спокойно:
- И чего ты хочешь?
Эйнер облизнул вдруг пересохшие губы. Это была старая скверная история, не хотелось ни знать о ней, ни, тем более, участвовать, пусть даже косвенно. Бывает иногда, очень редко, что, повинуясь каким-то загадочным физическим законам, из топи вдруг всплывает труп. Отвратительный, раздутый - и жаль несчастного, и прикоснуться мерзко. Очень, очень схожее чувство…
- Мне нужно массированное наступление на позиции Квандора. Наши старые территории требуется отбить как можно скорее и удерживать хотя бы в течение двух недель. После этого я отдам вам все материалы и лично уничтожу все известные мне следы тех событий. Обещаю.
Казалось, всё умерло в душе цергарда Азры в тот миг, когда он раскрыл роковую папку, и ни на какие эмоции он больше не способен. Но при таких словах соратника, брови его удивлённо поползли вверх. Он ожидал каких угодно требований: подать в отставку, убить Репра с Кузаром, устроить военный переворот с целью узурпации власти цергардом Эйнером - но только не этой странной просьбы, абсолютно необъяснимой с точки зрения здравого смысла.
- Ты с ума сошёл?! - вырвалось против воли. - Зачем оно тебе надо?!
Милое лицо Эйнера стало жёстким, в глазах блеснула серая сталь.
- Соратник, я ведь не задаю вопросов вам , так будьте добры платить мне тем же.
Какое-то время они смотрели друг на друга, молча, злобно. Потом оба устали. Первым заговорил Азра.
- Знаешь, мальчик, мне всегда казалось… - он запнулся, подбирая слова, - что ты не такой как все мы. Что слово Отечество для тебя не пустой звук, и не жажда власти тобой движет… Ты бываешь жесток, как твой отец, но не помню случая, чтобы ты ради личной выгоды действовал вопреки интересам Арингорада… Но теперь… Та бессмыслица, что ты требуешь… Это огромные потери, ничем не оправданные. Это голод. Это возможное поражение в войне. Послушай меня, я знаю, каково жить с грузом чужих смертей на совести. Однажды я допустил страшную ошибку, и не стану её повторять, даже если придётся умереть самому. И тебе - не советую… Можешь делать с этим - он брезгливо кивнул на папку, - что хочешь, но я не буду выполнять твоё условие.
- Будете, - возразил цергард Эйнер устало, - потому что знаете сами: я никогда не действую вопреки интересам Арингорада. И ещё потому, что любите своих детей, и не захотите портить им судьбу. Если вы пустите себе пулю в лоб - я знаю, вы именно это задумали - мне придётся позаботиться лично, чтобы о вашей "ошибке", как вы это называете, орал каждый репродуктор в этой стране. И я представлю дело так, будто ваши сыновья знали о преступлении и помогали скрывать следы, причём Лорги лично застрелил второго пилота Корбрага. Это будет легко подстроить, думаю, вы понимаете.
Цергард Азра молча кивнул. Затем откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза.
- Ты прав. Я сделаю, как ты скажешь. Но ответь. Мне просто интересно, ничего больше… Почему вы нас так ненавидите? Твой отец, теперь ты… Ну, ладно, Кузар и Репр, они ублюдки, что греха таить. Я преступник. Но остальные? Ведь вы по нашим трупам готовы пройти…
Это был неприятный разговор. И проще всего было бы встать и уйти. Но он почему-то остался.
- Хорошо, я отвечу. Дело не в ненависти. Мой отец был потомственным офицером Империи чёрт знает в каком колене. Он ненавидел себя за то, что был с вами, а вас - презирал, и только. Вы для него были не более чем "денщики, взгромоздившиеся на императорский трон" - это его слова, не мои. При этом у него были свои странные принципы, и "по трупам", как вы выражаетесь, он бы, пожалуй, не пошёл. Что касается меня… Вы же не думаете всерьёз, что я хоть на минуту поверил, будто цергарда Регана убил случайный фугас? Что я не потрудился выяснить, откуда он взялся на той дороге, кто именно его поставил, и по чьему приказу? Мне известна роль каждого из вас троих в том убийстве. Вы даже Сварну вслепую использовали, а он, бедный, потом так горевал, когда понял… Но я вас не ненавижу, нет. Честно. Я просто пытаюсь, как могу, среди вас выжить, а это непросто… - он поднялся, сделал вид что уходит, но обернулся от двери. - Между прочим, если вы, соратник, убьёте меня, то никогда не узнаете, кто именно подсыпал тогда артавен в вашу фляжку, и для верности сбил все навигационные приборы…
- ЧТО?!! - выдохнул Азра, и схватился за крышку стола - у него вдруг потемнело в глазах. Но в следующий миг он был уже у двери. Судорожно сведенными пальцами вцепился в плечи Эйнера, тряхнул яростно, будто желая задушить. - Кто?! Говори!!!
- Тихо, тихо, - отстранился тот с усмешкой. - Как только отобьём сектор - сразу же скажу. Но не раньше, уж простите. Слишком уж хороши в вашем ведомстве минёры!
Цергард Азра разжал пальцы. Отступил на несколько шагов. Лицо его стало неподвижным и белым, как маска, только губы шевелились, выговаривая слова, обращенные в пустоту.
- Если есть на свете дьявол… если послан он на Церанг, чтобы карать нас за грехи наши… то это ты, цергард Эйнер. Столько лет мучений… Столько лет я жил, проклиная себя ежечасно… Пытался понять и не понимал… А ты знал, знал все эти годы… И молчал… Воистину, это нечеловеческая жестокость! Ты чудовище , мальчик Эйнер…
В ответ тот рассмеялся почти весело, развёл руками:
- Уж простите, каков есть… Между прочим, это было не моё расследование и не моя тайна. Помню, отец сказал незадолго до взрыва: "если бы Азра честно, как подобает офицеру, сознался в преступлении, я доказал бы, что он невиновен. Он предпочёл замести следы - буду молчать и я". Принципы у него были, я же вам говорил… А теперь мне пора. Загляну завтра, обсудим план наступления. И постарайтесь представить дело так, чтобы ни одна живая душа не заподозрила, что инициатива исходит от меня…
Он вышел из кабинета, и по дороге к лифту вдруг не без удивления обнаружил, что весь организм его трясётся противной мелкой дрожью, зуб на зуб не попадает. Так бывает иногда, на поле боя, после самых страшных атак, когда лежишь, уткнувшись носом в кровавое болото, и постепенно начинаешь понимать, что вроде бы и на этот раз выжил, но ещё боишься этому поверить, потому что через час будет новая атака, и чем она кончится - неизвестно…
Цергард Азра был неплохим человеком, но опасным и непредсказуемым противником. Сегодня он сдался, пошёл на сделку, но уже завтра, оправившись от удара, наверняка начнёт собственную игру. И в первую очередь захочет выяснить, кто подставил его так страшно семь лет назад. Значит, будет ему какое-то время не до северного фронта. Что тоже очень кстати. Пусть остаётся в столице, руководит наступлением из Штаба, передав часть полномочий молодому соратнику Эйнеру, которому по возрасту самое место на передовой. А уж там, на передовой, можно будет под шумок устроить так, чтобы не по всему фронту шло наступление, а сосредоточилось исключительно на шестнадцатом и прилегающих направлениях - зачем распылять силы? При этом будет больше шансов оставить Совет в неведении относительно того, что у цергарда Эйнера в указанном направлении имеется особый тайный интерес. Ни к чему господам Верховным об этом знать…
Цергард Реган, будь он жив, никогда не просил бы сыну того, что он сделал сегодня. Цергард Реган считал, что Азра должен терзаться чужой виной всю оставшуюся жизнь. В его глазах попрание офицерской чести был едва ли не большим преступлением, чем уничтожение спящего города. Семь лет назад, уже предвидя скорую гибель, тайно передавая сыну дела, он взял с него клятву о молчании. Сегодня Эйнер Рег-ат стал клятвопреступником. Он нарочно думал об этом полночи, ему хотелось испытать муки совести. Но в душе было пусто и скучно. Тогда он попытался разжечь в ней ненависть к Азре, одному из трёх тайных убийц отца (вторым был Добан, до полусмерти Азрой запуганный, третьим - верный друг Сварна, сыгравший совою роль вслепую). Стало ещё скучнее. Тогда он заснул.
Следующая треть месяца слилась в голове у Тапри в один бесконечно длинный день. Спать приходилось урывками, где придётся, есть - на бегу и помалу. И ещё они всё-время куда-то двигались. Первые дни рыскали по этажам Штаба и колесили по городу, решая какие-то продовольственные вопросы - смысла их Тапри не понимал.
Потом цергард разбудил его среди ночи, велел быстро собираться, куда, зачем - не объяснил. Оказалось - на крышу. Там уже ждал лёгкий десантный самолёт. Первый раз в жизни Тапри поднялся в воздух. Страшно было до одури, но ещё страшнее - в том признаться. Моторы ревели, воздух давил на уши, парашютный ранец за спиной ужасно мешал сидеть. Холод был такой, что пальцы рук и ног окоченели до боли. В маленькие округлые окошки было видно, как черноту ночного неба прорезают тонкие блуждающие лучи прожекторов. Иногда они сталкивались с их самолётом, тогда на миг становилось очень светло, и душа замирала от ужаса, что вот сейчас, сейчас с снизу откроют зенитный огонь, приняв своих за врага. Ничего, обошлось… Только стошнило прямо на пол. Накатило внезапно, когда машина вдруг начала вибрировать всем корпусом, не успел удержаться. Даже кислородная маска не помогла, еле успел стянуть. Господин цергард Эйнер сказал, вернее, проорал прямо в ухо, типа, обычное дело, со всеми в первый раз бывает. Всё равно, стыдно и недостойно. Знал бы заранее, как выйдет - не стал бы ужинать после первого заката…