– Это сынок нашего хозяина, он в караване главный, подойди к нему. Мы до Москвы как раз, там догружаемся, а потом в Аламо, в Техас едем.
Поблагодарив, я пошел в коренастому, поздоровался и попросился в конвой. Тот почесал в затылке, уточнил, точно ли до Москвы, и согласился. Сказал номер канала для связи и направился к вышедшему на площадь и разговаривающему с Рабиновичем однорукому капитану.
Возле нашей машины стояла супруга и смотрела на огромные птичьи стаи над Ориноко. Гвалт над рекой стоял такой, что даже здесь было слышно. Именно сюда и ездили Артемьев с компанией охотиться, птицы налетело просто очень много. Константиныч ходил ошалелый, когда нам птичек раздавал.
После того как мы переехали понтонный мост через Ориноко и выехали на довольно неплохую дорогу, Олеся задремала. А я потихоньку рулил за грузовиками и думал о своем. Мало что так располагает к раздумьям, как спокойная дорога.
Эти "пайперы", которые "чероки". Первый десяток уже неделю на рулежке. Вроде в понедельник подлеты начать должны. А нам всю неделю везли старые самолеты и вертолеты, из тех, которые мы складировали в начале сезона дождей в Демидовске. По прикидкам, если повезет, то из двух-трех машин вполне можно собрать одну летную. А это до фига работы. Да еще эти "дугласы" и "каталины", про которые заикнулся Тугов.
Тем не менее нас заставляли готовиться к производству заведомо более несовершенной модели Су-2. Неплохой самолет, но для конца тридцатых. И движок более слабый ставить хотят, ведь М-62 намного слабее, чем М-82. Хотя да, надежный двигун, откатали за семьдесят годков. И то, что он, самолет то есть, частично деревянный, – ничего не решает. Запустят ГЭС, появится достаточное количество люменя, те же "аннушки" клепать можно будет спокойно. Или канадские "биверы", да и наши однотипные "фениксы" в этой же нише. Похоже, нас просто хотят проверить на более сложной машине, сделанной с нуля. Вряд ли десяток-другой Су-2 решит хоть что-то в ВВС протектората, разве Як-52 заменит в воздушной разведке.
– Так, граница. Олесь, просыпайся. – Я притормозил вслед за колонной.
Дорога была не то чтобы перегорожена, а, скорее, разделена двойной заставой. С нашей стороны споро проверял документы молодой парень в погонах сержанта, со стороны Москвы – лейтенант в милицейском камуфляже.
Поодаль под серьезным навесом стояли две машины, обе УАЗы "буханки". Одна была серой с надписью "ОМОН", вторая просто темно-зеленой с наклеенной виниловой широкой полоской с буквами "РА".
Над обеими машинами торчали высокие гибкие антенны радиостанций. Трое парней в форме сидели под навесом и слушали радиотрансляцию какого-то спортивного состязания.
Просто подав подошедшему и козырнувшему сержанту свою и Олесину АйДи, я подождал, пока он запишет данные в журнал. Забрал карточки и проехал еще пяток метров.
– Здравия желаю. Ваши АйДи? – вежливо козырнул лейтенант. Взял карточки, прогнал их сканером. Причем орденским, таких я давно не видел.
– К кому и по каким делам едете? – поинтересовался лейтенант, глядя в окошко машины со стороны Олеси.
– Хочу поменять фамилию в АйДи с девичьей на фамилию мужа в представительстве Ордена в Москве. А что, запрещено? – ехидно поинтересовалась супруга.
– Нет, что вы. Просто протокольный вопрос, – хмыкнул лейтенант, вернул документы и козырнул. – Добро пожаловать в Московский протекторат.
Колонна потихоньку двинулась по той самой дороге, которую мы не выбрали в прошлом году. Отличное насыпное полотно из крупной гальки, укатанное сначала дорожной техникой, а потом многочисленными машинами, за десятилетие стало практически идеальным. А запреты на передвижение по дороге в сезон дождей для колесного транспорта сохраняли ее зимой. Московский тракт, соединяющий Речной и Демидовск с Москвой. Единственная настоящая дорога в этом протекторате. Даже с Новой Одессой Москву соединяла обычная грунтовка.
Впрочем, как я слышал, частично из-за этого простаивал нефтеналивной терминал, построенный протекторатом РА и одесскими предпринимателями в порту Новой Одессы. Плохая автомобильная дорога и слабая пропускная способность одноколейки не позволяли обеспечивать нормальную работу терминала.
Да и московские воротилы хотели подгрести его под себя, создав и вооружив бригаду из всякого криминального сброда, выдернутого из старого мира. Правда, эту горе-бригаду покрошили на мелкие кусочки московские же омоновцы. Опять Коршунов сольно выступил.
Олеся задремала, убаюканная неторопливой дорогой. В зеркале заднего вида появился мигающий проблесковый сигнал над здоровенным черным джипом.
Джип догнал колонну, обошел ее справа и погнал дальше. Следом за колонной прошел омоновский "хамви", вооруженный М2.
– Крутизна попылила, – усмехнулся я, вспоминая, как минувшей осенью такой же крутющий "жип" с мигалкой и охраной вынуждены были больше часа ждать, пока вытащили из канавы перегородивший дорогу опрокинувшийся КамАЗ. Ничего, подождали.
Правда, московский чинуша зело нервничал, пытался что-то требовать у нас, пока мы разгружали КамАЗ от ящиков с инструментом и цепляли машину к тягачу, подошедшему из Демидовска. Но был коротко послан подальше злющим экспедитором, собирающим на коленях титановые метизы из разбитого ящика. И остановлен сержантом ОМОНа, который отправил его пить коньяк в кондиционированную прохладу "немца", а сами омоновцы помогли нам вытащить пару крайне неудобных и очень тяжелых приборов для лаборатории.
Вообще, по слухам, коршуновские ВВ и ОМОН в частности оченно нехило зарабатывали на охране этих жирных котов.
Слева от дороги, приблизительно в километре, строили опору ЛЭП. Солидную такую, из тех, по которым гонят серьезное электричество туда, куда Макар телят не гонял. Похоже, наши соседи собираются работать на экспорт электроэнергии.
Впереди показался перекресток, над которым на столбе висел нормальный такой солидный дорожный знак. Указатель, если точнее.
– До Москвы сто восемь, до Новой Одессы сто тридцать пять, до Байя четыреста семьдесят девять километров. Далеко, – заметила проснувшаяся Олеся и достала бутылку с водой.
– Завтра здесь с двенадцати ноль-ноль до полудня. Успехов, ребята, – выдала рация, и глава отключился. Его "тойота" свернула направо, а за ней наша.
– Есть с двенадцати ноль-ноль до полудня, – ответил я и повернул за грузовиками.
Через три часа я оплачивал на московском блокпосту разовые лицензии на ношение короткоствольного оружия. Получив картонные карточки с голограммами и сегодняшним числом, пошел к машине.
– Блин, по десять экю с человека дерут. Опухла московская администрация от жадности, – недовольно пробурчал, садясь в машину и передавая Олесе ее АйДи и лицензию. – Не забудь, поменяем АйДи, обязательно справку нужно взять из представительства.
– Вовка, хорош гундеть, – улыбнулась жена. – Поехали, забронируем место в гостинице – и в представительство. А потом погуляем по центру Москвы, мне он еще в прошлом году понравился.
– Ну поехали так поехали. – Я повел плечами, которые стали легкими без разгрузки, и подъехал к автоматическому шлагбауму.
Москва тоже была расположена на берегу небольшой, но полноводной и судоходной реки, стояла она за полсотни километров от Залива, причем севернее Одессы. И благодаря рельефу берега город располагался километров на семьдесят западнее Одессы. В результате в Московском протекторате имелось два опорных пункта для местных войск, которые неплохо прикрывали жителей от крупных банд. Ну и авиаразведка в протекторате работала, а в качестве ударных сил выступали Ан-2 в противопартизанском варианте, из тех самолетов, какой нас возил на коршуновскую свиноферму. Я-то думал, местная самодеятельность, а оказалось, что этот вариант самолета отрабатывался еще в Афганистане.
Неплохой городок Москва, чистый и уютный, и что интересно, приятный. Кстати, благодаря тому, что берега здесь из крупного галечника, дороги в Москве почти идеальные для этого мира.
На самом высоком холме высился мощный бревенчатый кремль, потемневший за пятнадцать лет под местным солнцем и зимними дождями, – бывшая опора всех русских переселенцев. Сейчас в нем расположилась опорная база ВВ, их штаб и резиденция Коршунова.
Кремль прикрывал железнодорожный мост с дивизионками ЗИС-3 времен Второй мировой, реку от пиратов он оборонял этими же пушками, а ЗУ-23, установленные на южной и западной окраинах, контролировали практически всю территорию за стенами города. По крайней мере, не оказавшись под огнем пушек, не доберешься до городских стен. А где оставались "мертвые зоны", там в капонирах стояли старые советские тяжелые танки Т-10, целых два (единственная серьезная броня в Московском протекторате, за исключением десятка или двух М-113). По уму строили и кремль, и город.
От кремля разбегались четыре главные улицы столицы.
Администрация протектората располагалась в деловом центре, в большом, красивом и богатом двухэтажном здании, здорово напоминавшем дома еще той, царской постройки. Рядом стояли тоже каменные, массивные дома богатеев протектората, похожие на купеческие особняки девятнадцатого века. Каждый из этих домов представлял собой маленькую крепость, и жители их на самом деле готовы были дать отпор любому врагу. Там же находилось и представительство Ордена вместе с банком.
Вообще, это место почему-то называлась Рыбной слободой. Вроде здесь сначала торговали рыбой. Это была вотчина денежных мешков Москвы. Здесь по улице неторопливо ездили омоновцы на немецких джипах, а бдительные частные охранники, вооруженные до зубов, внимательно оглядывали из-за оград каждого прохожего. Вообще-то хватило бы и частных охранников, но Коршунов любил показать, кто в этом протекторате самая большая акула.
А дальше шли улицы победнее: Плотницкая слобода, Рыбачья слобода (тут жили и рыбаки, и владельцы небольших коптилен), Темный угол (трактиры которого являлись местом сбора наемников и прочих ловцов удачи), Портовый съезд, Станционная улица.
В общем, нормальный город этого мира.
За городской чертой дымил небольшой промышленный район. Там работали фабрики Коршунова: цеха по обработке пеньки, канатные и веревочные цеха, неплохой деревообрабатывающий завод, выдающий комплекты сборных домов, консервные заводы. Точнее, коптильни. Копченая московская рыба ценилась во всем Новом Мире. Черным коптили трубы кирпичного завода (здесь печи для обжига кирпичей топили дровами и бурым углем).
Я свернул в Гостиный Двор, тут на четырех сторонах маленькой площади располагались практически все гостиницы этого города. Поставил машину на стоянку перед не самой дорогой, но и не самой дешевой гостиницей на восточной стороне площади. Она так и называлась – "Восточная". Ее мне наш энергетик порекомендовал. В прошлом году мы снимали комнаты на западной окраине города, недалеко от Западных ворот.
Пока сдавал автомат и винтовку в комнату-сейф, Олеся поднялась в комнату, оставив мне обе сумки возле ресепшен. Так что когда я отпер номер своим ключом, из ванной доносилось негромкое пение и плеск воды.
– Олесь, ты долго не плещись, до окончания обеда в представительстве сорок минут осталось. А еще покушать охота, – заметил я, ставя сумки на пол. Подошел к телевизору, включил его и пощелкал каналами.
Снял ботинки, уселся в кресло, вытянул ноги, положив их на спинку кровати. Нужно кроссовки из сумки вытащить.
– Ты что, решил химическую атаку провести? – Из ванной вышла Олеся в махровом белом халате. – Быстро в ванну!
– Есть, мэм, – соскочив с кресла, вытянулся я по стойке "смирно" и, развернувшись кругом, направился строевым в ванную комнату.
– Циркач, – фыркнула жена и принялась распаковывать пакет с костюмом. Все-таки намечался выход в большой город.
Когда спустились вниз, нас остановила девушка за ресепшен.
– Извините, вы же в Рыбную слободу собрались? В представительство Ордена? Позвольте вам посоветовать не ехать туда на своей машине. Понимаете, охрана нуворишей не любит незнакомых машин и, хотя сама не имеет права трогать их, может натравить омоновцев. Вам это нужно, терять несколько часов на досмотры? – Она протянула визитку. – Это телефон диспетчерской такси. Недорого и без проблем доставят, куда надо. Только купите сим-карту от МТС. – Девушка кивнула на рекламный баннер над стойкой.
Подумав, мы с Олесей решили, что это предложение не лишено смысла, я купил симку, установил в свой мобильник и вызвал такси к гостинице. Вообще-то такси могла вызвать и девушка, но нужно же было испытать здешнюю связь.
К моему огромному удивлению, к стоянке через пять минут подкатил трескучий трехколесный мопед с широким задним сиденьем. За рулем восседал бородатый мужик в тюрбане с темным коричневым лицом. За поясом торчал кинжал в широких ножнах.
– Надо же, сикх. Откуда он здесь? – дернулся я к девушке.
– Они здесь с первых лет. Прибились. Штормом их самодельную скорлупку до нашего берега дотащило от индийских земель, кто уцелел, здесь остались, а потом родню перетянули. С тех пор работают и живут в Москве. Весь таксомоторный парк у них, и мелкие грузовые перевозки тоже. И нам удобно, и им неплохой приработок. Вы не переживайте, это не Дели, здесь возят аккуратно, – успокоила Олесю девушка. – У нас ОМОН за поведением на дорогах следит строго, кому нужны лишние неприятности? Даже городской глава и председатель правительства протектората в Москве ездят по правилам.
Я помог жене усесться на покачивающийся мотороллер, залез на здорово качнувшуюся подо мной таратайку. Сикх газанул, звонко щелкнула передача, и мы поехали.
Через двадцать минут мы уже зашли в прохладный офис. Сидевшая за столом пожилая женщина со знаками уорент-офицера приветливо улыбнулась, усадила нас на казенные тяжелые стулья, выслушала просьбу Олеси, проверила наше свидетельство о браке и попросила подождать пару минут.
Вскоре Олесе торжественно вручили горячий кусочек пластика.
– Ваши данные, кроме фамилии и семейного положения, мы не меняли. А как родите, отметитесь в демидовском отделении. И детям там АйДи можете сделать или приезжайте сюда. Всего доброго. – И женщина улыбнулась.
Мы поблагодарили ее, вышли из офиса и направились в банковское отделение. Нужно было еще наши счета объединить в один, как я сделал в Русском промбанке.
У выхода из представительства я столкнулся с высоким парнем в незнакомой форме.
– Извините… Борь, ты? Привет, откуда? – Я пожал руку Раскатову, тоже удивленному этой встречей.
– Привет. Элис, здравствуй. Вас каким ветром сюда занесло? – спросил он, отошел в сторону и пропустил женщину. – Вы меня не подождете пять минут, я сейчас дела закончу и выскочу к вам?
– Давай, мы все равно пообедать хотели. Будем тебя в той кафешке ждать. – Олеся кивнула на вывеску напротив.
– Давайте, эта ресторация недорогая, для здешнего рабочего люда поставлена. Бизнес-ланчами заправляет в Рыбной. Мне тоже чего-нибудь закажите из основного меню, ладно? – И Борис исчез в здании.
А мы перешли дорогу и устроились на крытой веранде. Подбежавший паренек в красной рубахе, перепоясанной витым пояском, протянул меню, смахнул полотенцем невидимую пыль со стола и ушел.
– Ты смотри, "Щи томленые, кислые в горшочке". Я таких сто лет не ела, моя бабушка по матери нас ими в деревне угощала. Надо попробовать. – Олеся подняла руку, привлекая внимание паренька.
Тут рядом с ресторанчиком затормозил большой серебристый джип, и из него вышла невеста Бориса.
– Привет, ребята, мне Борис сказал, что вы здесь. – Она подошла к нам, расцеловалась с Олесей, пожала мне руку и села за столик. – Решила вот приехать, встретиться. Сейчас Боря подойдет, поговорим.
– Вы как здесь оказались? – поинтересовалась Олеся.
– Это долгая история. Пускай мой муж рассказывает. – Она горделиво показала колечко на среднем пальце.
Олеся тоже показала ей свое, и девушки довольно рассмеялись.
– Я вижу, у вас в семье все нормально? На каком месяце, Олесь? – поглядев на живот моей жены, спросила Эйприл.
– Если по времени Старого Мира считать, то шестой. А ты на каком? – в свою очередь поинтересовалась моя супруга.
– На втором. Заметила? – удивилась Эйприл.
– Угадала. Ходишь, как я сначала, бережно и задумчиво, – улыбнулась жена. – А пока ты стройненькая такая.
Уже через пять минут разговора молодых женщин я почувствовал, что у меня начинают опухать уши от типов памперсов, стоимости колясок и фасонов пеленок. Так что приходу Бориса очень обрадовался.
Жены тоже обрадовались, и наконец мы заказали обед. А то у меня от аппетитных запахов с кухню слюни чуть ли не как у бульдога потекли.
Олеся так и заказала щи в горшочке, Эйприл тоже, а мы с Борисом тушеную картошку с грибами и свининой. Ну и здоровое блюдо с рыбкой, жаренной мелкими кусочками. Ее, рыбу, тут сначала опускают в тесто, а потом жарят в большом котле с маслом.
Но сначала, как здесь водится, "для разгона" принесли салат с кусочками креветки. Здоровую чашку с торчащими из нее деревянными расписными ложками, больше похожими на половники.
– Как вы здесь оказались? – спросил я у Бориса и Эйприл, подкладывая салат на тарелки девушек.
– Ну мой супруг оказался очень горячим парнем. Ударил капитана Патруля, правда, за дело, – поливая салат оливковым маслом, ответила Эйприл.
– За какое? – поинтересовалась Олеся, забирая кувшинчик у Эйприл.
– Долго рассказывать, – махнул рукой Борис и навалил себе гору зелени и ракообразных. Сбрызнул все уксусом, полил маслом и с удовольствием принялся за еду.
– Ну мы никуда не торопимся. И еще, ты где сейчас служишь, что за форма? Вроде не хотел служить в здешнем протекторате, не хотел воевать со своими? – Я тоже последовал его примеру.
– Этого без ста грамм не рассказать, – вопросительно глянул на девушек Борис и, получив разрешение, подозвал официанта (скорее, полового), заказал ему двести грамм "Новомосковской" и набор солений. – А войны не будет, скоро протектораты объединятся.
– Борь, а ничего, что мы с тобой с оружием? Проблем не будет? – Я постучал пальцем по уже основательно заношенной нейлоновой кобуре, которую так и не сменил за это время.
Конечно, по скорости выхватывания пистолета она уступала всем тактическим, хоть и ненамного, но зато прикрывала пистолет от грязи и дождя, да и удобно мне с ней, можно было даже работать, что немаловажно при выполнении работ на открытой местности.
– Со ста грамм не будет. Это же Москва, здесь сто грамм считают фронтовой нормой. Так сказать, местный шик. Не сталкивался еще? – Борис набулькал по стопочке, поставил на стол графинчик. – А вот больше нам здесь уже не продадут, разве что пистолеты в камеру хранения сдадим.
Тем временем на тележке привезли горячее. Парень шустро расставил перед нами горшочки, водрузил посреди стола блюдо с рыбой и укатил.