- Да ты, я вижу, с местной финансовой системой не знаком совсем, - удивился Федор. - Нет здесь процентов. Купец только рад был, когда я в конце года попросил от него взаймы полсотни золотых.
- Разыгрываешь? - удивился Толик.
- А вот и нет. Здесь у них в ходу любопытная система - налог на деньги называется.
- Это как? - удивился Анатолий.
- А так. Если у кого на конец года остались свободные деньги сверх определенной суммы, пожалуйте десятую часть заплатить в казну. Купцы, конечно, это знают и стараются пустить деньги в дело, да только в конце года такая суета. - Федор улыбнулся в пышные усы. - Все стараются от денег избавиться. Расплачиваются по долгам, пытаются оплатить аванс за товары.
- И что, это всех касается?
- Касается всех, но немного по-разному. Необлагаемый потолок для разных категорий граждан свой. Землевладетелей этот закон почти и не касается, разве что кто слишком уж разбогатеет. У крестьян большие деньги редко водятся. Если у кого монета и появится, то ее пускают в дело. Мастеровые? Здесь по-разному. Кто хорошо зарабатывает и мало тратит, может под этот закон и попасть. Опять же для них это стимул - вкладывать деньги в производство. Сложнее всех купцам. Вот этим действительно приходится крутиться, чтобы сверх обычных налогов не выкладывать еще и дополнительную монету за оставшиеся сверх лимита наличные.
Толик представил эту предновогоднюю суету: все люди пытаются избавиться от денег и передать их другому. Платить дополнительный налог никому не охота.
- Зачем такая сложность? - удивился Анатолий.
- Не скажи. Это очень умная система. Видел бы ты, как дела перед новым годом убыстряются. Да и беспроцентный кредит получить под хороший бизнес-план легче легкого. Кому попало, конечно, деньги не дают. А если ты здесь обосновался, да идея твоя не совсем пустая… Соберешься открывать свое дело под новый год - смело обращайся за кредитом к любому купцу.
- Спасибо. Я пока не решил, чем буду заниматься, - отозвался Толик.
- Как знаешь. А то давай ко мне в помощники. Через годик дом тебе отдельный поставим, жену ладную сыщем.
- Я подумаю. Скажи, а наших здесь много? - поинтересовался Анатолий.
- Есть кое-кто, - отозвался хозяин дома. - Последнее-то время мало кому удается обосноваться. Здесь у них с нравами строго, да ты и сам, поди, знаешь.
- Знаю, - кивнул Толик.
- А из тех, кто пораньше сюда попал, многие обосновались. Не обо всех мне известно, но кое о ком скажу. Немец есть один - Курт Фогель. Тот по оружейной части подался. Ладит мушкеты для префектур. Когда я последний раз его видел, он был весьма доволен делами.
- Мушкеты? Честно говоря, я думал, что это местное изобретение.
- Местное. Курт его лишь модернизировал. На некоторые ружья ставит нарезные стволы. Если встретишь такое - его, Фогеля, работа. И кремень опять же вместо фитиля он начал применять.
Толик вспомнил тлеющий фитиль мушкета. Судя по всему, это была работа совсем не Фогеля.
- Так что ж он нормальное ружье не соорудит? Кремневки - это такая допотопность.
- Чего не знаю, того не знаю. Какая-то у него там заминка с патроном. Жаловался, что он в химии не силен, не может сделать запал ударного действия. Можешь при случае сам его расспросить. Адрес я дам. Еще испанка одна есть - художница. Она, наверное, единственная, кто не поменял профиль деятельности. Подалась в столицу, открыла художественную школу. По последним сведениям, живет не тужит. Кто по крестьянской части подался, кто - в мастеровые. О некоторых я вообще ничего не знаю.
- Скажи, а что это вас так разбросало? Нет бы вместе держаться.
Федор вздохнул:
- Знаешь, я раньше тоже так думал. Но вспоминать о старом - только душу бередить. Раз новый мир нас принял, надо находить с ним общий язык. Да и разные мы все. Разные интересы. Так и получается, что о хомутах и седлах мне проще поговорить с купцами и крестьянами, чем с тем же Фогелем. А в картинах я вообще не силен. Меняются условия, меняются и привязанности.
- Возможно, возможно, - задумчиво сказал Толик. - Скажи, Федор, а что ты думаешь о тех, кто сюда попадает? Есть у них что-то общее?
- Я думал над этим, - отозвался хозяин дома. - Ты знаешь, кое-что общее есть. Не знаю, совпадение это или система, но только…
Федор замер в раздумье.
- Не тяни кота за хвост, - сказал Толик.
- В общем, я говорил с многими. Практически все, кто попал в этот мир, в момент перехода испытывали сильные эмоции.
- Вот как? И какие же?
- Самые разнообразные. Но все они были довольно сильны.
- А какие эмоции испытывал ты?
Федор улыбнулся в усы, почесал затылок.
- Я был влюблен. Летел как на крыльях, кто был влюблен, тот поймет без слов. Время было позднее. Я проходил через безлюдный парк. Кстати, это еще одна особенность - точки перехода открываются в безлюдных местах.
- Да-да, - сказал Толик. - Но что же было дальше?
- Свернул с тропинки. Что меня понесло на эту темную аллею, ума не приложу. Мечты ужасно отвлекают от желания смотреть под ноги.
- Это точно.
- А дальше все было как обычно. Все рассказывали примерно одно и то же. Как будто гигантский вихрь тебя куда-то тащит. Если ты попал в переход, то знаешь, о чем идет речь.
Толик кивнул, подтверждая.
- Сначала я не понял, где оказался, - продолжил Федор.
- А как же твоя любовь? Ну та, из-за которой ты был так рассеян, - спросил Толик.
- С полгода я сильно тосковал, - признался Федор, - а потом как-то чувства сгладились понемногу. А когда встретил свою будущую жену, так и вообще отпустило. Сейчас вспоминаю былое с теплом, но без душевной дрожи.
- А что другие?
- С Фогелем все просто. Его уволили с работы. Знал бы ты этих педантичных немцев! Для него это было немалым потрясением. Нам, русским, свойственна определенная безалаберность. Часто она нам мешает, но она же и помогает нам переживать трудности. Я не о работе, я о жизни. Вот скажи, тебя увольняли?
- Нет, но мне приходилось менять работу без предварительного плана.
- И как ты это перенес?
- Сожалел, конечно. Дня два.
Федор рассмеялся:
- Вот и я о том же. Что русскому мелкая неприятность, то немцу смерть. Правда, есть и обратные моменты - эти прагматики спокойно переживают вещи, приводящие нас в смятение чувств. Ты видел немца, который расстраивался бы из-за того, что набежавшие тучи помешали ему полюбоваться закатом?
- Я вообще мало немцев видел, - отозвался Толик.
- Да? Ну ладно, не будем сейчас о них. Вообще-то Фогель - отличный мужик, а особенности менталитета примем как данность. В общем, Курт пребывал в расстроенных чувствах, и как истинный немец решил изгонять депрессию с помощью трудотерапии. Для чего поздно вечером направился в гараж.
- Хочешь сказать, что немцы не пьют?
- Пьют, и еще как. Курт рассказывал. А если дело касается пива, то за ними вообще мало кто угонится. Я думаю, они сочиняют истории про наше русское пьянство, чтобы было не так обидно за своих соотечественников.
- Вроде как покрась другого черным и на его фоне будешь смотреться не таким грязным? - улыбнулся Толик.
- Вроде того. Но это не про Курта. Он трудяга и депрессию пивом не изгоняет.
- Выходит, труд его подвел?
- А это как посмотреть. Никому не дано знать, что к добру, а что к худу. Может, не попади он в переход, на следующий день попал бы под трамвай. Да и с чего ты взял, что он недоволен? Вот чем бы он там занимался? Всю жизнь прикручивал бы гайки к передней ступице "мерседеса"? А здесь он мастер, уважаемый человек. Думаю, обратно его никаким калачом не заманишь.
- А что, есть возможность попасть обратно? - встрепенулся Толик.
- Чего не слышал, о том врать не буду. Это я образно, для сравнения.
- Признание - это хорошо. Ну а бытовые условия? С этим как?
- С этим, конечно, похуже. Но привыкаешь. Когда найдешь свое место, прирастешь к нему, тогда на все остальное начинаешь смотреть немного по-другому. Второстепенным все остальное становится. И некоторая меньшая бытовая устроенность в том числе.
- Ой ли? - Толик покачал головой.
- Когда найдешь свое место, поймешь.
- Не знаю, не знаю… Ладно, посмотрим. А что ты думаешь об увеличении числа перемещений?
- Здесь вопрос в том, увеличилось ли число самих точек перехода или люди стали чаще в них попадать, - неожиданно ответил Федор.
- Как это?
- Очень просто. Возникали эти переходы где-нибудь вдали от людей, а затем переместились поближе, вот и стало попадать в них больше народа.
- Как-то странно они переместились. Слишком избирательно. Ты знаешь о контингенте, который сейчас сюда переносится?
- Наслышан. - Федор нахмурился. - За последние годы лишь несколько человек прошли первоначальные фильтры префекторов.
- Несколько человек? Я ничего не слышал об этом! - встрепенулся Толик. - Старший префектор Олди Энц говорил, что в последнее время не было такого, чтобы мир принял новых людей.
- Он правильно сказал.
- А ты?
- И я правильно сказал. Все эти случаи закончились печально. Несколько человек впали в депрессию, отказались учить язык. Раньше такое тоже случалось.
- И что с ними стало?
Случиться могло все что угодно. Местное общество состояло из странной смеси сочувствия и прагматизма.
- Отправили в монастырь слушающих братьев. Те их подкармливают, печальное зрелище.
- Может, стоит их навестить? - с сомнением спросил Толик.
- Не стоит, поверь мне. Люди не захотели проявить даже самую малость воли к жизни. Твердят, что им кто-то что-то должен. Печальное зрелище.
- Эк их как закрутило-то.
- Ты знаешь, мне кажется, они всегда такими были. Был еще один любопытный случай. Сэнсы не сразу смогли определиться с чувствами одного человека. Мне довелось с ним разговаривать. Душонку-то он имел черную, но мог держать себя в руках, не проявлять сильные эмоции. Все выспрашивал меня, как бы здесь повыгоднее устроиться, да все прикидывал, как он возвысится над другими людьми. Постоянно какие-то комбинации хотел провести. Говорил, что таких дурачков, как местные, обмануть проще простого. Убеждал я его, что все его замыслы для сэнсов как на ладони, да все без толку. Не хотел он мне верить. Люди охотно верят лишь в то, во что хотят.
- И что с ним стало дальше?
- Как и следовало ожидать, он плохо кончил. Попытался организовать акционерное общество. Попытка эта длилась недолго. Один из купцов обратился к отставному сэнсу, чтобы узнать об истинных намерениях этого человека. Намерения оказались прескверными, тот собирался смыться вместе с деньгами. Разумеется, те немногие, кто успел одолжить ему деньги, тут же потребовали их обратно. Он попытался затянуть дело, а потом пустился в бега. Поймали его через два дня. В наказание определили год принудительных работ среди углежогов. Но он и там не успокоился. В общем, я уже несколько лет о нем не слышал. Даже не знаю, жив ли он сейчас. Печально, что по таким людям могут судить обо всех жителях нашего мира.
- Печально. Так что ты думаешь обо всем этом безобразии? Слишком странным выглядит избирательное действие переходов в последнее время.
- Ума не приложу, отчего так. - Федор покачал головой.
- Слушай, - вдруг встрепенулся Толик, - а откуда ты столько знаешь о перемещенцах?
Федор улыбнулся:
- Префектурам тоже нужна упряжь. А упряжь у меня, уж поверь, хорошая. К тому же они знают, что мне интересны подобные истории, вот и рассказывают. Уж не знаю, все ли, но кое-что весьма интересное.
Засиделись они далеко за полночь. И Федор, и Толик были рады поговорить. О том, чтобы Толик остановился где-то еще, кроме дома Федора, хозяин и слушать не хотел.
Два дня Толик провел в гостях. Возможно, задержался бы и дольше, но непонятность складывающейся вокруг несанкционированных перемещений ситуации тревожила и не давала оставить это дело без внимания. Если и были ответы, то искать их следовало не здесь, надо было возвращаться в Тилину.
На прощанье Федор приготовил подарок.
- Приезжай, я буду рад, - сказал шорник. - Возьми на память.
- Федя, ну зачем мне седло? - рассмеялся Толик. - У меня и лошади-то нет. Та, на которой я приехал, взята на время.
- Бери-бери. Когда лошадь будет, тебе потребуется ее оседлать.
- И куда я его дену? Что скажут люди, когда увидят, что на моей лошади два седла?
- Скажут, что ты запасливый человек, - улыбнулся Федор. - Не беспокойся, я все упакую и приторочу к твоему старому седлу.
- Спасибо. Не знаю, когда смогу заглянуть снова.
Они крепко пожали друг другу руки. Нимет уже ждал Толика у ворот, через десять минут путешественники отправились в обратный путь. Дорога до Тилины прошла спокойно.
А вот в префектуре наблюдалась необычная суета. Спешно седлали коней, сам Олди Энц сбежал с крыльца в бежевом дорожном плаще.
- Как съездили, господин Анатолий? - бросил он на ходу.
Олди был хмур и сосредоточен. Видимо, случилось что-то серьезное.
- Спасибо, хорошо, - отозвался Толик.
- Предлагаю вам совершить еще одну поездку. Это не так далеко, не более десятка лиг от города. Надеюсь, вы сможете нам помочь.
- Я?
Но старший префектор оставил удивление без ответа.
Через несколько минут отряд в два десятка человек выехал за ворота. Кроме Энца в нем был один из младших префекторов и сразу два сэнса. Полтора десятка полевых стражников довершали картину. Толик и Нимет пристроились в арьергард.
Усиленный состав отряда и хмурые лица окружающих наводили на серьезные размышления. Суровый вид старшего префектора не располагал к разговорам, и Толик не лез с расспросами. Все и так должно было проясниться в скором времени. Отряд проскакал по городу легкой рысью, выбравшись за ворота, префекторы пустили коней в галоп.
Не прошло и получаса, как они свернули с дороги в лощину и тут же остановились. Спешились, оставив коней на попечение пары солдат. Полевые стражники рассыпались по кустам, прочесывая местность. Префекторы и сэнсы двинулись вперед. Толик молча пошел вслед за ними.
Сэнсы прошли чуть дальше остальных и замерли, сканируя территорию.
- Что скажете, господин Анатолий? - Олди Энц остановился перед тремя людьми в форме полевых стражников, лежащими на земле в неестественных позах. Залившая землю кровь говорила сама за себя.
Толика слегка замутило от этого зрелища, но он постарался взять себя в руки. Почему Олди спрашивает именно его мнение? Что сказать? То, что полевые стражники убиты? Это понятно и без него. Тогда что?
Толик подошел ближе. Присмотрелся. Обошел место происшествия с другой стороны. Что необычного нашел здесь старший префектор? У стражников многочисленные огнестрельные ранения. Похоже, их срезали одной очередью. Толик похолодел. Вот оно в чем дело. Здесь поработало автоматическое огнестрельное оружие. Разумеется, не само, кто-то держал его в руках. Откуда? Очередное несанкционированное проникновение? Но сэнсы узнают о них сразу, как только они случаются. После определения места префекторы проводят массовые облавы. Здесь же всего три полевых стражника. Похоже, никто не был готов встретиться с новым врагом.
- В кустах мы нашли вот это. - Подбежавший полевой стражник держал в руке латунные цилиндрики гильз. Десятка два.
- Что скажете, Анатолий? - повторил свой вопрос Олди Энц.
- Судя по всему, стреляли из автомата или автоматической винтовки. Я не специалист и не могу сказать по гильзам, из какого именно оружия велся огонь.
- А в том, что было использовано оружие вашего мира, вы уверены?
Толик взял в руки одну из гильз и рассмотрел ее, маркировка явно заводская.
- Да, это оружие сделано в моем родном мире, - произнес он. - Поймите, господин Энц, стреляет не оружие, стреляет человек.
Толик чувствовал себя отчасти виноватым. Правда, непонятно, за что или за кого. То ли за производителя автоматического оружия, то ли за человека, притащившего его в этот мир.
Олди остановил его жестом руки:
- Я вас ни в чем не обвиняю. Надеюсь, вы поможете нам разобраться в произошедшем.
9
- Я бы с радостью, но не знаю, чем я могу помочь. В поиске злоумышленников мне не сравниться с полевыми стражниками, а с сэнсами и подавно.
- Чем помочь? Советом, всего лишь советом. Вы можете знать некоторые вещи, мне неизвестные. Поделитесь мнением, и на том спасибо.
- У меня нет секретов, - отозвался Толик.
- Скажите, Анатолий, оружие, о котором вы говорили, слишком сложно в применении?
- Не слишком. Сложнее мушкета, но не настолько, чтобы его нельзя было освоить. Разумеется, стрелять прицельно не так-то просто. Но прицельно стрелять из мушкета еще сложнее.
- Так говорите, тот, кто научился стрелять из мушкета, может научиться стрелять и из оружия, стреляющего очередями?
Вопрос был странным. Что за мысли бродят в голове у старшего префектора, если он интересуется подобными вещами.
Один из сэнсов подошел к старшему префектору, понуро опустив голову.
- Ну как?
- Пусто. Ничего, что отличалось бы от уровня фона.
- А у маэстро Витра?
- Тоже ничего. Никаких следов. Никакого отзвука. Никакого волнения ментального поля, указывающего на произошедшие здесь события.
Префектор упрямо сжал скулы.
- Что у полевой стражи?
Старшина солдат подбежал с докладом, но порадовать префектора он смог лишь отчасти.
- Следы есть. Здесь были два человека. В трех сотнях шагов стояли кони, на которых они и скрылись. Следы ведут на северо-восток.
- Это как-то поможет вам? - спросил Олди у сэнса.
- Отчасти. Но гарантировать ничего не могу.
По тону ответа нетрудно было догадаться, что "отчасти" - это слишком оптимистично. Нет у сэнсов информации. Почему? Отчего? Непосвященному трудно судить о тонкостях ментального сканирования.
- А момент смерти установлен? - спросил Толик.
Младший префектор посмотрел на него снисходительно.
- Это-то как раз удалось установить точно. Незадолго до происшествия один из стражников подал сигнал тревоги. Их учат этому. К сожалению, подробно передать суть происходящего не сэнс не может, лишь несколько простейших сигналов. Через минуту после этого был такой мощный выброс ментальной энергии, что дежурные операторы просто не могли усомниться - несколько душ завершили свой земной путь. Разумеется, сэнсы тут же начали сканировать направление, откуда пришел сигнал, в поисках возможного злоумышленника. И ничего. Тогда решили, что, возможно, произошел несчастный случай. Но, как вы видите, это не так. Убийцы были чрезвычайно хладнокровны. Настолько, что я не могу себе такого представить. Или они смогли укрыться от ментального сканирования.
- Если нельзя отсканировать всадников, то, быть может, можно найти их коней? - поинтересовался Толик.
Олди Энц перевел вопросительный взгляд на сэнса, но тот отрицательно покачал головой:
- Коней в округе полно. Их различить труднее, чем людей, но не это главное. Кони всего лишь несут всадников, отпечаток злодеяния никак не отразился на их образе.
- Я понимаю, - кивнул Толик. - Но если кони видны, а всадники нет…
Старший префектор посмотрел на Анатолия с уважением.