Отпустить туда одну девушку он не рискнул: грома и шума было бы на всю квартирку, он и сам-то чуток запутался, разбирая хитросплетения веревочек и шнурков привязанных Олли к обыкновенной швабре и пустому помятому жестяному ведру.
- Прогуляйся к подруге какой-нибудь, - напутствовал Машу гастат, вовсе не желающий девушке зла. - Отоспишься там, а к вечеру вернешься - всё будет, как ничего не было.
С окончательно помутившейся головой Маша вышла из душной, пропахшей потом, спиртным и развратом квартирки, напоминающей больше каморку под лестницей, на свежий утренний воздух, опьянивший её, как глоток джина с похмелья, и подумала рассеянно: "Черт бы с ними… там из моего-то - туфли и косметика, да еще постельное белье… оно им надо?.. а если чего - затребую с Григория компенсацию, мол, порвали-попортили клиенты… сам таких навязал… а если и ничего, то все равно затребую… мало он с меня денег получает, что ли…" Кое-как додумав не самую сложненькую мыслишку и стараясь держать ровнее спину и не сильно мотать головой, девушка поплелась по пустынной пока из-за раннего часа улочке в сторону, которую сама себе указала, как верную.
…- Итак, господа гастаты! - сказал нежданный гость, когда все необходимые ему люди, наконец-то, собрались в комнате.
И хотя человек в черном продолжал сидеть неподвижно на том же самом месте, что и в момент пробуждения временных хозяев квартирки, все они ощутили на себе его колючий, острый взгляд, вызывающий странное ощущение неловкости и легкого стыда, будто смотрел на них заставший за чем-то неприлично мальчишеским наставник "учебки". Страстно захотелось передернуть плечами, смахнуть что-то невидимое, будто легкую паутинку с лица, или просто громко выругаться.
И Угольку, который остановился в дверях, за плечом незваного гостя, отвлекая внимание того, как было предписано всеми гласными и негласными инструкциями гастатов. И Олигарху, сидящему на краю постели и уложившему пистолет на колено так, чтобы ствол смотрел на черного человека. И Котяре, продолжавшему после одевания валяться в псевдорасслабленном состоянии поверх легкого, чуток для удобства расправленного зеленовато-голубого покрывала.
- Я хочу попросить вас сделать для меня одно небольшое дело…
- Заказухой не занимаемся, - попытался было перехватить инициативу Олли. - Нам тут убивать не интересно…
Все-таки мифы надо подпитывать, и если бы сами гастаты не говорили частенько в присутствии посторонних, иной раз резко к ним негативно настроенных людей, что им интересно служить, воевать, убивать, то, может быть, и слухи об излишней кровожадности и равнодушии к чужим жизням не получили такого распространения.
- Это не заказное убийство конкурента или громкого политика, - твердо ответил человек в черном. - Но убить надо. Я хочу, чтобы вы убили… оборотня!
II
- А Деда Мороза тебе живьем захватить не надо?.. - неуверенно хохотнул Олли. - А то мы - запросто, только рукавицы потеплее возьмем, он, говорят, ледяной, как айсберг…
Тут черный человек совершил первое движение за все время, пока сидел перед гастатами. Просто приподнял указательный палец левой руки, продолжавшей возлежать на набалдашнике трости, останавливая готового продолжить словоизвержение Олигарха.
- Из двадцати одних суток отпуска вы уже израсходовали восемь, сегодняшний день не в счет, только начинается, - заговорил нежданный гость негромко и веско, так говорят люди, привыкшие, что каждое их слово, даже произнесенное вполголоса, ловят с полным вниманием и подобострастием. - Трое суток пути туда, сутки - обратно, если все сложится успешно. Двое суток вам нужно, чтобы добраться в Легион. Итого - на саму операцию отводится семь дней. Поговаривают, что за такое же время Господь успел сотворить весь этот мир…
- А чегой-то обратно быстрее, чем туда, получается? - поинтересовался из-за плеча Олигарха Кот, делая недоуменное лицо доброго олигофрена.
- Обратно - самолетом, туда нельзя, слишком заметно и шумно, а на обратном пути уже будет все равно, - снизошел до пояснения незнакомец и замолчал, артистически держа паузу в ожидании вопросов.
Но и гастаты, несмотря на юный возраст, были отнюдь не наивными лопоухими мальчишками и спрашивать: "Кто ты? где это? какие гарантии? условия оплаты?" не стали, да и не приняли они еще однозначного решения - ввязываться ли в дело, явно попахивающее авантюрой, особыми службами, государственными тайнами и невероятным риском. И чтобы там про них не рассказывали обыватели и газетные сочинители жареных сенсаций, но по-дурному рисковать собственными шкурками гастаты не любили, превыше всего на свете ценя собственную жизнь.
- А легат? - выразил общее сомнение Уголек.
По исстари заведенному правилу никто из легионеров, будь он даже почетным триарием и первым заместителем командующего, не мог наниматься ни на чью службу без разрешения, хотя бы формального, командира легиона. Мелкие нарушения этого негласного закона случались постоянно, ну, не будут же, в самом деле, молодые гастаты выпрашивать разрешения подежурить недельку-другую возле отделения банка перед готовящимся на него бандитским налетом. Но одно дело - слегка подработать на стороне, да при этом еще и подшлифовать боевые навыки, и совсем другое - ввязываться в какую-то сомнительную операцию, чреватую, как быстро сообразили мальчишки, оглаской и шумом.
- Я искренне уважаю и полностью доверяю вашему легату и его заместителям, - серьезно ответил черный человек. - Но вокруг них всегда толкутся очень разные люди. Всех не проверишь, да и не избежишь утечки, если кто-то случайно проболтается, увидит ненароком не предназначенный для его глаз документ… Мне нужна полная секретность. По-другому её не достичь.
Незнакомец замолчал, будто подыскивая дополнительные аргументы для убеждения, потом поднял правую руку и аккуратно, медленно, хоть и без малейшей опаски вытащил что-то из нагрудного кармана фрака - между пальцами, затянутыми в тончайшую кожу, блеснуло золотом…
- За успешное выполнение задания вам всем грозит досрочное посвящение в… триарии…
Человек в черном разжал пальцы и бережно, с почтением, но не поднимаясь с места, подкинул на простыню постели небольшой золотой медальон с изображением оскалившего саблезубые клыки махайрода. Гастаты онемели, окаменели и пришли в священный трепет, пусть это и покажется преувеличением, но такой почетный знак выдавался всего лишь три десятка раз в почти двухвековой истории легиона. Это была недостижимая мечта, "маршальский жезл" любого воина, начиная с самых первых дней пребывания в "учебке". Сейчас этот знак, подтверждающий полномочия и гарантирующий исполнение слов о посвящении в триарии, лежал перед их глазами на помятой простыне со следами ночного загула. И гастаты просто не могли себе представить более нереальной, несоответствующей их понятиям об окружающем мире и дикой картинки.
- Как к тебе обращаться? - чуть охрипшим от внезапных душевных переживаний голосом спросил Уголек.
- Старший, - ни секунды не задержавшись, ответил теперь уже бывший незнакомец. - Позывной Стар. Но о том, что вы сейчас увидели и услышали, вы уже забыли!..
- Тебя нет в открытых списках, - полуспросил-полуподтвердил Уголек. - Мы работаем на особую службу?
Допуск к именам почетных триариев легиона имели все, но часть списка была засекречена и подлежала разглашению через пятьдесят лет. В этой части значились действующие разведчики и контрразведчики, когда-то служившие в "Махайроде", известные и не очень политики, высшие чины армии. Узнать про них, да и то всего лишь прозвища-позывные, могли только триарии при переходе с боевой службы на иную.
- Никаких посторонних, только на меня, - твердо возразил Старший. - Надеюсь, политинформация окончена, господа гастаты?..
- Мы слушаем, Стар, - с некоторым даже почтением в голосе ответил за всех Уголек, как старший по званию.
- Городок Шейлок, бывший курорт, но давно уже - захолустье, хотя рядом крупнейшие промышленные центры, - начал конкретный инструктаж почетный триарий. - Там сейчас серьезный междусобойчик, вторглись инсургенты, под шумок вошли заречные, местные войска тоже пытаются как-то удерживать ситуацию под контролем, но получается плохо. У всех трех сторон конфликта - плохо. До города будете добираться поездом, это незаметнее, контроля меньше, чем в аэропортах, да и направление это нынче - тихое, малолюдное. Всего трое суток вам на проезд и обустройство в городе. Объект там. Где именно - никто не знает, будете вычислять сами. Те, кто в Шейлоке работает на меня, не знают, что за объект, поэтому не смогут указать даже примерное место.
- А все-таки, Стар, что за объект? - поинтересовался Олигарх.
Теперь, когда все встало на свои места, когда начался настоящий инструктаж перед конкретным заданием, гастаты потеряли большую часть священной почтительности перед триарием - сейчас речь шла об их работе и, соответственно, жизнях.
- Я не шутил. Вы должны убить оборотня! Но, - триарий поднял вверх открытую ладонь левой руки. - Но - это не шутки, не сказки и даже не научная фантастика. Скорее уж - это фантастическая наука. Некто - искусственно зачатый, генетически подкорректированный, выращенный в пробирке - имеет свойство полупревращаться в мощное, неуправляемое животное, идеального убийцу в ближнем бою. Как это делалось, кем и зачем - думаю, вам не так интересно, сам уже запутался в этих цепочках ДНК, перестроении РНК, корректировке генома… технических заданиях, эскизных проектах, электронных микроскопах и лабораторных автоклавах… не говоря уж про ведомственные интриги и обеспечение секретности…
Старший усмехнулся, пожалуй, впервые с момента встречи с гастатами демонстрируя обыкновенные человеческие чувства.
- Работала межведомственная группа: от военных, от контрразведки, от научного департамента Верховного, даже особый отдел полиции слегка руку приложил. Итог печальный. Результат эксперимента оказался нежизнеспособным и в довершение всего - сбежал.
- Если он не этот… как его… нежизнеспособный, то не проще ли подождать, пока сам сдохнет где-нибудь в подвале? - поинтересовался вечно любознательный Котяра. - Или он уже народ по ночам дерет, как оборотни из сказок? Так потерпели бы, придумали очередного маньяка-убийцу…
- Махнули бы рукой, и даже на легенду про маньяка-убийцу не стали бы тратить силы, - сказал Стар откровенно. - Если бы он ушел куда-то на восток или на север и затаился там. Сейчас реальная опасность, что секретная разработка попадет в чужие руки. А там, в процессе изготовления, так сказать, были использованы такие технологии, о которых только мечтать начинают по ту сторону Большой Реки. Уничтожить объект надо как можно быстрее. Тем более, пока творится неразбериха в Шейлоке.
- А мы просто оказались в нужное время в нужном месте, - задумчиво проговорил Уголек. - И при этом не надо посвящать в детали лишних людей… Да, кстати, а как с нашим оружием?.. не с пистолетами же нам в котел с бурлящим говном лезть… а чужих винтовок и штурмовок не хотелось бы…
- Ваши: карабин и две штурмовые винтовки, шлемы, кольчуги и все остальное, что вы сдали при первом появлении в городе, привезут на вокзал к отправлению поезда, - твердо и решительно заверил ребят Старший. - Вместе с ними доставят противогазы, респираторы, химиндикаторы, дозиметры, аптечки, спирт, сухое топливо и еще много чего. Вес небольшой, но всё может пригодиться, сейчас в Шейлоке разные дела творятся, не знаешь - чего ждать. Дополнительный боезапас при необходимости подберете на месте, там этого добра много. В вашем негласном подчинении будет батальон штурмовиков, они стоят на окраине и иной раз захаживают в город. Но - их можно использовать только, как загонщиков, оцепление, подсадных уток, в конце концов. Никто не должен знать настоящую цель вашей охоты. Никто! И еще к поезду вам подвезут деньги… Нет!
Триарий вновь поднял ладонь, затыкая рот уже собравшимся запротестовать гастатам.
- Это не обида. Там, в Шейлоке, сейчас вы вряд ли что-то купите за простые бумажки, что наши, что заречные. Вам подвезут золото - в монетах, в кольцах, в часах. Дальше переходите на самообеспечение. Теперь о связи…
И еще десяток минут гастаты слушали четкий и внятный инструктаж о том, по каким телефонам в случае функционирования междугородней линии следует звонить, кого вызывать, каким немудреным кодом пользоваться, передавая только самую срочную, крайне важную информацию. Какие магические слова произведут волшебное воздействие на командира штурмового батальона, а какие - на особиста-контрразведчика, чем произвести впечатление на бывших градоначальника и полицмейстера, которые сейчас то ли в Шейлоке, то ли где-то поблизости. Отдельно, как последнее средство, триарий дал пароль к батальонному радисту, на всякий случай - парни и так все понимают - предупредив, что использовать его можно за десяток-другой минут до смерти этого самого радиста. Гастаты молчаливо кивали, лишь изредка поддакивая: "Принято… принято… принято…", и буквально переполнялись невольным счастьем настоящего бойца вдруг оказаться востребованными так далеко от своего легиона, от линии фронта, от боевой стрельбы, минометных обстрелов, бешеных атак и нудной, вытягивающей душу обороны.
- Закругляюсь, - удачно увернулся от нелюбимого всеми гастатами словечка "и последнее" Старший. - С вами пойдет женщина, она обузой не будет, достаточно подготовлена, хотя и совсем не по нашей части. Но - необходима для предстоящей работы. Подробности узнаете от нее сами, пусть это пока будет хоть каким-то секретом для вас. Встретитесь на вокзале, возле касс. Она - высокая, рыжая, с короткой стрижкой, таких примет достаточно, пароль не нужен, вы просто едете в один и тот же город. Как она себя назовет - не знаю, да и не в имени суть, от нее узнаете и все подробности об объекте: внешность, привычки, сильные и слабые стороны.
"Теперь - о возвращении. Ровно через десять дней в городском аэропорту приземлится борт двенадцать-сорок три, он придет за вами в любую погоду при любой обстановке, кроме, конечно, "ракетного забора" вокруг города. Встанут они где-нибудь подальше от глаз, в сторонке, но в полной готовности к взлету, думаю, поблизости от резервной полосы. Какая это будет машина - рейсовый лайнер, штурмовой вертолет или еще что-то, - я пока и сам не знаю, ориентируйтесь только по номеру. Но экипаж будет знать вас в лицо, вас и только вас, никого больше на борт не возьмут, будь там в этот момент хоть папа Римский, хоть сам Верховный. Срок ожидания - сутки с момента прилета. Вам надо успеть, иначе придется выбираться своим ходом, а это чревато разными приключениями, да и опозданием в легион, чего хотелось бы избежать, опять-таки из соображений секретности".
Триарий, впервые за все время пребывая в квартире, поднялся на ноги, оказавшись при этом побольше, чем на голову, превосходящим в росте гастатов. Внимательно оглядев разноцветными глазами мальчишек, привычно одернул фрак, кажется, едва заметно вздохнул и закончил:
- Уйдете минут через десять…
- Брат-триарий, - остановил его поворот к дверям на полушаге вопрос Олигарха. - Скажи, если не секрет, как ты сделал это?..
И гастат многозначительно обвел рукой пространство вокруг себя. Старший догадался, о чем его спрашивают, в ту же секунду и коротко, душевно рассмеялся.
- Уголек, включи лампочку, - попросил он по-прежнему стоящего у выхода капрала. - Теперь - смотрите.
Триарий приподнялся на цыпочки у самой стены, вытянул руку, подцепил за невидимый уголок яркое, молочно-белое сияние и… за пару секунд свернул мгновенно угасшую широкую длинную ленту в маленький рулончик, который деловито положил в карман брюк.
- Только и всего, обыкновеннейшие чудеса техники, - добавил на прощание триарий, покидая комнату.
Немного помолчав после его ухода, Олигарх хмыкнул в кулак и прокомментировал:
- А спросонок, да с похмелья действует сногсшибательно…
- Да какое тут похмелье, - махнул рукой Котяра, вставая на ноги и сладко потягиваясь. - Выпили-то совсем чуть-чуть…
- Это из тебя Машка весь хмель выжала, - усмехнулся Уголек. - Ну, что? прибираемся и - на вокзал?..
- Да уж, бардак в борделе оставлять не годится, - сказал Олигарх под дружный смех: "Ну, ты, Олли, как сказанешь, так сказанешь…"
Казарменный порядок в маленькой квартирке профессионалки гастаты наводить, конечно, не стали, но пустые бутылки, использованные презервативы, обертки от деликатесов и баночки из-под майонеза подобрали и упаковали в один из пакетов, принесенных с собой из магазина, чтобы по дороге выбросить. Аккуратно застелили постель, запихнули в обшарпанный холоднильничек недоеденное и недопитое, Котяра расщедрился и даже сполоснул под холодной водой посуду. Огляделись перед уходом: теперь в квартирке на первый взгляд ничто не напоминало о бурной ночи, проведенной Машкой в компании трех мужчин.
- Ну, что, на вокзал? - зачем-то спросил Кот, переминаясь с ноги на ногу перед стартом.
- И по дороге - в книжный, - уточнил Уголек.
- Хочешь взять что-нибудь, чтобы не скучать в поезде? - съязвил Олли.
- Хочу взять карты Шейлока, или хотя бы туристические схемки, - ответил капрал. - А в поезде, думаю, нам скучать не придется…
- Ну, если обещанная рыжая окажется такой же энергичной, как Машка, тогда - точно, - засмеялся Олигарх.
- Это для Котяры развлечение, - не согласился с ним Уголек. - А мы попробуем хоть по бумажке на городок посмотреть и немного подумать…
- А чего на него смотреть-то? - нахально заявил Олли. - Бывал я в этом Шейлоке, провинциальный курортный городишка…
- Тебе тогда сколько хоть годков-то было? - спросил Уго. - В штанишки, небось, еще писался?
- Мало-немало, но почти пять было, - согласился с замечанием товарища Олигарх. - Но ведь еще в "учебке" всегда говорили - детская память самая цепкая…
- Ну, вот и проверим…
За разговорами гастаты выбрались на оживившуюся уже улицу. Хоть и предназначался этот район в основном для вечерних и ночных развлечений тех, кто в понятие "золотого люда" никак не попадал, а повеселиться после работы или вместо нее все-таки хотел, а значит и пробуждался гораздо позднее районов спальных, но те, кто развлечения обслуживал и обеспечивал, уже были на ногах. Уборщики и официанты, грузчики и разнорабочие, бухгалтера и управляющие барами, магазинами, лавочками, да и сами мелкие хозяева мелких заведений уже сновали туда-сюда, роняя на пенобетон окурки сигарет, обертки леденцов и прочий мусор. Тройка гастатов, подтянутых, свежих, будто и не провели они ночь в пьянстве и разврате, с хищной ленивой грацией в движениях смотрелась среди этой хмурой, не проспавшейся и помятой публики, как бойцовые ухоженные и выхоленные псы в стае бездомных беспородных дворняг, но посторонними, инородными и лишними ни Уго, ни Олли, ни Кот себя здесь не ощущали, все-таки, как ни крути, вокруг был их город, их народ, их земля…