– Не валяй дурака! И прекрати играть в наивняк! Ты заработал репутацию сообразительного барва, Фетт, так соответствуй ей, будь любезен! Маневренности от этого корыта сейчас не дождешься, не в том оно состоянии. Все орудия – по нулям, а если ты сумеешь хоть во что-то прицелиться, я сильно удивлюсь. А если противник даст залп в ответ? А если его будет больше, чем у тебя пушек? Что тогда? И останется тебе, солдатик, сидеть и думать, выдержит или не выдержит обшивка, да гадать, когда же эта лохань лопнет по всем швам. Верно?
– Неверно, – сказал Боба Фетт. – Прыжок в гиперпространство.
– Точно! Если тебе по душе этот способ погибнуть. Твое разбитое корыто едва ли выдержит переход.
Восс'он'т широко ухмылялся в знак того, как ему нравится описанная перспектива.
– Возможно, – продолжил он, – ты сумеешь уговорить эту рухлядь войти в гиперпространство, но обратно ты уже не вернешься.
В глазах дезертира появился злорадный блеск.
– Я слыхал, это воистину неприятный способ расстаться с жизнью. Никто даже останков твоих не сумеет отыскать.
Боба Фетт слышал то же самое. Отряд мандалорских воинов, к боевым доспехам которых он привык с самого детства и которые носил сейчас, по слухам, именно так и был уничтожен тоже исчезнувшими сейчас храмовниками.
– Долго думал? Восс'он'т пожал плечами:
– Да не очень-то. Кстати, чтобы придумать другой выход, тоже не понадобилось много времени. Хороший выход, между прочим, и ты даже сохранишь себе жизнь.
– Какой?
– Сдавайся, – улыбаясь, предложил штурмовик.
Боба Фетт лишь качнул головой, так как давно отучил себя плевать с досады.
– Не умею, – без хвастовства сказал он. – Не тем известен.
– Плохо, – опечалился Восс'он'т. – Очень плохо для тебя. А ведь ты мог выкарабкаться из этой заварухи живым. Слушай меня, солдатик, можно быть умным и живым, а можно упрямым и хорошо прожаренным трупом. Тебе выбирать.
<Раб-1> вновь окликнул хозяина, который и так чересчур много времени угрохал впустую на существо в клетке. Столько лет заниматься охотой – и никак не зазубрить, что все добычи ведут себя одинаково. Все они пытаются заговорить тебе зубы, лишь бы спастись. Но любопытство опять взяло верх, и Боба позволил себе задать на один вопрос больше необходимого, прежде чем вернуться в рубку и заняться подготовкой корабля к выходу из гиперпространства.
– Кому?
– Да что ты все время кругами ходишь? – Трин Восс'он'т ухватился за дюрастиловые прутья и прижал к решетке уродливую физиономию. – Я – единственный, кто может вытащить тебя отсюда. Я знаю, что тебя ждет. И поверь мне, солдатик, тебя там будут встречать отнюдь не друзья.
Пальцы штурмовика крепче сжали прутья, голос. упал до шепота:
– Выпусти меня, Фетт, и я отплачу сполна. Договорились?
– Нет…
– Почему?
– Я не договариваюсь.
– Так начинай, потому что сейчас на кону твоя жизнь, нравится тебе этот факт или нет. Выпусти меня и отдай мне корабль. И, возможно, я смогу уберечь твою шкуру.
– Что тебе до нее?
Восс'он'т привалился к решетке.
– Да просто не хочется погореть вместе с тобой, солдатик. Из-за твоей глупости я тоже оказываюсь под ударом А я предпочитаю оставаться в живых. Если я сяду за пульт твоего корабля и получу доступ к комлинку- иными словами, дай мне вести переговоры, и у меня будет шанс вызвать того, кто в отличие от тебя не настолько упрям.
Боба Фетт ответил раньше, чем успел хоть о чем-то подумать, но штурмовик затронул тему, на которую он реагировал инстинктивно.
– Никто, – отрезал охотник, чувствуя, как кираса старого доспеха вдруг становится неудобной и тесной, – не командует моим кораблем. Только я.
– Была бы честь предложена, – Восс'он'т отпустил прутья и ушел в центр клетки. – У меня, по крайней мере, имеется шанс. У тебя его нет.
Новый сигнал внутри шлема был громче и настойчивее, чем в прошлый раз. <Раб-1> звал хозяина.
– Поздравляю, – сказал Боба Фетт. – Я думал, что слышал все мольбы, подкупы, обманы и прочее дерьмо Галактики, Ты нашел новый способ.
Он отвернулся от клетки и ее обитателя.
– Мне впервые угрожает добыча. Издевательский голос штурмовика догнал охотника уже на трапе:
– Я – не чета твоим обычным мишеням, солдатик! И если ты считаешь иначе, поверь мне, скоро ты изменишь это глупое мнение. Очень скоро!
Возвращаясь в рубку, Боба Фетт слышал, как смеется внизу Трин Восс'он'т. Крышка люка, закрывшись, отрезала раздражающий звук, но не стерла воспоминания о нем. Охотник сел перед пультом, предоставив рукам самостоятельно заниматься рутинным делом. Победа в любом бою – с применением оружия или слов – зависит от ясности мысли, а бывший имперский штурмовик Трин Восс'он'т постарался изо всех сил, чтобы замутить воду. Ни заговора, ни предательства Боба Фетт не боялся; во многих случаях он показал себя мастером в подобных делах.
Но в то же самое время ложь и словесные игры Восс'он'та пробудили шестое чувство. Выживание в опасном ремесле охотника за головами основывается не только на холодном расчете. В какой-то мере Боба Фетт полагался и на инстинкты, порой в ущерб логике. Опасность имеет свой собственный, особый запах, молекулы которого не отслеживаются органами обоняния.
Рука в серой перчатке на секунду зависла над пультом. А что, если Восс'он'т не брал?
Что, если штурмовик не собирался играть с ним? Возможно, предложение спасти жизнь сделано искренне… даже если Восс'он'т руководствовался только собственными интересами.
Или же". (Боба Фетт мысленно складывал части головоломки) игра шла на более высоком уровне, чем показалось с первого взгляда. Возможно ведь и такое, что штурмовик и не ждал, будто ему отдадут корабль. Что, если он рассчитывал на мой отказ? В таком случае цель игры – не смена рода действий, а гарантия, что противник не сменит курс.
На охотника снизошло знакомое спокойствие, которое он помнил с других времен. Хладнокровие, с которым он всегда кидал на весы судьбы свою жизнь. Между замыслом и исполнением, между действием и последствиями, между броском игральных костей и выпавшими очками, которые будут означать, жить тебе или нет…
…лежит вечность.
У охотников за головами нет веры, нет религии, нет кодексов, это все для других, обманывающих себя, су-шеств. Император Кос Палпатин может сколько угодно кутаться в тени Великой силы, храмовники тоже верили в нее. Бобе Фетту это не нужно. Мгновение, растянувшееся до границ вселенной, невысказанное знание бесконечности, взвешенный риск – вот и все, что требовалось ему. Все остальное – иллюзии, насколько ему известно.
До сих пор эта незамысловатая истина помогала ему оставаться в живых. В затеянной Феттом игре прибыль, выигрыш значили больше его собственной жизни. Нельзя делать рискованную ставку, напомнил себе Боба Фетт, если не готов проиграть.
Размышления угасли, как свет давно умерших солнц. Теперь в клетке сидел бывший имперский штурмовик; Боба Фетт выкинул из памяти даже образ Трина Восс'он'та.
Глубокую тишину нарушил синтезированный голос, в котором эмоций и тепла было не больше, чем в рассуждениях охотника за головами.
– Подготовка систем перед отключением гиперпривода завершена. Следует активировать окончательную процедуру или перевести все системы в состояние ожидания для меньшего расхода топлива.
Логикой <Раб-1> тоже не уступал своему владельцу.
Без дальнейших напоминаний бортового компьютера Боба Фетт не стал даже рассматривать второй вариант. Оставаться в гиперпространстве дольше необходимого – оттягивать неизбежную смерть. Через несколько минут откажут системы жизнеобеспечения и нарушится структура корпуса. <Раб-1> или выйдет в реальное пространство как можно скорее – или никогда.
Боба Фетт не стал утруждать себя ответом корабельной электронике; быстрым уверенным движением охотник переключил нужный рычаг. Он еще не убрал руку, а лобовой иллюминатор заполнился полосками света, которые через миллисекунду превратились в холодные точки звезд.
На черную игровую доску Галактики были брошены кости…
***
– Вот он, – специалист по связи приложил ладонь к уху, прислушиваясь к вживленному в череп импланту. – Модули-разведчики зарегистрировали выход <Раба-1> в реальное пространство точка ноль три минуты назад.
Принц Ксизор кивнул, радуясь энтузиазму и рвению экипажа <Вендетты>. Дисциплинарные меры, предпринятые какое-то время назад, оказали, несомненно, благотворное влияние на низшие ряды <Черного солнца>. Страх – наилучший мотиватор.
– Полагаю, вы уже уточнили траекторию корабля, – принц Ксизор выпрямился и принялся изучать звездное небо за изогнутым транспаристилом иллюминатором.
Ноги на ширине плеч, руки сложены за спиной, фал-лиен разглядывал далекие миры, а затем бросил холодный взгляд через плечо.
– Иными словами, нам известно, куда направляется Боба Фетт?
– Да, ваше высочество. Разумеется, – торопливо откликнулся связист; он склонил голову к плечу, чуть плотнее вжав пальцы в висок. – Расчетная траектории полета совпадает с предоставленной ранее нашими аналитиками, ваше высочество.
Ксизор снова порадовался, на этот раз – докладу разведчиков. Даже в груди потеплело. Анализ провел он лично, без помощников, без компьютера, пользуясь лишь вычислительным устройством – из плоти и крови, размещенным внутри его черепа. У Бобы Фетта нет выбора, он может лететь лишь туда… Краешек змеиного рта изогнулся еще больше. Навстречу собственной гибели…
Снова обратив взор к немигающим звездам, Темный принц неторопливо кивнул им, как равным.
– И расчетное время прибытия в гнездо Куд'ара Муб'ата…
– Его узнать немного сложнее, ваше высочество.
Ксизор нахмурился, повернулся к связисту. Не пришлось ничего говорить, чтобы донести до подчиненного всю меру своего недовольства.
– Виноваты повреждения, ваше высочество, – затараторил связист. – <Раб-1> в гораздо худшем состоянии, чем предполагалось. Гиперпространственный переход ослабил целостность корпуса почти до критического предела.
Разочарование жизнью усилилось. Если <Раб-1> и без того дает течь, готовый развалиться на части, какая будет упущена возможность! А сколько блеска Темному принцу добавила бы слава существа, уничтожившего Бобу Фетта, существа, организовавшего гибель охотника за головами, процветающего на чужих несчастьях… Окончательная победа была бы заслужённее и слаще, если бы Боба Фетт умер не по глупой случайности, не в тривиальной аварии, не в пригодной лишь для грубых тупых трандошанов драке, а запутавшись в паутине двойных и тройных предательств.
На внутренней поверхности иллюминатора Ксизор видел собственное искаженное отражение. Если смотреть сквозь него на звезды, то складывается впечатление, будто захватить все системы в Галактике проще простого. На короткий миг фаллиен почувствовал своего рода симпатию к Императору Палпатину, будто сердце его синхронизировалось с медленным тяжелым пульсом старика с далекого Корусканта. В следующую секунду эмоция ушла без следа. Старик – да, но, без сомнения, изощренный и опасный сверх меры. Начинаю его понимать… Темный принц вновь сцепил за спиной жилистые сильные руки; подол многослойных одежд вскипел вокруг лодыжек.
Погружаться в размышления под звездами соблазнительно и крайне опасно. Россыпи созвездий за иллюминаторами <Вендетты> и окнами императорского дворца лишь отпирают замок, на который в сердце каждого существа закрыта жажда власти. Власти абсолютной и абстрактной для того, кто ей обладает, и оглушающей, как удар каблуком по окровавленному лицу, для того, кто копошится внизу. Но девственная чистота звезд, ледяной пожар очищенного вакуумом света – великолепие, наслаждаться которым способен лишь тот, кто настолько велик, что переводит желания в результат. Ну а если те желания и тот результат имеют фатальные последствия для глупцов, которые безрассудно суются в дела принца Ксизора…
…такова их судьба, и значит, так тому и быть, постановил знатный фаллиен. И кивнул ожидающему его звездному небу. Все идет согласно плану – его плану, и ничьему другому. Ксизора переполняло удовольствие и предвкушение, принц сжал кулак и для верности обхватил его второй ладонью, словно удерживал нити, связывающие далекие миры в единую паутину.
Рядом по-прежнему ожидало какое-то существо, гораздо меньше планеты и гораздо ближе. Оно даже осмелилось боязливо, но достаточно громко кашлянуть.
– Прошу прощения, ваше высочество… – специалист по связи, похоже, наскреб по сусекам всю оставшуюся там отвагу; он знал, насколько опасно мешать размышлениям главы Черного солнца, – Ваш экипаж в ожидании ваших приказов.
– А бывает иначе?
Щелчок хлыста, легчайшее, но необходимое напоминание о дисциплине, и вот каждый боевой пост и каждое рабочее место на <Вендетте> готово к действиям. Каждый член экипажа из кожи вон лезет, лишь бы продемонстрировать услужливость и аккуратность. Стыд какой, пришел к выводу фаллиен. Столько сил потрачено на ничтожную цель. И <Вендетта>, и ее экипаж заслужили много больше пиротехники (и удовлетворения от победы), чем им могла предоставить развалюха охотника за головами.
– Ваше высочество?.. – очень вежливо подал голос связист.
Ксизор ответил, не отворачиваясь от галактического великолепия за гигантским иллюминатором.
– Экипажу придется подождать еще немного.
– Но… <Раб-1>… – недоуменно пробормотал связист.
Не было нужды напоминать о приближении охотника за головами. Ксизор ощущал его присутствие каждым нервом – работал доставшийся от хищных предков рефлекс. Но даже без этого, едва уловимого, почти мистического чувства фаллиен знал, что сенсоры <Вендетты> подтвердят присутствие <Раба-1> задолго до того, как Боба Фетт заподозрит неладное. Дрейфующие вокруг гнезда обломки других кораблей надежно укроют <Вендетту>.
– Известите мостик, – распорядился принц Ксизор. – Я немедленно иду туда. Все орудийные системы – в полную боевую готовность. Сейчас же.
Не стоит оставлять Бобе Фетту и малейшего шанса на жизнь.
– Системы наведения настроить на мою команду, – фаллиен оглянулся через плечо, подарив специалисту по связи холодную змеиную улыбку. – Я желаю лично заняться добычей.
5
Первое попадание чуть было не стало последним. Боба даже не заметил, откуда оно прилетело. Первым признаком того, что <Раб-1> угодил под обстрел, была яркая вспышка за лобовым иллюминатором, как будто корабль завершил прыжок в центре невесть откуда взявшейся звезды. Охотник наверняка ослеп бы до конца своих дней, не имей привычки носить шлем даже в полете. Оптический фильтр уберег глаза. Плюс неплохая реакция – Фетт отвернулся, прикрыв голову локтем, от яркого света, от приборов и стертого в одно мгновение звездного неба, на которое ему удалось посмотреть всего лишь долю секунды.
Заряд лазерной пушки встряхнул и каркас <Раба-1>, и костяк его пилота, выбросив охотника из кресла. Боба прокатился по дюрастиловой палубе, едва успев выставить руки, чтобы избежать столкновения с переборкой. За ревом взрыва, дрожь от которого передалась сквозь обшивку по шпангоутам и бимсам от носовой сенсорной антенны до защищенных дефлекторным полем двигателей, был едва слышен визг сминаемых переборок. Острый, словно вибронож, металлический клин изогнулся, но на какой-то сантиметр не дотянул до мандалорского доспеха и горла его хозяина. Чтобы не лишиться головы и уберечь яремную вену (поскольку не был подвержен желанию ранней смерти), Фетт извернулся червем. Дюрастиловый клинок ударил по боковой поверхности шлема, добавив к собранным в многочисленных стычках царапинам, вмятинам и рубцам очередную отметину.
Басовитый вой пушки стих настолько, что стали слышны вопли и завывания аварийных систем. Возможно, сам Боба избежал гибели – на сегодня, – но <Раб-1> был смертельно ранен; рвущие слух электронные крики подтверждали агонию корабля.
– Заглуши сирены, – буркнул охотник во встроенный микрофон шлема. – Включи оптическую схему.
Как только визгливые ноты растворились в грозной тишине, на периферии поля зрения загорелась цепочка миниатюрных огоньков. Боба Фетт знал, чему соответствует и что означает каждый из них, какую систему корабля представляет. Цвет огоньков – состояние. На данный момент все индикаторы горели красным, некоторые мигали в разном темпе. Ничего хорошего, хуже было бы только, если один или несколько не сработали вовсе. Верхний ряд – целостность обшивки, атмосферное давление внутри отсеков. Если хотя бы один индикатор погаснет (а сейчас они моргали чаше, чем бился пульс охотника), это будет означать, что корабль разваливается, пластины брони срываются с разбитого корпуса и серебристыми чешуйками улетают в пространство.
А такое зрелище Боба Фетт едва ли переживет, несмотря на все свое нежелание умирать. Через дыру такого размера воздух высосет почти мгновенно, и тогда для всех живых существ на борту шанс на продолжение существования упадет до нуля.
Фетт перекатился набок, подальше от быстрой смерти, которую подарила бы ему взломанная переборка, и поднялся на четвереньки. Мотнул головой, стряхивая ошметки шока и тумана. Умолкнувшие сирены не сказали ему ничего нового. <Раб-1> и без того находился в бедственном состоянии, а прямое попадание лазерной пушки оказало на него близкое к катастрофе воздействие. Удивительно, как корабль вообще куда-то летел после гиперпространственной встряски, а за то, что он выдержал и не взорвался сейчас, следует благодарить дополнительный слой брони и усиленный каркас. Но у любых мер безопасности существуют ограничения, даже у тех, которые сделаны на верфях Куата. Когда защита в конце концов не выдержит, жизнь начнет исчисляться секундами. Впервые за очень долгое время Боба Фетт пожалел, что на его корабле нет спасательных капсул.