Президент рвал и метал. Казалось, между его кулаками вот-вот проскочит молния. Обычно в таких случаях все вокруг привычно трепетали, однако на двоих офицеров, с удобством расположившихся в мягких кожаных креслах, это не производило никакого впечатления. Лишь периодически один из них, огромного роста и бородатый, одобрительно цокал языком на особо солёные обороты речи. Всё-таки шикарно матерился президент, можно сказать, виртуозно, и не скажешь, что интеллигентный человек.
Когда оратор, выпустив немного пар, устал и приостановился, чтобы перевести дух, Олаф (а это и был цокающий бородач) спросил:
– А в чём проблема-то? Может, объясните? А то всё "бла-бла-бла", как говорят наши американские коллеги, а толку – чуть. Может, всё-таки поделитесь полезной информацией?
– Информацией? – прошипел президент. – Я вам сейчас поделюсь… У нас сегодня куча дипломатических нот на столе. Догадываетесь, о чём?
– Нет, – простодушно пожал плечами Олаф. – Мы политикой не интересуемся.
– Да? А следовало бы. Хорошо, поясняю для тупых. Почему Хайфы больше нет?
– Какого Хайфы?
– Города Хайфы. В Израиле. И не прикидывайтесь дурачком, молодой человек, вам не идёт.
Президент старался говорить с сарказмом, но голос его всё ещё дрожал от злости. На толстокожего Олафа, впрочем, не произвело впечатление ни то ни другое. Не пытаясь даже показать, что его сколь либо задело упоминание о Хайфе, он небрежно ответил:
– Ты это… Насчёт молодого-то полегче. Ты сейчас тоже не старик.
Действительно, президент, и так ещё совсем не старый, недавно попросился в регенератор – испытать на себе ему, видите ли, захотелось. Ну, не отказали, конечно – мелочь, тем более что привезли новые регенераторы, запускали их в тестовом режиме. Ну и протестировали на свою голову – теперь президента перед каждым выступлением или встречей приходилось старательно гримировать, ибо выглядел он лет на двадцать, да и по физическому состоянию примерно соответствовал. Он, естественно, был доволен, но и проблем это добавляло. Видимо, президент понял двусмысленность фразы и чуть сбавил обороты.
– Я спрашиваю, зачем вы это сотворили?
– Что? – снова прикинулся шлангом Олаф.
– То! – снова взорвался президент. – Какого хрена вы его разбомбили, спрашиваю?!
– Ничего мы не бомбили. Ни одной бомбы в Солнечной системе ни с одного нашего корабля за последний месяц сброшено не было.
– Ну, я не знаю, что вы там сбросили…
– Не знаешь – а дело шьёшь, – наставительно поднял палец Олаф. – Ты сначала реши, какие предъявы собираешься кидать, а потом уж говори.
– Да перестань валять дурака!
– Не бойся, не будем мы тебя больше валять, – ответил Олаф.
Его товарищ с готовностью заржал.
Президент, не привыкший к столь панибратскому отношению, лишь беззвучно раскрывал рот. Олаф вдруг разом согнал с себя весёлый вид:
– Так, ладно. Не обижайся, шутки у нас солдатские. Рассказывай, что там случилось, только толком говори. Меня уже две недели на планете не было, сейчас только с базы прибыл, даже домой не зашёл, так что пока не в курсе новостей.
– Да что там рассказывать! – Из президента будто выпустили воздух, он сел за стол, опустив плечи, потом, не глядя, протянул руку, плеснул в стакан минералки, залпом выпил. – Прошлой ночью кто-то сжёг израильский город Хайфа. Причём сжег так, что я сразу подумал на вас – на месте города воронка с оплавленными краями. Количество жертв всё ещё подсчитывают, но и так ясно, что оно колоссально, и – никаких следов. Ни радиации, ни сейсмических эффектов. Впечатление такое, что это было мощное тепловое воздействие, но у нас нет оружия, способного на такое.
– И что с того? – искренне удивился Олаф. – Ну, спалили город – и спалили. Не в России город, и погибли там не русские. Да по мне, пусть там хоть всех их спалят, нам с того ни тепло ни холодно. Только зверюшек жалко – заповедник там, я слыхал…
– Да мне тоже, если честно… Просто сегодня прямо с утра на меня буквально посыпались ноты протеста. И все убеждены, что из происшествия торчат наши уши.
– С чего бы?
– Да с вас.
– Стоп. О нас знаешь ты, знает твой американский коллега… Вроде всё. С какого мы тут боку?
– А помнишь, как из-за этого вашего моссадовца скандал был на всю Европу?
– Это который теракты организовывал?
– Ну да.
– И что с того?
– Ты забыл? Мы, по вашей просьбе, затребовали его выдачи. Нас послали, причём довольно невежливо.
– Да помню я это. Мы потом его изъяли – аккуратно, без шума и пыли. Там даже никто "мяу" сказать не успел.
– А из какого города?
– Из… Так ты хочешь сказать, что они считают, что это месть?
– Считают, не считают, трудно сказать. Но формально мы выглядим заинтересованными, и сейчас по уши в дерьме. Евреи не прощают, когда трогают кого-то из них.
– Да и хрен с ними. Маленькая, слабая страна. Надо будет – размажем тонким слоем по окружающим скалам.
– Не такая уж и слабая, – заметил президент.
– Всё в этом мире относительно, – отмахнулся Олаф. – Даже вашей армии на один зуб, а имперскому крейсеру – на один выстрел. Бах – и там будет впадина размером с ещё одно Средиземное море.
– Это слишком…
– Жестоко? Неполиткорректно? Слушай, я, может, и не прав, но военачальник должен быть озабочен не тем, что о нём подумают, а тем, чтобы сохранить жизни своих солдат. Если ради того, чтобы сохранить жизнь одного своего солдата, надо снести вражеский город, значит, надо его снести.
– Израиль – член НАТО.
– И что с того? Послушай, привыкай к новому статусу. Это не России надо бояться НАТО, а членам альянса мечтать о том, чтобы о них не вспомнили. Впрочем, это всё лирика. Так что там с евреями?
– Да ничего неожиданного. Доказательств у них нет, естественно, но требуют, как обычно, чтобы их пожалели, помогли и выдали тех, кто это сотворил. Ну и бабла чтоб подкинули, естественно. Вроде как в качестве компенсации за моральный и физический ущерб. Иначе угрожают международным судом.
– И что ты тогда напрягаешься? Пошли их пешим маршем в далёкое эротическое путешествие. Пойдут как миленькие, никуда не денутся, и вякнуть лишний раз не посмеют. Сам же говоришь, что доказательств у них ноль целых шиш десятых.
– Слушай, не мели чепухи, а?.. Ты отлично стреляешь и прочее, но тут дела посерьёзнее.
– У нас карт-бланш на применение любых видов оружия, – вмешался второй офицер. – Если что, решим проблему…
– Да что вы всё со своей стрельбой? Не наигрались в солдатиков? Когда вы поймёте, что не всё решается главным калибром?
– Ну да, кое для чего нужны орудия полегче, – пошутил в ответ заместитель Олафа и осёкся под бешеным взглядом собеседника, которому уже порядком надоели и этот бардак, и эти понты.
– Ты бы сначала ситуацию узнал, а потом уж пальцы гнул. – Президент с силой растёр ладонями лицо, поднял на собеседников усталые от недосыпа глаза. – Если бы дело было только в Израиле, я бы наплевал и забыл, но, кроме них, очень резкие ноты прислали Англия, Франция и ещё несколько стран поменьше.
– Ну да, типа Грузии, – саркастически усмехнулся Олаф. – Верные шестёрки на жалованье.
– Грузия как раз давно уже под нашим контролем. Впрочем, что там контролировать? Ну да, ты прав – и без Грузии хватает любителей.
– Пошли их. Как говорит один наш умник, их цифра шесть и место у параши.
– А французы с англичанами?
– Туда же.
– Не всё так просто. Понимаешь, их мнение всё-таки обосновано.
– А вообще, при чём тут они? Их, что ли, поджарили? Хочешь, мы так и сделаем? Моих полномочий достаточно, чтобы отдать приказ на уничтожение этих государств…
– Да что ты всё со своим уничтожением? Достал! У них там сильное еврейское лобби, вот они и лезут. Но вообще они банально опасаются, что с ними будет то же самое. Тем более я слышал, вы там тоже отметились.
– Ну а что было делать? Израиль оказался отнюдь не конечным в той цепочке, которую мы размотали. Ну, по тем терактам. Следы шли в Англию, а оттуда во Францию. Мы даже не пытались просить вас задействовать дипломатические каналы – всё равно бесполезно, так зачем людей напрягать? Сами работали. Думаю, результаты операции удовлетворят кого угодно. Кроме англов, естественно.
– Ну да. Голова главы МИ-6 на золотом блюде… А блюдо – на журнальном столике английской королевы… Как бабушку инфаркт не хватил, когда она проснулась?
– Не знаю. Наверное, сердце крепкое и психика здоровая. Но согласись, классика не стареет.
– Ладно, хрен с ними, с королевами. Но вздёргивать же на Эйфелевой башне его французского коллегу… Согласись, это уж слишком.
– В общем-то да. Стоило вешать их президента – он санкционировал все эти идеи с террористами. Но думаю, и без того напугали достаточно.
– Чёрта с два. Если бы достаточно, это, – президент ткнул пальцем в кипу бумаг на столе, – здесь бы не лежало.
– Может, добавить им чем-нибудь тяжёлым?
– Нет. Думать надо. Против нас сейчас такая истерия поднялась…
– А США?
– Америка как раз молчит – всё-таки их президента вы здорово напугали. Но сейчас, похоже, размах уже такой, что и без американцев всё начинает вразнос идти. Я всерьёз опасаюсь большой войны.
– Если что, мы их просто раздраконим.
– Ага, и превратите Европу в пустыню… Или в кратер. Невелика потеря, но сами подумайте, что станет с климатом, а нам ещё здесь жить.
– Слушай, ты меня извини, конечно, но мы тут действительно не при делах. Не жгли мы ничего, понимаешь? Я понятия не имею, кто такими шутками занимается. Давай смотаюсь туда, посмотрю, от этого и станцуем, лады?
– Хорошо, действуйте, только тихонько. Знали бы вы, как мне все это надоело…
Вновь они собрались на следующий день. Правда, Олаф теперь был один и был мрачен.
– Я ничего не понимаю. То, что там сделано, действительно похоже на результат удара нашего оружия. То ли высокотемпературная плазма, то ли фотонный удар, но мы этого не делали. В тот день на Земле не было ни одного нашего корабля, даже ботов не было. Впрочем, они такого оружия и не несут… И ещё. Такое впечатление, что удар был будто изнутри. Точнее сказать не могу, там всё выжжено и расплавлено на приличную глубину, но вот почему-то интуиция мне показывает, что там не всё чисто.
– Хреново. Что делать будем? На нас давят…
– Пригрози, что отключишь электричество… Боже, как всё не вовремя. Ещё несколько лет, и они были бы к нам привязаны намертво. Как не хочется воевать…
Глава 8
Ковалёв внимательно смотрел на сидящих перед ним… Людей? Что же, может быть, их стоило называть именно так, хотя с биологической точки зрения к людям относилась только половина присутствующих.
Их было восемь – четыре человека и четыре вента. Люди… ну что же, обычные люди. Высокие, заметно выше своих сородичей с более цивилизованных планет, почти равные ростом среднестатистическому русскому, широкоплечие, явно сильные физически. Двое мужчин, две женщины, причём, судя по поведению, командовала именно одна из них. Хотя формально они были равны – один из людей, высокий молодой мужчина, и один вент представляли администрацию системы, а остальные были старшими офицерами их флота, – но верховодили здесь именно военные, общество явно было милитаризировано до предела. И старшим среди этих местечковых адмиралов была как раз женщина – пожилая, высокая, сухощавая (хотя тучных Ковалёв среди присутствующих не наблюдал – смотрелись все куда лучше большинства расплывшихся российских генералов), с короткой стрижкой и рублеными чертами лица. Похоже, равноправие полов с лёгким уклоном в сторону матриархата. Не земляне, конечно, но всё же очень опасные на вид противники. Всё правильно – на окраинной планете, где достаточно опасностей, в избытке физического труда, свежего воздуха и не испоганенной пестицидами пищи, слабые имеют свойство вымирать, а сильные, наоборот, становятся сильнее. Одеты соответственно своему миру – просто, но добротно. Заметно, что особым богатством жители этой планеты не блещут, но и в полную нищету впадать не собираются. Достойная уважения позиция, и Ковалёву совершенно не хотелось уничтожать этот молодой, только что сформировавшийся народ. Такие провинциальные почти что варвары – генофонд любой империи. Ковалёв знал это совершенно точно, потому что и сам был таким. И любая империя, провинции которой приходят в упадок, обречена.
Венты были другими, хотя, надо сказать, они производили куда менее отталкивающее впечатление, чем иные встреченные Ковалёвым до этого расы. Больше всего они походили на здоровенных, под два метра, волков, вставших зачем-то на задние лапы и отрастивших вместо передних почти человеческие руки. Морды – типично волчьи, покрытые серой шерстью. Мужчины, женщины – не поймёшь… И всё это сюрреалистическое зрелище затянуто в элегантные комбинезоны со знаками различия. На задних лапах… или всё-таки ногах… не важно, словом, на задних конечностях устрашающих размеров и совершенно непривычной формы то ли сапоги, то ли ботинки. Вид вентов можно было бы, наверное, описать двумя словами: красиво и грозно. Пожалуй, если бы они встретили Ковалёва у трапа, он, возможно, вряд ли начал бы стрелять, но насторожился бы моментально, просто от неожиданности. Как-никак у него был собственный негативный опыт общения с иными расами, однако те, кто командовал флагманским броненосцем, очевидно, имели в голове кое-какие мозги. Во всяком случае, встречали адмирала люди, что уберегло очень многих, включая самого Ковалёва, от неприятностей.
Встретили его, надо признать, с почётом. Адмирал вообще заметил: чем больше флот за твоей спиной – тем больше почёт и выше уважение. Вот и сейчас – кто бы рискнул лишний раз раздражать человека, за спиной которого пять линкоров? Да никто! Самоубийц не так и много – вымирают они почему-то со страшной скоростью. Что и немудрено, кстати, если представить, сколько времени потребуется линкору, чтобы поджарить главным калибром планетку-другую… Там не то что самоубийц – нормальных людей-то не останется, доказано практикой.
И приняли его, соответственно, по высшему разряду. Заодно наконец-то решилась загадка неопознанных броненосцев – защитники системы Зета не пытались ничего скрывать, да и понять их было легко, что радовало. Язык был общеимперский, практически без акцента и искажений, что было редкостью – обычно в колониях практически сразу вырабатывался собственный диалект. А где собственный диалект – там уже и до собственного языка недалеко, а далее и до "самостийности" рукой подать. Похоже, они отлично понимали, что, как только имперская эскадра начнёт атаку, они все могут считать себя мертвыми, вот и стремились использовать любой шанс, чтобы предотвратить такое развитие событий. Не скрывая, правда, что в случае нужды будут драться до конца. Похвальная храбрость, надо признать.
Ковалёв сидел, смотрел на своих визави, и в душе поднималось глухое раздражение. Нет, ну надо же, столько сил, столько времени – и всё ради чего? Ради того, чтобы разобраться с недоразумением? Хотя, конечно, такие случаи бывали в истории не раз – так, то ли в конце девятнадцатого, то ли в начале двадцатого века, точно адмирал не помнил, американский броненосец "Мэн" в порту Гаваны взорвался при странных обстоятельствах. Впоследствии выяснилось, что у этого неудачно спроектированного и не слишком качественно построенного корабля сдетонировали погреба с боезапасом, но тогда решили, что это диверсия испанцев. В результате разразилась война, стоившая испанцам всего флота и всех колоний. Или из истории Второй империи, когда её разведывательный корабль потерпел крушение в атмосфере вновь открытой планеты. Взрыв реакторов – и многочисленные жертвы среди её населения. В результате уже через неделю ближайшие к той планете колонии империи были атакованы. Конфликт тогда удалось погасить, но крови это стоило немалой.
Резко мотнув головой, чтобы разогнать мрачные мысли, адмирал спросил:
– И что мне с вами теперь делать? Вам что, сложно было сначала определить, кто перед вами, а потом уже стрелять? Параноики… Четырнадцать крейсеров – не за понюх табаку! Какой идиот решил атаковать? Сколько народу погибло на вашей эскадре?
Вряд ли эти обвинения можно было назвать абсолютно справедливыми – Ковалёв ничуть не сомневался, что и сам на их месте вряд ли поступил бы более разумно, страх – великая вещь, однако всё же доля правды в его словах была. Во всяком случае, и люди, и венты смущённо молчали. Наконец один из мужчин, худой и бородатый, по имени Пран, хмуро ответил:
– Я командовал той эскадрой…
Чувствовалось, что ему не очень приятно говорить. Он морщил лоб, а густая чёрная борода, закрывающая практически всё лицо, не могла замаскировать недовольство.
– Сколько народу потеряли?
– Семьсот человек.
Ковалёв присвистнул. Четырнадцать крейсеров, по пятьдесят человек в экипаже, – это серьёзные потери для небольшой заштатной планеты. Более чем серьёзные, даже с учётом её немаленького флота. И всё же адмирал не удержался от некорректного вопроса:
– Людей или вентов?
– Людей, – внезапно то ли сказал, то ли пролаял один из вентов, самый крупный, не поймёшь – с белесой или седой мордой. – Все мы – люди.
И остальные сидящие за столом, и люди, и венты, синхронно кивнули, соглашаясь с ним.
"Опа, – подумал Ковалёв. – А тут ведь всё куда сложнее и интереснее, чем кажется. Похоже, эти две расы настолько переплелись между собой, что разделение на людей и вентов просто исчезло, остался один народ. Я не помню подобного в истории империи. Пожалуй, многое в будущем придётся пересмотреть". Вслух же сказал:
– Ну, люди так люди. Так почему вы полезли в драку, не разобравшись, с кем имеете дело? И зачем вообще полезли? Оставался неплохой шанс, что вас попросту не смогут обнаружить, а так вы полностью себя раскрыли, да ещё и атаковали совершенно бездарно, с невыгодной для себя позиции.
– Во-первых, мы привыкли подозревать любые корабли, которые входят в систему, во враждебных намерениях. В особенности боевые корабли, вне зависимости от их принадлежности. У нас был определённый опыт общения с пришельцами, пусть и принадлежащими к нашей расе.
М-да, трудно спорить – действительно, опыт был, и опыт печальный, достаточно вспомнить разрушенную имперскую базу.
– А во-вторых, – вновь пролаял вент, – мы не собирались атаковать. Пока ваши корабли не обнаружили бы нас, мы вообще не собирались дёргаться. Вы правы, наши города невелики и расположены так, что обнаружить их с орбиты не так-то просто, поэтому шанс, что нас не засекут, был. Мы очень сожалеем. Всё решил случай.
– Ну-ка с этого момента поподробнее.
– Когда засекли ваши корабли, крейсера приготовились к перехвату. Они должны были атаковать только по приказу, но у одного из молодых капитанов не выдержали нервы. Он атаковал, а остальные… Видите ли, у нас не принято бросать своих, даже если это приведёт к твоей собственной гибели.
– Ясно. Дать бы ему по заднице как следует.
– Это невозможно. Он… Мой сын погиб, когда эскадра встретилась с вашим линкором.
– Соболезную… – Ковалёв опустил глаза. Вот ведь как, и не виноват вроде бы мальчишка, сам нарвался, а в глаза седому венту смотреть стыдно. Хотя чего стыдиться, не мы их – так они нас в том бою бы покрошили… И всё равно как-то не по себе.
Вент, видимо, понял адмирала без слов – наклонил лобастую голову и вздохнул: