Это правильно, так легче контролировать толпу, которая должна быть уверена, что нет власти не от бога и все нити управления человечеством находятся в руках некоего сверхсущества. Возможно, для кого-то это аксиома, а на мой взгляд, полнейшая чушь. Каждый из нас волен в выборе своей судьбы, кроме тех, кто добровольно посвятил себя служению какой-то идее, и церковные иерархи, что современные из двенадцатого столетия, что из моего родного века, всего лишь марионетки, которых дёргают за ниточки истинные властители мира сего. Ну и кто же они, настоящие правители летящего в безвоздушном космическом пространстве геоида под названием Земля? Я не знаю. Возможно, какое-то тайное общество или организация самых богатых и шибко хитрожопых людей планеты, а может, прав Ждан, который говорит, что это слуги тёмных богов, желающих получить контроль над разумом и душами людей. Кто ближе к истине, мне пока неизвестно. Однако когда-нибудь я постараюсь это узнать, и общение с элитой нашего народа, волхвами, должно в этом помочь. И пусть это не сверхцель и не задача на всю жизнь, а всего лишь желание здравомыслящего человека разобраться в происходящих вокруг событиях, заняться этим вопросом можно. Благо я молод, а опыт сорокапятилетнего человека остался при мне. Вот потому я и склоняюсь к решению остаться в Арконе.
Впрочем, до Руяна ещё необходимо добраться, а сделать это совсем не просто, как мне казалось раньше. В лесах и посёлках вдоль дорог - княжеские воины, наёмники, обозлённые на весь белый свет рядовичи и смерды, да и простых разбойников хватает. И хотя золотой пояс Сивера и белую одежду Ждана видно издалека, уверенности, что это даст нам возможность без проблем добраться из пункта А в пункт Б, нет, и мы всё время настороже. Вот и сейчас остановились не просто так, а чтобы осмотреться. И кажется, витязь Триглава определился, куда направить наших лошадей и где не грозит нам опасность.
Сивер махнул рукой, указывая в сторону реки:
- Надо вплавь переправляться. На той стороне дозор редарей, а на этой укряне сидят. Но нас они не тронут.
- Ты слышал их? - спросил витязя Ждан.
Я сразу навострил уши, поскольку речь зашла о способности Сивера ощущать присутствие людей и их эмоции. Мой талант схож с его, но он не развит, и когда витязь демонстрировал нечто экстраординарное, то я старался перенять у него хоть что-то полезное.
- Нет. - Воин Триглава усмехнулся и покачал головой. - Обошёлся без этого. В дозорах местные жители, их и так видно. Были бы воины, разговор иной, а с поселянами всё просто.
- Где они?
Витязь качнул головой, и его потный чуб оторвался от бритой головы, а потом вновь упал на затылок. Забавно.
- Лощина справа, кустами заросла. Видишь?
- Да. - Не поворачивая головы, краем глаза Ждан посмотрел в ту сторону.
- Там пять бойцов, переправу стерегут.
- Ага! Вижу.
Что увидел Ждан, совершенно непонятно, лично я ничего не заметил, зелёнка сплошняком, и всё, хотя было какое-то шевеление, и птички там не летали, и это знак возможной засады.
- А редари у самого берега сидят, - продолжил Сивер. - Бывший паромный сарай, там сруб не до конца выгорел, и они в нём, человека три, может, четыре. Угрозы ни от кого нет.
- Теперь заметил, - произнёс жрец, разглядывая противоположный берег, и согласился с воином: - Да, рядовичи в нас стрелять не станут. Можно переправляться. Если всё сделаем быстро и не задержимся, к ночи будем в Роске. Я там бывал пару раз, хороший городок, и постоялый двор справный. Но просто так я уехать не могу. Сначала с местными пообщаюсь, только тогда дальше двинемся.
Ждан направил своего жеребчика к лощине, где прятались укры, а Сивер его окликнул:
- Тебя сопроводить?
- Не стоит. Я сам.
- Ну как знаешь.
Витязь вжал голову в плечи, нахохлился, словно птица на морозе, а я спросил храмовника:
- Сивер, а чего Ждан с селянами обсудить хочет?
- Будет их склонять с соседями с другого берега помириться. Жрец ведь не только хранитель знаний, чародей и проводник божественной воли, но и судья, который вершит своё правосудие не по законам князей, а по совести. Жаль, мы торопимся, а то бы ты увидел, как Ждан людей примиряет. Красиво это делает, где словом, а где и примером. Умный человек, сам по законам Прави живёт и других за собой ведёт. Не зря его Лучеврат своим преемником видит, хотя есть более старые жрецы Триглава.
- Ясно.
Я замолчал и скопировал позу Сивера. И так мы простояли на одном месте минут десять. Ждан за это время успел перекинуться несколькими словами с украми, которых выкликнул из чащобы, что-то с ними обсудить и вернуться к нам. На лице волхва сияла улыбка, он явно был доволен и кивнул нам в сторону реки:
- Поехали.
Мы тронулись и спустились на берег, где спешились и разделись. Одежду и припасы упаковали в непромокаемые кожаные мешки и, взяв лошадей в повод, повели их в реку. Вода ещё была холодная, месяц травень (май) в самом конце, до наступления лета ещё целых два дня. Однако ничего. Река на переправе не очень широкая, течение не быстрое, а лошади у нас обычные, степные, низкорослые, сильные и неприхотливые. Так что Укру мы форсировали за пятнадцать минут. Правда, нас снесло в сторону от пепелища и дороги, но не слишком далеко.
Перешучиваясь, мы обтёрлись, оделись и дождались, пока лошади обсохнут. А затем направились к дозорным, которые, естественно, заметили, что с нами жрец, и без опасения вышли на грунтовку. Ну а дальше, как и везде - обмен приветствиями и новостями. Ничего интересного, за исключением концовки, когда Ждан коснулся местных дел.
- А что же вы, люди, - спросил волхв, - с соседями на ножах? У них деревня в пепел обращена, и ваша такая же. Нельзя было договориться?
Дозорные, все три человека, словно на подбор, бородатые русоволосые мужики в длинных серого цвета рубахах и таких же портках, замялись. Рогатины, которые они держали в руках, качнулись, а лапти зашоркали по земле. Было видно - эта тема им неприятна, а моя способность чувствовать внутренний мир людей говорила, что они в лёгком замешательстве. Но наконец старший над дозорными, которого звали Голяш, кстати, он являлся и старостой деревни редарей, ответил:
- Волхв, ты первый человек, кто за минувший год нас об этом спросил. Мы и сами понимаем, что надо мириться, а как? Князья дрались и продолжают враждовать, деревни наши сгорели, но пролитой крови между нами нет. Может, останешься на денёк и поможешь нам? Ты человек мудрый, с богами общаешься, и с тобой воин знатный. Съездите на тот берег и с укрянами поговорите, а мы в долгу не останемся. У нас даже лодка найдётся, чтобы вам мокнуть не пришлось.
- Нет. - Ждан усмехнулся. - Мы торопимся, а отношения наладить вы и сами можете. Надо только через гордость свою переступить и вспомнить, что на другом берегу не чужаки, а свои люди.
- Свои-то они, конечно, свои. - Голяш невесело вздохнул. - А что, если завтра Прибыслав или Вартислав прикажут в бой идти? Что тогда?
- А ничего. Пусть дружина рубится, а ваше дело сторона. Вот немцы, даны или лехиты - враги, а своих соседей обижать не след. Приказывать вам не могу, не в моей вы власти. Но если хотите моего совета, то сегодня же с правым берегом помиритесь, и не откладывайте на завтрашний день. Времена нынче смутные и лихие, и кто знает, возможно, вскоре вы будете искать помощи, а кто, кроме соседей, поможет? Никто, ибо наши племена сами по себе.
- Мы подумаем над твоими словами жрец.
- Нечего тут думать. Укры хоть сейчас готовы про обиды забыть и вновь жить как добрые соседи. Только вашего шага ждут. Ну же! Решайся! Сейчас выйдешь к реке, вызовешь старосту правобережного, который тебе свояк, поговорите, обсудите всё и уже к вечеру будете вместе за одним столом сидеть и медовуху пить.
В словах жреца была такая сила и уверенность в своей правоте, что у местных жителей загорелись глаза. Прав Сивер - есть у Ждана талант людей убеждать, и не просто талант, а специально развитое мастерство, и, значит, при желании такой человек сможет уговорить практически любого.
Ждан замолчал и вперил свой взор в Голяша. Староста зябко поёжился, кивнул и вместе со своими людьми, освобождая нам проезд, отступил на обочину. Наша группа продолжила своё путешествие, а жрец приподнял вверх правую руку, словно благословил рядовичей, и произнёс:
- Мир вам, люди добрые. Будьте мудрыми и переступите через обиду ради своих детей.
В ответ уважительные поклоны и голос Голяша:
- Мы тебя услышали жрец. Благодарим за наставление. Осторожней будьте, в Роске сейчас наёмники стоят, князь их нанял…
Налетевший от реки лёгкий ветерок всколыхнул ветви придорожных кустов и заглушил последние слова старосты, а мы посвистом взбодрили лошадок и погнали их вперёд. Рысь. Шаг. Рысь. Шаг. Остановка. Поводили лошадей по кругу, а затем, когда они остыли, напоили. Короткий отдых. Обед, больше напоминавший ранний ужин. Снова в сёдла, и опять дорога, которую я уже не запоминал, слишком устал и находился в состоянии полусна. И уже в первых сумерках встряска.
- Проснись! - услышал я голос Сивера.
- А?! Что?! - вскинулся я и крепче ухватился за поводья.
- Приехали.
Действительно, мы добрались к Роске, небольшому острогу между рекой Укрой и крепостью князя Прибыслава, которая называлась Камень. Наконец-то. Здесь отдохнём, приведём себя в порядок и уже отсюда повернём на полночь, так у наших предков обозначался север. Эх! Скорей бы уже море, а то устал я чего-то.
Скрипнув несмазанными железными петлями, ворота Роски распахнулись. После короткого опроса, кто мы и откуда, стражники пропустили нас внутрь. А ещё через полтора часа, сытый, весёлый и довольный собой, я находился в обеденном зале местного постоялого двора, где пил медовуху и слушал человека, встреча с которым изменит мою жизнь. Да что там моя жизнь, она весьма ощутимо изменит ход всей мировой истории, и вот это уже серьёзно. Классический "эффект бабочки", в результате которого происходит не запланированное историческим процессом событие, вызывающее непредсказуемые изменения будущего. Впрочем, об этом дальше, а пока я ехал по узким улочкам Роски и мечтал о самых простых вещах - о горячей воде и большом куске вкусного жареного мяса.
Глава 8
Роска. 6649 от С. М. З. Х.
Как только мы въехали на большой постоялый двор, который находился в самом центре Роски, как Сивер произнёс:
- Здесь свеоны, надо быть настороже.
Свеонами венеды называли шведов, это я уже знал, да и по смыслу догадаться можно, тем более что на Руси этот народ называли свеи. Но почему с ними необходимо быть осторожными, я не понимал и потому уточнил у витязя:
- Они опасны?
- Настоящие свеоны всегда опасны. Поэтому запомни. Они говорят, что язык - первый убийца воина, и это верно. За словами надо следить, ибо они придают им очень большое значение. Это раз. Кроме того, если не уверен в себе и собственных силах, никогда не смотри свеону прямо в глаза, потому что это будет истолковано как вызов. Всегда гляди немного в сторону и будь готов к тому, что твой собеседник может в любой момент выхватить нож и броситься в драку. Это два. И ещё: если ты убил настоящего свеона, то знай, рано или поздно тебя достанут его родичи, ибо кровная месть для них святое. Это третий момент, который ты должен знать.
- Запомню.
Витязь спрыгнул с лошади, увидел стоящих у входа в бревенчатое двухэтажное здание трёх мужчин, прищурился, словно кого-то узнал, улыбнулся и кивнул жрецу:
- Здесь наш знакомец по Новгороду ярл Хунди из Мунсе по прозвищу Фремсинет.
- Да, - согласился жрец, - люди с его драккара. Только непонятно, что Хунди делает в этой дыре, которая так далеко от моря.
- Сейчас узнаем. - Воин передал поводья подбежавшему служке и, направляясь в здание, на ходу бросил: - Мы с ним хорошо расстались, почти друзьями, так что вечер будет весёлым.
- Не сомневаюсь, - буркнул Ждан.
При помощи ещё одного служки, молодого парня, я спустился наземь, обратил внимание, что жрец смотрит на меня, и, стараясь не показать своей слабости, выпрямился. Всё тело от пяток до плеч скрутила судорога, но я сдержал готовый вырваться из груди стон и даже не поморщился. Постарался отвлечься и, снимая с лошади походную сумку, спросил волхва:
- Ждан, а как перевести Фремсинет?
- Этот тот, кто видит сокровенное.
- И что это значит?
- Такое прозвище на севере дают тем, кто съел мясо коронованной королевской змеи и в результате этого обрёл необыкновенные способности.
- Ты это серьёзно? Можно поесть змеиного мяса и стать чародеем?
- Так говорят, - усмехнулся волхв, который не хотел развивать эту тему.
- Понятно. А этот самый Хунди из Мунсе, он кто?
- Отличный воин, потомок Иглингов, приверженец старых богов и смесь ведуна и кобника, он понимает любой человеческий язык и способен общаться с животными.
- Он в самом деле знает любой язык?
- Да. При этом на всех наречиях говорит чисто, без акцента. Ладно, об этом позже поговорим, а пока пошли в дом, я ведь вижу, что тебе тяжело. Сейчас посетим баньку на заднем дворе, а служанки наши грязные вещи постирают. Потом я дам тебе настоя хорошего, поедим, и только тогда отдых.
- Угум!
Вскоре мы оказались в просторном зале постоялого двора, и здесь я впервые увидел настоящих викингов, которые выглядели совсем не так, как они представлялись мне в родном веке. Ведь я ожидал, что передо мной предстанут широкоплечие белокурые гиганты в броне с мощными топорами и непременными рогатыми шлемами на голове, типа истинные арийцы с агитплакатов Третьего рейха. Но всё оказалось гораздо проще и не так презентабельно: в помещении за широкими дубовыми столами сидели и спокойно, без криков и шума, ужинали самые обычные люди, среднего роста косматые мужики с многочисленными шрамами, одетые преимущественно в кожаную одежду, пахли они потом и заскорузлым маслом. Викинги, стуча деревянными ложками, с аппетитом уплетали овсяную кашу и варёную прошлогоднюю репу. Оружия при них, кроме ножей и кинжалов, не было. Светлых голов на три десятка человек насчитал всего четыре, а остальные сплошь брюнеты и рыжие либо вообще лысые. Вот такие викинги-свеоны, ужас Европы, которых по совету Сивера, коего нигде не было видно, стоило остерегаться.
Ладно, о викингах ещё расскажу, а пока нас встретил сам хозяин заведения, однорукий русоволосый мужчина, бывший воин князя Прибыслава, осевший в Роске и построивший здесь постоялый двор. Кто таков Ждан, он знал, и потому мы были встречены как дорогие гости. Хозяин по имени Смел лично проводил нас на второй этаж, где у него имелись свободные комнаты. Естественно, не номера класса люкс, но ничего, одно помещение на троих, всё чистенько, и на полке довольно-таки яркая масляная лампада.
Смел исчез, а вместо него появилась миловидная пухлая девушка, его дочь. Она пришла за грязным бельём, которое до утра должно быть постирано и высушено, и мы с волхвом принялись перетряхивать свои сумки. У меня было три рубахи, пара штанов и три пары носков без пятки. Всё в пыли и поту и нуждалось в чистке. Но в чём-то нужно ходить, и, оставшись в чём был, остальное своё имущество я отдал девушке. После чего перетряхнул сумку, и тут меня ожидал сюрприз, так как на ложе выпали два денежных мешочка. Один с серебром, которое я прихватил у разбойников, а второй, побольше, оказался кошельком барона Салиаса.
"Вот так дела! - мысленно воскликнул я, посмотрел на жреца и подумал: - Как он к этому отнесётся? Неизвестно. Однако подумать может плохо, ибо об истории с кошельком я ему рассказывал, но не упомянул, что он остался у меня. Да и чего рассказывать, если я о нём просто-напросто забыл? Нечего".
- Это не моё, - кивнув на второй кошель, сказал я Ждану.
- Я так и понял. - Жрец слегка пожал плечами и поинтересовался: - Его тебе в кожевенной лавке подкинули?
- Да.
- Ну, тогда надо бы посмотреть, что в нём есть.
- Наверное, ты прав, Ждан.
Я распутал завязку и вытряхнул на кровать семь золотых кругляшей. Взял один. Рассмотрел аверс и реверс. Ничего. Есть еле видимый профиль какого-то горбоносого мужика, и всё. На другой монете тоже самое, а на остальных и того нет. Что за монеты, непонятно. Обратился к волхву, и он объяснил, что это римские деньги, которые ещё имеют хождение по Европе, но размениваются по весу.
- И что мне с этими монетами делать? - ссыпая их обратно в кошель, спросил я.
- Себе оставь, - вынимая из своей сумки чистое полотенце, ответил Ждан. - Ты за них едва не пострадал, и теперь это твоё. Считай, что трофей.
- А сколько это будет на серебро?
- Размен обычно десять к одному, так что сам считай.
Монеты весили граммов по семьдесят, не меньше, и выходило, что я стал богаче на три с половиной новгородских гривны. Неплохо, учитывая, что я в этом времени немногим более месяца.
Кошель упал на дно моей поклажи. А мы отправились в жарко натопленную баньку, полутёмное помещение позади постоялого двора, и обмылись. Затем вернулись обратно. В комнате нас уже ожидал Сивер. Из баклажки, которую мне дал Ждан, я выпил горькой травяной настойки, которая придала мне сил, и наша троица спустилась в зал.
На ужин у нас было то же самое, что и у викингов. Кстати, они уже поели и, оставаясь в зале, пили медовуху. Теперь рядом с ними пристроился их сказитель, который опять-таки совершенно не был похож на скальда, каким его представляли в двадцать первом веке. Толстый крепыш с длинными сальными волосами лет сорока в одной руке держал тяжёлую деревянную кружку с хмельным напитком, а в другой - жареную гусиную ногу и что-то бубнил. Его никто особо не слушал, и мы, естественно, тоже, ибо я шведский язык не знал, а мои спутники являлись образцом невозмутимости.
Мы съели приправленную топлёным свиным жиром кашу, заказали местной сладковатой бражки-медовухи, и жрец с витязем замерли в ожидании. К тому времени скальд замолчал и отсел в уголок. В зале стало скучно, и я подумал, что надо идти спать. Но вдруг началось кое-что интересное, и я остался.
Сверху спустился вожак северян Хунди из Мунсе, средних лет приземистый рыжеволосый бородач в застиранном суконном полукафтане на голое тело и кожаных штанах, которые были опоясаны красивым кожаным ремнём с серебряными вставками, а на нём в ножнах висели прямой меч и широкий кинжал. Он остановился перед нашим столом. Сивер поднялся и замер, после чего в помещении моментально воцарилась тишина. Витязь и ярл стали меряться взглядами, а потом одновременно заулыбались, со смехом обнялись, и швед сел напротив меня.