Решение было правильным, и понемногу мы стали закругляться. Беседа пошла по второму кругу. Снова начались вопросы о Сигтунском походе, и тут появился Бранко Ростич, которого я буквально несколько минут назад вспоминал. Боян выглядел словно старичок-лесовичок, косматый, небритый и грязный. Он на ходу поприветствовал меня, наклонился к уху Векомира и что-то ему прошептал.
Волхв нахмурился, а потом спросил бояна:
- Это точно? Ты не ошибся?
Бранко, тоже посмурнев, покачал головой и отчеканил:
- Нет. Я уверен. Это был он.
- Ты хорошо потрудился, Бранко. Можешь отдохнуть. - Векомир отпустил бояна, а когда он ушёл, хитренько усмехнулся и посмотрел на меня: - Вадим, в охоте поучаствовать хочешь?
Что за охота? На кого будем охотиться и где? Следовало об этом спросить, но я ответил на автомате:
- Можно и поохотиться. Я не против.
- Вот и ладно, - вставая, произнёс волхв. - Сегодня вечером сиди дома и будь готов к небольшому путешествию. На охоту отправишься вместе с Доброгой, и вы лично принесёте мне шкуру зверя.
- А что за… - Я хотел спросить, что за зверь станет жертвой, но Векомир широкими шагами направился в святилище и меня уже не слышал.
Я покинул храм и, посетив рынок, где купил пару лохматых щенков, будущих волкодавов, вернулся в Чарушу.
Остаток дня пролетел в трудах и заботах. Вечером никто не появился, и я подумал, что старый жрец решил меня не тревожить. Однако ближе к полуночи во дворе появился Доброга и с ним два десятка воинов из его сотни, половина бывалых, а другая - молодняк. Сотник витязей был невесел и, увидев меня, пробурчал:
- Здрав будь, Вадим. Собирайся. Векомир сказал, что ты с нами идёшь.
- И тебе здравия, Доброга. Скажи, что с собой надо брать и какого зверя валить станем?
- А ты этого не знаешь?
- Нет.
- Зверь привычный. Двуногий и с двумя руками, - криво усмехнулся Доброга. - Так что бери броню и меч. Думаю, этого хватит. Серьёзного боя не ожидается, но твой клинок лишним не будет.
- Понятно. А надолго идём?
- Возможно, завтра вернёмся. Но это вряд ли. Скорее всего, придётся в засаде сидеть. Как долго, мне неизвестно.
Делать было нечего. Моё слово прозвучало, а назад его не вернёшь. Поэтому, быстро собрав нехитрый съестной припас и упаковав в дорожные сумки пару попон, броню и оружие, вместе с Немым, про себя обозвав жреца старым облудом, на ночь глядя я пустился в путь.
Шли долго, всю ночь с двумя короткими остановками, а путь выбирали через такие чащобы и дебри, что вспомнить жутко. И на болоте были, и по песчаной морской отмели шли, и по лесу, и через колючий кустарник продирались. Но ничего, на рассвете вышли в точку, в узкую неприметную бухточку, которая со всех сторон была прикрыта лесом. Рядом находился источник с хорошей чистой водичкой, а невдалеке проходила дорога из Арконы в Кореницу. Сели. Немного передохнули. Затем вокруг бухты организовали несколько постов. Расположились. И только после этого я узнал, кто именно будет нашей целью. Думки имелись, конечно. И на пиратов думал, и на предателей, и на шпионов, которые могли использовать укромное место для каких-то своих операций. Однако действительность превзошла все ожидания, поскольку нашей жертвой должен был стать не абы кто, а сам князь Тетыслав Виславит, который в этой самой бухточке вёл переговоры с купцами из стремительно набирающей авторитет и силу Ганзы.
Как боян Ростич узнал об этом, тайна за семью печатями. Но то, что князь ранов давно уже думает, каким образом ему урезать власть волхвов и стать самостоятельным правителем, как все нормальные феодалы вокруг, неоспоримый факт. Про это я знал и предупредил служителей Святовида, а они, после того как Тетыслав стал вести себя странно, начали за ним следить.
Наблюдение дало результат, и вскоре волхвы выяснили, с кем номинальный островной правитель встречался и о чём разговаривал. Итогом стало появление на берегу моря витязей из сотни Доброги, которые по идее должны сейчас жён своих мять, а не по кустам шариться. Вот только непонятно, зачем в таком деле моё участие? Но гадать об этом бессмысленно, ибо, что творится в голове Векомира и каковы логические цепи его размышлений, лично для меня покрытая мраком загадка. Слишком мощная и многоуровневая это фигура, о ней известно очень и очень мало. И, смирившись с тем, что меня хотят повязать кровью предателя, который по уже заготовленной официальной версии погибнет в бою с пиратами из Ольденбурга (именно оттуда люди, что склоняют Тетыслава к предательству), я стал ждать дальнейшего развития событий.
В томительном ожидании пролетели сутки. Потом вторые, а тут уже и третьи к своему завершению близятся. А князя как не было, так и нет. Витязи вида не показывают, но нервничают, и только Немой спокоен, словно танк. Поел. Поспал. Отдежурил. Умылся. Сделал гимнастику. Снова поел и опять спать…
Чирик-чирик! - разнёсся над лесом громкий писк ночной птахи. Это был сигнал придорожного поста, который сообщал, что по неприметной тропинке к нам приближаются гости.
Я моментально встряхнулся, напрягся, и рукоять Змиулана оказалась в моей руке. После этого прислушался к своим чувствам и поймал отголоски человеческих душ, не только на суше, но и на море. Семь или шесть человек шли по дороге и не меньше десяти приближались к берегу на лодке. До одной группы примерно сто пятьдесят метров, до другой - двести. Мы между ними, а значит, не ошибся Ростич, встреча будет именно здесь, и мы не зря провели в засаде столько времени.
Чи-чи! - подал я голос в сторону Доброги, и сотник меня услышал.
На краткий миг вздрогнули вокруг небольшого песчаного пляжа кусты, и всё замерло. Прошло несколько минут, и в предрассветных сумерках на берег вышли люди, семь воинов. Впереди явно князь Тетыслав, высокий, костистый мужчина с узким и слегка вытянутым породистым лицом, в кафтане и с мечом на боку. Остальные, судя по плотному телосложению, звяканью металла и резким движениям, - его телохранители. Вон как настороженно оглядываются и ко всему прислушиваются. Но в кустарник они войти не решаются, это хорошо, проживут на несколько минут дольше. Эта группа от меня всего в пяти-шести метрах, и я готов броситься на этих людей и прикончить любого, кто встанет на пути. Но команды нет, и я понимаю почему. Надо дождаться германских гостей и только после этого действовать.
Немцы не замедлили появиться. Буквально через минуту на воде мелькнула тёмная продолговатая тень, и послышался плеск воды, которую рассекали весла. Князь подошёл поближе к морской кромке, и вскоре лодка пристала к берегу. Шорох песка. На берег выпрыгивают люди. Телохранители и гребцы остаются на месте, а к кустам приближаются двое, Тетыслав и тот, кому он продаёт свой народ. Суки рваные! Один за деньги и влияние рубится, а другой за власть. Козлы! Мать их так!
Князь и его собеседник останавливаются. Они всего в паре метров, и я слышу их разговор, благо ветер дует в нашу сторону.
- Что вы скажете, коназъ? - с жутким акцентом спрашивает немец, о котором известно, что это знатный купец Герхардт Дарен.
Пауза. В душе князя сомнение, которое я чувствую, а затем ответ:
- Я могу помочь вашим друзьям, Герхардт. Но мне нужна уверенность, что после падения волхвов я останусь суверенным правителем Руяна.
- Но кто же вам их дасть?
- Папа римский, - выдохнул Тетыслав.
- Ниет. Папа слишком серьёзная фигура, чтобы заниматься делами Венедского моря. Что ему племя ранов и какой-то там остров, если весь мир у его ног?
- Тогда нужна бумага от германского короля.
- Йето возможно. Пока же, коназъ, я привёз вам письма от самых знатных купцов Ольденбурга, Любека и Хедебю. И поверьте мине на слово, эти письма значат гораздо больше, чем клятвы королей. Йето послания деловых людей, которые хотеть торговать на море, но не могуть этого делать из-за дикарства жрецов. Поетому всё будет просто и красиво. Ми объявить, что все дела делать только с коназъ. Ми дать вам денег на наём воинов. Ми помочь вам устранить соперников, среди который главный Выдыбай. И так ви стать истинный правитель Руян.
Снова Тетыслав в сомнениях и метаниях, но после очередной паузы он говорит:
- Ладно, давайте ваши письма. Но в следующую нашу встречу я хотел бы общаться с аристократом.
- Будьет аристократ. Сие не проблема, коназъ.
Купец передал Тетыславу свёрток, и в этот момент куст, за которым скрывался Доброга, пошатнулся и перед князем предстал сам сотник витязей.
- Ты кто?! - воскликнул правитель и, выхватывая меч, прокричал: - Воины! Ко мне!
Доброга, не вынимая клинка, шагнул навстречу князю-предателю. Слева и справа на пляже стали появляться витязи, и мы с Немым одновременно выскочили на берег. Сотник храмовников не сказал князю ни одного слова, а когда Тетыслав взмахнул мечом, поднырнул под сталь и ударил его голой рукой в горло. Я явственно услышал хруст хрящей и хрип умирающего Виславита. Но он мне не интересен, ибо я уже наметил себе цель - купца, который рванулся к своей лодке.
Прыжками, стараясь не увязнуть в песке, я помчался за ним следом, а он, осознавая, что уйти не получится, всё равно бежал. Но бег германца продолжался недолго. Буквально через несколько метров я его настиг. Прыжок - и ногами сбиваю его в воду. Подъём. Кидаюсь на герра Герхардта, и в руке иноземца вижу кинжал. Ну-ну, попробуй. Но в его чувствах обречённость, и я понимаю, что он не хочет драться, а, наоборот, жаждет смерти.
Кулаком я ударил в лоб купчины так, чтобы вражина не скопытился раньше времени, и он поплыл. Я выбил из его руки кинжал, остриё которого уже приближалось к горлу германца, а затем заломил ему руку и взял хлипкого противника на болевой. Герхардт застонал и выкрикнул нечто нечленораздельное, и тут рядом со мной появился один из телохранителей князя, который кинулся в драку. Возник выбор, отпустить ценного пленника или распрощаться с жизнью, и, естественно, я выбрал вариант номер один, но, к счастью, на пути княжеского воина возник Немой.
Звон клинков. Ловкий выпад варга - и телохранитель отступает. Вот только если Немой в кого вцепился, тому конец. Это я понял ещё в Швеции, а сейчас данный вывод только подтвердился. Ястреб мог отпустить княжеского бойца, и его прикончили бы витязи, но варг продолжил бой, и вновь сталь ударилась о сталь. Выпады. Удары. Хрип воинов, а затем вскрик умирающего человека, и на ногах остаётся только один - Немой.
Что бывший раб делал дальше, я не видел. Не до того было, ибо я поволок купца в лес. А когда герр Герхард оказался в руках молодых витязей и я обернулся назад, бой уже был окончен. Телохранители князя и моряки из Ольденбурга усеяли своими телами невеликий по размерам пляж. В лодке уже находилось несколько храмовников, которые должны затопить её на глубине. А между тел, которые никто не обирал, сновали витязи, раскидывающие тела так, чтобы имитировать схватку германцев и воинов Тетыслава. И хотя в принципе этого можно было не делать, поскольку расследование будет вестись после того, как здесь порезвятся птицы и дикое зверьё, а заниматься им, скорее всего, будут волхвы, порядок есть порядок.
Ко мне приблизился Доброга, и на лице сотника была такая гримаса, что я его спросил:
- Что случилось? Людей потерял? Кого?
- Нет. - Витязь медленно покачал головой. - С моими всё в порядке. Трое ранены, но легко.
- Тогда чего приуныл? - удивился я. - Хорошо ведь всё сделали. Потерь нет, а враги мертвы.
- Ты не всё знаешь, Вадим, и потому не всё понимаешь.
- И чего же я не знаю?
- Тетыслав, - Доброга посмотрел на тело князя, - мой брат. Двоюродный. Мы с ним в детстве крепко дружили, а потом дорожки разошлись, и вот мне пришлось его убить. Наверное, Векомир потому меня сюда и прислал, чтобы один Виславит увидел предательство сородича и покарал его. Плохо мне. Муторно.
Расспрашивать дальше сотника не хотелось. Ни к чему бередить рану человека, хоть физическую, хоть душевную. В этом случае каждый остаётся со своей болью один на один, ибо иначе никак.
Я отошёл в сторону и дождался Немого. Мы собрали наши вещи, а спустя полчаса, уже на рассвете, отряд покинул тихое местечко, где едва не совершилось предательство, и бодрым шагом потопал в сторону дома. И пусть мне неизвестно, как моя жизнь сложится дальше, одно я знаю твердо: о сегодняшнем своём поступке и смерти Тетыслава переживать не стану. Ведь нет оправдания тем, кто сдаёт свой народ. Не было его раньше, нет его сейчас и не будет потом, а значит, моя совесть чиста.
Глава 24
Руян. 6650 от С. М. З. Х.
Рядом со мной пошевелилась Нерейд, и, покинув мир сонных грёз, я вернулся в реальность. В спальне темно. Однако во мне всё больше пробуждались способности ведуна, и в последнее время я стал подмечать то, на что раньше не обращал никакого внимания. Помимо этого стал лучше видеть и слышать, а ещё у меня повысилась скорость реакции и выносливость. Поэтому разглядеть обнажённую роскошную женщину, которая лежала рядом, было совершеннейшим пустяком. Да и если бы я не имел такой возможности, всё равно мог представить Нерейд в самых мельчайших деталях. Благо не одну ночь вместе провели, и её тело мне знакомо, может, даже лучше, чем своё.
Раскинувшись на просторной постели, моя женщина спала мирным сном. Высокая грудь равномерно вздымалась и опускалась. Глаза были закрыты. Волосы разбросаны по простыне, а длинные ноги в какой-то невинно-непорочной позе сплелись и прикрывали то, что находилось между ними. Красота, как она есть, чистая, неповторимая и незамутнённая, а потому притягательная. И мне захотелось повторить то, что произошло между нами вчера вечером и случалось всегда, когда мы делили постель. Придвинувшись к Нерейд, я поцеловал бархатистую тёплую кожу её плечика и вдохнул неповторимый запах женского тела. Перешёл поближе к лицу и почувствовал, что Нерейд проснулась. Дыхание любимой стало прерывистым, а спокойствие в её душе быстро сменялось возбуждением. Несомненно, она хотела того же, что и я.
Приподняв голову, я увидел, что глаза моей любимой открыты, и она смотрит на меня. Я поцеловал Нерейд в губы, и их мягкая податливость настолько сильно подстегнула меня, что захотелось наброситься на жену без всяких прелюдий. Однако я не торопился, сдерживал себя и продолжал любовную игру, которая так нравилась не привыкшей к ласкам девушке и доставляла ей массу удовольствий.
Мой язык, раздвинув губы Нерейд, сплёлся с её язычком, и они затанцевали в своём особом хаотичном ритме, который нельзя контролировать и которым нельзя управлять. Наше дыхание, моё и жены, смешалось. Увлечённые любовной игрой, тела задышали в унисон, а мои ладони в это время скользили сверху вниз. Сначала они расплетали её волосы, затем ласкали груди, а позже опустились на бёдра.
Наконец Нерейд не выдержала, еле слышно застонала, и по её телу пробежала дрожь. Мой язык покинул рот жены и опустился на шею. Мягкий нежный поцелуй, за ним другой, а после я припал к её правому соску. Язык скользил по нему и дразнил, нежно покусывал и посасывал, а любимая обхватила мою голову и, на своём родном наречии прошептав, что любит, снова застонала. Она была готова, и, даже не прикасаясь ладонью к холмику Венеры, я знал, что там влажно и Нерейд хочет меня не меньше, чем я её.
Не прекращая ласкать тело любимой женщины, я навис над ней. Раздвинул бёдра, которые с лёгкостью, говорящей о том, что меня ждут, раскинулись в стороны, и вошёл в неё. Толчок. Нерейд застонала, и это не было стоном боли или отчаяния. Вначале движение было неторопливым и неспешным, но чем дальше, тем ритм становился всё быстрее, и в этот момент мы стали одним целым. Пальцы жены скользили по моей спине, а мои придерживали её бедра. Губы смыкались в постоянных поцелуях, которые заглушали стоны, и я постоянно ощущал учащенное сердцебиение партнёрши. Всё происходило без остановки, и нам хотелось, чтобы это никогда не прекращалось. Слишком сильны были эмоции, слишком много в такие мгновения природный зов получал над нами власти. Только удовольствие. Только радость. Только возбуждение. Только безостановочное движение внутри женщины. Только нежность и слияние душ. Есть только я и она, а весь мир со всеми своими неисчислимыми проблемами и заботами оставался за стенами нашей спальни и мог подождать.
Однако ничто не вечно. Нерейд, которая чувствовала приближение оргазма, обхватила меня ногами, её тело затряслось от страсти. Следом и я подошёл, и, излив в неё всё, что во мне накопилось, откинулся в сторону. Затем сбоку поцеловал любимую в щёчку, на которой выступили солёные капельки пота, а возможно, что несколько слезинок, и прижал её к себе.
Голова Нерейд лежала на моей груди, я теребил её волосы. Мы молчали. Наши сердца всё больше успокаиваясь, бились в такт, а мысли были неторопливыми, спокойными и умиротворёнными. И, глядя сквозь мутное слюдяное окно на занимающийся рассвет, я подумал о том, что вскоре придётся возвращаться к делам. Уже сегодня я обязан посетить Аркону, где на заседании ОБК новоиспечённый князь ранов объявит о плане осенней военной кампании против ляхов. И невольно мои мысли сосредоточились на том, что предшествовало его избранию…
Тела князя Тетыслава, его телохранителей и германских моряков из Ольденбурга были обнаружены спустя двое суток после их гибели. Витязи Святовида зачистили все следы и помимо того, что поработали на берегу моря, побывали на дороге, откуда увели княжеских лошадок. Поэтому в тихую бухту никто не заглядывал до тех пор, пока рыбаки из Ругарда не обратили внимание на стаи хищных птиц, слетавшихся на запах мертвечины. Рядовичи людьми оказались опытными и сразу смекнули, что дело нечистое, и, когда вернулись домой, подняли людей, вооружились и начали обшаривать окрестности. При этом, что примечательно, варягов они извещать не стали. Почему? Так ясно всё. Наверняка рыбаки надеялись поживиться тем, что выбросило море. Однако собрать добычу не получилось. Княжеских охранников и самого островного правителя, несмотря на обглоданные лица и тела, опознали сразу. Благо отметок, вроде браслетов, перстней, наградных нашейных гривен и дорогого оружия, хватало. И, оставив всё как есть, рыбаки вызвали воинов.
Раньше всех на поле боя примчался Мстислав Выдыбай. Следом за ним из Кореницы прибыли верные Тетыславу бояре. А немного позже подтянулись волхвы и витязи из дружины Святовида. Никто из воинов и рядовых волхвов не был в курсе того, что на самом деле произошло на берегу, разбирались недолго и вскоре пришли к общему мнению, что Тетыслав вступил в бой с немецкими пиратами и погиб как и положено настоящему воину - защищая родную землю и с оружием в руках. Правда, имелись мелкие нестыковки и шероховатости. Но после того, как тела павших телохранителей и Тетыслава были отправлены в Кореницу, где их без промедления возложили на погребальный костёр, о них никто особо не думал. Князь умер - да здравствует князь. Племени ранов срочно требовался вождь, и всех серьёзных мужчин острова Руян занимала не гибель прежнего правителя, а выборы нового.