- Да, в последний раз ты их подбил. Молодец. Замечательно. Правда, я сильно сомневаюсь, что после такого попадания им придется долго чинить свою посудину… Но брать взятки гладиаторами! Да еще выпускать их на главную арену! Это уже чересчур. Моему терпению приходит конец.
Он замолчал и перевел взгляд на пыточный корпус - бесформенное строение, присоединенное к двум тюремным корпусам низкими крытыми переходами. Судя по их высоте, пройти по ним можно было разве что на четвереньках. Однако Отто Чаруш хорошо знал, что на самом деле они уходят в глубину на пару метров. И здание это очень старое - гораздо старше самого цирка и города, вместе взятых. Верхние помещения - те, что возвышались над поверхностью диска - имели особую вентиляционную систему и систему герметизации. Для чего это потребовалось, никто не знал.
Но сейчас Отто Чарушу было не до городской истории. Он очень хорошо и не понаслышке знал, что происходит, когда у барона Пако заканчивается терпение.
Перед дверьми снова пришлось задержаться. Процедура проверки личности здесь проходила не в пример дольше, чем в тюремных корпусах, и это не улучшило настроения барону. Увы, это было требование безопасности. Желающих несанкционированно проникнуть в пыточную находилось немного, но они обычно появлялись в самый неподходящий момент.
Арни Роун, палач-распорядитель, уже ждал в холле - рослый, кривоногий, с несоразмерно длинными мускулистыми руками. Подобно всем своим коллегам, Арни носил кожаную маску, но поговаривали, что это вызвано причинами куда более серьезными, нежели дань традиции. В ранней юности он вступил в Императорский легион и более десяти лет служил десантником и - опять-таки, если верить слухам - был изувечен во время военной операции в звездном скоплении Кира. Как бы то ни было, по возвращении на Диск он долго не мог найти себе места в мирной жизни - возможно, из-за того же увечья. Подтвердить или опровергнуть эти слухи не мог никто, кроме самого Арни, а он о своей жизни распространяться не спешил. Одно было известно точно: в один прекрасный день он нанялся к барону Пако палачом… а спустя какое-то время, когда главный палач погиб в результате несчастного случая, Арни занял его место.
С тех пор домом Арни Роуна стал пыточный корпус. К тому времени здание напоминало хлев для пигов, поскольку прежний владелец чистоплотностью не отличался. Сейчас в это было невозможно поверить: внутри царили чистота и порядок, которые сделали бы честь операционной. Правда, цветом стены напоминали закопченное золото, из-за чего после трех-четырех минут пребывания в этом помещении у посетителей начинала болеть голова. Ощущение усугубляли тяжелые бордовые драпировки, развешенные в самых неожиданных местах. Впрочем, барон и его Первая жена умудрялись получать от этого определенное удовольствие. Возможно, потому, что это было одно из немногих мест, где Тоар Гемельсоирский мог находиться без охраны.
Оставив Отто Чаруша в холле на попечение стражи, барон прошел в кабинет, который при желании мгновенно превращался в подобие закрытой ложи - стоило только убрать стену, отделяющую его от пыточной. Сейчас на это ничто не указывало. Просто небольшая, достаточно уютная комната с двумя анатомическими креслами, удобный низкий стол, роботизированный бар из матового желтого металла… Барон привычным движением коснулся сенсорного пульта. Напиток, который он пил в таких случаях, не пользовался популярностью в свете, однако барону нравился. Можно было часами сидеть в кресле, покачивая широкий бокал, глядя, как густая бурая жидкость перекатывается в нем, оставляя на стенках маслянистые разводы… ловя едва ощутимый запах, разливающийся в воздухе… Сладковатый, терпкий, он подобен яду, чье присутствие обнаруживаешь, когда уже поздно… Барон не спешил. Он ждал, пока аромат станет насыщенным, тяжелым, пьянящим, и только после этого поднес бокал к носу и глубоко вдохнул. Пить он не хотел: достаточно было одного глотка, чтобы хмель ударил в голову, а ему хотелось сохранить ясность рассудка. А вот запах этого напитка, приготовленного по древней технологии, бодрил и одновременно успокаивал.
Тихий гнусавый гудок вывел его из приятного полузабытья. Печально вздохнув, барон коснулся сенсорной панели на столе. Малиновые занавеси напротив бесшумно раздвинулись, одновременно с ними ушли в пол и стенные панели. За силовой решеткой находилась пыточная - просторный зал, заставленный странными устройствами, о назначении которых человек непосвященный мог только догадываться. Главному палачу барона Пако приходилось иметь дело с существами самых разных рас с весьма занятными особенностями физиологии.
- Я к вашим услугам, мой господин, - послышалось за спиной у барона.
Казалось невероятным, что существо с таким голосом могло причинить кому-то страдания. Глубокий, бархатный, он обволакивал, убаюкивал, подобно аромату древнего хмельного напитка в бокале барона, он мог заставить забыть обо всех горестях… Обладателем этого голоса, который, бесшумно раздвинув тяжелые шторы, появился из камеры подъемника, был никто иной, как Арни Роун, главный палач правителя Диска.
Барон обернулся и посмотрел на своего верного слугу с видом человека, вырванного из приятных грез.
- Гладиатора к тебе доставили? - осведомился он. После певучего баритона Арни звук его голоса неприятно резал слух.
Вместо ответа Арни низко, но с достоинством поклонился и указал на решетку. Двое подручных палача - коротконогие четырехрукие поланы - прикрепляли Мехмеда Каты к устройству, напоминающему разрезанный вдоль манекен с конечностями на шарнирах. Могучие мускулы подручных играли под их малиновыми трико, едва не разрывая эластичную ткань. Рядом с ними бородач казался карликом, и странно было видеть на его руках и ногах электрошоковые браслеты. Гладиатор выглядел изрядно помятым, под глазом темнел кровоподтек, но в целом ему повезло: палачи часто отводили душу на пленниках, которые не проявляли желания следовать за ними в пыточный корпус.
- Этот раб посмел ослушаться меня, - продолжал барон. - Но ты это, думаю, и так знаешь.
- Конечно, мой господин, - негромко ответил Арни.
- Тем не менее он представляет для меня немалую ценность. Он в совершенстве владеет Древним боем - либо каким-то другим воинским искусством, неизвестным нашим воинам. Мне хотелось бы знать, где он такому научился. Очень хотелось бы знать.
- Я понял вас, господин.
- После этого займешься Смотрителем Отто - он ждет в холле. Вот там можешь отвести душу. Пусть сначала расскажет, как к нему на самом деле попал этот раб. Потом расспроси, какие еще дела он вел с копателями, какие цели преследовал, помимо пополнения собственной кредитки. И если станет привирать… не останавливай его.
- Будет исполнено, мой господин, - отозвался Арни и с поклоном отступил за гардины.
Барон не стал его задерживать. Арни все услышал правильно, и он это знал. Он научил тех, кто входил в круг особо приближенных лиц, понимать его с полуслова и постарался, чтобы иные в этом круге не задерживались. Многие представители аристократии утверждали, что принадлежат к этому кругу, но это была ложь. На самом деле никто из знати не мог этим похвастаться.
Через некоторое время Арни Роун появился в пыточной. Чтобы привести в чувство пленника, много времени не потребовалось. Маленький гладиатор застонал, помотал головой… и неожиданно ясным взглядом осмотрел помещение. В следующий миг он уставился на барона. Их взгляды встретились; потом пленник опустил глаза и что-то прошептал.
- Что он говорит? - громко спросил барон Пако.
Арни покачал головой.
- Я не знаю этого языка, мой господин. И никогда не слышал.
Коротышка презрительно покосился на него, пошевелил руками, проверяя, насколько крепки браслеты кандалов, и снова поднял голову.
- Я гавариль: Аллах проклянет неверный, кто не зналь чести.
- Честь? - барон встал и подошел ближе к решетке. - Значит, по-твоему, честь состоит в том, чтобы отказываться подчиняться приказам своего повелителя?
- Я не зналь никакой павелитель, - резко ответил пленник. - Я имель договор с Отто Чаруш. Я убиваль другой воин на арена. Я выполняй договор. Ты наказываль меня за то, что твой воин слаб, как хашара? За то, что твой воин не умель драться?
Самое скверное, что маленькое животное право… кое в чем. Однако…
- Кажется, тебе забыли сообщить одну вещь, - спокойно произнес барон. - Прав тот, кто диктует правила. А правила диктует тот, у кого власть. То есть я. Ты находишься в моих владениях, раб. Здесь, на Диске и на всех планетах его системы, законы устанавливаю я. И только я решаю, кого казнить, а кого миловать. Ты понял это, раб?
- Я не раб, - мрачно произнес коротышка. - Ана маляльту мин хаза-ль амр, чара алаик.
Последние слова могли означать все что угодно, однако и до этого было сказано достаточно. Арни подошел к Мехмеду и отвесил ему пощечину - очень спокойно; иные с большим чувством убивают сидящего на стене москита или формика.
- Разговаривать таким тоном с повелителем недопустимо, - сообщил он.
Пленник выплюнул на пол кровавый сгусток, но ничего не ответил.
- Совершенно верно. - Барон сплел пальцы и пару раз щелкнул суставами. - Добавлю еще кое-что: вопросы здесь задаю я, а ты отвечаешь - четко и внятно. Говорить будешь только после того, как я разрешу. Понял?
Бородач засопел, вращая глазами, и снова задергался, пытаясь вырваться из оков. Впрочем, в следующий миг рывки сменились судорогами боли: главный палач пропустил через браслеты электрический разряд.
Барон Пако вздохнул, словно чрезвычайно расстроился. Потом сделал движение, словно собирался что-то сказать, но в последний момент остановился и посмотрел на палача, предоставляя ему слово.
- Теперь понял? - спросил Арни - тоном отца, который заканчивает объяснять послушному сыну вещи, слишком сложные для понимания в его возрасте.
Маленький гладиатор тряхнул головой, тяжело перевел дух и хрипло произнес:
- Да. Панимай.
Барон и его палач переглянулись.
- Скажи, что ты понял? - терпеливо спросил Арни.
- Ты… сейид, хазяин. Ты спрашивай, я атвечай.
- Неплохо, - барон смахнул с рукава невидимую пыль. - Советую тебе еще кое-что уразуметь. Ты наказан не за то, что убил моего гладиатора, а за то, что не подчинился моему приказу Кстати, о чем вы разговаривали там, на арене?
Коротышка пошевелил плечами, разминая затекшие мышцы.
- Я гавариль: я - воин Аллаха, а Аллах всегда дает силу свой воин.
- И это все?
- Нет. Еще я спросиль, зачем он драться. Он сказаль: чтобы его не биль палач. Он раб и не имель договор. Я хотель обращать его к истиной вере. Тогда он… - Следующие несколько слов маленький гладиатор произнес на своем языке.
- Не понимаю. Что именно он тебе сказал?
На лбу коротышки собрались морщины. Задача оказалась для него непростой.
- Он сказаль… ана маляльту мин хаза-ль амр… "Нэ захавай мой мозг".
- И тогда ты убил его.
Вместо ответа маленький воин кивнул.
Барон усмехнулся. Да, коротышка имел более чем веские основания убить своего противника. Скерр сравнил его с богом-кальмаром, пожирателем разума - это оскорбление среди соотечественников альбиноса считалось едва ли не самым тяжким.
Впрочем, неизвестно, догадывался ли об этом сам Мехмед Каты…
- Замечательно. А теперь расскажи, как ты попал к Отто Чарушу и о чем вы с ним договорились. Советую говорить правду и ничего, кроме правды. Этот человек в маске, - он кивком указал на Арни Роуна, - умеет отличать правду от вранья. И очень не любит, когда при нем лгут.
Глава 8
АРТЕМ ВИШНЕВСКИЙ
Находясь на волосок от гибели, в глухом подземелье императорского дворца, отрезанный от своего мира и своей эпохи…
В коридоре было пустынно. Глухие своды не пропускали ни звука из огромного здания, расположенного где-то вверху. Наконец беглецы достигли вестибюля, одной из веток подземной дороги. В туннеле ждал вагон…
Э. Гамильтон. Звездные короли
Путешествие во тьме растянулось в вечность.
Сначала Артем считал шаги, потом сбился и бросил. Ноги, не успевшие отдохнуть, невыносимо ныли. Пару раз он попытался заговорить с Матильдой, но паучиха его инициативу не поддержала.
- Хочешь язык почесать - чеши пальцем, - безапелляционно объявила она. - А то в темноте, знаешь ли, слышно очень хорошо. Мы и так… засветились.
Аргумент прозвучал вполне убедительно. Желания разделить судьбу Хома и остальных копателей у Артема не возникало, и язык как-то сам собой "перестал чесаться".
Однако через некоторое время "вдовушка" сама нарушила молчание.
- Впереди лестница. Будем спускаться ниже. Протяни руку… Да не так! Вправо. Там перила. Еще чуть-чуть правее… ниже…
И рука Артема легла на что-то узкое, плоское и гладкое.
- Нашел? Все, вперед. Лестница крутая, так что не разгоняйся.
Первая ступенька и впрямь оказалась ниже, чем можно было предположить, поэтому Артем предпочел развернуться и спускаться боком. Паутинка светилась, образуя подвешенный в темноте зигзаг. Точно невидимый школьник рисовал мелом лесенку на черной доске.
Вниз-вбок, вниз-вбок…
Потом короткие черточки сменились длинной линией. Площадка. Новый пролет. Снова площадка. Да сколько же это будет продолжаться? Привыкнув к шагу лестницы, Артем решил, что не стоит и дальше уподобляться крабу, и пошел, как подобает цивилизованному человеку… и тут же подвернул щиколотку. Ладно, хоть какое-то разнообразие.
Впрочем, этим разнообразие не ограничилось. Неизвестно, передается ли способность видеть в темноте контактным или воздушно-капельным путем, но у Артема она, кажется, появилась. Или…
- Слушай, - обратился он к невидимой Матильде. - Вроде светлее становится. Может, мне кажется?
Светящаяся линия перестала расти.
- Не кажется. Держись, немного осталось.
Осталось и вправду немного - каких-то шесть пролетов, по сравнению с пройденным путем сущая ерунда. С последнего открывался поистине волшебный вид: нагромождение расплавленного металла, похожее на замерзший водопад. Сквозь невидимые щели и отверстия сочился призрачный белесолиловый свет. Впрочем, Артем недолго восторгался этой красотой. Металлические потеки покрывали всю площадку и, судя по всему, всю лестницу ниже, так что дальнейший спуск представлялся проблематичным. Тусклое сияние освещало паучиху: кажется, она тоже была не на шутку озадачена.
- Ну что, приплыли? - Артем протянул руку и осторожно коснулся металла. Поверхность была чуть неровной и неожиданно приятно холодила кожу.
- То есть - "приплыли"? - с искренним удивлением спросила "вдовушка".
- Ну… Как тебе объяснить… Дальше-то куда?
- Куда-куда… В дверь, разумеется.
В дверь?!
Дверь обнаружилась не сразу - она скрывалась в тени металлического козырька. Дверь была странная - овальной формы с колесом посередине. Артем почесал в затылке. Что-то эта дверь ему напоминала…
Ну конечно. Такие устанавливали на подводных лодках. Вот уж воистину приплыли…
- Что стоишь? - зашипела паучиха. - Открывай! Или тебе приглашение требуется?
Артем послушно навалился на дверь, но та даже не шелохнулась. "Вдовушка" некоторое время наблюдала за его мучениями, а потом полным сочувствия тоном произнесла:
- Колесо проверни, дудук…
Легко сказать… Судя по всему, этой дверью лет двадцать не пользовались. Артем уже собрался сказать своей "напарнице" что-нибудь ехидное, но тут колесо подалось и со страшным скрежетом начало проворачиваться.
Ё-мое… И это называется "соблюдайте тишину"!
В толще металла щелкнуло, послышался свист, и дверь плавно распахнулась. Свет, хлынувший оттуда, показался таким ярким, что Артем зажмурился. Перед глазами поплыли темно-зеленые круги.
- Не слипай! - затататорила паучиха. - Кого ждать собрался?
- Сейчас… - пробормотал Артем, протирая глаза.
- Ты не сейчаскай, а шнеляй. Дальше пол ровный, так что иди спокойно… У тебя что, ноги связаны?
Артем, который только-только сделал пару шажков, остановился.
- Глаза открой!
Свет все еще слепил, однако теперь Артем разглядел квадратный коридор. В потолке через каждые пять-шесть метров располагались лампы с мутными прямоугольными плафонами. Удивительно, но помещение выглядело обжитым и почти уютным.
- Здесь живут, что ли? - спросил Артем, осматриваясь.
- Может, и живут, - уклончиво ответила Матильда. - Камай сюда.
Прищурившись, Артем заметил справа вход в другой коридор - точно такой же, как тот, в котором они стояли, и с точно такими же лампами. Тишина стояла такая, что в ушах звенело. Но странно: в таком помещении любой звук должен был будить гулкое эхо. Тут же ничего подобного не наблюдалось. Артем коснулся стены. Вроде пластик… Забавно. И на потолке такой же. И на по…
- Знаешь, что я думаю?
Матильда, которая только что обернулась, чтобы в очередной раз отчитать "напарника" за нерасторопность, издала скрип с неопределенно-вопросительной интонацией.
- Подмести бы не мешало, - Артем указал на две цепочки следов, которые тянулись от двери к их собственным конечностям.
Паучиха снова заскрипела, на этот раз то ли задумчиво, то ли раздраженно.
- Вот я и говорю: шнеляем отсюда, пока нас не засекли.
- А следы?
- Хочешь - убирай. Коридор большой, наубираешься вдосталь. А мне время дорого.
Тоже логично. Оставить чисто вытертую полосу среди повсеместной пылищи - значит, наследить еще больше. Поэтому Артем с тяжелым вздохом поплелся по коридору за своей спутницей.
Идти пришлось недолго, и вскоре паучиха нырнула в дверной проем, за которым началась лестница, ведущая вниз - такая же крутая и узкая, как и предыдущие… но, в отличие от нее, хотя бы освещенная.
И совершенно бесконечная.
Артем попытался прикинуть, на сколько метров они спустились под "землю", и у него заболела голова. А ведь еще наверх ползти - столько же. Если, конечно, они не собираются выйти на противоположную поверхность диска. Как если бы проковырять туннель в Земле и из Европы попасть в Австралию.
До Австралии - или ее местного аналога - они не добрались. Лестница все-таки закончилась, и Артем увидел дверь - точно такую же, как наверху: толстую, овальную и с колесом посередине. И это колесо просто напрашивалось, чтобы за него ухватились покрепче и повернули. По часовой стрелке.
Случается, что в какой-то момент ты вдруг ясно понимаешь, что должен сделать что-то определенное. Просто должен - и все. Предки в таких случаях говорили о велении Божьем или дьяволе, смущающем честных христиан нечестивыми нашептываниями. Артем протянул руку, осторожно провел пальцами по неровной поверхности, стирая толстый слой пыли… Никаких сомнений. Четыре рельефных буквы складывались в короткое слово:
ОТКР.