Первое видение было старым кошмаром, который часто приходил к нему во сне. Но сейчас в сон вплелись новые впечатления - отсюда, с Вапориса. Дак-ир попытался закрепить в сознании картину и сопровождавшие ее ощущения, но с тем же успехом можно было удержать в руках дым.
По мере того как нереальное истончалось, реальность становилась все отчетливее. Дак-ир понял, что лежит на спине. Под ним была железная сетка, накрытая грубыми простынями. Старая койка возмущенно застонала, когда Дак-ир попробовал сесть, - и космодесантник издал ответный стон, потому что тело его пронзила кинжальная боль. Скривившись, Дак-ир снова упал на постель и принялся соображать, что с ним произошло. Вспомнилось нападение призрачного священника. Отголосок могильного холода заставил воина вздрогнуть.
- Вас неплохо отделали, - донеслось из тени.
Резкий звук подчеркнул царящую в комнате тишину - лишь отдаленный рев артиллерии отдавался дрожью в стенах.
- Я бы на вашем месте не двигался.
- Кто вы? - прохрипел Дак-ир, удивляясь сухости в собственном горле.
Раздавшийся в ответ пронзительный скрип словно напильником прошелся по больной голове космодесантника. На свет выкатилось инвалидное кресло, в котором сидел офицер Фаланги.
- Банхофф, милорд, - сказал он. - Вы и ваши Астартес пытались спасти моих людей, и я вам за это благодарен.
- Я выполнял свой долг, - ответил Дак-ир.
Перед глазами у него все еще плыло. Космодесантник ухитрился сесть, превозмогая мучительную боль от ранений и онемение, которое не оставляло его и после того, как призрачный священник разжал свою смертельную хватку. Некоторое время Дак-ир судорожно глотал воздух.
- Лейтенант Банхофф? - сказал космодесантник, припоминая случившееся.
При взгляде на инвалидное кресло по лицу его разлилось недоумение.
- Попал под артиллерийский снаряд, - буднично сообщил офицер. - Взвод тащил меня всю оставшуюся дорогу. И на передовую мне теперь путь заказан.
Дак-ир ощутил укол жалости, когда заметил бьющуюся в глазах лейтенанта сломленную гордость.
- Я здесь один? Братья ушли в сражение без меня? - спросил он.
- Они сказали, что у вас слишком тяжелые ранения. Велели нам присматривать за вами до своего возвращения.
- Мои доспехи…
Выше пояса Дак-ир был обнажен. С него сняли даже облегающий торс комбинезон-перчатку. Перекинув ноги через край койки и перетерпев еще один приступ боли, космодесантник обнаружил, что кираса его боевой брони лежит в углу комнаты. Комбинезон был там же. Братья разрезали его, чтобы обработать раны. Дак-ир провел пальцем по груди. В смутном мерцании единственной люминолампы повреждения выглядели как пропечатавшиеся на коже и налившиеся темной кровью следы пальцев.
- Вот… Это я нашел на складе тут неподалеку. - Банхофф перекинул Дак-иру сверток, который до этого держал на коленях.
Космодесантник поймал его на лету. Движение все еще причиняло боль, но уже становилось полегче. То, что кинул ему лейтенант, оказалось робой.
- Она свободная, так что должна быть вам по росту, - пояснил Банхофф.
Дак-ир покосился на лейтенанта и натянул робу.
- Помогите мне встать, - попросил сержант.
С помощью Банхоффа он слез с койки и поднялся на ноги. Первые секунды космодесантник неуверенно пошатывался, но быстро восстановил равновесие и огляделся.
Они находились в небольшой комнате, похожей на келью. Голые каменные стены. Пыль скопилась в углах и висела в воздухе, так что все вокруг было окутано странной дымкой.
- Что это за место?
Дак-ир сделал несколько нетвердых шагов, и Банхофф откатился назад.
- Катакомбы Скалы Милосердия. Мы используем их как госпиталь, - лицо лейтенанта потемнело, - и как морг.
- Подходящее местечко, - ответил Дак-ир с мрачным юмором.
Что-то тут было неправильно. Воин чувствовал это, проводя кончиками пальцев по стене и вдыхая мутный воздух.
Мы здесь…
Слова вернулись отдаленным причитанием. И в них слышался зов. Космодесантник обернулся к Банхоффу и недоуменно прищурился.
- Что это было?
- Что было "что", милорд?
В могильной тишине раздалось негромкое царапанье, словно кто-то водил пером по пергаменту. Глаза Банхоффа расширились, когда он тоже уловил звук.
- Все клерки Муниторума наверху, в стратегиуме…
- Это доносится снизу, - сказал Дак-ир.
Он уже направлялся к двери. Каждый шаг заставлял космодесантника передергиваться, выдавая терзавшую его боль, но Астартес стиснул зубы и устремился на звук.
- Здесь есть нижние уровни? - спросил Дак-ир лейтенанта, пока они двигались по темному коридору.
- Ничего ниже катакомб, милорд.
Дак-ир пошел быстрее, и Банхоффу приходилось крутить колеса изо всех сил, чтобы не отстать.
Скребущий звук становился все громче. Когда они дошли до конца коридора, путь преградила деревянная баррикада.
- Дальше кладка ненадежна, если верить инженерам, - сказал Банхофф.
- Эта штука древняя, - ответил Дак-ир, указывая на трухлявые доски и налипшие на них слои паутины.
Потянув за одну из планок, он легко ее оторвал. Движимый какой-то непонятной силой, Дак-ир продолжил разрушать баррикаду, пока за ней не показалась каменная лестница. Ступени вели вниз, в черную пустоту. Оттуда тянуло запахом тления и застоявшимся воздухом.
- Мы пойдем туда? - спросил лейтенант с легкой дрожью в голосе.
- Ждите меня здесь, - приказал Дак-ир и начал спуск.
- Оставайтесь внутри периметра! - проревел Цу-ган, заметив, что еще один из людей капитана Маннгейма исчез под землей.
Вдоль поля боя протянулся невидимый барьер, который ярко вспыхивал, когда один из призраков натыкался на него и отшатывался прочь. Огни быстро загорались и угасали, как свет молнии, выхватывая из темноты застывшие картины. Орудийные расчеты изо всех сил старались удержать темп, а сбоку от них поспешно продвигались длинные и тонкие цепочки пехотинцев, которые перестраивались в стрелковые шеренги, достигнув двухсотметровой отметки. От рядов Фаланги катилась сплошная стена лазерных залпов. Рев огнестрела - тяжелых болтеров и автопушек - сливался с грохотом канонады. В такой близости от пустотного щита вспышки энергетических импульсов, сопровождавшие каждое попадание, сделались ослепительно-яркими и заставили некоторых солдат надеть светозащитные очки, несмотря на темноту. Это было и к лучшему, потому что мешало различать крадущиеся за психической завесой Пириила зловещие тени и не подвергало риску решимость гвардейцев.
Коридор, как и предупреждал Пириил, оказался узким. Пока солдаты Фаланги пытались шагать в одном темпе с Саламандрами, направлявшимися к передвинутой вперед линии атаки, кое-кто отбивался от товарищей и выходил за пределы завесы. За этим следовал приглушенный крик - и оступившегося больше никто не видел. К тому времени как был налажен непрерывный обстрел пустотного щита, исчезло несколько десятков солдат. Саламандрам пока везло.
Сквозь барьер, установленный библиарием, Цу-ган видел мерцающие белые силуэты отзвуков варпа. Они толпились вокруг, разочарованные и озлобленные, и то и дело пробовали завесу на прочность. Хотя сержант и не мог видеть лица эпистолярия под шлемом, по судорожным движениям Пириила можно было понять, что тот ощущает давление. Сейчас он служил лишь сосудом для рвущейся на свободу силы варпа. Сквозь него, как сквозь открытые ворота шлюза, протекала энергия, и Пириил боролся изо всех сил, чтобы направить ее на поддержку псай-щита. Один неверный шаг - и его подхватит потоком. Тогда Цу-гану придется действовать быстро - остановить библиария, прежде чем его плоть захватит другое существо, несущее смерть всем имперцам: и гвардейцам, и Саламандрам.
Одна из тварей пробила завесу, приняв для этого телесную форму, и Цу-ган выкинул вперед кулак. Сержанту почудилось, что он ударил адамантиевую стену, - боль пронзила кисть и плечо, но толчка оказалось достаточно, чтобы отбросить существо. На краткий миг оно сгинуло в небытии, но тут же материализовалось по другую сторону барьера. Древнее лицо призрака кривилось в злобном оскале.
- Твердые, как железо, ты говорил, - прорычал Цу-ган в передатчик, перекрывая рев усилившейся канонады.
Высоко над головой снаряды "Сотрясателей" поразили цель - и купол пустотного щита подернулся рябью.
Емек вышвырнул за психическую завесу еще одного призрака. Судя по затрудненности движений космодесантника, это стоило ему немалых усилий.
- Может, я слегка их недооценил, - признал Емек.
- Слегка, брат, - язвительно процедил Цу-ган.
- Ягон, - позвал он, - что показывают замеры пустотного щита?
- Щит слабеет, милорд, - треснул в наушниках голос Ягона. - Но все еще недостаточно для прорыва.
Цу-ган нахмурился.
- Бак-ен…
- Мы должны продвигаться вперед, - ответил тот, - еще пятьдесят метров, и увеличить давление на щит.
В ста пятидесяти метрах от них опасность угодить под энергетический выброс щита или огонь союзной артиллерии значительно возрастала, но выбора у Саламандр не оставалось. Скоро у "Василисков" закончатся снаряды - и бомбардировка прекратится. Надо было пробить пустотный щит до этого.
- Брат-библиарий, - позвал Цу-ган, - еще пятьдесят метров?
После минутной паузы Пириил слабо кивнул и двинулся вперед.
Цу-ган переключил внимание на Фалангу.
- Капитан Маннгейм, мы наступаем. Еще пятьдесят метров.
Офицер Фаланги ответил кратким подтверждением, после чего вновь принялся воодушевлять своих людей, напоминая им о долге перед Императором.
Против воли космодесантник вынужден был признать, что восхищается капитаном.
Имперские силы возобновили наступление. Колокола продолжали звонить.
Ступеньки оказались узкими. Несколько раз Дак-ир чуть не поскользнулся и избежал полета в глухой мрак внизу, лишь цепляясь за стены.
Ближе к подножию лестницы он смог определить направление по смутному, дрожащему световому пятну. Теплое оранжевое сияние наводило на мысли о свечах или каминном огне. Здесь была еще одна комната, и именно из нее исходил скребущий звук.
Обругав себя за то, что оставил оружие в госпитальной келье, Дак-ир осторожно миновал неширокий и низкий дверной проем. Космодесантнику пришлось пригнуться, чтобы войти в запыленную тесную комнатушку.
За порогом он увидел ряды книжных шкафов, забитых многочисленными свитками, фолиантами и прочими источниками сакральных знаний. В полуоткрытых ящиках, опечатанных имперскими аквилами, лежали священные реликвии. По углам были свалены статуи божеств, символы Экклезиархии и алтари. А в центре комнаты старый, закутанный в рясу служитель, сидя за низким столиком, водил пером по пергаменту.
Писец оторвался от работы и, помаргивая усталыми глазами, оглядел ввалившегося в келью гигантского чернокожего воина.
- Приветствую тебя, солдат, - вежливо проговорил он.
Дак-ир кивнул в ответ, еще не зная, как реагировать на увиденное. При входе в комнату его кольнуло чувство опасности, но, когда сержант вступил в круг света, отбрасываемого единственной свечой писца, ощущение исчезло.
- Ты из Муниторума? - спросил Дак-ир. - Что ты делаешь так далеко от стратегиума?
Подойдя ближе, космодесантник продолжал осматривать помещение. Оно было затянуто пылью и прахом веков и больше напоминало заброшенный склад, чем офис клерка.
Писец рассмеялся: тонкий, свистящий звук, отчего-то встревоживший сержанта.
- Посмотри, - сказал старик, отодвигаясь от своей работы, - вот что держит меня в этой келье.
Повинуясь словам писца, Дак-ир подошел к столу. Манеры старика странным образом завораживали. Космодесантник уставился вниз, на пергамент.
"Священная Пустошь - свидетельство последних дней", - прочел воин.
- Скала Милосердия не всегда была крепостью, - объяснил сидящий перед ним старец. - И она была здесь не одна.
Почерк писца оказался угловатым и неразборчивым, но все же слова получалось разобрать.
- Здесь говорится, что Скала Милосердия некогда была базиликой, храмом, посвященным Имперскому Кредо…
- Читайте дальше, милорд, - настоятельно проговорил старик.
Дак-ир подчинился.
- …и Священная Пустошь была его близнецом. Два бастиона света, сияющих как маяки истины среди темных верований древности, несущие понимание и просвещение Вапорису, - прочел он вслух. - В тени Афиума - еще юного, но гордо взирающего в будущее города - были воздвигнуты эти оплоты веры. Равны они были друг другу усердием и религиозным рвением, но не силой укреплений…
Дак-ир оглянулся на писца, который пристально уставился на космодесантника.
- Кажется, ты сказал, что они не были крепостями?
Старец кивнул, понуждая Дак-ира продолжить чтение.
- Первый был воздвигнут на твердом скальном уступе, давшем ему имя, а второй на глине. Это случилось во время Нескончаемого Потопа в 966. М40. В тот год дожди на Вапорисе шли шестьдесят шесть дней, дольше, чем когда-либо на людской памяти. Священная Пустошь погрузилась в ставшую хлябью землю, забрав с собой пятьсот сорок шесть находившихся в ней паломников и священников. В течение трех мучительных дней и ночей погружалась базилика, камень за камнем, и стены ее превратились в склеп для запертых внутри людей. И в течение трех ночей обреченные били в колокола на самой высокой из башен Священной Пустоши, крича: "Мы здесь! Мы здесь!" - но никто не пришел им на помощь.
Дак-ир остановился, когда в душе его начало нарастать ужасное понимание. Ему надо было знать больше. Уже не обращая внимания на писца, воин вновь углубился в текст.
"Большая часть вины лежит на Афиуме. Стража и обычные горожане не осмелились ступить в разрастающееся болото. Опасаясь за собственную жизнь, они даже не попытались спасти гибнущих людей. Они заткнули уши, дабы не слышать колокольный звон, и замкнули двери своих домов, ожидая, пока прекратится дождь. И все это время базилика тонула, метр за метром, час за часом, пока земля не поглотила высочайшие из ее башен. С ними были похоронены заживо все обитатели храма, и колокола наконец замолчали".
Дак-ир обернулся к писцу.
- Призраки на поле боя, - сказал он, - это эхо погибших священников и паломников, навеки звучащее в варпе.
- Ими руководит ненависть, ненависть к жителям Афиума, заткнувшим уши и позволившим им умереть, - так же как мною руководит вина.
"Вина?"
Дак-ир уже собирался задать вопрос, но священник перебил его:
- Ты уже близок к концу, Хазон, так что читай дальше.
Словно зачарованный, Дак-ир вернулся к пергаменту.
"Этот рассказ - единственное свидетельство ужасного деяния… Нет. Это мое признание в соучастии. В безопасности оставался я в Скале Милосердия и ничего не сделал, пока братья мои страдали и умирали. Но так быть не должно. Оставляю я это свидетельство на малое искупление, чтобы люди ведали о том, что произошло. В расплату за грех я отдам свою жизнь так же, как отдали свои жизни другие".
На этом текст обрывался - и только дочитав последнюю строчку, Дак-ир осознал, что старик назвал его по имени. Воин резко развернулся, чтобы потребовать ответов… но было уже слишком поздно. Писец исчез.
Обстрел "Сотрясателей" прекратился внезапно, как прекращается биение пульса при остановке сердца. Наступившая тишина была похоронным звоном по Фаланге и их союзникам-Астартес.
- Все, - прохрипел Цу-ган, когда имперская бомбардировка оборвалась. - Мы пробьемся сейчас, или нам конец. Ягон?
- Щит все еще держится, милорд.
Они находились сейчас лишь в сотне метров от пустотного щита, прорвавшись вперед в последней отчаянной попытке свалить его. Без поддержки тяжелой артиллерии задача казалась невыполнимой. Все это время солдаты Фаланги продолжали исчезать, увлекаемые в небытие проникшими сквозь барьер невидимыми руками.
- Я чувствую… что-то, - с трудом произнес Пириил. - Что-то в пустотном щите… Как раз за пределом моей досягаемости…
Затратив колоссальные усилия, библиарий ослабел. Психическая завеса рвалась и больше не могла уберечь от выжидающих за ее границами призраков варпа.
- Будьте тверды! - прокричал Маннгейм. - Сомкните ряды и сражайтесь во имя славы, солдаты Фаланги!
Гвардейцы держались лишь за счет мужества и железной решимости, несмотря на то что их товарищей одного за другим поглощала земля.
И снова Цу-ган не мог не восхититься их храбростью. Как охваченный безумием дервиш, сержант носился вдоль шеренги, осыпая вторгшихся под завесу призраков ударами, от которых саднили его руки и плечи.
- Саламандры! Сейчас завеса падет! - воскликнул он. - Защищайте Фалангу. Защищайте товарищей по оружию ценой собственной жизни!
- Во имя Вулкана и славы Прометея! - подхватил Бак-ен. - Да будет он, восседающий на Троне Терры, свидетелем вашего мужества, солдаты Фаланги!
Слова Астартес подействовали как глоток живой воды. Вместе с воодушевляющей речью Маннгейма они заставили солдат непреклонно смотреть в лицо почти неминуемой смерти.
Слева от Цу-гана раздался пронзительный крик боли, и сержант увидел, как Лазар упал, пронзенный бесплотными пальцами.
- Брат!
С-танг и Нор-ган кинулись на помощь Лазару. Гонорий прикрыл их своим огнеметом.
- Держись, Огнерожденный, держись! - прокричал Цу-ган. - Не сдавайся!
Непоколебимо стойкие, Саламандры сражались бы до последнего вздоха, и Цу-ган дрался бы яростнее всех.
Закаленный в битвах сержант уже собирался вознести предсмертную молитву примарху своего легиона и Императору, когда в его ухе с треском ожил приемник вокса.
- Может, ты и обманул смерть, игнеец, - рявкнул Цу-ган, когда понял, кто вышел на связь, - но чему удивляться - ведь выживание ты всегда ставил превыше славы…
- Заткнись, Зек, и немедленно позови Пириила, - потребовал Дак-ир, назвав другого космодесантника по имени и вложив в свои слова как можно больше настойчивости.
- Нашему брату сейчас нужно сосредоточиться, - огрызнулся Цу-ган. - Не думаю, что он может отвлечься на разговоры с тобой.
- Сделай это, иначе будет уже неважно, отвлекается он или нет!
Из горла Цу-гана вырвалось рычание, но сержант повиновался: что-то в тоне Дак-ира заставило его почувствовать важность просьбы.
- Брат-библиарий, - рявкнул он в коммуникатор, - наш отсутствующий брат требует разговора с тобой.
Пириил вымученно кивнул. Обе руки его были подняты в попытке удержать барьер.
- Говори, - с трудом прохрипел библиарий.
- Ты помнишь, что ощущал перед первой атакой? - быстро спросил Дак-ир. - Ты сказал, что в щите есть что-то необычное, неправильная энергетическая подпись. Так вот, его усиливают телепатически, чтобы не пустить внутрь эхо варпа.
Неистовый обстрел привел к тому, что в щите появилась тонкая трещина - невидимая глазам смертных, но для магического зрения библиария ясная, как зигзаг молнии. И сквозь этот разрыв Пириил отчетливо различил телепатический ток, образующий собственный барьер. Со словами Дак-ира пришло понимание, а затем и осознание цели.
- Они хотят отомстить Афиуму, - пробормотал Пириил, начиная перенаправлять свою психическую энергию и перековывать ее в острый клинок гнева.
- За соучастие в их гибели больше тысячи лет назад, - подтвердил Дак-ир.