- Поехали! - Ну ничего оригинальнее не смог придумать. КамАЗы один за другим выехали со стоянки, и колонна поехала по Оренбургскому тракту в сторону разводки. На заводском перекрестке охватило резкое чувство потери и изменения. Десять лет сюда каждый рабочий день ездил. Десять лет работал, знал каждый болтик в механизмах, пересчитал каждую шестеренку. И вот его нет. И прошлой жизни больше нет. И я с товарищами еду невесть куда. Надо еще кое-что сделать, кстати. Сбоку дороги шли поля гречихи. Мы проехали развязку и выехали на ульяновскую трассу.
- Андрей, останови у знака. Переговорить нужно со всеми. - Я положил АКМ на спалку, Бенелли поставил между сидениями. Андреев АКМ стоял слева от него, зажатый с помощью двух брусочков дерева между креслом и дверью. КамАЗ остановился, рядом встали остальные, Точно, попугаи, а не машины. Яркие, только что с покраски. И в кабинах заводом пахнет. Новенькие машины. Самое главное, гражданские, сразу видно. На мордах капотов наклеены яркие ДорСтроевские наклейки - толстый веселый бегемот в каске и с лопатой. Угрозы не чувствуется, машины Ленька с умом выбирал.
- Ну что, мужики, переговорим между собой. Начальства нет, только мы. И мне интересно, почему вы в эту авантюру влезли. Только без уверток, надо выяснить, что мы из себя представляем. Мне не кажется, что это будет легкая прогулка. Ну что, давай с Анвара начнем. Ты почему согласился? - Я обернулся к камазисту.
- У меня дом развален на половину, ссуда не погашена. Глава пообещал, что в любом случае выдаст дом в новостройках. Ты что, думаешь, от хорошей жизни? - Анвар грустно усмехнулся. - Я не дурак, понимаю, что раз один пропал, может и другой. Но у меня трое детей и племянник остался из Казани. А зима быстро приходит, сами знаете.
- Ясно. Нормальная причина. Андрей, а ты? Тебе что не сидится? И тебе, Серег? - С интересом поглядел на двух оставшихся водил. Впрочем, мы все можем водить грузовики. Но у нас третий, а у них первый класс. А это две большие разницы. По двадцать лет безаварийного стажа на большегрузах - это серьезно.
- Нам, то же самое, пообещал вместо квартир дома. Возле твоего квартала, там, где дома пропали. - Андрей усмехнулся, а Серега кивнул. Так.
- А остальные тоже? - Я покачал головой. Все же умеет Егорыч хвостом крутить. Ну и хорошо, неплохие парни в соседях будут. А вот интересно, почему и за что это я с братом поехали? Вот уж точно авантюристы. И лопухи. Ну ладно, сделаем умные лица.
- Ну, с нами ясно, раз мы полезли в политику, нам деваться некуда. - Я собрался было лезть в машину. Но был остановлен вопросом Ильшата:
- Люб, а что это за договор о трофеях? И как между собой делить будем? - Ильшат был настоящий, матерый татарин. Никогда не упускающей ни малейшей выгоды, расчетливый и исполнительный с начальством, неплохой товарищ и страшный бабник. Не гулял бы как мартовкий кот, давно бы каким-нибудь лавочником заделался. А так все левые доходы на левых же подруг и спускал. А у хорошего сварщика их очень немало. Левых доходов, я имею в виду.
- Все, что мы не сможем сами вывезти, по описи в заявлении сдаем в город. Он забирает девять десятых, остальное наше. Все делим на всех поровну. - А я как то упустил из вида, что это вполне выгодно может оказаться. Про договор из-за предусмотрительности только заговорил.
- Думаешь, много может быть? - Ильшат явно мысленно подсчитывал возможную прибыль. Аж глаза мечтательные стали.
- К сожалению, думаю, что много. Как говорят, можно разбогатеть медленно при развитии страны и быстро при разрухе. - А ведь кончилась наша страна. Для нас точно, похоже.
Видно, что не ко мне одному пришло это в голову. Все грустно замолчали. Кроме Ильшата.
- А почему к сожалению? Тебе не нравится? Вон, два Егеря новых, Скания, молоковоз, ружей говорят сотня. И не нравится? - Он явно был в недоумении.
- А что должно нравиться? Электроэнергии нет, генераторы не в счет. Газа нет, водоснабжения нет. Запчасти на машины где брать? Даже интернет пропал, вон, Вадим грустный ходит. Раньше спокойней намного было. Как бы не взвыть, нам от таких доходов. Пока потери намного превышают прибыль. Это могил свежих не считая. Ладно, по коням. Время уже десять минут шестого. День уже начался, нам много надо сделать. - Я открыл дверь КамАЗа. Вообще, поездка на негруженном КамАЗе - это средненькое удовольствие. Трясет так, что говорить неохота. Даже на ровной дороге выбоины находит. А про теперешние вообще говорить не приходиться. Не езда, а утрясывание сплошное.
Над горами светило Солнце. В полутора километрах разливалась великая река.
Как сказал глава, пятнадцать километров мы проехали спокойно. А потом дорогу как ножом обрезало. Дальше шел луг. На котором, если приглядеться, были видны колеи от машины. Трава до конца не выпрямилась. Колея вела между небольшими рощицами лиственных деревьев. Перед колонной выскочили и перебежали в другую рощу пяток оленей. Однако, явно не средняя полоса России. Здесь благородные олени не водятся. Показалась насыпь. Вроде асфальт.
Взгромоздившись на дорогу (насыпь хорошая, с метра полтора, наверное), поехали дальше. Благо, дорога в одну сторону ведет (не дай Бог!). За поворотом на обочине стояли два КамАЗа-машиновоза. С Фиатами на одном и Нивами - шевролеты на другом. Где встретились, один из Тольятти, другой из Елабуги. И никого вокруг. Подъехали, выгрузились из машин. Ильшат приплясывал вокруг прицепов с вездеходами, жадина. Все остальные разминали конечности, отдыхали от тряски.
- Любомир, подойди, пожалуйста. - Голос у жадного татарина резко похолодел. На белой двери тягача были кровавые полосы. Как будто кто-то пытался открыть дверь окровавленной рукой. Я оглянулся на нашу кампанию. А где же их автоматы? Из нашей девятки автоматы были у меня и у Андрея, ему иначе дверь не открыть. Евгений улыбался, сидя на крыше кабины, направив пулемет в сторону леса. Условно вооруженным можно было считать Вадима с его пистолетом. Остальные просто вышли.
- Люди, а где оружие? Марш за ним!!! Охерели, что ли? Не на прогулку выехали. - Я разглядел то, что не заметил Ильшат. На дороге как будто что-то окровавленное протащили. И отпечаток. Кровью. Рука не рука, больше человечьей раза в полтора, и когти. Сантиметра по два с половиной. Они, правда, только угадывались. Оглянулся. Мужики с виноватым видом стояли с автоматами возле грузовиков. Да. Вот это мы вояки. Ладно, будем учиться на ходу.
- Артем, Вадим, во второй КамАЗ в кузов. Осмотрите в бинокли всю территорию до деревьев. Ильшат, Анвар, осмотрите грузовики, но осторожно. Жень, тебе хорошо сидится? Андрей, Серега, просто осмотрите машины на прицепах. Мало ли, вдруг кто туда залез. И оружие всегда с собой. Ясно? - Я маленько покомандовал. Раз я командир, надо занять людей. Сам достал свой Кодак и заснял сначала на видео, потом сделал несколько кадров с увеличением. Парни вытащили из кабин документы на машины, накладные, еще кучу всяких бумаг. Судя по всему, и в той и в другой машине ехали по два человека. Водитель и экспедитор. И где они?
- Любомир, залезь-ка к нам. Посмотри. - Димка протянул мне бинокль и указал пальцем. Метрах в ста от дороги лежали клочья одежды. Немного дальше еще. И еще кое-что. На опушке рощицы в окуляры бинокля ко мне заглянуло что-то разумное, голодное и неживое. И я понял, что это смотрит на меня и товарищей как на хорошую закуску. Нежить? Неужели?
- Так, по машинам. Едем отсюда, быстро. - Я спрыгнул вниз и, едва сдерживая себя, чтобы не побежать, пошел к первому КамАЗу. Не знаю, что там и сейчас узнавать не хочу. Я не трусливый, я осторожный.
- А трофеи? - В голосе Ильшата слышалась скорбь всех мародеров об упущенной добыче.
- На обратном пути. Нечего сидеть там, где едят. - Еще не хватало из-за железа застрять. Потом заберем. Андрюха стронул КамАЗ, следом пошли остальные. Я откинулся на спинку, меня прошиб озноб, весь лоб покрылся холодной испариной.
Через четыре километра я попросил Андрея остановить КамАЗ на обочине. Собрал народ.
- У кого, что есть серебряное. Выкладывайте на бампер. - Я снял свой перстенек и начал ножом вынимать сапфирчик. Люди недоуменно смотрели. Пассатижами придал форму грубой картечины. Достал пачку дробовых патронов, вынул один, вскрыл завальцовку, вытряс дробь. На дробовой пыж положил серебрушку, насыпал большую часть дроби и закрыл патрон как можно плотнее. Прогнал через калибровку и дослал в патронник Бенелли. Парни, похоже, что-то поняли.
- Любомир, ты, надеюсь, шутишь? - Снимая серебряный браслет с какими-то клинописными надписями, спросил Вадим. Серега снял цепочку с крестиком, отцепил его, цепку отдал мне и стал вешать крестик на грубую нить, которую вытащил из кабины. Еще отдали цепочки от полумесяцев Ильшат и Анвар. Мое поведение, похоже, всех проняло. Вадим и Темка залезли в кузов и стали шарить прицелами своих Маузеров по окрестному лугу. От Маузеров, впрочем, осталось только название и хорошая ореховая ложа со ствольной коробкой. Семисот миллиметровый ствол и затвор были сделаны под наш, русский патрон с рантом. Магазин был увеличен до десяти патронов. Даже в названии сменили расположение букв и цифр. Говорят, это случилось из-за того, что на складах не осталось более-менее исправных Маузеров, но остались кучи прикладов с металлоломом. Вообще, создание Всероссийской Стрелковой Ассоциации очень сильно послужил развитию оружейного гражданского производства в России. Стало модным среди молодежи, несмотря на очень серьезные правила членства, иметь оружие и уметь стрелять. В городах, поселках и деревнях как грибы росли стрельбища. От очень навороченных до максимально простых. Что интересно, даже членство в Охотсоюзе не давало привилегий на вступление. Тот же год кандидатского стажа, те же еженедельные занятия в военкоматах, та же сдача экзаменов. Не слишком сложных, но ответственных. Ибо пересдавать можно было всего три раза. После этого мужчина (или женщина) лишались права на вступление в Ассоциацию. Потому и магазинах оружейных, оружия стало, как в Техасе или Вайоминге.
Что-то царапало меня по позвоночнику. Нечто похожее я испытывал несколько раз в жизни. Первый раз на Ташкентском авиазаводе. Я тогда долго крутил головой и не мог понять, что меня тревожит. До тех пор, пока не задрал голову и не увидел глядящего на меня в бинокль человека. Как объяснили старшие рабочие, это был эксперт из ВОХРа. Они, таким образом, с леваками боролись. А второй раз в Казани на Тысячелетие. Мы участвовали в театрализованной постановке, изображая кузнецов. Одетые в русские льняные рубахи, с настоящими кувалдами, наковальней и горном, мы привлекали внимание, как туристов, так и разных губернаторов. Меня позабавило несколько ревнивое выражение лица губернатора Ткачева по отношению к моему напарнику, когда фотографирующая его руки то ли подруга, то ли супруга губернатора сказала, что у Антоныча очень красивые рабочие руки. А вот когда на выезде нас высадили из Газели и повезли на ней лошадку Назарбаева в аэропорт, меня снова охватило то чувство. Поискав глазами, я нашел пару снайперов на крыше ипподрома. Один из них смотрел на меня, слава Богу, не в прицел, а в трубу. Я снял тогда куртку, вытряс ее и повесил на плечо. Снайпер кивнул и отвернулся. Похоже, то, что к представлению я отрастил бородку, а я брюнет, ввело парней в заблуждение.
Но тогда взгляды были просто внимательные и изучающие. Впрочем, как мне сказали на стрельбище, снайпер так же внимательно мог вкатить мне свинцовую пилюлю. А сейчас взгляд был голодным, яростным и неживым. Мертвым, одним словом. И близким. Я схватил Бенелли и развернулся в сторону взгляда.
Из низкой, как казалось, травы, метров в тридцати от нас на дорогу вымахнула большая, метра два в высоту, фигура и метнулась к нам. С трудом удержавшись от желания выстрелить от бедра, я кинул дробовик к плечу. В три прыжка существо преодолело метров двадцать, и я нажал на спуск, целя напротив в левую сторону груди. Почему-то существо атаковало на двух ногах, по-человечьи. Заряд крупной дроби весом в сорок грамм ударил в туловище и развернул тварь. Передернул цевье и выстрелил еще раз. Рядом заполошно, длинными очередями ударили сразу пять Калашей. Большинство пуль били по дороге рядом с телом твари, высекая искры и визжа рикошетами.
- Отставить! Прекратить огонь! Хватит, патроны беречь! - Я орал, иначе меня слышно не было. Но стрелять закончили в основном из-за опустевших магазинов. С тварью происходили какие-то изменения. Менялась и усыхала фигура, укорачивалась морда, превращаясь в лицо. Через несколько минут перед нами лежал мертвый старик, весь сухой от старости. Вот так, вот тебе и фокус.
- Это что, оборотень? Такого ведь не бывает! - Сергей держал тело под прицелом разряженного Калаша. - Они ведь днем не ходят! Их вообще нет!
- Значит, есть. Эксперементально подтверждено. И слава всем Богам, что Любомир догадался снарядить патрон серебряной пулей. Поглядите, рана-то одна. На левой стороне груди, напротив сердца, было прожженное отверстие. Не обманула бабушка в детстве. Стрелять оборотня надо серебряной пулей или старой медной солдатской пуговицей, говорила она, заканчивая рассказывать сказки. И прочую нечисть и нежить тоже, добавляла. Когда она рассказывала эти сказки уже Димке, я над ней посмеивался. А она мне сказала:
- Молись, чтобы тебе не пришлось проверять эти сказки.
Вот и пришлось. Видно, мало и плохо молился. Или не о том. Ладно, надо еще снарядить, насколько серебра хватит. Я стал резать цепи. Накусал браслет на три части. Но стрелять придется почти в упор. Такие снаряды очень плохо летят. В ногах легонько потряхивало от адреналина. Мужики, наконец, переснарядили магазины и встали вокруг. Снайперы и пулеметчик залезли на кабины машин и осматривали окрестности. Все молчали, и понять, кто, о чем думал, было невозможно. Зарядив девять патронов, отдал по три Сереге и Анвару, они с собой тоже дробовики прихватили, Иж-27 Серега и МР-133 Анвар.
- Стрелять не дальше пяти-шести метров, сами охотники, понимаете. Но будем надеяться, что, по крайней мере, сегодня с такой тварью не встретимся. Ильшат, ты соляру в канистру сливал? Сливал! Давай ее сюда. - Надо похоронить этого или это, не знаю, как правильно.
Ильшат приволок канистру. Соляру он, как я его знаю, скорей всего зажилить хотел. Ничего, еще сольет. Облили солярой, всю канистру вылили, аж, здоровая лужа на асфальте получилась. И подожгли.
- Поехали, нам еще ехать и ехать. И УАЗ пропасть не мог просто так, мы по его следам идем. По машинам. - В который раз за утро залез в кабину. Уже привычно получается. Когда отъезжали, еще долго был виден костер. Хорошо горит. Дорога опять пропала. Перед нами был мелкий ручеек, с каменистым дном. Странно, такие ручьи, обычно, в гористой местности встречаются. Впрочем, я же забыл, горы рядом. Тогда ничего странного. На том берегу были следы от УАЗа. Отчаяный водила, однако.
Поднимая волны и брызги, КамАЗы пересекли ручеек. Дальше шла грунтовка, но несколько непривычная. Остановившись, вышли поглядеть. Вокруг были лиственные деревья. Помня об оборотне, сразу заняли круговую оборону. То есть пятеро встали вокруг нас с автоматами и ружьями. Евгений опять уселся на крышу КамАЗа.
- Что-то очень узкая колея. Телеги, что ли? И смотри, отпечатки копыт. И навоз свежий. А коней не меньше десятка. Правда, в другую, противоположную нам сторону идут. - Мы все же в городе три года живем, до этого поселком городского типа был. Да и сейчас никого телегой или лошадью не удивишь, с десятка два в городе есть, если с жеребятами считать. - Причем всадники, не телеги. Что-то не нравиться мне это.
Я встал, отряхнув колено. Рядом выпрямился Вадим.
- И чего тебе не нравиться. Наоборот хорошо, люди. А то полсотни километров проехали, и ни одного населенного пункта. Деревень с селами уже с десяток проехать должны были.
- То, что одни телеги по этой дороге ездят. Ты где такое в наше время видел? Да один Ильшат на своих гулянках, больше следов на проселках оставил, чем все телеги Татарии и Башкирии. Такие лет сорок-пятьдесят назад были. И то, грузовики и трактора ездили. Значит, еще позднее. А в такое время группа всадников - это, скорее всего, воинский отряд. Не ездили крестьяне такими группами. На телегах да, а на конь - только военные и дворяне, что, впрочем, одно и то же. Ладно, поехали за УАЗом. - Опять завелись и тронулись в неясное. Первооткрыватели, блин! Ведь, в самом деле. Пацаном будучи, мечтал об этом, начитавшись Фенимора Купера и Луиса Ламура. А сейчас не скажу, что очень радостно. Но нервы щекотит, это да!
Через пять километров дорога раздвоилась. Следы всадников ушли в одном направлении, а УАЗ поехал в другом. Еще через восемь километров показался указатель - Мокрые Кураши, а следом за ним село. Точнее, его остатки. Десяток домов на главной улице, из них один очень богатый. Перед передним домом на лавочке сидела пожилая женщина. Мы остановились возле нее. Выпрыгнув из КамАЗа, Я увидел во дворе богатого дома УАЗ-Патриот с инкассаторской символикой. Нашли. На часах было пол-десятого.
- Доброго дня бабушка, простите, не знаю, как вас по имени - отчеству. Не скажете, где водитель этого УАЗа? Мы его ищем. - Я слегка поклонился бабушке. Ничего, спина не сломается. Парни тем временем загнали КамАЗы в проулок. Евгений слез с крыши и залег за кучей песка. Автоматчики присели возле дороги, развернувшись в разные стороны. Снайперы изобразили активность, перебежав через дорогу, и залегли в кювете. Стоял один я. За спиной был дробовик, правой рукой придерживал за ствол 104. Прицел немного мешал, но это с непривычки. Вообще, как я читал, это полноценный автомат, просто на немного меньшую дальность. Поэтому на него оптику и повесил. Этот прицел на службе я хоть в руках вместе с СВД держал. А с оптикой только по "Бегущему Кабану" в детстве стрелял из мелкашки. У меня вообще одни третьи разряды, зато по стрельбе из пистолета, винтовки, борьбе и шахматам с авиамоделизмом. Насыщенное детство было.