- А что бы ты назвал свободой? - спрашивает Гаппо, подпирая себя локтем и вытягивая свои длинные ноги перед собой.
- Не знаю, - пожав плечами, отвечает сержант, - полагаю, это как выбирать: что тебе есть, куда пойти, с кем дружить.
- Я никогда не мог позволить себе такого, - говорю я им, - в фабричном улье самое главное было выжить, как и здесь. Убей или будешь убит, выиграй торговую войну или голодай, все просто.
- Никто из нас не знает что такое свобода, - говорит Гаппо, качая головой из стороны в сторону, чтобы разработать тугие мышцы, - когда я был проповедником, все что я знал, так это святые писания и догмы Экклезиархии. В любой ситуации они говорили мне в точности, что я должен делать и что чувствовать. Они говорили мне, кто был прав, а кто ошибался. Я теперь осознал, что у меня по-настоящему не было вообще никакой свободы.
- Ты знаешь, я с агромира, - говорит Франкс, - просто фермер, там не было особых лишений. У нас была куча машин, единственный человек мог присматривать за пятнадцатью сотнями гектаров. Мы всегда жрали от пуза, бабы молодые и здоровые, мужику желать больше нечего.
- Так какого гребаного лешего ты поперся в Гвардию? - выпрямившись, выпаливает Гаппо.
- А у меня был какой-то фрагов выбор?! - с кислой миной на лице горько произносит Франкс. - Когда орки вторглись на Алрис Колвин, мы просто получили список от Департаменто Муниторум. Меня призвали. Вот и все, не было выбора.
- Ага, - встреваю я, - если ты хорошо устроился, то, в конце концов, это главное.
- Оказалось в Гвардии не так уж и плохо, - говорит сержант, наклонившись вперед, дабы положить свою тарелку на тарелку Гаппо, - по правде говоря, мне нравилась дисциплина. Как солдат, мне не о чем было волноваться кроме приказов. Жрали и пили от пуза, было удобно считать, что все, что тебе приказали - будет правильным.
- Но как только тебя повысили, все изменилось, - вклинивается Гаппо, снова откидываясь назад.
- Да, это уже стало проблемой, - продолжает Франкс, комкая свои курчавые волосы рукой, - чем выше я поднимался по командной цепочке, тем меньше мне это нравилось. Вскоре пришлось принимать решения, из-за которых умирали и калечились бойцы. Вдруг мне стало казаться, что в этом всем моя вина. Полковник был прирожденным офицером, один из дворянства, он ни секунды не думал о солдатах, просто делал все, чтобы протащить свою жирную задницу повыше, надеясь стать генерал-командующим или главнокомандующим.
- Из-за этого ты переступил черту? - спрашиваю я, зная, что Франкс попал в "Последний шанс" из-за подстрекательства к нарушению субординации и не подчинению приказам.
- Верно, - говорит он, его лицо мрачнеет от воспоминаний, голос становится глубоким и озлобленным, - мы застряли на ледяных полях Фортуны II, месяц сидели на полупайке, потому что повстанцы сбивали наши шаттлы с припасами. Получили приказ атаковать крепость "Цитадель Ланскара", две дюжины лиг по чистому льду. Офицеры обедали тушеным мясом рогатого оленя и черного вола, пили Шаналанское бренди; мои бойцы жрали высушенные суррогаты и делали воду из снега. Я повел свои две роты в лагерь офицеров и потребовал припасов для марша. Ублюдки Департаменто отправили нас восвояси, и бойцы пришли в неистовство, разграбили все подчистую. Я не пытался остановить их, они мерзли и голодали. Что мне нужно было сделать? Приказать им тащиться обратно в ледяные пустоши и атаковать вражеское укрепление с пустым брюхом?
- Примерно, то же самое случилось и с тобой, Гаппо, - говорю я бывшему проповеднику, делая подушку из своего тонкого одеяла и укладываясь на нее, заложив руки под голову.
- Имущие и неимущие? - спрашивает он, не ожидая ответа. - Я понимаю, почему Франкс сделал то, что сделал, но я не имею ни малейшего понятия, что заставило меня в тот день осуждать кардинала перед лицом полудюжины офицеров Имперской Гвардии.
- Думаю, ты прав, - говорит Франкс, - кардинал не стал бы казнить людей, которые ценой своих жизней защищали его планету.
- Но ты продолжил, и обвинил всю Экклезиархию в коррупции, - добавляю я с усмешкой, - подвергая сомнению, существовал ли на самом деле Император. Насколько это глупо, а?
- Я не мог поверить, что такие страдания происходят, если такой святой дух приглядывает за человечеством, - решительно отвечает Гаппо, - если и есть Император, в чем я сомневаюсь, то кардиналы и подобные ему представляют такую фигуру совершенно нелепо.
- Не могу себе представить, чтобы все продолжалось так, если бы не было Императора, - говорит Франкс, качая головой, стараясь понять эту мысль, - в этом случае убил бы себя, как только меня арестовал Полковник.
- Ты правда веришь, что у тебя есть душа, нуждающаяся в спасении? - с заметным презрением спрашивает Гаппо.
- Ты веришь, что великолепного Императора волнует, сдох ты на службе Империума или тебя расстреляли как не подчинившегося приказам грабителя?
- Эй! - рявкаю я на обоих. - Давайте оставим эту тему, а?
В этот момент подходит Пол, его лицо искажено злобой, и он почти рычит.
- Он снова это сделал, - говорит он сквозь зубы.
- Роллис? - зная ответ, спрашиваю я и вскакиваю на ноги. Пол кивает, и я следую за ним в дальний конец камеры, где он и те, кто остались от старого взвода Кронина обычно едят. Там и сидит подавленный Кронин.
- Да украду я с тарелки безнадежных, дабы накормить уста бессильных, - произносит безумный лейтенант.
- Это проповедь Себастиана Тора. Я ее знаю, - вставляет Пол, стоящий как раз за моим правым плечом.
- Где Роллис? - требую я ответа.
Один из валявшихся на земле бойцов кивает головой вправо, и я вижу предателя, сидящего, прислонившись к стене камеры в десяти метра дальше. Они просто доверили мне разобраться с ним. Большинство из них ненавидят Роллиса, как и я. Они боятся, что этот ублюдок-предатель сделает с ними что-нибудь, если они будут противостоять, гнев Полковника еще один сдерживающий фактор. Что ж, я не буду стоять в стороне, покуда дышу тем же воздухом что и он, от этого мне хочется вырвать его легкие. Я марширую к нему и встаю перед этим мешком с дерьмом. Он держит на коленях наполовину полную чашку.
Я стою, уперев руки в бока. Меня трясет от гнева, настолько я не могу терпеть этого человека.
- Медленно ешь, а? - шиплю я Роллису. Он медленно поднимает взгляд своих крошечных черных глаз.
- Это потому, что я более цивилизованный, чем вы, животные, и не должен мириться с таким оскорблением, - громко произносит он, отставляя тарелку в сторону.
- Ты снова отобрал еду у Кронина, - это утверждение, а не вопрос.
- Я попросил его разделить рацион со мной, - говорит он с кривой ухмылочкой, - он не отказался.
- Он сказал: "И щедрость Императора ниспадает на их, кто тяжко трудится во славу его", - делает замечание стоящий за мной Пол, - по мне, так это больше похоже на: "отвали от меня".
- Я последний раз предупреждаю тебя, Роллис, - тяжело произношу я, его распухшее лицо вызывает во мне отвращение, - больше предупреждений не будет.
Его глаза наполняются страхом, и он открывает рот, чтобы что-то сказать, но мой ботинок вышибает ему на колени окровавленные зубы. Он хватается руками за челюсть, скулит от боли. Когда я разворачиваюсь чтобы уйти, слышу движение за спиной, и смотрю через плечо.
- Падла! - ругается он, наполовину встав на ноги, по его подбородку течет кровь и слюна. - Я отплашу тебе ша это, ты, ханшешкий шын орка!
- Продолжай также, и в будущем тебе понадобится супчик, - со смехом отвечаю я. Мне было бы жаль этот кусок дерьма грокса, если бы он не был таким отмороженным козлом.
Он снова резко опускается обратно, пробуя свои зубы пальцем, его глаза источают чистый яд. Если бы они, правда, могли убивать, на мои пальцы ног уже бы вешали бирку.
- Если он попытается еще раз это сделать, - говорю я Полу, - сломайте ему пальцы на левой руке. Тогда ему будет сложнее есть, но нажимать на спусковой крючок он все равно сможет. Я вас прикрою.
Пол оглядывается на предателя, явно смакую эту мысль.
- Я надеюсь, что он попытается, - мрачно произносит он, пристально глядя на Роллиса, - я просто надеюсь на это…
ПОД тусклым румяным сиянием старого солнца, неумолимо двигался вперед флот тиранидов. Меньшие корабли-трутни толпились под массивным, покрытым кратерами панцирем корабля-улья, большие по размерам суда медленно скручивались друг с другом, чтобы войти в спячку, которая позволит им преодолеть огромное расстояние между звездами. Рассеивались облака спор, медленно разлетаясь под действием солнечного ветра. Один корабль улья все еще не спал, его питающие щупальца были обернуты вокруг разбитого корпуса боевого корабля Империума, переваривая минеральное содержимое, плоть мертвого экипажа, высасывая воздух изнутри корабля для своих нужд.
Флотилия био-кораблей заполонила все небо, подгоняемая инстинктом снова впасть в спячку, пока не найдут новую добычу и новые ресурсы для поглощения. На их пути оставались голые скалы, кружащиеся по орбите вокруг солнца, очищенные от любых органических частиц, на них не осталось ничего, кроме самых основных химических соединений. Ничего не осталось на разграбленной планете Лангоста III. Ничто не свидетельствовало о том, что здесь когда-то жили люди. Все что осталось - лишенный атмосферы астероид, неотмеченная могила трех миллионов человек. От них остался только чистый генетический материал, хранимый внутри огромного корабля-улья, готовый превратиться в еще одну армию охотников, в еще одну армию смертоносных существ.
Глава вторая
Ложная Надежда
+++ Операция Новое Солнце действует, готовы к вашему прибытию. +++
+++ Операция Сбор готова перейти в следующую стадию. +++
+++ Только Безумец может по-настоящему добиться успеха. +++
Можно сказать, что когда вас выкидывает из варп-пространства, вы чувствуете, словно ваше тело вывернула наизнанку какая-то гигантская, невидимая длань. Вы можете сказать, что это как будто вас рассеяли на частицы и затем собрали обратно в реальной вселенной. Можно сказать, что твой разум гудит от подобия рождения и смерти, каждое из них вспыхивает в твоем мозгу и затем мгновенно исчезает. Я слышал, как другие солдаты и путешественники описывали это именно так, и еще множеством других причудливых сравнений. Вы можете сказать, что это очень похожее описание, но соврете, потому что это не похоже ни на что. По правде говоря, вы совсем едва ли заметите, как вас выкинет из варп-пространства. Где-то на задворках разума вы чувствуете небольшое давление, а затем вроде как напряжение спадает, словно вы только что долбанули каких-то стимуляторов или что-то в этом роде. Тебе становится чуть легче, дышится чуточку спокойнее. Что ж, вот именно так это всегда происходило со мной, и никто еще не дал более точного описания того, что знаю я. Опять же, может быть, вы на самом деле ничего такого не испытывали; возможно, все это просто у вас голове. Я знаю, что меня чертовски хорошо отпускает каждый раз, когда мы вываливаемся обратно в реальный космос, потому здесь намного меньше опасности чем там, на Той стороне. Принимая во внимание компанию, в которой я оказался в эти дни, а это чертовски много о чем говорит, потому что каждый выход был только прелюдией к следующей кровавой битве.
Я стою на верхней галерее правого борта, вместе с еще двумя десятками штрафников "Последнего Шанса". Ряд иллюминаторов справа тянется на несколько сотен метров. Деревянная стена внутренней переборки, сплошь обитая деревом, тянется во все стороны, оставляя огромный коридор тридцати метров шириной, вдоль которого мы бегаем туда-сюда, но не оставляет ни единого укромного уголка или трещинки в невыразительной комнате, где можно было бы укрыться. В каждом конце галереи только одна дверь, охраняемая взводом с заряженными дробовиками. Запечатанные, стерилизованные, безопасные. Как раз то, что хотел Полковник. Нам повезло, что мы тренируемся, когда начинается высадка. Из обзора массивных иллюминаторов с большим трудом исчезают шаттлы, открывая далекую голубую звезду. Мы все еще достаточно далеко, чтобы разглядеть планеты, нам все еще предстоит войти в систему на обычных плазменных двигателях.
Пол подходит ко мне, от физических упражнений с него капает пот.
- Где мы? - спрашивает он, протирая лоб тыльной стороной своей здоровой руки.
- Ни одной долбаной идеи, - сильно пожав плечами, отвечаю я. Уголком глаза замечаю, что у ближайшего конца галереи за нами наблюдает флотский офицер. Он ходит туда-сюда, излучая одновременно самоуверенность и нервозность. Не спрашивайте у меня, как ему это удается, но, кажется, что он просто сочится чувством превосходства, однако его глаза говорят другое. Остановившись рядом со мной, он быстро оглядывается проверить - по близости ли остается стража.
- Что тебе нужно? - требует он ответа, его губы кривятся, словно он разговаривает с лужицей блевотины.
- Он просто поинтересовался, где мы, - с приятной улыбкой отвечаю я. По какой-то причине я нахожусь в хорошем расположении духа. Скорее всего из-за того, что мы вышли из варп-пространства и поэтому сегодня не обращаю внимание на травлю от флотских.
- Система XV/10 8, вот мы где, - с ухмылкой отвечает он.
- Ах да, - говорит Пол, кладя руку мне на плечо и наклоняясь к офицеру, - XV/108? Это же рядом с XV/109. Я слышал о ней.
- Да? - явно удивленно спрашивает лейтенант, выпрямляясь по струнке.
- Да, конечно, - говорит Пол, его голос остается невозмутимым, а лицо излучает искренность, - я слышал, что это страна Гроксов. Куда не глянь, ничего кроме гроксовых ферм. Говорили, что парни там так прикипели к гроксам, что живут с ними, спят с ними и даже детей делают.
- Правда? - спрашивает лейтенант, в этот момент его пухлое лицо кривится в подлинном отвращении.
- Ага, - продолжает Пол, хитро глядя на меня, пока не заметил флотский, - по правде, взглянув на тебя, я тут подумал… А ты уверен, что твоя мамаша не была гроксом, а папаша одиноким фермером?
- Конечно нет, мой отец был… - начинает он до того как осознает, что на самом деле только что сказал Пол.
- Будьте вы прокляты, штрафное отребье! Шеффер услышит об этом оскорблении!
- Для тебя Полковник Шеффер, гроксовый сынишка, - отвечает Пол, внезапно становясь серьезным, и пристально смотрит на лейтенанта, - вам, флотским, давно уже пора запомнить.
- Вот так боец, да? - огрызается лейтенант, делая шаг в нашу сторону. - Когда плеть будет срезать полоски кожи с твоей спины, ты тоже надолго запомнишь, что это сделал с тобой флотский!
После этих слов он разворачивается на месте и марширует обратно, толстые каблуки его ботинок громко стучат по покрытому деревом полу. Мы вместе с Полом просто загибаемся от смеха, и я вижу, как его плечи напрягаются еще сильнее. Проходит пара минут, прежде чем мы снова можем контролировать себя - каждый раз, когда я смотрю на Пола, я вижу его невинное лицо и взбешенный взгляд лейтенанта.
- У нее нет даже треклятого имени, - говорит Пол, когда немного успокаивается и встает рядом с ближайшим иллюминатором, на фоне темноты космоса в огромном арочном иллюминаторе, который возвышается над нами, по крайней мере, метров на десять, он выглядит бледным.
- Это беспокоит, - соглашаюсь я, вставая рядом с ним, - даже недавно открытые системы обычно получают имя, даже если это имя корабля или человека, который открыл ее.
- Без имени, без имени…, - секунду бормочет себе под нос Пол, после чего смотрит на меня и сжимает руку с крюком за спиной на манер офицера или кого-то в этом духе, - мне вдруг пришла мысль. Если нет имени, то может быть это мертвая система. Значит, здесь нет населенных планет. Верно?
- Может быть, - отвечаю я, хотя точно не уверен. В отличие от Пола, который прошел Схолу Прогениум, мое образование по большей части состояло из того, как обращаться с лазерным токарным станком и парировать удар топора ломом.
- И мертвая система подходящее место устроить штрафную колонию… - предполагает он и отворачивается от иллюминатора, на сей раз больше заинтересовавшись инеем.
- Ты думаешь, они сошлют нас? - недоверчиво спрашиваю я.
- Конечно, нет, - отвечает он, все еще пялясь в иллюминатор, - но нам могут подкинуть еще бойцов, это разумно.
- Понял твою мысль, - говорю я и приваливаюсь к толстому, бронированному стеклу, - прошло уже два с половиной года, а у нас только один новый человек.
- И, может быть, он организует из нас как один большой взвод, чтобы освободить место для новичков, - с задумчивым выражением лица говорит Пол.
- Хотя подожди, - произношу я. Внезапно в голову приходит одна мысль: - Разве не будет лучше поставить старичков во главе отделений и взводов?
- Что? Чтобы мы показывали им все выученные нами трюки? - со смехом отвечает он. - У Полковника точно есть мысли получше.
Мы идем слоняться дальше и еще немного болтаем, прогуливаясь туда-сюда по галерее, после чего один из охраны заставляет нас упражняться дальше, а не бездельничать. Мы болтаем о том, чем будем заниматься, если вообще когда-либо свалим из "Последнего шанса", когда нас прерывают.
- Лейтенант Кейдж! - рявкает голос у меня за спиной, и я автоматически вытягиваюсь по струнке, строевые тренировки вбили в меня так крепко, что я до сих пор не могу заставить себя не реагировать на такой волевой голос.
- Чур меня Император, это Полковник, - шипит Пол, вытягиваясь слева от меня, - этот поганый флотский ублюдок заложил нас.
Полковник идет позади нас. Я слышу его медленные, уверенные шаги.
- Гвардейцы, кругом, - приказывает он, и мы оба абсолютно синхронно разворачиваемся на месте, движимые скорее инстинктом, чем разумом.
- Если это насчет флотского лейтенанта, сэр, - начинаю оправдываться я, но он прерывает меня коротким, рубящим движением руки, его золотые эполеты качаются от движения.
- Между нами, - тихо произносит он, наклоняясь, чтобы смотреть нам в лица, - меня не волнует, что Флот Империума думает о вас. Ничто не может быть хуже моего мнения.
Секунду мы стоим в молчании, пока он внимательно смотрит на нас обоих. Кашлянув и прочистив горло, он снова выпрямляется.
- Кейдж, - говорит он мне, глядя мимо, на остальных штрафников "Последнего шанса" в галерее, - ты сопроводишь меня в мою каюту после занятий для получения брифинга относительно следующей миссии.
- Да, сэр! - гаркаю я, сохраняя нейтральное выражение лица, хотя внутри ощущаю, словно меня бросили на палубу, и вбивают головой в деревянные доски. Расслабленность, которую я чувствовал последний час после выхода из варпа, полностью исчезла и в мои мышцы и кости возвращается напряжение. Значит, мы снова будем сражаться. Никаких новобранцев, никакой новой крови. Только новое сражение в какой-то другой кровавой войне. Возможно, до последнего вздоха. Что ж, такова жизнь в "Последнем шансе". Это все, что нам остается.