Несколько дней Даша за работой все думала про городских бандитов и про то, как они живут. Эле права - ничего хорошего "деловых" не ждет. Рано или поздно поймают, значит, - или тюрьма, или плаха. Казнили преступников каждую неделю. Специальная площадь для экзекуций у королевского замка имелась. Даша там, слава богу, ни разу не была. Смотреть, как живому человеку шею перерубают, - наверняка в обморок хлопнешься. В последнее время на рынке поговаривали, что на казни новая мода идет - прилюдное четвертование и удушение на веревке. А в соседнем Калатере даже кого-то на площади живьем сожгли. Ну, Калатер хоть и самый близкий город, но на самом деле даль несусветная. Вообще вдали от приличной реки стоит, и до этого городишки кровожадного торговый караван сорок пять дней холмами идет. Все равно жутковато. Даша, в отличие от большинства каннутцев, живо представляла, как выглядит огненное аутодафе. Спасибо кинематографу.
Жалко Костяка. Не доживет ведь до старости. Хотя старость - счастье сомнительное. Даша, как умершая, о таких вещах вполне могла судить. Мироздание вообще подло устроено. Хотя какой философ из Лохматого? Он же в себе омерзительно уверенный, хоть и в обносках щеголяет. Интересно, сколько бандиты денег зарабатывают? Видно, немного. Или он все на девок спускает? Козел.
В следующий раз Костяк подвернулся Даше очень удачно. На позднем рынке удалось почти задаром прикупить два мешка свекольной ботвы для Василь Васильича. Волокла их Даша с трудом. Мешки не сильно тяжелые, но неудобные - сразу оба на плечи не взвалишь. Костяк вынырнул из переулка, без разговоров подхватил один мешок.
- Где пропадал? - с облегчением спросила Даша.
- Работал, - кратко объяснил Лохматый и встряхнул мешок. - Вас-Васу?
- Ему, проглоту, - пробурчала запыхавшаяся Даша.
Они дошли до дома. Костяк рассказывал о трех барках, пришедших от моря. Привезли уйму всяких редкостей. Ткань какую-то немыслимо дорогую. Новости. На морском побережье вроде бы война какая-то начинается.
Война Дашу интересовала мало. Как, впрочем, и дорогие ткани. И то, и другое далеко. Тут бы к осени денег на самое простенькое платье наскрести.
Эле была дома. У калитки Костяк передал мешок подружке, но смыться не успел. Хозяйка выглянула на улицу и немедленно погрозила парню дубинкой. Лохматый удалился скорым независимым шагом.
- Я его у рынка встретила. Случайно, - поспешно объяснила Даша.
- Понятно, что случайно, - Эле, словно пушинку, закинула мешок во двор, кивнула девушке: - Заходи, чего столбом встала?
- Эле, я его правда не звала, - сказала Даша, заволакивая свой мешок.
- Это как сказать, - неопределенно заметила хозяйка. - Что ж ты у меня такая слабосильная? Даже бандиты к тебе сочувствие проявляют. Питаться тебе нужно лучше. Вот Вас-Васа продадим…
- Костяк мне просто так помогает. Не из жалости, - пробормотала Даша.
- Эх, Даша-Аша, разве в жизни что-то просто так бывает? Да что ты на дубинку косишься? Разве я тебя когда трогала?
- Вдруг разозлишься по-настоящему? - с опаской сказала девочка. - Ты резкая бываешь. Вон как тогда Лохматого отделала.
Эле засмеялась:
- Защищаешь, значит, носильщика дармового? Глупая ты. Мне ведь по-настоящему злиться нельзя. Убью. Что за тебя, муху безответную, что за твоего уродца потом отвечать придется. У нас в Каннуте, слава богам, до всякого рабства и прочих безобразий еще не додумались. Законы, какие-никакие, соблюдаем. Слышала, что на побережье творится?
- Нам-то что? - сказала Даша. - Сейчас на рынке абрикосы лежалые по "щитку" за ведро отдают. Давай сварим? Горшок треснутый я залепила, теперь если сварить повидло, постоит до зимы…
День был ярмарочный, Даша и Лохматый с трудом протолкались за городские ворота. Дорога к реке стала уже привычной. Честно говоря, Даша теперь с нетерпением ждала прогулок. Раз в неделю можно Вас-Васа и в одиночестве оставить. На берегу ветерок все-таки, а в городе жарища, как в адском пекле. Сегодня Костяк нес тощий мешок. Сказал, что прикупил дынь за Южными воротами. Там дешевле. И правда, дешевле, только ходить слишком далеко. Даша не возражала - отдаст Лохматому денежку, и все по-честному останется. Костяк правило покупать обед в складчину соблюдал беспрекословно. Честный парень. По-своему, по-воровскому. Честность Даше нравилась. Даже бандитская.
Искупались. Вода стала теплая, противная. Даша проплыла вдоль берега, как смогла, вымыла голову.
Мыло в Каннуте было дико дорогое. Иногда Эле приносила со службы кусочек. Тогда Даша нагревала воду и мылась с чувством, не торопясь. Сейчас девушка хорошенько прополоскала свои "мышиные хвостики" в желтоватой воде. Костяк бултыхался в стороне. Даша показала парню правильные движения брассом, и он не упускал случая подучиться. Вообще-то, Лохматый совсем не был дурачком.
Даша накинула платье, поддернула подол повыше, чтобы ноги подсохли. Костяк уже чистил дыню.
- О, медовая! - сказала Даша, чувствуя, как бегут слюни.
- Да, в этом году уже третий урожай, - согласился Лохматый, ловко снимая кожуру. - У городской стены целые холмы навалили. Сгниют.
- Слушай, а ты не знаешь, как дыни правильно вялить? Я у Эле спрашивала, она не знает.
- Мне тоже их как-то вялить не приходилось, - признался Костяк.
- Ну да, - с некоторым разочарованием согласилась Даша, - это не по твоему профилю. У тебя новый нож?
- Хм. - Лохматый вроде бы смутился. - Даша, я, вообще-то, хотел этот ножик тебе отдать.
- Подарить, что ли? - мрачно спросила девушка. - Что это ты? Не возьму. Я тебе говорила.
- Не шуми, - попросил Костяк. - Это не насовсем. Попользуешься - вернешь.
- Сдурел? - Даша удивленно хмыкнула. - А если я его сломаю? Лезвие выщерблю? Такой нож не меньше "короны" стоит. Ты, Лохматый, умный-умный, а дурак. Спрячь нож и молчи.
- Я, конечно, спрячу, - спокойно сказал Костяк. - Только получается чересчур глупо. Когда я своим "пером" жратву режу, тебя воротит. Я понимаю. Дома вы с Эле вместо ножа таким ржавым огрызком пользуетесь, что смотреть противно. Мне нож тебе на время дать ничего не стоит. Гордость твоя здесь ни при чем. Вот прошлый раз ты мне кусок пирога со сливами отдала, потому что сама уже наелась. Что, выходит, я теперь тебе чем-то обязан? Глупо. Не по-дружески.
- А мы с тобой друзья, значит? - неуверенно спросила Даша.
- А разве нет? - удивился парень.
Даша фыркнула:
- Ты мне свое наивное удивление не изображай. Я тебя не первый день знаю.
- Ну и хорошо, что не первый. Как насчет ножа?
- Нет, ты подожди. Я в воровскую дружбу не верю.
- Так не воровская дружба у нас, - безмятежно сообщил Лохматый. - Ты же не "деловая"? Значит, и дружба у нас простая. Человеческая.
- Дружба? - Даша нервно заерзала. - Значит, дружба?
- Не только, - Костяк откинул с лица влажные волосы. - Когда согласишься за меня замуж выйти - ты скажи.
- Взял и все испортил, - упавшим голосом сказала Даша и уткнулась лицом в колени.
- Ничего я не испортил, - возразил Лохматый. - Если дружим - значит, честные. Ты мне нравишься. Сильно. И не говори, что и не знала и не ведала. Только я не надоедливый. Захочешь - я тебе хорошим мужем буду. Не захочешь - дыню будем есть, мешки таскать, разговаривать.
- Ты что, совсем дурак? - пробормотала Даша. - Наговорил, а потом…
- Я не совсем дурак, - Костяк ухмыльнулся. - Я просто хитрый. Я мог бы тебе горсть побрякушек насыпать да кошель с серебром поднести. У меня есть. Да только ты ведь этого и боишься. Ты какая-то скромная наизнанку.
- Я не скромная, - возмутилась Даша. - Я просто побрякушки ненавижу.
- Это вряд ли, - рассудительно возразил Лохматый. - Украшения для того и придумали, чтобы они женщинам нравились.
- Только не кровавые, - буркнула Даша. - И серебра воровского мне не надо.
- Это я понимаю, - согласился Костяк и сунул девушке ломоть дыни. - Только другого серебра у меня нету. Год назад и этого не было. Я, Даша, только так зарабатывать умею.
- Врешь. Ты кем угодно сможешь работать. У тебя руки хорошие.
- Не жалуюсь. Но плотник из меня средненький выйдет. И торговец средненький, и мясник, и каменщик. Да и кто меня такого, без роду без племени, без поручительства на работу возьмет? А как "деловой" - я ничего, повыше среднего.
- Вот тебя, дурака, на голову и укоротят, - сказала Даша, выразительно чиркнув пальцем у горла.
- На себе не показывай, - предупредил Костяк. - Может, меня и укоротят. От судьбы не уйдешь. Тебе будет жалко?
- Будет, - буркнула девушка. - Только замуж я за тебя не пойду. И вообще ни за кого не пойду. Мне муж не нужен.
- Понятно. - Лохматый откусил от ломтя дыни, задумчиво пожевал. - Понятно, что ничего не понятно. Знаешь, Даша-Аша, я тебя сроду не спрашивал, откуда ты взялась, но это вовсе не оттого, что мне не интересно. Я правила знаю. Но в твоем возрасте девки замуж с таким жаром ломятся, будто их на облаве стражники обложили и выход у девиц один - в колечко обручальное влезть. Ха, ну и дивная служанка Эле попалась.
- Что ж ты такое диво замуж зовешь? - пробормотала Даша, машинально вгрызаясь в сочную ароматную мякоть. Дыня действительно была медовой. - У меня ни рожи ни кожи. Ни семьи ни денег. На что я тебе?
- Вопрос непростой, - Костяк сел поудобнее и утер подбородок. - Ты совсем ни на кого не похожа. Мне нравится. И как подружка, и как жена будущая. Я бы тебе и про кожу и глаза сказал, да ты сейчас это за пустую болтовню примешь.
- И правда, болтун. Я же говорю - я замуж не пойду никогда.
- Я понял, понял, - Костяк протянул подруге следующий кусок дыни. - Мне два раза повторять не нужно. Что ты все про замужество да про замужество заладила? Пойдем лучше еще окунемся.
- Я заладила? - Даша улыбнулась. - Ох и иезуитская же ты рожа, Лохматый.
- О! А это кто такие?
Даша учила Лохматого правильно двигать в воде ногами. Слушал он внимательно - видимо, действительно очень хотел научиться. Странно, что, стоя в воде совсем голая, Даша не испытывала ни малейшего смущения. Желтая вода, конечно, прикрывала тело не хуже платья, но все равно. Несмотря на идиотские мыслишки о женитьбе, Костяк был надежным парнем. Касался плеча или руки попросту, безо всяких слюней алчных. Надо думать, не зря к шлюхам ходил. Может, и хорошо, когда мужик знает, где лишнюю сперму сбросить?
Когда возвращались, Костяк мимоходом спросил:
- Как насчет ножа?
- Не возьму, - легко сказала Даша. - Не приставай.
- Следующий раз будешь свой пирог целиком лопать, - предупредил Лохматый. - Я тебе помогать не стану.
Даша засмеялась, но нож все равно не взяла.
Нож на следующий день принесла Эле.
- У бани ко мне твой оборванец подскочил, - недоуменно сказала она. - Сунул сверток, сказал, что это тебе и мне для хозяйства. И деру дал как ошпаренный. Я смотрю - там нож. Ты бы мне, Даша-Аша, объяснила, что это за фокусы? Тебя в "деловые" вербуют? А я при чем?
Даша смущенно хихикнула и попыталась объяснить.
- Ты, значит, отказалась от подарка? - с непонятным выражением сказала хозяйка. - Гордая ты, как я посмотрю. За "корону" горбатиться месяц можешь, а такую полезную вещь принять зазнайство не позволяет. Умище из тебя, девка, так и прет.
- Я обязанной быть не хочу, - насупленно объяснила Даша.
- А я хочу? Думаешь, я не понимаю, что платить тебе в два раза больше должна? Платила бы, да нечем.
- Ты что, Эле? - обиделась Даша. - Я же живу у тебя.
- Ох, глупая ты, - вздохнула хозяйка. - Живешь впроголодь у тетки однорукой, еще и довольна. Я бы твоему ворюге шею свернула. Ненавижу бандитов. Да только разве я не знаю, что он тебе крышу сарая подправить помогал? Сама бы ты, муха, и в жизни не справилась. Насчет ножа - тебе самой решать. Вещь полезная. Я вон вчера кабачок топором пилила. Решай, девка. Не в постель же он тебя этим клинком покупает…
За ужином Даша резала хлеб новым ножом. Эле ничего не говорила, только поглядывала. Уже после еды ловко подкинула новый нож, поймала за лезвие, покачала на ладони:
- Ничего лезвие. Для хозяйства в самый раз. И в дорогу можно. Слава богам, не паршивое бандитское "перо".
- А какая разница? - неуверенно поинтересовалась Даша.
- Эх ты, "деловая" подружка. "Перо" - окна вскрывать да засовы отодвигать приспособлено. Гибкое, легкое. Хлеб резать да кишки из людей выпускать им редко кто станет. Разве что совсем прижмет бандюгу. А этот нож совсем другое дело - для честных людей. И ножны качественные. Спер где-то твой Лохматый. В лавке такой нож не меньше двух "корон" потянет.
- Эле, ты много про оружие знаешь?
- Много-немного, что толку? Денег это нам не прибавит. Смотри, нож не потеряй.
- Мне что, его с собой носить? - изумилась Даша.
- По уму бы неплохо и носить. Времена идут неспокойные. Бандита твоего рядом все время не будет. Мало ли кто такую слабосильную вздумает обидеть? Стражников на улицах все меньше. Да только ты, что случись, со страху нож сама бросишь. И откуда ты такая слабая-хилая взялась на мою голову?
* * *
Забор выглядел почти как новый. Костяк шепотом командовал и плотно придерживал доски со двора, Даша лихо вгоняла гвозди с улицы. Даже выщербленный обух не мешал, разномастные гвозди входили как миленькие. Даша оглядела результаты трудов и, удовлетворенная, ушла во двор. Не так уж это и трудно было забор отремонтировать.
- У тебя отец плотником был? - спросил Костяк, шоркая метлой и сгоняя в кучку щепки.
Даша хмыкнула и отобрала у него метлу. Бывает ли такая профессия - журналист? И вообще, бывают у людей отцы? Вон, ни у Лохматого, ни у Эле с Донной никаких папаш вроде бы и не было. Или просто не принято о таких незначительных деталях упоминать?
Обсудили с Костяком планы по ремонту двери. Во время дождей сквозь щели сильно нагоняло воду. Осенние ливни здесь еще мощнее льют. Опять через лужу перепрыгивать? Лохматый объяснил, что нужно или доски менять, или клинья между ними врезать. Без пилы ни того, ни другого не сделаешь. Упомянул хитрец мимоходом, что пилу может принести, но настаивать и не подумал. Будет ждать, дипломат мосластый, пока Даша сама не скажет. С дверью успеется. Пока Даша дала попробовать помощнику абрикосового повидла. Хоть и не слишком сладкое варево получилось, Костяку все равно понравилось. Одобрил. Льстить Лохматый совершенно не умел, и Даша порадовалась. Значит, не зря деньги потратила. Попили слабенького отвара из диких слив.
- Меня не будет дней десять, - сказал Костяк. - Вниз по реке идем.
Даша знала, что Лохматый частенько покидает город. В округе их банда безобразничает. Правда, десять дней - это много. Что так долго в глуши безлюдной делать? Но спрашивать не стала. Правило есть правило.
- Законно пойдем, - сам пояснил Костяк. - Набирают всех, кто посмелее. Караван разгромили. Будем груз спасать. Что там осталось. Указ с королевской печатью имеется.
- Так ты что, теперь солдатом заделался? - удивилась Даша.
- Вот еще. Наймусь на один рейс. Караван крупный был. Добровольцам десятую часть груза сулят. Если чего нужно - скажи. По дешевке возьму, деньги потом отдадите.
- Да разве угадаешь, что вам попадется? - задумалась Даша. - Ты сам, смотри, поосторожнее. Ты законно ходить не привык. Вляпаешься еще.
- Не веришь, что законно? Я сам бумагу на свой десяток составлял. Я ведь десятником иду.
Даша дернула плечом. Подумаешь, десятник-поденщик.
Костяк зачем-то развернул вынутый из-за пазухи свернутый в трубочку и аккуратно перевязанный веревочкой листок бумаги. Развернул. Хвастает, что ли?
Даша посмотрела на кривоватые строчки. Ну и карябают здесь перьями. Впрочем, в здешнем мире и гуси какие-то поджарые. Не канцелярские. Почерк, конечно, того - далек от китайской каллиграфии.
Обижать Лохматого не хотелось.
- Здорово, - сказала Даша. - Значит, десятником? Заработаешь. Только вот, наверное, пишется "королевской милостью", а не "королевской мьстью". "Мьстя" - это, наверное, что-то другое. Примут у тебя такую бумагу?
Костяк уставился как баран на новые ворота.
- У тебя сейчас глаза повылазят, - сообщила Даша. - Что страшного? "Мстю" твою легко исправить можно.
- Даша, - каким-то крайне неприятным и вкрадчивым тоном поинтересовался Лохматый, - ты что, грамотная? Читать умеешь?
- Слегка, - девушка дернула носиком. - Меня Вас-Вас научил. Мы с ним каждый день талмуд штудируем, а потом окорока пересчитываем и коэффициент прибавки живого веса вычисляем. Очень щепетильный у нас кабан в этом отношении.
- Кофецент? - пробормотал Лохматый и замолчал.
Даша с интересом смотрела на него. Что ему, ворюге, такое посчитать нужно?
Лохматый молчал-молчал, потом отчетливо сказал:
- Ну ты и дура!
Даша от изумления открыла и закрыла рот. До сих пор Костяк в ее адрес ни единого грубого слова ляпнуть не смел.
- Ты что, Лохматый, сдурел?! Что за хамство? Почему это я дура?
- А кто же еще? - пробормотал парень. - Ты зачем притворялась?
- Я притворялась? Насчет чтения? Да что мне здесь читать? Газеты? Грамоты королевские? Где я их видела?
- Да-а-а, странная ты, - сказал Лохматый таким тоном, как будто "странная" было самым мягким из всего, что пришло ему на ум.
- Знаешь, иди-ка ты отсюда, - разозлилась Даша. - Скоро Эле вернется, она тебе такой коэффициент дубинкой выпишет…
- Эле? - задумчиво сказал Костяк. - Ага. Я ее подожду. На улице.
Даша сердито подмела двор, еще раз экономно сбрызнула водичкой, прибивая пыль. В щель забора было видно, как Костяк устроился на корточках на той стороне улицы. Ждет, скотина. Грубить еще вздумал, рожа полуграмотная. Что на него нашло? Эле придет, раскричится.
Эле действительно ругалась. Даша слышала ее громкий голос, бормотание Лохматого. Потом хозяйка заорала:
- Аша!
Даша не без страха выглянула на улицу. Эле поманила ее пальцем. Костяк стоял рядом с хозяйкой, смотрел насупленно.
- Ты читать умеешь? Писать? Считать? - поинтересовалась Эле.
Даша неуверенно кивала.
Хозяйка громогласно харкнула под починенный забор, толкнула девушку в сторону калитки. Даша юркнула домой. Следом, не без помощи крепкой руки Эле, влетел Лохматый. Хозяйка неторопливо заперла калитку.
- Ну?
- Что "ну"? - пролепетала Даша и попятилась.
Рука Эле легла на дубинку за поясом.
- Ты зачем врала?
- Что я врала? - Даша почувствовала, как из глаз побежали слезы.
- Эле, она не понимает, - поспешно вмешался Костяк.
- Мне тридцать лет, а меня каждый может водить за нос как последнюю деревенщину, - горько сказала хозяйка. - Вот всю жизнь в дерьме барахтаюсь…
Ругали Дашу долго. Даже не ругали, Эле неторопливо и красочно расписывала, какую бессовестную и тупую уродину она пригрела в своем доме. Костяк подругу не защищал. Тоже считал, что Даша-Аша непоправимо больная. Даша, всхлипывая, пыталась объяснить, что в ее верховьях все грамотные, что она не нарочно скрывала, просто не подумала… К концу разговора несчастная и сама осознала несостоятельность своих инфантильных оправданий. Потом Эле прогнала девчонку умываться.