Вытерев о снег замаранный в крови рукав, я поднялся на ноги и пошел к месту, откуда стрелял. С помощью ножа удалось выкорябать три сплющенных свинцовых шарика - остальные или перебили тонкие ветки и улетели в глубь леса, или глубоко засели в стволах деревьев. Сунув комочки свинца в карман, я вернулся к палатке и начал прикидывать, смогу ли в одиночку утащить все вещи. И в этот момент заметил рукоять ножа, торчащую из сапога разведчика. Нож полетел в палаточный чехол, а сапог меня серьезно заинтересовал. Кожа хорошая. Вот только размер слишком маленький, ни мне, ни парням не подойдет. А на продажу шмотки с трупа снимать как-то западло. Хотя и надо бы. А это еще что? В тусклом свете на носке сапога блеснул металл. Серебро? Так и есть, серебряная набивка с тремя короткими толстыми шипами. И на втором сапоге такая же. Недолго думая, вытащил нож и кое-как откромсал набойки прямо с кожей и сапожными гвоздями, крепящими их к подметке. Слышал, егеря из Города такие набойки носят, значит, и мне сгодятся. Я припомнил бесшумный, плавный шаг мертвеца, и мне на мгновение стало не по себе - а не егеря ли это? Да нет, ерунда. Будь это одни из самых натасканных бойцов Города - по слухам, рейнджеры в сравнении с ними просто мальчики для битья, - они бы нас уделали за пять секунд. Я свои способности оцениваю трезво.
Покачав головой, я кое-как сгреб валяющиеся на снегу пожитки и поволок их к выходу с поляны.
- Коля, возьми рюкзак, - попросил я Ветрицкого, который сосредоточенно пялился в темноту. Макс пристроился за стволом поваленной сосны с другой стороны прохода. - Никого не было?
- Да вроде нет, - невнятно ответил Макс. Что-то он совсем скис.
- Быстро разбирайте вещи, и пойдем отсюда.
- До Оазиса?
- Там видно будет. - Я поправил высовывающийся из чехла ствол автомата.
- Мародерствуем? - с явственно слышимым отвращением в голосе спросил Николай.
- Запомни, мародерство - это если ты нашел труп и обобрал его. Если ты завалил человека и забрал его шмотки - это убийство и разбой. А в нашем случае можно говорить о боевых трофеях. Понял? - едва сдерживаясь, чтобы не двинуть ему в рыло, прочитал я короткую лекцию.
- Понял, - кивнул тот.
Распределив груз, мы начали осторожно пробираться через лес по тропинке и, не встретив никого по пути, вышли на дорогу. Хорошо, что гости растяжек не оставили. В темноте мы бы обязательно напоролись.
- За мной, - скомандовал я и побежал обратно по направлению к скальной гряде. В самом ее начале, там, где подъем был еще не очень крутым, я скинул лыжи и начал взбираться по обрыву. Переступая с выступа на выступ и скользя на обледенелых и покрытых снегом камнях, мы забрались наверх. Как я и помнил, каменная полоса отходила от обрыва метров на десять, а дальше начинался сосновый бор.
- Это не Оазис, - с сожалением протянул Макс.
- Угу, - тоскливо выдавил из себя Николай.
- Это лучше, чем Оазис, - немного покривив душой, заявил я и поволок ставшие после подъема невероятно тяжелыми вещмешок и забитый трофеями чехол к бору. - Только смотрите, куда ноги ставите, здесь ям полно.
- Лед, а ты мой котелок из палатки взял? - всполошился вдруг Макс.
- Какой котелок? В нем дыр больше, чем в дуршлаге.
- И стрела в трупе осталась, - напомнил Николай.
- Не возвращаться же? - Я с силой дернул зацепившийся за сук чехол. Раньше вспомнить не мог?
Уже на опушке начали попадаться следы старых выработок гранита - вырубленные десятилетия назад в скальной породе ямы, почти до краев засыпанные снегом. Найти свободную от снега и не слишком глубокую яму оказалось не слишком сложно - мне сразу приглянулись несколько пихт, росших почти на опушке. К нашей радости, они окружили узкую выработку так густо, что сквозь мохнатые лапы снег внутрь почти не долетал. Продравшись сквозь их строй, я скинул вещмешок вниз - глубина ямы не превосходила человеческого роста - и кивнул парням:
- Скидывайте манатки и наломайте веток на дно. Только ломайте где-нибудь подальше. И не следите особо.
Когда все дно ямы было покрыто хвойными лапами, я достал из вещмешка медный шар и активировал вложенное в него заклинание. Шар начал быстро нагреваться, пришлось запихнуть его в щель в гранитной стене.
- Сейчас теплее станет, - пояснил я и расстегнул чехол от палатки.
- Похоже, мы сегодня без горячего, - вздохнул Макс, расстилая спальник.
- Да ты просто ясновидящий. - Нацепив кобуру с "кольтом" себе на пояс, я принялся выбирать что-нибудь из съестного, что не нужно готовить.
- А чего так? - Ветрицкий тоже достал спальник и уселся на него.
- По дыму нас найти проще простого. Да и угореть здесь можно. - На самом деле в то, что нас будут искать, я не верил - проще было устроить засаду на выходе с поляны. Но зачем на рожон лезть?
- Да и ладно, я так устал, что даже есть не хочу. Орехи добью и баиньки. - Николай пошарил в кармане и вытащил полупустой пакетик с чищеным фундуком. - Только пить охота.
- А я пакет сока на складе взял. - Макс вытащил со дна рюкзака не замеченный мной утром литровый пакет яблочного сока. - Что-то меня тоже сушняк долбит.
- Только не говори, что сок в сухой паек входил. - Я взял у Макса пакет, внимательно осмотрел сделанную черным маркером руническую надпись противозамораживающего заклинания, свернул крышку и наполнил кружку.
- Ну-у-у… - смутился тот, - я там децил балабасов подрезал, пока кладовщик тушенку искал.
Понятно теперь, откуда шоколад и орехи взялись.
- Удачно получилось. - Я достал банку кильки в томатном соусе, несколько минут подержал ее рядом с излучающим тепло медным шаром, вспорол ножом тонкую жесть и отогнул крышку. - Хлеб есть?
- Нет. Печенья немного осталось.
- Доставай, - согласился я.
Когда мы немного перекусили, я начал выкладывать трофеи. "Абакан" без разговоров заграбастал себе Макс, отдав Николаю в качестве отступного АКСУ и пару рожков патронов. А вот из-за ножа китайца вышел короткий, но бурный спор: изукрашенный драконами клинок приглянулся обоим. Оно и понятно, нож шикарный. Я плюнул и отдал его Николаю, а набор метательных ножей и кинжал разведчика Максу. Вполне справедливо, на мой взгляд. Про деньги ничего говорить не стал и делить их не собирался. Я самый обделенный, что ли? А парни пусть порадуются, нам после возвращения из рейда еще и за палатку скидываться.
- У кого-нибудь часы есть? - спросил я после того, как дележ закончился.
Мог бы и не спрашивать - часы оказались у Вербицкого.
- Девять, - коротко доложил Николай.
- Первая смена твоя, вторая моя. - Я забрал у опешившего парня спальник и начал прикидывать, как в него проще забраться. - Дежурим по три часа, меня разбудишь в начале первого.
- Какой смысл здесь внизу дежурить? - пробормотал тот, видимо, не рассчитывая, что я отвечу. - Ни черта же не слышно.
- А ты слушай лучше. Это во-первых. - Я вытянулся в спальнике и пристроил голову поудобней на снятой ушанке. - А во-вторых, никогда не слышал про тварей, которые спящих зачаровывают?..
Стены помещения колебались и расплывались в серое пятно, стоило мне сосредоточиться на какой-либо конкретной детали. То же самое происходило и с людьми, сидевшими за соседними столами. Где это я? А-а-а… понял. "Цапля". Мой взгляд опустился и уткнулся в кружку, на дне которой осела пивная пена. Ничего не понимаю, я ж вчера в рейде был. Спать лег трезвым и возвращаться в Форт не собирался. Интересно, как это я умудрился напиться до потери памяти и вернуться обратно? Ничего не помню. А это "Цапля", сомнений быть не может. Вон и Грач за стойкой стоит. Я приподнял кружку, но допивать пиво не стал и поставил ее обратно. Хватит. И тут меня посетила совершенно трезвая мысль о том, что со мной сделают за срыв рейда. Я аж пропотел.
- Эй ты, это наш столик!
Я поднял голову и уткнулся в трех бандитского вида угрюмых ребят, вставших напротив стола. Один рядом, двое подальше.
- Я уже ухожу, - просипел я помимо собственной воли. Я же не это хотел сказать!
- Уходишь, базара нет. Только за место заплати сначала, - почувствовав страх, перешел в наступление заводила.
- Ага, сейчас. - Еще до того, как моя рука скользнула в карман, я понял, что сейчас произойдет. Я понял, а громила нет, и поэтому, когда дуло нагана уткнулось ему в лоб, он лишь скривился в презрительной ухмылке и попытался рукой отодвинуть револьвер в сторону.
- Убери пушку, щено… - Последнее слово он не договорил, мой палец совершенно самостоятельно нажал на курок, и детина с дыркой во лбу начал заваливаться на спину.
- Сука! - с диким криком метнулся ко мне второй, но получил две пули в упор и рухнул пробитой грудью на стол. У третьего не выдержали нервы, он метнулся к выходу, но не успел - я поймал мушкой его затылок и спустил курок…
- Лед, просыпайся, твоя очередь, - растолкал меня Николай.
- А? Да все уже, все. Встаю. - Я минуту полежал, приходя в себя, забрал часы и вылез из спальника. Опять этот сон. Хорошо еще, что подошло время моего дежурства и самое "интересное" мне посмотреть не довелось. Минуту посидев, прислонившись к теплой стене - в яме за время дежурства Николая стало значительно теплее, а под еловыми ветками начала хлюпать снежная каша, - встал, потянулся и достал из кармана набойки. Так и есть, серебро. Срезав с гвоздей остатки кожи, я нашарил под наломанными ветками подходящий обломок гранита и принялся прибивать набойки себе на носки ботинок. Получилось не очень ровно, но достаточно надежно. И в драке пригодиться может, и заначка на черный день.
Закончив с этим, я достал из кармана сплющенные свинцовые шарики и начал осторожно разрезать их ножом. Один из кристалликов внутри оказался раскрошенным, зато два других были в полном порядке. Многие заблуждались, считая, что свинец выталкивается из жезла за счет энергии, закачанной в такие вот специально обработанные камни. На самом деле магической энергии в них не было вовсе, но если шарик попадал в защитное поле чародейского амулета, то кристалл моментально переполнялся энергией и взрывался. Голову человеку сносило запросто. Я вытащил из потайного кармашка на рукаве заточку, изготовленную из обломка полотна ножовки, и сохранившимися на лезвии зубчиками начал надпиливать пули "кольта". Кристалликов было всего два, но, засунув их в надпилы, я не стал останавливаться и надрезал крест-накрест все боеприпасы. Типа, "дум-дум". Потом снарядил обе обоймы, одну засунул в кармашек на кобуре, вторую защелкнул в пистолет и передернул затвор.
Время пролетело незаметно и, взглянув в очередной раз на часы, я разбудил Макса:
- Вставай, засоня. Через три часа меня разбудишь.
- Да я не сплю, - как-то безжизненно отозвался тот.
- Ну и дурак. Что с тобой такое?
- Я человека в первый раз убил. - Макс освободил спальник и присел у теплой стены.
Я промолчал. А что тут можно сказать? Банальные - правильные, но от этого не менее банальные - фразы о том, что "или ты их, или они тебя", "они первые начали" и "не думай об этом"? Или циничные "забей", "не последний раз" и "такова жизнь"? Так он и сам это прекрасно понимает. Каждый переживает первое убийство по-своему. Для одного это психологическая травма на всю оставшуюся жизнь. Для другого мелочь, гроша ломаного не стоящая. Ничего, думаю, Макс отойдет быстро.
- Такова жизнь, - пробормотал я себе под нос, залез в спальник и потом еще долго ворочался, пытаясь заснуть. Это все из-за сна. В подсознании прочно угнездился страх попасть в его продолжение и опять - уже в который раз - ползти по заснеженному полю до такой далекой стены…
К черту, это всего лишь сон…
ГЛАВА 2
- Мы правильно идем?
- Да.
- Точно?
- Точно.
- Но мы же пришли не оттуда.
- И что?
- И идем, значит, не туда.
- Понятно дело.
- Что понятно? Поворачивать же надо!
- Да ну?
- А как по-другому?
- По-другому через лес напрямик. - Я остановился на пригорке, огляделся и съехал вниз. Сосновый бор, в котором мы ночевали, остался позади, но метрах в пятидесяти начинался другой, уже смешанный лес.
- А не заблудимся? - забеспокоился Николай, который не переставал донимать меня последние минут пятнадцать вопросами, и оглушительно чихнул. Несмотря на теплый лыжный костюм, он умудрился вчера простудиться.
- Ну, ты загнул! Мы - и заблудимся? - возмутился мрачный с недосыпа Макс, большую часть утра клевавший носом. Вчерашняя хандра у него уже прошла. - Коля, ты за кого нас принимаешь?
- А зверье здесь какое водится? - Ветрицкий не обратил внимания на риторический вопрос, стянул перчатку и высморкался.
- Разное здесь зверье водится, разное… - Я внимательно осмотрел следы на опушке леса. Снег со вчерашнего дня не шел, и по отпечаткам лап на рыхлом насте было видно, что пробегали здесь самые обычные лесные животные. Несколько зайцев, белки, одинокая лисица. Никого, кто мог бы оказаться опасным. Даже волчьих следов нет. Заблудиться нам тоже не грозит - узкую полосу деревьев от основного лесного массива отсекала дорога на Волчий лог. После вчерашних событий я решил не искушать судьбу и не возвращаться на старую тропу, где нас могли перехватить, а срезать напрямик через лес и выйти на нормальную дорогу. Пусть час потеряем, но, если повезет, встретим попутный обоз. Тогда и пешком топать не придется.
Мы цепочкой вошли в лес - здесь было намного светлее, чем в сосновом бору, - и начали осторожно углубляться в чащу. Насколько я помнил, это было самое узкое место лесополосы. Тишину нарушали только шорох верхушек деревьев, шум ветра в них, скрип лыж и харкающий кашель Николая. Что-то слишком здесь тихо. Будто все лесные обитатели вслед за медведями погрузились в зимнюю спячку. Это, разумеется, не так: снег под деревьями усеивали остатки расшелушенных шишек, полусклеванные ягоды, птичий помет. Некоторые ветви обкусаны, на коре виднеются отметки рогов и когтей. Но это лишь следы: не мелькали на ветках деревьев белки, не звучал непременный утренний гомон птиц. То ли нас учуяли, то ли основная активность здесь начинается с приходом темноты.
- Долго еще до Волчьего лога? - окрикнул меня Макс.
- К обеду… - начал я и вскинул левую руку - сердце кольнула ледяная игла дурного предчувствия. Макс едва не уткнулся в меня и с трудом вывернул в сторону. Николай среагировал раньше и успел остановиться, не доезжая пары метров. Парни правильно поняли мой жест и начали медленно пятиться с поляны, на которую мы выехали. Что случилось? Я скинул варежку и уже собирался расстегнуть фуфайку, чтобы достать подаренный Катей оберег, когда небольшой сугроб в центре поляны, словно поняв, что его каким-то непонятным образом обнаружили, угрожающе заворчал. Вспыхнули два кроваво-красных глаза. Оскалившиеся на мгновение клыки были не очень длинными, но по остроте могли поспорить с лезвием бритвы. Сугробник! Судя по размерам, еще молодой, но от этого не становящийся для нас менее опасным.
Проклиная себя за невнимательность: надо было сразу обратить внимание на отсутствие живности в лесу - сугробники славились тем, что буквально "выедали" свою охотничью территорию, - я щелкнул кнопкой на лыжной палке. Из ее окончания с металлическим щелчком выскочил узкий клинок. Животное, принятое мной за кучу подтаявшего на солнце снега, резко сжалось, присев на задние лапы, но прыгнуть не успело: торчащее из палки лезвие, пробив белую шкуру - у матерых сугробников ее даже картечь не берет, - почти до упора вошло в грудину. Резкий визг ударил по ушам, лыжную палку рвануло так, что она едва не выскочила из рук. Зверюга, взбив снег мощными лапами, еще раз попыталась добраться до меня - палка опасно выгнулась, но выдержала. Макс сорвал с плеча автомат, подскочил к сугробнику и, приставив дуло к мохнатому уху, спустил курок. Сухо щелкнул выстрел - с веток деревьев ухнул вниз сбитый звуковой волной снег - простреленная голова зверя мотнулась вбок, но изогнутая в агонии когтистая лапа, зацепив за ногу, успела отшвырнуть Макса в сторону.
Я отпустил лыжную палку и схватился за ружье: молодые сугробники по одиночке не живут. Скорее всего, где-то поблизости стая голов в двадцать. И из них как минимум один взрослый самец. Подтверждая мои опасения, затрещал подлесок, и на поляну выскочил второй зверь. К нашему счастью, этот был не старше первого. Я спустил курок - отдача впечатала приклад в плечо - заряд картечи отшвырнул животное в кусты. Теперь быстро зарядить в штуцер ружейный патрон с пулей - взрослому сугробнику ни винтовочные, ни автоматные пули не страшны. Макс застонал и сел, неловко подгибая ногу. Порадоваться, что он пришел в себя, мне не удалось: сзади ударила длинная автоматная очередь. Я резко развернулся, едва не потеряв болтающиеся на ногах лыжи, и успел заметить, как Ветрицкий расстреливает из АКСУ еще одного сугробника, прыжками несущегося по нашим следам. Очередь перечеркнула тело зверя, но почти сразу же ушла в сторону - с деревьев полетели ошметки отщепленной коры. Плохо дело, это матерый. Я замер со вскинутым ружьем: промажу - времени на второй выстрел не будет. Увидев, что зверя не остановить, Николай рванулся в сторону и укрылся за стволом ближайшей осины. С разбегу пролетев мимо, сугробник замер, поднял на меня приплюснутую морду и, присев для прыжка, коротко рявкнул - оскаленные клыки были в мизинец длиной. Именно этого момента я и ждал: тяжелая свинцовая пуля угодила прямо в раскрытую пасть, и затылок твари просто снесло. Снег забрызгали бледно-розовые сгустки крови.
- Макс, ты как? - Я снова зарядил патрон с пулей. - Идти сможешь?
- Да я вроде в порядке, а вот котелок твой звездой накрылся. - Макс, не вставая, повертел в руках смятый котелок, который я на время отдал ему взамен простреленного вчера вечером.
- Не живут они у тебя. - Ветрицкий подошел к мертвому зверю и потрогал сбившуюся и висящую сосульками шерсть. - Какая жесткая!
- Фиг с ним, с котелком, надо быстрее отсюда уматывать, пока нас есть не начали. - Я вертелся на месте, озираясь по сторонам. Матерый сугробник двигался слишком медленно, думаю, хотел подождать молодняк, которому практика загона крупной дичи совсем не помешает.
- Здесь еще такие есть? - забеспокоился Макс, вскочил на ноги и тут же рухнул обратно на снег. - Черт!
- Что с ногой? - Где-то поблизости раздался знакомый рык, и меня прошиб пот: не успеваем.
- Болит, зараза. - Макс попробовал встать, на этот раз уже гораздо медленней. - Фу-у, не сломана, ушиб просто. Но долго бежать не смогу…
- Повезло еще, что по котелку удар пришелся. - Я торопливо достал из кармашка вещмешка небольшую стеклянную колбочку, сковырнул ножом закупоривающую ее деревянную пробку и протянул Максу, стараясь не вдыхать кисловато-горький запах. - Глотай.
- Это что?
Рычание и тявканье сугробников становилось все громче.
- Почка бархатника, замаринованная. Глотай быстрее!
- Зачем?
- Болеутоляющее.
Больше ничего я объяснять не стал, а выдернутой из туши лыжной палкой набросал на снегу прямоугольный треугольник и по три руны на каждой из его сторон. Снег на линиях заляпан кровью - не страшно: для сотворения заклинания рисунок не нужен, просто это лучший способ восстановить в памяти необходимый порядок магических действий. В Гимназии знания вдалбливали намертво, и до сих пор я старался придерживаться заложенных тогда принципов.