Время в тоннеле словно остановилось потому как бой носил непрерывный характер, он не останавливался ни на минуту. Постоянно стучали очереди, пули свистели по проходу в обоих направлениях рикошетя от стен, пола, потолка, взрывались гранаты и самопальные взрывные пакеты. Смерть собирала свою обильную жатву, кричали раненые.
"Если они и дальше будут так воевать, то ни о каком захвате метро и речи быть не может, уж слишком велики потери, – подумал Адам. – Или храмовники наедятся что сломив марксистов остальные сами сдадутся или не окажут серьезного сопротивления?"
Сам Соколов старался держаться подальше от переднего края, благо что имелось достаточно фанатиков рвавшихся в бой с пеной у рта, только освобождай им дорогу, но эти дураки очень быстро гибли или выходили из строя из-за ранений и наступила-таки очередь Адама оказаться лицом к лицу с врагом. Но к счастью задымление уже было достаточно велико и это хоть как-то скрывало от вражеских пуль.
– Вперед дети мои! Вперед! – то и дело звучал призыв где-то сзади.
"Вот и пошел бы сам вперед", – зло подумал Адам, высаживая последнюю очередь из ППШ и тут же смещаясь в сторону под защиту трупа.
В том месте где он только что находился, заплясали огоньки искр. Потом марксист выстрелил вслепую широко поведя стволом. Несколько пуль впились в мертвое тело.
Адам отбросил старинный автомат и взял оружие немногим его новее – АК-47.
Подоспела подмога. Это оказались легко раненые из числа защитников Гвардейской. Им наскоро оказали помощь, вкололи лошадиные дозы обезболивающих, то есть по сути наркотиков, чтобы они смогли продолжить бой.
– Олег?
Боец с перевязанной рукой и головой что залег рядом с Соколовым повернул голову. Адам поразился тому как блестят его глаза.
– Вперед! В атаку! – прозвучал новый приказ. – За веру! За орден!
– Ура! – закричала масса атакующих попершая под пулеметную очередь. Многих тут же пробило насквозь, и они попадали безвольными мешками.
Олег хотел, было ринуться вперед вместе со всеми, но Адам удержал его, сделав подсечку и навалившись сверху.
– Это не наша война, – громко зашептал он ему в ухо. – Успокойся…
Обдолбанный наркотой напарник затих.
Безумная атака все же достигла своей цели, храмовники прорвали оборону марксистов и на их позициях завязалась рукопашная схватка, перемежающаяся выстрелами и взрывами.
Совершенно неожиданно Адам по условным приметам обнаружил, что они находятся возле тайника с оружием и спецсредствами с помощью которых вообще-то и предполагалось ликвидировать иерарха.
Адам быстро его нашел, все оказалось на месте. Ящик с одноразовым стреляющим устройством, и коробочка с ядами.
– Выстрели мне в левое плечо, – сказал он Олегу и показал: – Вот сюда.
– Зачем? – тупо спросил он.
– Без вопросов! Просто так надо. Давай пока никто не видит! Времени совсем нет.
Олег пожал плечами и выстрелил Адаму в указанное место. Пуля из охотничьего карабина прошла навылет.
Рана получилась достаточно серьезной, чтобы его не послали обратно на передовую после обыкновенной перевязки и укола.
– Отлично… – неимоверным усилием подавляя крик, сказал Адам. – А теперь иди за остальными, но старайся держаться позади всех. Понял?
– Да.
– Тогда иди.
Олег кивнул и поспешил к уже затухающему бою. Наступление продолжалось стремительно, видимо эта баррикада была последним рубежом перед станцией марксистов и основной бой завяжется уже там.
Мимо бегом двигались все новые и новые отряды храмовников. Адам же лежа среди тел убитых и раненых делал свое дело пока не пришли санитарные команды и не потерял сознание от потери крови. Он накладывал себе фальшивые ногти. Один из них имитировал гематому, весь синюшный, но на самом деле там содержался яд, нужно только его чуть раздавить и поцарапать им клиента, и все, дело сделано.
Одноразовую трубку с выстрелом он выбросил, прекрасно понимая, что в его положении воспользоваться ею не удастся ни при каких обстоятельствах.
Но вот сознание стало быстро меркнуть, в голове зашумело, перед глазами поплыло, дыхание стало слабым…
40
Очнулся Адам уже на матрасе с туго перевязанным плечом. Но судя по слабости что он испытывал его едва успели спасти. Он потерял слишком много крови.
– Пить, – попросил Соколов, ощущая во рту невероятную сушь и гадкий вкус. – Пить…
Второй раз получилось чуть громче и к нему поспешила сестра с кружкой воды.
– Спасибо сестра… – поблагодарил он отпив половину. – Мы победили?
– Да брат, с божьей помощью мы одержали победу над еретиками.
– Хорошо.
Адам допил воду и принялся лежать. Собственно ничего другого ему не оставалось. Он слишком слаб для каких-либо действий. Но это по-своему хорошо, ведь будь он достаточно силен, его бы послали сражаться дальше.
Рядом лежали такие же раненые, кто молчал, кто спал, но большинство металось в лихорадке. Кому-то судя по всему еще до сих пор не оказали помощи, только лишь наспех перевязали чтобы остановить кровотечение. Адам не мог оценить количество раненых, но судя по стонам их было много, десятки, многие десятки…
"А сколько погибших? – думал он, даже боясь произвести подсчеты. – И ради чего? И почему люди не могут жить в мире, обязательно им нужно бороться друг с другом вплоть до военных действий. Неужели инстинкт самосохранения у людей совсем исчез, ведь нас и так мало, невероятно мало…"
Адам снова потерял сознание, а когда очнулся была уже ночь. Раненых до сих пор то и дело таскали в подсобку, где разместили хирургическое отделение. Оттуда людей выносили уже как правило без полной комплектации то есть с отсутствием рук и ног, а то и вовсе не выносили…
Люди продолжили умирать на следующий день. Сестры делая обход то и дело проверяли раненых на предмет жизнедеятельности, прощупывая пульс у казалось просто крепко заснувших, а потом их накрывали одеялом и уносили. Это производило очень дурное впечатление.
После операции вся последующая медицинская помощь сводилась только к смене повязок и молитвам. Медиков из Академгорода не пускали к больным, по крайней мере их тут до сих пор не было. Что ж, это легко объяснялось: храмовники не хотели чтобы еретики лечили их, опасаясь со стороны академиков дьявольского подвоха.
Наконец ситуация несколько стабилизировалась и раненые больше не дохли как мухи.
Потом раненых стали перетасовывать. Особенно тяжелых, с ампутированными конечностями, по крайней мере большую их часть, а так же не приходящих в сознание и тех кто мучился особенно сильно постоянно стеная, отнесли вглубь станции. Остальных разместили на настоящих кроватях.
– Что происходит? – недоумевал Адам Соколов, когда его переложили вместе с матрацем на сетку.
– Приезжает его святейшество, брат, – пояснила сестра, радостно улыбаясь.
– Это честь для нас! – с искренней радостью воскликнул Соколов.
– О да!
Он посмотрел на свой палец и ужаснулся, накладного ногтя с ядом на месте не оказалось. Отклеился.
– О боже…
– Что такое? – забеспокоилась сестра за больного.
– Ничего… Вы не знаете когда ожидается приезд его святейшества?
– Скоро.
Сестра поинтересовавшись не нужно ли чего, ушла, а Адам стал елозить на кровати обшаривая матрас под собой. И о счастье! Ноготь с ядом оказался под ним и что еще замечательнее, не раздавленный, иначе бы он сам мог принять от него смерть.
Адам поспешно постарался приладить его на место, но клеящая поверхность засорилась ворсинками с пылью и ноготь никак не желал приклеиваться.
"Ладно, зажму между пальцами", – решил Адам и успокоился. Лишь бы иерарх не отменил посещение госпиталя.
Но он не отменил. Так уж издревле повелось что глава государства, а сейчас станции или образования станций после войны приходит навестить героев. Это поднимает боевой дух больных, населения и повышает популярность самого правителя. А последнее правителю собственно и нужно больше всего. Ради этого он готов даже немного пообщаться с больными, но не со всеми, о чем и свидетельствовало то обстоятельство, что большую часть больных убрали с глаз подальше, будто они менее достойны, лицезреть своего предводителя.
Охрана обшарила койки больных беззастенчиво ворочая самих раненых с боку на бок и только после того как сестры вновь привели все в порядок мимо коек стал шествовать иерарх изредка подходя то к одному то к другому раненому, что-то спрашивал, слушал ответ, не всегда до конца и шел дальше.
"Мимо пройдет… Как пить дать мимо пройдет!" – ужаснулся Адам и когда иерарх действительно пошел мимо, протянув руку, воскликнул с мольбой в голосе:
– Благословите ваше святейшество! Благословите!
Его святейшество изобразил на лице улыбку и подошел к раненому, потому что пройти мимо таких возгласов на всю станцию вряд ли возможно – вредно для популярности. Он осенил крестным знамением Адама, прошептал: "благословляю" и собирался уже уходить, но Соколов схватил руку иерарха оказавшуюся в перчатке и стал ее с жаром целовать.
Иерарх брезгливо поморщился и отдернул руку от раненого.
"Надеюсь, яд действительно подействует через три часа, как утверждал инструктор, а не раньше, – подумал довольно Адам, ему удалось поцарапать руку иерарх чуть выше запястья над краем перчатки и выдавить на ранку яд. – Чтобы его смерть не связали с госпиталем. Иначе нас тут всех мехом внутрь вывернут…"
И еще его поразил контраст того, как легко удалось добраться до иерарха и ликвидировать его всего двумя движениями, и каким трудным был в путь к цели, так что даже пришлось поучаствовать в войне, где его могли сто раз убить и возможно убили Олега.
"И насколько же нелегко будет добраться до императора доваторцев!" – ужаснулся он, ведь там его уже могут банально узнать в лицо.
Иерарх обошел госпиталь и удалился. Теперь оставалось только ждать результата.
Часть третья Не все то золото что блестит
41
Иерарх скоропостижно скончался и когда эта весть разлетелась по станциям Ордена все верующие погрузились в траур. А в это время святые отцы начали подковерную борьбу за власть. К счастью разум возобладал и партия мира после кровопролитной войны значительно упрочила свои позиции, хотя "ястребы" не собирались сдаваться просто так и дело едва не дошло до вооруженного столкновения, но красношапочников быстро локализовали. Мало кому нравилась атмосфера тотального страха что навевала святая инквизиция.
Дела скончавшегося иерарха, в частности начало боевых действий с целью силового насаждения веры Христовой по всему метро, были объявлены преступными, то бишь происками бесов и преданы анафеме.
Взявшая власть в свои руки новая группировка храмовников чтобы показать всем жителям подземелья, что они приверженцы истинного человеколюбия и не имеют ничего общего с прежним режимом, оставили с таким трудом захваченную станцию Площадь Маркса и даже впустили академиков, позволив им осмотреть своих раненых, чего красношапочники делать никак не хотели.
– Многие умрут без более квалифицированной медицинской помощи, – сказал главный группы прибывших академиков.
– На все воля божья…
– Мы могли бы забрать самых тяжелых, тех кто с большой вероятностью умрет в течении недели. Не думаю, что вашему всемилостивому богу столь уж нужны их смерти. Так?
– Так, – вынужден был согласиться пастырь.
– Отдайте их нам и минимум половина из раненых получит хорошие шансы выжить у нас и потом вернуться обратно. Что вы на это скажете?
– Э-э… думаю что желающие могут отправиться с вами, – кивнул священник.
– Есть желающие пройти курс лечения в Академгороде?! – громко спросил академик.
– Я! – тут же поднял руку Адам, вложив в этот крик и жест последние силы что у него остались.
Лечение одними молитвами окончательно обессилили его.
Вслед за Соколовым свое желание изъявили еще несколько раненых. Многие промолчали, не столько потому что надеялись на бога, а просто потому что уже ни на что не реагировали находясь на грани между жизнью и смертью. Но их тоже забрали и храмовники академикам препятствовать не стали. Им же лучше, забот меньше, и двойная выгода, если кто-то все же выживет и вернется в строй.
Так Адам снова оказался в Академгороде, на больничной койке. Тут за него взялись уже всерьез: возместили недостаток крови, капельницы ставили, уколы делали, в общем, все как полагается.
На соседней койке валялся напарник. Его подобрали на Гвардейской и выглядел он еще хуже чем Адам, но поправлялся и вполне возможно что выпишется даже быстрее, ведь раны как ни посмотри у него все же легче, чем он нанес своему напарнику.
– Я действительно в тебя стрелял?
– А что, не помнишь?
– Смутно, как в тумане.
– Да, стрелял, но по моей просьбе. Ты одурманен был потому и не помнишь.
– Это хорошо, а то я думал что решил сдуру прикончить тебя, – невесело хохотнул Олег.
В палату пришел проведать героев министр безопасности.
– Поздравляю, вы отлично поработали. Операция проведена на отлично, – сказал он, и кивнув на рану Адама добавил: – Отличный ход. По-другому вам до него пожалуй и не добраться было. А так чисто сработано.
– Спасибо конечно, но разве это отлично проведенная операция?
– А чем вы недовольны молодой человек? – удивился Борис Гладыш.
– Но война-то все равно началась…
– Ну, как говорится нет предела совершенству. В конце-концов это была ваша первая операция и вы выполнили свою работу так или иначе. И потом главное что война вовремя закончилась. Ведь согласитесь, если бы до него вообще не добрались, она заполыхала бы по всему метро, и уж тогда дело приняло бы совсем скверный оборот.
– Да, конечно.
– Вот и ладушки. Теперь выздоравливайте поскорее. Враги рода человеческого как говорится, не дремлют и продолжают строить свои дьявольские планы.
– Мы сделаем все что в наших силах, – пообещал Олег.
– Я на это надеюсь, – кивнул министр безопасности Академгорода.
42
Но к тому времени, когда они уже подходили к моменту полного выздоровления, у Адама все еще плохо слушалась левая рука, пришла одновременно хорошая и плохая новость.
– Императора Доватора Краснова завалили, – входя в палату поделился сведениями Олег, полученные скорее всего от своей подружки. Была ли она старая или уже новая Адам не знал.
– Вот как?! – удивился Соколов.
От этой новости он испытал только разочарование. Краснова он хотел завалить лично, ведь это он во всем виноват, в строительстве империи, нападении на его станцию Новогоднюю, смерти матери и Мальвины, не говоря уже о десятках если не сотнях других людей.
Мальвина… Она снова пришла к нему во сне или вернее сказать в бреду уже в первый день его появления в Академгороде. Он ее почти не узнал. Эта еще больше посеревшая кожа с каким-то маслянистым налетом… только лишь синие отдающие серебром волосы помогли идентифицировать ее окончательно.
Во время похода в Орден он не видел ее ни разу и уже думал что все, эти наваждения оставили его, но нет, стоило вернуться в Академгород где она умерла от ран и она тоже вернулась в его сны.
"Словно ее душа витает где-то здесь… – думал он в смятении. – Но души нет. Это все глупости храмовников".
Но еще в первую встречу после перерыва, которая казалось, длилась целую вечность, Мальвина поглаживая совсем уж вспухший живот, спрашивала, где он был так долго? Адам честно отвечал, что ходил прибить одного врага рода человеческого, чтобы из-за него не страдали другие люди.
"Уже скоро…" – сказала она, погладив живот, и растаяла призраком.
– Ага. Переворот. Обычное дело…
– Кто же занял императорский трон? Уж не генерал ли Парнов?
– Ты уже знаешь? – поник Олег, любивший перерассказывать напарнику новости. Собственно заняться им было нечем, кроме как рассказывать и слушать новости.
– Нет, просто догадался.
– Да это он.
– Это ничего не меняет… все они одним миром мазаны и Парнов ничем не лучше Краснова.
– Хочешь убить его раз нет Краснова?
– Да. Чтобы положить конец этим имперским завоеваниям и смертям.
Олег кивнул.
– Только сделать это будет нелегко, ведь тебя он хорошо запомнил. инкогнито в Империю как в Орден не попасть.
– Это верно…
Адам постоянно думал над этой проблемой проникновения на вражескую территорию, но потом в этом отпала всякая необходимость.
Еще через пару дней Олег принес новую весть на старую тему. Империя после смерти Краснова распалась, Парнов не смог ее удержать, видимо ему все же не хватало гипнотической харизматичности своего предшественника заставлявшей других людей подчиняться своей воле или качеств управленца.
Империя ведь по сути как любое другое государство – гражданское общество и тут нужны другие навыки управления, нежели существуют в армии. Приказной стиль управления здесь не работает. В непонимании этого принципиального различия беда всех генералов решивших занять высший гражданский пост и не важно посредством ли переворота или же даже легитимным избранием.
С распадом империи начался новый передел власти непосредственно в "провинциях", что в свою очередь привело к многочисленным столкновениям. Жители насильно переселенные со станции на станцию возвращались на свои прежние места, надеясь что с возвращением все встанет на свои места. Увы, это не всегда оказывалось так.
"Только мне возвращаться некуда и незачем", – думал Адам Соколов.
Возвращаться на Новогоднюю он просто не видел смысла. Зачем? Матери нет, девушки тоже нет. С потерей объекта мести, ведь Парнова как и он Краснова по слухам тоже прикончили, и жизнь окончательно потеряла для него всякий смысл.
"В метро еще появится куча мерзавцев, что решат поднять народ своих станций для свершения каких-нибудь глупостей с последующим кровопролитием и вам предстоит чистить подземелье от новых Красновых. – Подумал он, вспоминая давний разговор с министром безопасности Борисом Гладышем. – Нет, мне нельзя опускать руки, я не позволю этим выродкам творить насилие".
Былая уверенность вновь начала возвращаться к нему. То что он станет одним из самых полезных членов пусть и разрозненного на станции общества но служащего всему человечеству, его сильно грело. Это уже не бессмысленное существование в качестве придатка к курятнику с неопределенным будущим как бы он при этом ни старался отыскать для себя эту цель.
Восстав духом, Адам направился в тренажерный зал, чтобы восстановить разнеженное больничным режимом тело.
Проснулся Соколов разбитым и уставшим. Прошедшая ночь не принесла ему отдыха, наоборот, выжала еще сильнее. Снились кошмары. Адам содрогнулся, вспомнив отдельные эпизоды прошедшего сна.
Мальвина снова звала его на помощь, чего уже давно не делала. Но на этот раз обстоятельства изменились. Раньше она звала его, оттого что ей просто страшно, из-за того что она одна. А сейчас ее окружали какие-то монстры, их образ оставался для Соколова расплывчатым, главное он понял точно, что они хотели забрать у Мальвины ее ребенка и она звала его чтобы он защитил ее от этих монстров и не дал им завладеть ребенком.
– Почему ты не приходишь Адам?! – в слезах спрашивала она, не даваясь в руки монстрам. – Спаси меня, ведь они ее сейчас заберут! Они заберут Еву!