Он смотрел, как приближаются деревья. Подумал - может, катапультироваться, и сообразил, что не успеет - падает слишком быстро, земля слишком близко. Еще раз попытался увидеть картину своей героической смерти со стороны. Мелькнула мысль: интересно, его наградят медалью?
Но картина расплылась, а при чем тут медаль, было и вовсе непонятно.
Теперь он мог думать только об Анне. Лицо стало мокрым от пота - необычно густого и соленого.
Рейнольдс закричал.
На скорости 1,4 "Вампир" врезался в деревья.
Под глазами Уоррена чернели круги, голос надорван до хрипоты. Но он, не умолкая, все читал и читал сводки новостей:
"В Ньюарке, штат Нью-Джерси, местную полицию в уличных боях поддержали силы Чрезвычайной комиссии…
Согласно последней информации, полученной из Главного управления Чрезвычайных комиссий, Дуглас Браун и шесть его соратников убиты при попытке бежать из-под ареста…
Во всех городах страны отряды самообороны ФОР по призыву своих лидеров встали под ружье и оказывают сопротивление отрядам боевиков…
Президент Хартманн обратился к Национальной гвардии…
Сообщают, что в Вашингтоне, Нью-Йорке, Детройте и ряде менее крупных городов вспыхнули восстания…
Здание штаба отрядов самообороны в Чикаго превращено в дымящиеся руины. Митчелл Гринштейн, а также другие лидеры ФОР убиты. Железнодорожная магистраль разрушена. В правое крыло здания Главного полицейского управления попала зажигательная бомба. Из гетто на север направляются отряды вооруженных мужчин…
Представитель Отрядов самообороны ФОР из Калифорнии заявил о непричастности к нападению на военную базу. Он требует опознания тел нападавших. Приказ об их коллективном захоронении уже отдан…
В Сакраменто подверглась бомбардировке резиденция губернатора…
Альянс свободы призвал всех граждан сложить оружие… Президент Хартманн считает, что согласно планам ФОР нападение на военную базу должно было стать сигналом к революции…
ФОР заявляет, что нападение на военную базу - коварный трюк Хартманна, и проводит аналогию с поджогом Рейхстага…
Совершено нападение на дом губернатора штата Мичиган…
Чрезвычайные городские комиссии вводят комендантский час. Нарушителей будут расстреливать на месте…
ФОР сообщает, что Эдварда Джексона, сенатора от штата Нью-Джерси, боевики вытащили из здания полицейского участка, где он находился в предварительном заключении, и расстреляли на улице…
Закон о смертной казни гласит…
Сообщают, что сбит последний самолет, захваченный бандитами…
Мобилизация армии…
Хартманн заявил, что смертная казнь угрожает каждому, кто оказывает помощь так называемым революционерам…
…их представитель призвал…
…заявил…
…сообщают…"
В Кентукки бушевал лесной пожар. Но никто не обратил на него внимания. Страна была охвачена пожаром пострашнее.
Грегори Бенфорд
Грегори Бенфорд, профессор физики кафедры Калифорнийского университета в Ирвине, входит в тройку так называемых "убийственных Б" научной фантастики. Данное прозвище он заработал благодаря количеству наград, которые получил за романы и рассказы, опубликованные после его дебюта в 1965 году.
Благодаря таким романам, как "Пожиратель", в котором история последних открытий в области астрономии плавно перетекает в рассказ о первом контакте человечества с инопланетной цивилизацией, случившемся в XXI веке, его считают одним из самых выдающихся современных авторов, работающих в жанре "твердой" научной фантастики. Впрочем, Бенфорд заслужил добрые слова критиков еще и за историю о том, что произойдет с человечеством в будущем. Об этом рассказывается в серии из шести книг о Галактическом центре, включающей романы "В океане ночи", "Через море солнц", "За пеленой звезд", "Великая небесная река", "Приливы света" и "Неистовая гавань". В данных произведениях речь опять же идет о контакте людей с инопланетянами, а также о сращивании человека с машиной. Его короткая проза составила сборник "Иная плоть". Он - автор романа "Страхи Академии", действие которого происходит во вселенной Академии, созданной Айзеком Азимовым. Также Бенфордом (в соавторстве) написан роман "После того, как наступит ночь", являющийся продолжением "Города и звезд" Артура Кларка. Посвященный медицине триллер "Бросающий в озноб" создан Бенфордом под псевдонимом Стерлинг Блейк. Он же автор научно-популярной книги "В бездне времен: средства связи человечества на протяжении тысячелетий". Составленные Бенфордом антологии включают сборники "Ядерная война", "Гитлер Победоносный" (сборник рассказов в жанре "альтернативной истории") и четыре тома под общим названием "Что могло бы быть". Публикацию своего романа "Марсианские гонки" о первом пилотируемом полете на Красную планету писатель приурочил к посадке в 1999 году спускаемого аппарата на полюс Марса.
Гроза над заливом
Турок
Вот беда так беда. Знал ведь, знал, что беды не миновать, коли выбраться из реактора до срока.
Но разве меня послушают? Кого угодно, только не старого Турка. Думают - я не человек, а бесполезная рухлядь. Держат меня за какого-то Банрена, за типа, который второе поколение подряд просиживает на пособии, и от него толку ждать нечего.
А эти денежки, на которые я перебивался, - это, между прочим, программа поддержки фермеров, а никакое не сраное пособие, вот что я скажу. Больно много они знают, как же. Негоже презирать человека только за то, что иногда у него туговато с наличными. Просто мне нравится сидеть, книжки читать и размышлять - размышляю я уж побольше, чем некоторые, имен называть не будем - вот и приходится принимать материальную помощь.
Да, мистер Акерман считает, что я не имею права получать деньги от правительства, а на ферму плевать с высокой колокольни. А когда я пытаюсь объясниться, меня никогда не слушают. Вообще словно уши ватой затыкают.
Это была, между прочим, его идея спрятаться в реакторе возле Макинтоша. Хорошая идея, не спорю. Готов отдать ему должное.
Начали выпадать радиоактивные осадки и пара радиостанций, что еще работали, посоветовали перебраться в убежище, туда, где поглубже. Тогда именно мистер Акерман вспомнил про шахту большого реактора в Макинтоше. Сам-то реактор автоматически отключился, как только началась война, и там не осталось ни души. Мистер Акерман решил, что если сооружение не выпускает радиоактивность наружу, то оно ее и внутрь не пропустит. Вот он и повел туда народ - Нельсонов, Банренов, Поллоков и еще кузин там разных и тетушек, короче, всех, кого мы смогли собрать в этой суматохе перед выпадением осадков.
Сначала все шло путем. Мы прихватили с собой еду и прочее. В реакторе разной техники до черта, огромные воздушные фильтры и подача воды из реки. Вода тоже очищается фильтрами, так что радиоактивных осадков в ней точно нет. Генераторы работали нормально. В общем, неплохо посидели. В тесноте, да не в обиде. Душновато, конечно, но десять дней перекантоваться можно. Через десять дней мы решили, что опасность миновала и выбрались наружу. Ну и в странном мире мы очутились, ё-моё! На прежний вроде как и похож, и не тот.
Во-первых, повсюду трупы - на дорогах, в полях. И люди, и животные, коровы там разные, собаки. Уже мало радости. Деревья и кусты, правда, такие же, как всегда, но тишина какая-то ненормальная. В полном безлюдье и сосны на берегу, и сама река как онемели. Мир, как бы сказать, затаился и ждал - не начать ли жить заново, да не знал, как это сделать.
Анжела
Мы решили, что все в порядке, можно вылезать, да и счетчики показывали - гамма-излучения больше нет. Когда вышли наружу, сперва ничего такого особенного не заметили, небо только необычное: все в крапинку и в полосках синих облаков.
Но потом страсть что такое началось! Июль - и вдруг мокрый снег. С залива задул сильный ветер, но не знойный, как мы привыкли летом. Этот выл меж деревьев совсем по-зимнему и прошивал холодом.
- Черт подери, вряд ли мы далеко уйдем по такой погодке, - сказал Турок. Он вытаращил свои старые слезящиеся глазки, словно никогда раньше не видал подобного.
- Ничего, это скоро пройдет, - успокоил мистер Акерман с таким видом, словно у него налажена прямая связь с Господом Богом.
- Смотрите-ка, чего там такое идет с юга? - показала я рукой.
Стена из пурпурных всполохов и раздвоенных молний надвигалась с залива на холмы, как цунами, и она поглощала все на своем пути.
- Гроза над заливом. Мы ее переждем, - обратился мистер Акерман к нам, к тем, которые уцелели. Нас осталось несколько сот человек - это от приличного-то города с большим, как говорили, будущим.
Про мертвых, что кругом, никто не говорил ни слова. Трупы лежали повсюду, и в них копошились черви. Много людей погибло в автомобильных катастрофах, когда пытались убежать от невидимой опасности. Но наши близкие были с нами, и, значит, у нас все не так уж плохо. Об остальном мы пока старались не думать. Я решила не брать в голову - и без того есть о чем подумать, когда такая гроза.
Но только не гроза это была, а что-то другое. Один день все небо затянуто тучами. У них бока раздутые, и они битком набиты снегом и градом. А на другой день глянь - на небе ни единого облачка и солнце светит так ярко, но только оно какое-то непривычное, злое. Кто-то сказал, в его лучах очень много ультрафиолета: раньше, мол, ультрафиолет задерживался в атмосфере, а теперь проходит насквозь к нам.
Поэтому нам нужно поменьше бывать на солнце. Ходить будем только до рынка за продуктами - там кое-что осталось - и обратно, причем по очереди. Так решил мистер Акерман.
Мы думали, что посидим в реакторе еще неделю-другую.
А прошло больше двух месяцев.
Уж на что я женщина терпеливая, но взаперти, да в тесноте, да в вонючих душных комнатах - мы сидим в Центре управления реактором, даже я начинаю…
Нет, лучше не продолжать.
Как говорит мой Бад - нет хуже смерти, чем помереть с тоски.
Вот уж точно про нашу жизнь, будь она проклята.
С самого начала у нас верховодил мистер Акерман. А кому же, как не ему, это ведь он привел нас в реактор. Вообще-то он из Чикаго, но ведет себя так, что иногда аж думаешь - ну не иначе, как англичанин. Он был членом совета школы и вице-президентом большого завода, что за городом. Но он стал вроде как важничать, а у нас ведь этого не прощают.
Начали поговаривать, что Турок будет, пожалуй, потолковее, да к тому же он свой, из местных. Эти разговорчики дошли до мистера Акермана.
Хотя любому дураку ясно, что мистер Акерман лучше. Но Турок всем капал на мозги: он, мол, и инженерное дело изучал в Оберне - когда это было, сто лет назад, - и языки разные, дескать, учил для себя, и все такое. И в результате, когда мы выбрались на поверхность, то с ним считались больше, чем с мистером Акерманом.
Турок сказал, что из-за Эммы все радио сломалось. Я говорю, что приплетать сюда Эмму - только кур смешить, она и пальцем не трогала. А он говорит, что именно так это явление - "явление"! - называется. И такой он во всем. Сидит сиднем, типа думает, да забавляется со своими радиоприемниками - ни один так и не смог починить. И только приказывает остальным: пойди туда, сделай то. Иные, ясно дело, иные слушаются. Этот старикан знает кучу разных бесполезных вещей, вот и убедил горстку дураков, что он прямо-таки мудрец.
Отправил их на разведку. У людей от холода страсть как перехватывало дыхание, пальцы коченели на ветру. А старина Турок сидел в тепле да развлекался с приемничками.
Турок
По радио не слышно ни черта, кроме треска. Ни одного нормального приемника, чтобы поймать Европу.
Телефоны тоже, конечно, не работают.
Когда мы выбрались на поверхность, то в первую же ночь увидали на небе движущиеся точки: жемчужная - это, наверно, орбитальная колония Аркапель, а красноватая - Руссландия.
Вот тогда-то мистеру Акерману и пришла идея.
Мы, говорит, должны связаться с ними. Узнать, каковы разрушения. Попросить о помощи.
Да только не работает же ни фига. И послать радиограмму мы не можем. Мы разыскали пару местных радиостанций и перетащили оборудование с них сюда, в реактор, где электричество пока есть.
Оказалось, все детали повреждены - ни одной целой нет. Ни передатчик, ни приемник не собрать. Это все из-за ЭМИ - электромагнитный импульс всему виной. Когда я это сказал, Анжела ну давай хихикать: "Из-за Эммы! Курам на смех! При чем здесь Эмма?"
Последнее время снаружи сучий холод. А мы - потные, грязные, вонючие - набились, как селедки в бочку.
Бад с другими мужиками ходит на добычу, приносят остатки из магазинов. Им приходится забираться все дальше и дальше, чтоб хоть чем-нибудь поживиться. Женщины готовят из того, что еще не вконец протухло. Есть стараешься побыстрее, чтоб не расчухать, чего глотаешь.
Так время и проходит. На холод стараюсь не вылезать.
Чем только не пробовали заняться за это время! Бад вздумал запустить реактор, они впятером почитали инструкцию, решили, что справятся. Я чуток помогал.
Мы вытащили несколько стержней управления, открыли клапаны и попытались эту хреновину раскочегарить, чтоб получить немного тепла - просто для обогрева. Но тут, ё-моё, звонки зазвенели, сирена загудела и голос с магнитофона как заорет:
АВАРИЙНАЯ СИТУАЦИЯ, КАТЕГОРИЯ НОМЕР ТРИ! ПЕРСОНАЛ ПО МЕСТАМ!
С перепугу мы чуть в штаны не наложили.
Так что больше к этой заразе не прикасаемся. Ну ее к дьяволу.
Обходимся генераторами. Топливо для них добываем в городе. Точнее, Бад со своей командой добывает. Я староват для таких дел, тут с меня мало проку.
По ночам мы по-прежнему видим, как по небу катятся светящиеся точки.
Только там знают, что происходит. Мы на этих точках зациклились - нужно же понять, что творится на свете.
Ну, вот мистер Акерман и говорит - поехали, говорит, в Информационный центр, что южнее Мобайла, возле Фэйрхоупа.
Когда он этакое сказал, я не смолчал - хоть некоторые и считают, что я просто бесполезный старикашка. Набрал в грудь побольше воздуха и громко так говорю:
- Толку-то, даже если мы доберемся. Там же кругом кодовые замки, да и охрана поди. Будем в дверь колотить, пока руки в кровь не собьем, а потом отправимся восвояси.
А мистер Акерман мне отвечает, да важно так:
- Вы, похоже, совсем забыли про моего кузена Артура.
Он всего-навсего женат на родственнице этого Артура, а вид такой, будто сам его породил.
- Это тот, что работает в Цитронелле, что ли?
- Вот именно. Он имеет доступ в Информационный центр.
Куда ж деваться, пришлось вылезать из убежища и тащиться в Цитронелл. Так мы и попали в беду. Чуяло мое сердце.
Мистер Акерман
Я не хотел брать с собой этого старого болвана, которого они зовут Турком. Такой же тупица, как все Банрены. Но остальные Банрены поддержали меня - а многие были против моего плана добраться до Артура, и мне пришлось тоже с ними согласиться.
Думаю, они просто хотели сплавить этого докучливого старого придурка. Он у меня за спиной начал распускать всякие слухи - а ведь я спас этих людей. Триста человек. Банрены навязали мне этого Турка, чтобы досадить.
Мы все были добровольцами. Мы устали жить в тесноте, в брошенном реакторе, пропитанном кислым потом. Нас было пятеро: Бад с Анжелой, малыш Джонни (его захватили, чтобы по пути завезти к родителям в Фэйрхоуп), Турок и я.
Мы вышли из реактора наружу. Над нами было серое небо, по которому неслись мелкие злые тучи. До Цитронелла мы добрались довольно быстро - Бад раздобыл "понтиак". Пока двигались на юг, наблюдали, как клочковатые облака отрываются от большой красной тучи, которая стояла на горизонте совершенно неподвижно и только плевалась молниями. Я уже видел ее и раньше, издалека, потому что к берегу она не приближалась. Жуткое зрелище.
Мы подъехали к Цитронеллу. В стене здания зияла огромная дыра.
- Вроде как домик превратили в печку, - заметил Бад.
Анжела, которая не отходит от Бада ни на шаг, сказала:
- Сюда попала бомба.
- Нет, - возразил я. - Скорее всего, внутри произошел взрыв.
И я оказался прав. Хотя толком ничего не понять. Сьюзен говорит об этом очень невразумительно.
Тем не менее входная дверь была закрыта. Мы постучали. Никакого ответа. Мы выломали дверь и вошли. Артура нигде не было. Вообще нигде ни души.
В дальней комнате на кровати мы нашли женщину. Выглядела она ужасно: под глазами черные круги, пряди грязных волосы свисают на лицо. Вокруг валялись банки с консервами, рядом стояла маленькая плитка вроде спиртовки.
Сначала она не отвечала на мои обращения. Но мы ее успокоили, и она понемногу заговорила. Отказ от общения - это очень нехороший симптом. Два месяца назад произошло событие, которое вызвало у нее глубокий шок.
Конечно, жизнь в здании, переполненном трупами, не очень-то помогает оправиться от шока. Думаю, что эти простофили не позаботились о хорошей защите от радиации. К тому же отопление в Центре не работает. Поэтому те, кто не погиб от лучевой болезни, умерли от холода.
Сьюзен
Вы себе не представляете, какой это кошмар: люди, которых ты знала как милых, добрых, воспитанных, превращаются в злобные, жадные создания, у которых сохранилось одно человеческое чувство - тоска по умершим.
Но и тогда Джин оставался человеком, я сама в этом убедилась.
Со временем начались ссоры, скандалы, и они продолжались с утра до вечера. Никто не знал, что делать. Ясно было, что стены не дают достаточной защиты, и гамма-излучение спокойно проникает сквозь материал, из которого изготовлены эти блоки. Мы по очереди сидели в компьютерной, потому что она находится в глубине здания и к тому же в ней еще работали фильтры. Мы надеялись, что так удастся уменьшить получаемую дозу. Но радиация, она распространяется скачками, ее приносит ветер, она выпадает с дождем, но дождем и смывается. Невозможно предсказать, когда ты получишь большую дозу, а когда счетчик будет только изредка пощелкивать. Чистый воздух вдыхаешь как благовоние, его чистоту ощущаешь даже на вкус.
Мне повезло, только и всего.
Мне досталось почему-то меньше, чем остальным. Потом некоторые говорили, что я, как медсестра, делала себе особые уколы, чтобы спастись. Я не обижалась - понимала, что в людях говорит отчаяние. Хуже всех вел себя Артур. Джину пришлось даже как следует поговорить с ним, чтобы прочистить ему мозги.
Я была в компьютерной, когда принесло самую сильную волну гамма-излучения. За все это время случилось три таких всплеска, когда счетчик зашкаливало, и каждый раз я оказывалась в компьютерной: совершенно случайно по графику выпадала моя очередь.
На графике настояли те, у кого было оружие, сказали, что это самый справедливый вариант. И до поры до времени никто не возражал.
Мы все знали, что радиация в организме накапливается, и многие из нас уже набрали смертельную дозу - через месяц или через год они все равно умрут, поделать ничего нельзя.
Я к тому времени стала старшей медсестрой. Не потому, что была опытнее других, а потому, что другие умерли. С наступлением холодов люди стали умирать чаще.