Я сделал первые шаги. Тяжёлые магнитные подошвы мешали движению, постоянно прилипая к полу, но до цели всего метров десять. Приподнятое настроение и нетерпеливое ожидание толкало меня вперёд. Когда двери шлюза сомкнулись, я почувствовал, насколько всё серьёзно. Нет, не то, чтобы я не осознавал этого раньше, но чувство пришло именно сейчас, когда я услышал звук насоса, выкачивающего воздух. Я вытащил крючок фала из стены и закрепил его на скобу своего скафандра – стандартная мера предосторожности, много раз спасавшая жизни людей. Воздуха в камере становилось всё меньше и меньше. Барометр словно бы вёл обратный отсчет. Наконец, его стрелки оказались на нуле, и створки двери стали расступаться.
Вдалеке я увидел второй разведчик. Выглядел он так же, как и наш, невероятно грациозный и красивый. Взгляд буквально приковался к едва уловимому силуэту, пробудив во мне спящего эстета. По полу прокатилась волна, передав звук механизмов шлюза. Можно выходить.
Я сделал шаг, затем второй и вдруг понял, что стою на краю бесконечной во все стороны пропасти. Страх мгновенно сковал меня, словно кто-то невероятно сильный вцепился в руки и ноги и не позволял совершить даже малейшего движения.
– Всё нормально, Юра, – услышал я голос Северина. – Это у всех бывает. Нужно перебороть себя. Сделай это так же, как делал раньше.
Вот тут-то я и пожалел, что соврал. Правду говорят те, кто утверждает, что ложь наказывается. Вот оно, моё наказание: чёрная бездна космоса, завораживающая и пугающая. Мой страх чётко фиксировала хитрая аппаратура скафандра и предательски передавала на пульт. И тут я подумал: почему я позволяю организму обманывать себя? Ведь знаю, что как только переступлю границу, гравитация исчезнет и не будет никакого падения. Собрав волю в кулак, я заставил себя прыгнуть и почувствовал, как тело стало невесомым. Руки непроизвольно дёрнулись, пытаясь ухватиться за пустоту, но я тут же вернул контроль.
– Бывает, – сказал капитан. – Это реакция на перепад гравитации. У некоторых это и не проходит.
– Да, понял, – ответил я, чувствуя, что мгновенно вспотел. К горлу подкатывала тошнота. – Белоусов уже вышел?
– Нет, готовится к выходу. Попробуй передвигаться с помощью двигателей. Работал с ними?
– Пока нет, – ответил я и схватил джойстики. Рукоятки ходили легко, и двигатели слушались хорошо, обеспечивая плавный ход. Главное при этом было не закружиться или не пережечь фал. И хотя тот сделан из огнеупорного материала, подумалось, что необходимо следить ещё и за этим. Поначалу всё кажется таким простым, а при приближении обнаруживается множество мелких проблем, о которых даже не догадывался.
Двери шлюза второго разведчика разошлись и выпустили маленькую фигурку. Очевидно, это Белоусов. Я наблюдал за ним и с белой завистью понял, насколько хорошо он управляет движением: никаких рывков и лишних поворотов. Очевидно, археолог прошёл практику и на планете, и до полёта.
– Что у нас с объектом? – услышал я голос археолога, но спрашивал он не меня. Общий канал связи так и оставался открытым.
– Пока ничего нового, – ответил Ренор.
– Степанов, следуй за мной, – на этот раз учёный обратил на меня внимание. – Торопиться не будем, сначала просто приблизимся на двадцать метров.
– Если что-нибудь заметите опасное, сразу возвращайтесь, – снова напомнил о себе руководитель Научной Группы.
"Знать бы ещё, как выглядит это "опасное", – подумал я и ответил. – "Очевидно, нечто круглое".
Наверное, эта мысль отвлекла меня, и я почувствовал себя раскованнее и увереннее. В конце концов, надо оправдать возложенное доверие, а не заниматься рефлексиями.
Я и Белоусов приближались к шару. Разведчики зависли на расстоянии двухсот метров от него, но артефакт пока нельзя было разглядеть невооружённым глазом, а направлять на него огни никто не предлагал. Вообще мы старались "фонить" как можно меньше, а потому я ориентировался по данным навигационных приборов, которые проецировали изображение прямо на стекло.
До артефакта осталось всего пятьдесят метров, когда я заметил его. Он чернел на фоне пелены космоса и притягивал взгляд, но совсем не так, как привлёк меня разведчик-близнец. Там ощущалась красота дизайна, а здесь красота скрытой силы. Я не заметил, когда притормозил Белоусов, чуть отстав от меня. Непреодолимо влекло к этому шару. Тайна звала меня, притягивала физически. Артефакт звал меня. Смутно помнится, что кто-то кричал по радио, но для меня это был лишь фон, отвлекающая назойливая трель комаров.
Вот расстояние сократилось настолько, что уже можно было разглядеть на поверхности шара своё отражение, чуть искривлённое неровностью идеального зеркала. Я подлетал всё ближе и ближе, чувствуя, как растворяюсь в мироздании. Рука сама протянулась к загадке, и даже через толщу перчатки скафандра ощущалось тепло живого существа, пульсации сердца. Теперь я уже не Юрий Степанов. Нет. Я видел окружающее меня пространство во все стороны одновременно, во всех диапазонах. Эта картина застыла перед взором калейдоскопом цветов, о существовании которых прежде я даже не подозревал. Из неведомых сознанию глубин формировалась новая реальность. Это волшебство вселенской игры завораживало больше, чем всё, что я когда-либо узнавал, больше, чем вопрос происхождения шара.
Ощущение пространства потерялось, хотя я чувствовал, как меня куда-то засасывает, но не сопротивлялся, потому что не видел угрозы. Совсем наоборот, внутри разливалось тепло и спокойствие, словно тебя прижимала к груди мать, любящая и добрая – идеал, видимый только из детства. Он прижимает с такой нежностью, что ты растворяешься в ней…
Глава 7
Контакт
Рывок вернул меня в реальность. Я лежал на полу в ярко освещённом помещении и не понимал, как попал сюда.
Несмотря на тяжесть снаряжения, подняться удалось легко, и я посмотрел налево, а затем направо. В обе стороны уходил длинный коридор, стены которого мягко светились. Сначала я подумал, что нахожусь на "Звездном Ястребе", но если так, то почему моим последним воспоминанием осталось приближение к артефакту и, самое главное, где люди? Его зов казался настолько сильным, что я потерял ощущение реальности происходящего. Паника начала подкрадываться ко мне. Руки дрожали, мысли лихорадочно метались. Неужели я внутри шара? Если так, то, выстраивая реальность из моих воспоминаний, артефакт не проявил никакой творческой активности – всё это точная копия коридоров Ястреба. Но тогда возникают логичные замечания: почему трос не вытянул меня?
Я посмотрел на фал и похолодел: кончался он примерно в десяти сантиметрах. Ровные края указывали на то, что его не пережгли или обрезали, но что могло "разорвать" трос толщиной три сантиметра из материала, способного выдержать тонны нагрузки?
Ещё одно загадочное обстоятельство: почему виден коридор, если размеры шара в диаметре всего два метра? Здесь какое-то сжатие пространства? Одни вопросы и самый главный: почему я здесь? Почему именно я? Надеюсь, случайность – не люблю, когда мною манипулируют.
– Эй, вы меня слышите? – произнёс я в гарнитуру, но, как и следовало ожидать, никто не ответил. Попытка докричаться ещё раз привела к провалу.
"Итак, – подумал я, пытаясь мыслить хладнокровно, – выбор у меня, как у Ивана-царевича. Налево пойдёшь – коня потеряешь, направо – смерть найдёшь, а прямо пойдёшь – на стену наткнёшься. Налево ходить неприлично, направо – страшно, а прямо – бесполезно". Как ни странно, взбодрить себя удалось, но тут же возник вопрос: а не так ли уж бесполезно? Если всё, что окружает меня – некое подобие виртуальной реальности, выстроенной по моим воспоминаниям, то, может быть, именно эта дорога ведёт к ответам на мои вопросы.
Я сделал шаг вперёд – стена растворилась, и передо мной расстелился ещё один путь, заканчивающийся дверью. Жутковато было осознавать хрупкость окружающей реальности, ведь даже в виртуалке созданный мир не казался настолько реальным! Там, если приглядеться, можно было заметить крошечные отличия от реальности, а здесь… Нет, жутковато, словно я попал в какую-то капсулу, как застрявший муравей в янтаре, но пришлось снова задавить рождающуюся панику: "Надо же, сам создал этот путь, а теперь боюсь пройти по нему. Необоснованные страхи, наговариваю себе…" Помогло. Теперь можно идти дальше, и хоть передвигаться было неудобно, но меня это не беспокоило: хотелось узнать, зачем я здесь.
Дверь отошла в сторону с знакомым тихим журчанием механизмов. Помещение, находящееся за ней, напоминало рубку. У обзорного экрана горели огоньки панелей. Слева висела голографическая доска, а капитанское кресло оказалось повёрнуто к выходу, словно ожидая своего хозяина.
Я так и остановился на пороге, не решаясь войти. Потом подумалось, что не мешало бы проявить толику вежливости:
– Здравствуйте. Извините, что потревожил. Я хотел бы поговорить.
Слова прозвучали глупо и, возможно, неуместно, но других не нашлось. Разумеется, никто не ответил, и я, застыв в напряжённом ожидании, прислушивался к тихому шуршанию несуществующей аппаратуры. Текущее положение казалось абсурдным: если пригласили зайти, то почему никто не встречает? Где хозяин?!
– Есть здесь кто? Я хочу поговорить!
Кресло слегка качнулось. Сначала пришла мысль, что мне просто показалось, но затем оно дернулось второй раз. Меня приглашали сесть?
Я сделал несколько нерешительных шагов, застыв посередине "рубки". Ничего не происходило, и тогда я осмелился сесть в кресло. Из-за скафандра оно еле вместило меня. Конечно, тут же возникла мысль поднять забрало, но такое решение казалось по меньшей мере опрометчивым.
Внезапно пришло ощущение чьего-то взгляда. Он исходил со стороны входа, но там никого не было. Стало невыносимо жутко и захотелось исчезнуть, убежать куда угодно, лишь бы подальше. Я попытался убедить себя, что всё это лишь игра разума, но ощущение не проходило, наоборот, стали происходить ещё более странные вещи. Я остро чувствовал чьё-то присутствие и даже месторасположение этого нечто. Никогда не верил в существование призраков, но сейчас готов был поверить. Кровь застыла в жилах, когда "оно" сначала вылетело на середину рубки, а затем резко приблизилось ко мне (даже через защитный слой скафандра я ощутил морозный ветер), затем пролетело вокруг и снова зависло в центре. Я сидел, боясь пошевелиться, но внезапно прозвучал мелодичный женский голос:
– Прошу прощения. Меня не видно?
Я вздрогнул. Человеческий голос – последнее, что я ожидал услышать.
В центре помещения начал материализовываться шар: сначала он казался едва заметным, почти прозрачным, затем "проявился" настолько, что его можно было хорошо разглядеть.
Нет, он не походил на тот, который я видел, находясь снаружи, здесь он скорее напоминал дух, шаровую молнию, светился переливающимся голубоватым светом, словно покрытый электрическим туманом.
– Вы меня видите? Слышите? – спросил Шар.
Ответить удалось не сразу, я не мог открыть рта, но всё-таки удалось собрать мысли в кучу и выдавить:
– Да.
– Хорошо. Странно, что вы меня не увидели раньше.
Меня такая формулировка несколько удивила, но ещё больше поразил следующий вопрос, его я вообще не ожидал услышать:
– Где мы? Когда мы?
Я не знал, чем вызван этот вопрос и почему именно ко мне. Если честно, мне и самому хотелось спросить нечто подобное.
– Я не знаю.
– Вы не знаете, – понял шар. – Это странно, вы не знаете, где вы находитесь и когда существуете.
В словах я почувствовал удивление и сожаление, но ни капли агрессии.
– Кто ты? Молния? – спросил я и понял, что как любой человек, встретившийся с неизвестным, пытаюсь дать ему имя.
– Молния? Электрический разряд в атмосфере… Эффектно… громко… красиво… Возможно…
"Типичный ассоциативный ряд!" – мысленно воскликнул я, ведь я знал, что именно с этого начинается обучение искинов работе с данными. – "Так чего же я испугался? Передо мной всего лишь фантом, улучшенная версия голограммы! Я же общаюсь с искусственным интеллектом корабля! Ещё одно косвенное подтверждение. Спросим…"
– Кто тебя создал?
– Я думала, вы, – задумчиво ответил Шар. Я обратил внимание на самооценку: этот искин называл себя через женский род, но мы всегда называли машины через мужской. Ладно, пусть будет женский… Интересно, это имеет значение или нет?
– Почему?
– Я не помню. Всё смутно…
Артефакт, искусственный интеллект, который не помнит, кто он?! Машина не может забыть что-то: она либо знает, либо не знает, иного не дано. Хотя здесь уже вопрос в интерпретации слов: если удалить информацию, а оставить логические ссылки на неё, то это можно условно назвать забыванием.
– А что значит "не помню"?
– Просто не помню, – шаровая молния запрыгала. Я решил не торопить события. Это могло быть опасно.
– Как мне тебя называть?
– Не знаю… Предложи…
– Молния? Ты очень похожа в этом образе на шаровую молнию. Как тебе имя Молния?
– Мне нравится, – она, словно в неведомом танце, начала весело раскачиваться.
– А меня зовут Юра.
Вместо ответа она несколько раз подпрыгнула, засветившись ещё ярче.
"Так, значит, она знакома с системой имён", – подвёл я итог и отметил, разглядывая электрическое облачко вокруг шара:
– Ты легко можешь преобразовать свой вид.
– Да, а для вас это проблема?
– Есть такое, – с некоторой заминкой ответил я, размышляя над вопросом. Для неё это казалось естественным, как для нас ходить и говорить. – Нас просто удивило, что ты меняешь спектры поглощения и отражения.
– О, не знаю, что в этом необычного. Мне казалось, что здесь нет ничего необычного. Сначала я пыталась собрать как можно больше информации, а потом, когда она была собрана, я просто стала отражать.
– А почему менялся только видимый спектр?
– Не знаю. Я слабо контролирую процессы.
"Нечто вроде естественной реакции", – оценил я. – "Похоже… Наверное".
– Я думаю, дома могла бы вспомнить, – продолжала Молния. – Меня зовёт домой…
– А где твой дом? – спросил я, как заправский психоаналитик, схватившись за зацепку, которая раскроет тайны души пациента. Удивительно, но совсем позабылся страх перед неизвестным. Я его не воспринимал как нечто экстраординарное. Этот шарик казался мне заблудшим ребёнком, потерявшим родителей и не более того. Она хочет найти своих родителей, и как у любого взрослого человека, видящего такую картину, это вызывало чувство жалости и желание помочь.
– Не знаю, пытаюсь вспомнить дорогу. А ты не помнишь, что было до сна? Может я смогу тебе помочь.
– Смутно… – охотно ответила Молния, – лишь образы… помню планету… на ней очень тепло, ветер гуляет над лесами, птицы… даже молнии бывают.
Мне показалось, она улыбнулась, хотя как я мог это почувствовать? Игра оттенками тональностей звуков нарисовала такую картину.
– На этой планете тебя создали?
– Скорее всего. Но я не знаю… Только чувствую, надеюсь, интуиция меня не подводит…
– Такого даже Ястреб не позволял себе говорить! Интуиция?! Этот механизм формируется в подсознании, уже довольно давно известны этапы этого процесса, но несмотря на это, воссоздать его невозможно, поскольку работа самого подсознания до сих пор остаётся тайной за семью печатями. Неужели древней расе это удалось?
"Удивительный искин", – с профессиональным любованием отметил я.
– Ты думаешь, что мы твои создатели?
– Уже не знаю…
– Может быть, создали тебя и не мы, но у нас есть похожие на тебя.
– Правда? – удивилась Молния.
– Есть искусственный интеллект. Он, конечно, не сравнится с тобой, но…
– Искусственный?
– Да, созданный кем-то, – поспешил пояснить я, всё больше чувствуя себя психологом, чем роботопсихологом.
– Будет интересно с ним пообщаться, хотя странный термин вы используете, ведь вы тоже созданы.
– Созданы? – удивился я. – Кем?
– Мы созданы кем-то, – ответила Молния.
– Вполне возможно. Во всяком случае, в этом что-то есть, – ответил я и тут понял, что даже не уточнил, где нахожусь и почему. Следующий мой вопрос был, конечно, об этом.
– Внутри меня. Мне нужно понять, где я. Сначала я увидела двоих людей, но они отказались назваться моими создателями. Затем один из них захотел приблизиться ко мне. Я не знала, как реагировать, потому ушла на орбиту.
– Ты испугалась?
– Нет, я решила подождать, всё обдумать. Мне требовалось время…
– А почему ты решила поговорить именно со мной?
– Тот мне не понравился, – шёпотом ответила Молния, словно боялась, что её услышат. – Он тщеславен. Меня это пугает. Странный он. Никогда таких не встречала… хотя, может быть, просто не помню…
– А я?
– Нет, ты хочешь понять меня… хочешь мне помочь…
– Мне интересно понять тебя, – признался я. Любому приятно, когда о тебе отзываются положительно.
– Спасибо, – совсем по-женски ответила Молния. Уверен, если бы она выглядела человеком, то ещё бы и покраснела.
– А я могу выйти обратно? – спросил я, боясь услышать отрицательный ответ.
– Да, если хочешь, но разве тебе надо идти?
– Мне хотелось бы предупредить остальных. Они могут испугаться, что я пропал.
– Я им передам, что ты здесь… Передала. Там два космических корабля около меня и ещё несколько поодаль.
– Что они делают?
– Двигаются. Который побольше, встал между мною и другим. Чего они хотят?
Меня словно током ударило. Ну, конечно! "Несколько поодаль" – авианосец выпустил истребители и встал на линию огня, загораживая "Звёздный Ястреб" своим могучим телом.
"Что они делают?! Я же только что исчез!"
– Мне нужно немедленно связаться с ними! – испуганно закричал я. Вот-вот могло случиться непоправимое!
– Да, конечно… – удивлённо ответила Молния. – Они хотят тебя видеть… Ты, наверное, по ним скучаешь. Но ты вернёшься?
– Обязательно! Это просто необходимость.
– Понимаю. Я буду ждать.
С левой стороны образовалась шлюзовая камера. Я поднялся с кресла и пошёл к выходу настолько быстро, насколько мог…