- Пока еще нет прямых указаний, но лидеры могут собирать нас только по одной причине. Ради одной цели. И мне кажется, тебе бы хотелось присутствовать при поражении этой цели.
Он назвал имя, и под клыкастой маской Гарантина появилась улыбка.
Йозеф крепко сжал кулаки. Это все, что он мог сделать, чтобы сдержаться и не разбить ухмыляющуюся физиономию старшины Лаймнера. Он лишь на мгновение представил себе, как хватает его за сальные пряди волос и швыряет лицом вниз на выложенный плитками пол участка. Ярость вспыхнула с такой поразительной силой, что Йозеф с трудом сдерживался.
А Лаймнер размахивал руками перед лицом Дайга и в который раз обвинял смотрителей в том, что они не доложили обо всем по инстанции и не вызвали поддержку. Подобные тирады продолжались всю дорогу от винодельни "Бласко" до самого участка.
- Вы потеряли подозреваемого, - блеял Лаймнер. - Вы его нашли и тут же потеряли. - Он обернулся к Йозефу: - Почему ты не стрелял? Не пробил ему ногу? Не свалил на землю?
- Я мог просто убедить Сигга пойти с нами, - возразил Дайг. - Он собирался сдаться!
Лаймнер резко повернулся в его сторону.
- Ты что, совсем идиот? Неужели ты ему поверил? - Он стукнул по стопке снимков с мест преступлений, лежавших на его столе. - Сигг играл с вами. Он собирался сделать из вас обоих отбивные, и вы почти позволили ему это!
Йозеф наконец овладел своими эмоциями настолько, что смог заговорить.
- Как ты узнал, что мы здесь? - сердито спросил он.
- Не глупи, Сабрат, - бросил старшина. - Неужели ты думал, что верховный смотритель поручит вам такое важное дело без того, чтобы не следить за каждым вашим шагом?
Йозеф заметил, как при этих словах побледнел Дайг, но не придал этому большого значения. Он лишь продолжал возмущаться:
- У нас имелись надежные сведения из… заслуживающего доверия источника! Мы могли привлечь Сигга к расследованию, а вы навалились целой толпой и все испортили!
- Следи за своими словами, смотритель! - огрызнулся Лаймнер. Он многозначительным жестом провел пальцами по своему служебному жезлу. - Не забывай, с кем разговариваешь!
- Если ты хочешь сам вести это дело, пожалуйста, - не уступал Йозеф. - В противном случае не мешай офицерам, которым поручено расследование.
- Я следовал приказу Телемах, - самоуверенно ухмыльнулся старшина.
Йозеф презрительно скривил губы:
- Что ж, спасибо, что объяснил. Я-то думал, что провалом мы обязаны только твоему нетерпению и недальновидности, но, похоже, проблема в верхних эшелонах.
- Ты забываешься…
- Сэр! - Ворвавшийся в кабинет Скелта помешал старшине закончить фразу. - Он уже здесь! Этот… человек барона.
Поведение Лаймнера изменилось в мгновение ока.
- Что? Но они должны были прилететь только завтра утром!
- Гм, - промычал Скелта, показывая на дверь. - Да. Нет.
Йозеф, обернувшись, увидел за спиной егеря двух человек. Первым был темнокожий мужчина, не уступавший в росте Сабрату, очень похожий на игрока в скрамбол. Его пепельного цвета волосы свободно рассыпались по плечам, а овальный инфомонокль почти полностью скрывал тонкий шрам над правым глазом. Рядом с мужчиной стояла бледная хрупкая женщина с обритым наголо черепом, украшенным разнообразными татуировками. Оба были одеты в зеленую с серебром форму, какую Йозеф видел на Белле Горосп, только на обшлагах мужчины имелся вышитый орнамент, что, вероятно, служило знаком отличия. А на женщине он увидел золотую брошь в виде открытого глаза. В ответ на его взгляд женщина подняла голову, и тогда он заметил легко узнаваемый металлический обруч на шее, словно ошейник для укрощения дикого зверя. На хрупкой женщине этот предмет казался грубым и совершенно неуместным.
Мужчина окинул взглядом кабинет, и что-то в его манере держаться подсказало Йозефу, что он до последнего слова слышал весь спор, предшествовавший его появлению. Женщина - Йозеф мысленно отметил, что ее возраст определить невозможно, - продолжала смотреть на него.
Лаймнер быстро взял себя в руки и слегка поклонился:
- Оперативники, я рад видеть вас на Йесте Веракрукс.
- Меня зовут Гиссос, - представился мужчина довольно мрачным тоном. Затем он указал на свою спутницу: - А это моя помощница Перриг.
Дайг уставился на женщину.
- Она же псайкер! - выпалил он. - Этот глаз прямо подтверждает ее отличие.
Он постучал себя по плечу, где у Перриг была приколота брошь.
Йозеф к тому времени отметил, что тот же символ, хотя и немного видоизмененный, присутствует в татуировках женщины. В первый момент он почувствовал возмущение. Всем известно, что деятельность псайкеров запрещена. Сам Император на соборе в Никее издал указ, запрещавший использование псионических способностей даже в Легионах космодесантников. И хотя небольшое количество особо одаренных псайкеров работали под строжайшим контролем в качестве навигаторов, прокладывающих путь кораблей в варпе, или астропатов, обеспечивающих связь между мирами, все остальные были признаны опасными, вредными и нестабильными отклонениями от нормы, подлежащими изоляции и нейтрализации. До сего дня Йозефу ни разу не приходилось лицом к лицу встречаться с псайкерами, и появление Перриг его сильно нервировало. Под ее взглядом он чувствовал себя словно стеклянным. Когда она наконец отвела взгляд, он вздохнул с облегчением.
- Мой повелитель барон имеет разрешение Совета Терры на использование определенного субъекта с псионическими способностями, - пояснил Гиссос. - Таланты Перриг приносят большую пользу в моей работе.
- И что же это за работа? - поинтересовался Дайг.
- Безопасность, смотритель Сеган, - ответил тот.
По его поведению стало ясно, что Гиссосу известны имена всех присутствующих в кабинете.
Йозеф молча кивнул. Ему было известно, что клан Эврот пользуется в сегменте Ультима огромным влиянием, но он и не догадывался, что его власть настолько сильна. То обстоятельство, что он получил разрешение нарушить жесткие ограничения Никейского эдикта, говорило о многом. Йозефу оставалось только гадать, какие еще правила дозволено нарушать могущественному войд-барону.
- Я думал, что вы направитесь сразу на территорию консорциума, - отважился предположить Лаймнер, пытаясь сохранить ведущую роль в разговоре. - Вы проделали долгий путь…
- Не такой уж и долгий, - прервал его Гиссос, продолжая осматривать кабинет. - Скоро прибудет барон. Он пожелает получить самую полную информацию о ситуации. Не вижу причин затягивать это дело.
- Как… скоро? - осмелился вмешаться Скелта.
- Через день, - ответил Гиссос, окончательно огорошив Лаймнера. - Может быть, раньше.
Старшина смотрителей нервно облизнул губы.
- Что ж, в таком случае я предлагаю короткий обзор. - Он слабо улыбнулся. - Я лично во всех подробностях доложу обо всем барону, как только он прибудет.
- Простите, - прервал его Гиссос. - Насколько мне известно, ведущие дознаватели в этом деле смотрители Сабрат и Сеган. Разве не так?
- Ну да, - протянул Лаймнер, который никак не мог решить, как вести себя с оперативниками барона Эврота. - Но я старший офицер участка, и…
- Но не непосредственный дознаватель, - решительно возразил Гиссос и взглянул на Лаймнера через свой монокль. - Барон предпочитает получать информацию непосредственно из первых рук. От тех, кто ближе всего знаком с делом.
- Конечно, - сдержанно ответил старшина, сознавая, что его отодвигают в сторону. - Вы можете поступать, как сочтете нужным.
Гиссос коротко кивнул:
- Положитесь на нас, старшина Лаймнер. Перриг и я сделаем все возможное, чтобы помочь Йесте Веракрукс привлечь этого убийцу к ответственности. Прошу вас от моего имени передать эти заверения и верховному смотрителю, и ландграфу.
- Конечно, - повторил Лаймнер с притворной улыбкой.
Не говоря больше ни слова, он покинул комнату, лишь перед самой дверью обернулся и бросил на Йозефа язвительный взгляд.
День еще только начался, а Йозеф уже чувствовал себя измотанным до предела. Он вздохнул и поднял голову, но тотчас поймал на себе взгляд Перриг.
Она заговорила негромким и мелодичным голосом, который совершенно не соответствовал бушевавшему в глазах огню.
- На окраинах восприятия собирается тьма. Обманы и убийства. - Псайкер вздохнула. - Вы все это видели.
Йозеф не без труда отвел от нее взгляд и кивнул Гиссосу.
- С чего вы собираетесь начать?
- Это я хотел бы услышать от вас, - ответил оперативник.
"Ультио" пересек сложную паутину орбит дальних спутников Юпитера и погрузился в зону гравитации газового гиганта. Это была почти Солнечная система в миниатюре, только в центре, вместо пылающей звезды, находился газовый гигант. Тучи вращавшихся вокруг него спутников и троянских астероидов были заняты колониями людей, заводов и фабрик, которые черпали энергию в излучении громадной планеты и поглощали почти истощившиеся за сотни лет добычи запасы полезных ископаемых. Юпитер превратился в верфи Терры, и небо над ним постоянно было заполнено различными кораблями. Доки и мастерские, сосредоточенные вокруг Ганимеда и дюжины меньших спутников, неутомимо выпускали любые типы судов: от управляемых одним пилотом истребителей класса "Ворон" до могучих боевых транспортов класса "Император".
"Ультио" мог легко затеряться в пространстве, до отказа заполненном кораблями и шаттлами, но безопасность здесь была на высоком уровне, и подозрительность стояла на первом месте. На заре мятежа здесь собралась команда изменников из числа Механикум и Астартес Несущих Слово, и тогда в секретной гавани астероида-спутника Туле был построен дредноут "Яростная бездна". Маленькая юпитерианская луна погибла во время бурного старта огромного корабля, и ее осколки до сих пор вращались на окраинах планетарной системы, но последствия этого инцидента ощущались до сих пор.
Поэтому "Ультио" двигался очень осторожно, не допуская ни малейшей неуверенности, не делая ничего, что могло бы привлечь внимание. Под защитой своей обыденности, словно под плащом-невидимкой, "Ультио" проскользнул в тени населенных Иокасты и Ананке, затем спустился на уровень Галилея и миновал мир-океан Европы и пылающую оранжевую массу Ио. Медленно и неуклонно продолжая свой путь, судно пересекло полосы оранжевых, янтарно-желтых и кремово-серых облаков и повернуло к Большому красному пятну.
Там, окутанное красным сиянием, парило огромное веретенообразное тело. Саросская станция напоминала по форме хрустальный подсвечник, вырванный из привычной обстановки и заброшенный в космос, где он улавливал и отражал свет звезд. В отличие от большинства своих промышленных собратьев, Сарос был платформой-курортом, где после напряженного труда на верфях и заводах отдыхала и развлекалась элита Юпитера. Многие утверждали, что в роскоши и размахе Сарос уступает только заведениям на орбите Венеры. Золотые и серебряные авеню, акры садов, где не действовала сила тяжести, и великолепный оперный театр не уступали даже Императорскому Дворцу.
Корабль подошел ближе, и станция заполнила весь обзорный иллюминатор.
- Чего ради мы сюда пришли? - с угрюмым безразличием спросила Йота.
- За очередным рекрутом, - ответил Тариил. - Это Койн из круга Каллидус.
В задней части рубки Гарантин нагнул голову, чтобы не удариться о потолок, и хрипло кашлянул.
- А зачем нам понадобился один из этих?
- Так приказал магистр ассасинов, - не оборачиваясь, ответил Келл.
Ванус окинул взглядом несколько дисплеев, развернутых над его браслетом.
- Согласно моим сведениям, внизу происходит крупное культурное событие. Спектакль "Новый Эдип".
- Что? - фыркнул эверсор.
- Театральное представление, сопровождаемое музыкой, пением и танцами, - пояснил Тариил, не обращая внимания на его насмешку. - Это значительное событие для всей юпитерианской зоны.
- Я, должно быть, потерял свое приглашение, - проворчал эверсор.
- И этот Койн находится где-то внизу? - Йота приникла к иллюминатору, прижав к стеклу ладони и глядя на Сарос. - Как же мы среди множества лиц узнаем безликого каллидуса?
Келл заглянул в выданную ему краткую инструкцию о контактах и нахмурился:
- Мы должны… послать цветы.
Гергерра Рей, рыдая, словно дитя, оплакивал смерть Иокасты.
Побелевшими от напряжения пальцами он вцепился в перила передвижной ложи, предоставляемой театром. За его спиной неподвижно и безучастно выстроились механические охранники личной манипулы, тогда как у их господина дрожали губы и вырывались всхлипы. Рей наклонился вперед, словно хотел перехватить стальную петлю и уберечь мягкую шею Иокасты. Крик отчаяния рвался из его горла, он хотел окликнуть ее, но не мог.
Благородный вельможа и раньше слышал эту оперу, и каждый раз она задевала его чувства, но никогда еще не захватывала с такой силой, как в этот вечер. Представление "Новый Эдип" давалось один раз в два года, и это было приятным и пышным событием, сопровождаемым многочисленными вечеринками и торжественными обедами, хотя гвоздем программы, безусловно, являлся сам спектакль. В этом году спектаклю юпитерианской труппы предшествовали серьезные опасения: сначала это были заявления отъявленных скептиков, утверждавших, что представление не состоится из-за разгоревшегося конфликта, а потом, когда в воздушной катастрофе трагически погибла оперная дива Солипис Мун… Многие поклонники считали, что постановку следует отменить в знак уважения к певице.
Но, говоря откровенно, Рея не огорчало отсутствие на сцене Мун. Безусловно, она исполняла партию Иокасты с огромным мастерством и вкусом, однако после множества репетиций ее отношение к героине стало поверхностным. Но сегодня партию вела новая царица, новая Иокаста - певица из венерианских залов, насколько он знал, - и она вдохнула в этот образ новую жизнь. В первом акте она еще пыталась подражать мимике Мун, но вскоре проявилось ее собственное понимание роли, и тогда она настолько затмила предыдущую исполнительницу, что еще до окончания спектакля Рей почти забыл ее предшественницу. Новая актриса привезла с собой и новую инсценировку, и теперь все актеры вместо современных костюмов носили странные одеяния, не относящиеся к какой-то определенной эпохе, мерцающие металлическим отливом, что особенно восхищало Рея.
И вот сцену залил кроваво-красный свет, перемежаемый сверканием молний Большого красного пятна, оркестр зарокотал зловещими аккордами, и Иокаста прощалась с жизнью. Вопреки всякой логике, Рей надеялся, что история хорошо знакомой ему пьесы изменится, но этого не произошло. Тело актрисы исчезло за кулисами, и началась финальная сцена оперы, но Рей вдруг понял, что не может сосредоточиться на страданиях несчастного слепого Эдипа, в которые ведущий актер вкладывал так много чувства, что зрители вскакивали на ноги и зал дрожал от аплодисментов.
И только когда парящая ложа вернулась на уровень верхнего балкона, обитого шелком, Рей смог собраться с мыслями и по достоинству оценить общую композицию.
Она действительно взволновала его. Рею казалось, что новая Иокаста пела только для него одного; он мог поклясться, что даже в момент трагического самоубийства она смотрела прямо на него, и их рыдания звучали в одном ключе.
Высокий ранг Рея подразумевал и его присутствие на вечеринке, которая должна была состояться после спектакля в зрительном зале. Обычно он отклонял эти приглашения, предпочитая общество своих машин компании продажных щеголей, которые кочевали по увеселительным заведениям. Сегодня он воспользуется своим правом. Он встретится с ней.
Атмосфера званого вечера была насыщена энергией спектакля, еще сохранившейся в зале после того, как стихла последняя нота. Критики и представители прессы по очереди подходили поздравить директора театра и ведущего актера, игравшего несчастного царя, но все постоянно озирались в надежде увидеть истинную звезду этого дня - новую Иокасту.
Приглашенные аристократы под влиянием общего настроения чередовали похвалы спектаклю с обсуждением текущей ситуации, что заключалось в основном в разговорах о разгоравшемся мятеже и об оказываемом на юпитерианские верфи давлении. Раны, полученные от взрыва Тули, еще не затянулись, несмотря на все заверения Совета Терры, несмотря на довольно мягкие взыскания и не слишком тщательные поиски виноватых. Обвинения продолжали звучать со всех сторон. Некоторые обвиняли Воителя в вероломстве и откровенных преступлениях, другие - говорившие гораздо тише - гадали, не сам ли Император позволил случиться этому инциденту, чтобы крепче прибрать к рукам юпитерианцев. Все мощности их кузниц и так уже были перестроены на военное производство, чтобы остановить распространение мятежа, но многие считали, что это лишь окончательно обескровит Юпитер. Те, кто так рассуждал, задавали и еще один вопрос: как случилось, что Адептус Механикум и Астартес сумели построить корабль такого грандиозного размера, каким была "Яростная бездна", и не привлекли к себе ни малейшего внимания?
Возможно ли, что на Юпитере есть сочувствующие мятежникам? Такое было отмечено на Марсе, и кое-кто утверждал, что к восстанию примкнули даже некоторые военачальники Терры, управлявшие национальными союзами. Вопросы возникали и множились, но все они были забыты, когда в зал вошел Гергерра Рей.
Эта представительная личность в одеянии лорда-механикума, так же как и его высокий ранг магистра капеканского культа Легио Кибернетика, была известна каждому. Он лично командовал двумя полными когортами боевых механоидов, и во время Великого Крестового Похода они принимали участие во многих знаменательных битвах, сражаясь бок о бок с Лунными Волками Воителя.
Подобно многим другим представителям Кибернетика, Рей избегал бросающейся в глаза аугментации, что было принято среди его коллег-механикумов, но предпочитал незначительные улучшения, которые не искажали его человеческой наружности. Однако те, кто лучше был знаком с Реем, знали, что его наружность весьма обманчива.
По пятам за Реем грациозно шагали три его телохранителя - роботы класса "Крестоносец". Эти похожие на насекомых машины были расписаны, словно произведения искусства. Они представляли собой облегченный вариант боевого стандарта и были вооружены силовыми рапирами, предусмотрительно убранными в ножны, и лазганами. Четвертая машина, сделанная на заказ в виде женской фигуры и отделанная хромом, двигалась рядом с ним и выступала в качестве помощницы Рея.
Никто не затрагивал вопросов лояльности, когда поблизости появлялся Рей. Его машины были способны уловить шепот даже в реве целой толпы, и тот, кто осмеливался предположить, что Рей не самый преданный слуга Императора, потом сильно жалел о своей неосторожности.