- Ты кто таков? - негромким, но достаточно твердым голосом вопросил Всеволод.
Именно "вопросил" не без некоторой угрозы в голосе - пленный там или не пленный, но все-таки князь, а тут заявился какой-то наглый мальчишка, не поприветствовал, уселся без разрешения…
- Оглох? Я тебя спрашиваю!
"Угу, а то ты не слыхал, как меня господином сотником величают. Так… рост выше среднего, хотя лежащий человек всегда кажется чуть длиннее, шатен с легким оттенком рыжинки, глаза серые, нос прямой…"
Составление словесного портрета помогало держать паузу, пристально разглядывая собеседника. Всеволод метнулся глазами туда-сюда, видимо, по привычке собираясь кликнуть дружинников, потом вспомнил, где он и в каком положении, снова набрал в грудь воздуха, чтобы что-то сказать, но взглянул собеседнику в глаза и… кажется, что-то уловил. Да, пожалуй, в выражении лица князя что-то переменилось. Не очень заметно - князь есть князь, лицом владеть умеет, - но переменилось.
"…рубаха плотного беленого полотна с вышивкой по оплечью… нет, не вышивка - узор тканый, накрыт синим княжеским корзном дорогого сукна, но без узоров и украшений, видимо, походным…"
- Как смеешь на князя дерзко взирать?
"У-у, дозрел "клиент" - слова грозные, а голос-то того… страха не чувствуется, но удивление лезет, как шило из мешка, и некоторая неуверенность тоже, похоже, присутствует".
- Здрав. Будь. Княже, - раздельно произнес Михаил таким тоном, будто перед этим размышлял, желать пленнику здоровья или не стоит. - Не удивляйся, мое здравствование сейчас дорогого стоит, поболее, чем все здравицы, что ты на пирах в свою честь слыхал.
Всеволод сглотнул и вперился в Михаила ожидающим взглядом.
"Почувствовал, что я старше тебя по возрасту? Почувствовал, почувствовал, хотя сути и не понял, но психологический дискомфорт ощутил. А теперь - монолог торжествующего злодея из "Бондианы" или какой-нибудь "мыльной оперы". Ты телевизора не смотрел, да и звучит это все ЗДЕСЬ совершенно иначе, чем ТАМ - средневековье-с".
- Хорошие нам от пращуров обычаи достались - здоровья друг другу при встрече желаем, - неспешно и раздумчиво продолжил Михаил. - Вот и я тебе здоровья пожелал, а недавно пожелал тебе жизни. Трижды. И ты, как видишь, жив, хоть и стоял одной ногой в могиле. Понимаешь теперь, чего мое "здрав будь" стоит?
Вот теперь выражение лица Всеволода изменилось вполне явственно.
- Колдун… ты колдун?
Правая рука князя дернулась - осенить себя крестным знамением, но помешала повязка, тогда Всеволод положил левую руку на грудь, видимо, на то место, где под одеждой был крест… или ладанка.
- Ну зачем же колдовать, когда все можно и просто так устроить? - Михаил изменил тон так, словно объяснял ребенку прописные истины. - В первый раз достаточно было приказать не убивать всех, а пленить, сколько выйдет, и ты жив остался. Во второй раз - хороших лекарей к тебе приставить, и опять ты выжил. В третий - приказать переносить тебя с бережением, дабы рану не разбередить. Вот мое троекратное желание и исполнилось - ты жив. Ныне же я тебе здравия пожелал, и мнится мне, что и это мое желание исполнится.
Всеволод нащупал-таки что-то под одеждой и сжал пальцами сквозь ткань.
"Ага, похоже, все-таки ладанка… или оберег какой-то? Для креста слишком крупный предмет. Князь или не князь, а колдовства ЗДЕСЬ все одинаково боятся".
- И за что же мне ласка такая? - Губы Всеволода покривила саркастическая ухмылка.
"Блин, ну как в кино, честное слово! Однако молодец князек - фасон держит".
- Скажу, княже, все скажу… отчего ж не сказать? - Михаил, не торопясь, устроился на седле поудобнее и в последний момент удержался от стариковского кряхтения - переигрывать было нельзя, не хватало еще изобразить пародию на старика и тем самым разрушить созданный образ. - Вот ты давеча вопросил, кто я таков. Ответить-то по-разному можно, и каждый ответ правдой будет… - Михаил вздохнул и на несколько секунд сделал вид, что задумался. - Для начала скажу так: пращур мой еще у князя Олега Вещего в десятниках ходил, и с тех пор восемь колен мужчин моего рода на воинской стезе обретаются, да не простыми воинами, а десятниками или сотниками.
- А еще, я вижу, ворожбы не чураются!
Всеволод гнул свою линию, но Михаила это вполне устраивало - князь включился в диалог и слушает собеседника, не скандалит. А колдовство, ворожба… должен же князь как-то оправдать для себя разговор "на равных" - мистика зачастую бывает выше сословных барьеров.
- Можно и иначе сказать: я - боярич Михаил, сын Фролов из рода Лисовинов, сотник Младшей дружины Погорынского войска князя Вячеслава Владимировича Туровского. Есть во мне толика крови Рюриковичей, ибо дед мой - воевода Погорынский боярин Кирилл - на Рюриковне женат, есть во мне еще и кровь древнего князя Туры, град Туров основавшего. С князьями мне, конечно, не равняться, но рода я не худого!
- Да уж, родовит! - Всеволод снова скривил губы. - И что с того?
- А то, - Михаил, не повышая голоса, добавил в него ярости, - что можно про меня сказать и так: тот, кто пленил князя, ворогов на мою землю наведшего, во множестве смертей и несчастий через то повинного и не позволившего нам татей латинских окончательно добить!
- Я - князь! Не тебе судить, смерд!
- Но мне решать: жить тебе или нет! Ты князь, а я в своем праве поступить с тобой как с татем!
- Ну так решай! Ишь разговорился…
- Глупец!
- Что-о?! Да ты…
- Да, я! Я с тобой как с властителем разговариваю, как с тем, кто знает цену желаниям человека, имеющего право приказывать! А ты… как мальчишка, за шалостью застигнутый! О чем с тобой говорить?
Всеволоду, что называется, "кровь бросилась в лицо", да и не просто в лицо - в голову! Он, злобно ощерившись, выкинул в сторону Михаила здоровую руку со скрюченными наподобие когтей пальцами, чуть приподнялся на носилках и тут же со стоном откинулся назад. Михаил не пошевелился, ничего не стал говорить, лишь молча смотрел, как князь утирает рукой выступивший на лбу пот.
"Угу, хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается".
- Попался бы ты мне… - прошипел сквозь зубы Всеволод.
- Да, хорошо было бы, - согласился Михаил. - Думаешь, ты первый до моей шкуры добраться возмечтал? Или, по-твоему, сотниками просто так становятся? Валялся бы ты сейчас с самострельным болтом в брюхе или меж ребер… И мне бы ни возни с тобой, ни заботы, как твою семью выручить, не было бы! Лекаря позвать?
- Все знаешь… колдун, чтоб тебя…
- Я спрашиваю: лекаря позвать?
- Не надо. Говори: чего хочешь?
Красноту на лице Всеволода быстро сменила бледность, и Михаил решил не рисковать.
- Старшина!
- Здесь, господин сотник!
- Илью сюда! Быстро!
- Слушаюсь, господин сотник!
Пока Илья хлопотал над раненым князем, Михаил прогуливался поблизости туда-сюда, заложив руки за спину.
"Что же, сэр, первый этап, будем считать, прошел удачно. Однако, сказать по правде, ничего особо сложного там и не было - подтвердить, показать Всеволоду наглядно его беспомощность и вашу полную власть над ним легко. Даже с некоторым перебором вышло. Изобразить из себя "ну очень необычного мальчика", тоже, надо понимать, получилось. Будем работать дальше".
- Кхе, кхе… Михайла…
- Как он там, Илья?
- Да ничего страшного. Рану не разбередил… я даже и повязку менять не стал. Слабый он, по нужде и то сам сходить не может, а тут разгорячился с тобой, я так понимаю. Да?
- Ну было. Даже приподняться пытался.
- Вот, значит, и поплохело ему. Голова там закружилась, сердчишко заколотилось… Так, в общем, и должно быть.
- Но дальше-то с ним разговаривать можно?
- Почему ж нельзя? То есть лучше бы, конечно, повременить, но если очень надо… Только уж… как-нибудь так, чтобы не скакал больше. Мало ли… слабый он еще.
- Ладно. Спасибо, ступай.
- Э-э… ты это самое…
- Что?
- Да так… если что, я рядом тут. Зови, значит.
- Добро. Позову.
Всеволод лежал, прикрыв глаза, бледность с лица почти ушла, но здоровым он, конечно, не выглядел, да и странно было бы - еще недавно мог ведь и вообще умереть. На рубахе расплылось небольшое мокрое пятно. Странно, уж Илья-то раненых поить умеет, наверное закашлялся князь - "не в то горло попало". Когда под Михаилом заскрипело седло, князь быстро зыркнул в его сторону и снова смежил веки.
"Ага! Типа: "мели, Емеля, твоя неделя", а я тебя видал в гробу, в ритуальной обуви и с задумчивым лицом. Ну-ну, ваша светлость…"
- Кхе! М-да-а… Желания, значит… Они же всякими бывают: простыми, понятными, достижимыми или наоборот - по-всякому случается. Ты не смущайся, княже, со всеми бедами, что на тебя свалились, убить меня - желание простое и понятное. То есть ты и раньше меня убить желал, только не знал об этом. Когда ты ляхов к нашим землям вел, ты ж и мне смерть нес… вместе с остальными, хоть и не ведал о моем существовании. А теперь возжелал собственноручно, так сказать…
Губы Всеволода шевельнулись, но он сдержался.
- И это за то, что я тебе жизни и здоровья пожелал, - продолжил Михаил, - и исполнил… М-да… А все почему? Да потому, что желание твое не княжье, не воля повелителя, а порыв простого человека. И кто же из нас после этого ближе к смерду? Я или ты?
Чего стоило Всеволоду по-прежнему лежать молча и с закрытыми глазами, было видно по тому, как дернулись пальцы его здоровой руки.
- Поддайся я простым желаниям, разорял бы сейчас окрестности Городно, как ляхи мое Погорынье разоряли. Веси бы жег, полон набирал, молодух да девок… Сам знаешь, чего рассказывать? И остановить меня было бы некому - дружина-то твоя с ляхами под ручку где-то гуляет. И тебя связанного, в простой телеге к княжьему терему в Турове привез бы, чтобы, значит, ты на себе ощутил. А князь Вячеслав на тебя бы глянул…
Всеволод отчетливо скрипнул зубами.
- И греха бы в том не было! - повысил голос Михаил. - Ибо сказано в Писании: "Око за око, зуб за зуб"! Не нарушил бы я соразмерности воздаяния! Однако сижу вот рядом с тобой да пытаюсь объяснить, что властитель, коему десятки и сотни людей повинуются, в желаниях своих, даже самых простых и справедливых, не волен. Я! Тебе! КНЯЗЮ! РЮРИКОВИЧУ!! Это как понимать? Я-то, дурак, на науку надеялся - ждал узреть пример того, как рожденный повелевать ниспосланные Господом испытания превозмогает! А что увидел? Простеца отчаявшегося? Бешенство бессильное? Так то я зреть мог и у холопов не единожды! Ты за что под рубахой хватался? Не за оберег ли языческий?
- Замолчи!.. Ты не смеешь!.. - Всеволода все-таки проняло.
- Смею, ибо прав! Перед Господом все равны, но с властителей у Него спрос особый! - Михаил твердо взглянул в бешеные глаза собеседника и подчеркнуто спокойно добавил: - И не дергайся, лекарь к тебе не набегается.
- Да что ж ты вцепился-то, клещ?! Чего тебе надо?
- С князем хочу совет держать, с властителем земель и человеков, а не с лягухой, телегой перееханной.
- Да чтоб ты сдох…
- Все под Богом.
Оба умолкли. Михаил просто ждал, перекатывая в зубах сорванную травинку, а князь Всеволод Городненский… По всему было видно, что мысли у него толкутся, как народ на торгу. Можно было с большой долей уверенности предполагать, что ТАК с ним не разговаривал еще никто. Хотя… может быть, и разговаривал, но не при таких обстоятельствах, и не непонятный мальчишка - сотник (в его-то годы!) какого-то Погорынского войска, про которое никто и не слыхал никогда.
Молчание было долгим, Михаил даже начал опасаться, что Всеволод так и останется безмолвным - уйдет в себя, замкнется в своей беспомощности и безнадежности.
"Ну же, тебе ж все сказано, феодал задрипанный! Ты князь, управленец, туды тебя в стольный град и княжий терем! От тебя ждут не эмоций, а управленческого решения! Я же ясно показал: мог бы, но не стану! Ну! Должна же быть хоть какая-то ответная реакция! Неужто тебя так затюкали, что совершенно отбили способность к самостоятельным решениям? Только "на психе" можешь сорваться, очертя голову, раненый, всего с двумя десятками…"
- Ты сказал: совет держать?
"Ну, слава богу, наконец-то!"
- Да, так и сказал.
- С пленником беспомощным?
- С князем. Пленный, не пленный, ты - князь. Я же сказал: мне с тобой не равняться, что бы там ни было. Тебе повелевать свыше дано, от рождения!
- Так что ж ты грубишь предерзостно?
- Пока ты ведешь себя, как простец… Я сказал "пока"! - отреагировал Михаил на еще не высказанное возмущение. - Для простеца это не грубость. Я бы и потерпел, но мне князь нужен, да и тебе тоже.
- Для чего?
- Дабы разорвать круг несчастий, тебя объявший. Отыскать первооснову, источник их, и ударить именно туда, иначе несчастья лишь приумножаться будут, и грядущее твое темно и грозно. И не только твое - расширяющийся круг несчастий и других захватывать непременно начнет, всех, кто с тобой так или иначе связан.
"Ой, блин, слышала бы эту пургу Нинея! Умилилась бы до слез старуха".
- Да что я тебе говорю? Ты ж лучше меня это все видишь!
- Ну… гм, допустим. - Всеволод, похоже, принял все сказанное всерьез. - И что?
- Семью твою выручим… По дороге-то, чай, твои люди тебе поведали, как мы такие дела делать способны? Ну так вот: выручим, а дальше-то что? Что после этого будет? По-моему, подумать не грех.
- А ты, значит, и грядущее прозревать способен? - Князь упорно продолжал придерживаться саркастического тона. - И что ж тебе открылось?
- Ничего пока не открылось, ибо будущее вершится нашими нынешними деяниями. Жду твоего поступка - княжеского, а не простецкого.
- Ждешь? Или подталкиваешь? Я слепец, по-твоему? Не вижу ничего? А не задумывался о том, что бывает с теми, кто князьями играть пытается?
"Стоп, сэр Майкл! Чего это он?.. А-а! Блефует князюшка - решил собеседника на вшивость проверить. Ну-ну…"
- Играть, говоришь? Ну что ж, если это тебе игрой представляется, изволь. Вот мой заклад: тебя везу полоняником в Туров, семья твоя остается у татей, Городно, брошенное, почитай, без воинов, ждет своей судьбы. Мономашичи терпят ущерб своему достоянию и ущемление гордости. Что в ответ ставишь?
На секунду Михаилу показалось, что Всеволод, подобно вайнеровскому Горбатому, выкрикнет: "Черт с вами, мусора, банкуйте!", однако князь смолчал. Снова закрыл глаза и о чем-то задумался. Михаил тоже молчал, дожидаясь, пока Всеволод заговорит первым.
- Что ж, выкуп, значит, не только за меня, но и за семью мою получить желаешь? - спросил наконец князь надменно-презрительным тоном. - Получишь. Называй цену.
"Опять за штамп спрятался - не может вести себя, как грозный властитель, так надел маску аристократа, вынужденного общаться с кредитором или шантажистом. Ну уж нет, ваша светлость, масочки для других поберегите, да и немного их у вас".
- Неверный ответ, проигрыш, - констатировал Михаил и чуть повысил голос, не давая себя перебить: - Во-первых, я всего лишь сотник, и не мне выкуп назначать, а тому, кому я служу. Во-вторых, я православный воин и защитить женщин и детей обязан, не требуя за то платы, иначе покрыл бы позором и себя, и род свой. В-третьих, ляхи уйдут безнаказанными и с богатой добычей, а значит, повадятся ходить в наши земли снова и снова, да вдобавок еще и похваляться станут, что князь Городненский под их дудку плясал. В-четвертых, льстецы примутся княгине Агафье нашептывать, что, мол, стоило ей от власти ненадолго отлучиться, и сразу же все наперекосяк…
- Не сметь!!! - прорвало Всеволода. - Змеем эдемским шипишь, колдун! Не тебе об этом…
- В-пятых, - почти выкрикнул Михаил, - от Мономашичей добра не жди! Не простят!
Раненый князь закусил губу и глянул затравленным волком - вцепился бы в горло, да не может.
- Однако уже то хорошо, - снова спокойно и размеренно заговорил Михаил, - что уже не как смерд ты думаешь, а как купец. Может, с третьего раза получится так, как надлежит князю?
- И как же, по-твоему, - слова "по-твоему" Всеволод не произнес, а словно бы выплюнул, - должен князь думать?
- Приказ! Рожденному повелевать надлежит отдать такие приказы, исполнение которых изменит неблагоприятное течение событий. Я же недаром спросил: "Что будет потом?" Приказ есть деяние, изменяющее будущее. Сейчас будущее твое видится весьма мрачным, но ты, воспользовавшись своим правом повелевать, можешь изменить его в лучшую для себя сторону. - Михаил выдержал паузу, но не дождавшись вопроса, сформулировал его сам: - Ты можешь спросить: кому и какие приказы может отдать раненый пленник, прикованный к ложу? Отвечу: даже в самом бедственном положении властитель остается властителем и волен приказывать своим людям. А еще добавлю: счастлив тот властитель, которому и в бедствии есть кому приказывать, значит, остались у него верные люди, стараниями которых он может переменить будущее.
К примеру, ты можешь приказать твоему человеку - Трофиму Веселухе - указать мне место, где тати содержат княгиню с детьми. Тогда я смогу ее освободить. И тем самым ты тут же выйдешь из-под власти тех, кто заставил тебя непотребное творить, ляхам, латинянам премерзким, подчиняться. Так же и с другими приказами.
Снова повисла пауза. Михаил ждал, когда князь спросит о "других приказах", Всеволод раздумывал о чем-то своем. Наконец раненый, вроде бы небрежно, обронил:
- Продолжай.
- Далее. Ты можешь приказать княгине своей, во искупление ее вины за пленение…
- Да ты в уме?! - Кажется, изумление Всеволода было неподдельным. - Какая вина?!
- Кто охрану княгини устраивал? - мгновенно отозвался Михаил. - Твой человек или человек княгини? Не боярин ли Солома? И не указывал ли ты, что охрана ненадежна? И послушали ли тебя?
"Даже если ты над этим вопросом и не задумывался, то сейчас… да сам себе внушишь, что видел изъяны в охране и намекал, а тебе не вняли. Самооправдание - такая штука… во что хочешь, заставит поверить".
- Ну и?.. - Всеволод пристально уставился на собеседника, и Михаил готов был поклясться, что князь уже прикидывает, чьи головы полетят и какие преференции он приобретет во властном соперничестве с женой, повернув дело таким образом, каким ему только что было подсказано. - Говори, раз начал!
- Так вот: ты можешь приказать княгине Агафье самой исправлять случившееся - отправиться в Киев и объяснить брату Мстиславу, отчего тебе пришлось поступать так, как ты поступил.
- Дальше! - требовательно произнес Всеволод. - Ты ж еще не все сказал?
- Не все, - согласился Михаил. - Еще можно послать человека с приказом твоей дружине: "Взять ляхов в ножи… ну или как получится, но истребить всех до единого! - Мишка уловил едва заметный кивок собеседника и понял, что Всеволод и сам бы с удовольствием принял участие в этом "мероприятии"". - А полон с добычей сопроводить назад, хотя бы до Пинска, дальше они и сами доберутся.
Это предложение, было заметно, князю понравилось меньше, но он все же согласно кивнул: Вячеславу Туровскому надо вернуть хотя бы часть потерь.
- Ну и еще… - продолжил Михаил. - Твоему старшему сыну сколько лет?