Видя, как несколько военсталов во главе со своим командиром побежали туда, откуда только что донесся страшный предсмертный крик крупного зверя, Штык, предоставленный самому себе, решил, что в данный момент лучше быть поближе к вооруженным людям, и отправился следом.
В полусотне метров справа, там, где дно оврага, полого поднимаясь, превращалось в неглубокое ложе тонкого ручейка, над багрово-коричневой тушей, настороженно водя автоматами из стороны в сторону, стояли военные сталкеры. Вода в ручье, красная от крови монстра, стекала дальше в овраг и смешивалась с кровью убитого военстала. Подойдя поближе, Штык сумел оценить масштаб второй части недавно состоявшейся здесь драмы: голова чудовищного монстра была свернута набок с такой силой, что кожа и крупные кровеносные сосуды полопались, и кровосос, издыхая от перелома шеи, успевал попутно агонизировать вследствие серьезной кровопотери.
- Я даже представить себе не могу, что за монстр мог сделать такое, - сказал Серый Стерху, потрясенно разглядывая все еще живые глаза мутанта. - Может, в ловушку попал? Бери людей - осмотри тут все. Если аномалия его убила - все вопросы снимаются сразу.
- Не слышал я звука сработки ловушки, - возразил Стерх, бросая короткий взгляд в сторону подошедшего Штыка. - Но сейчас проверим.
- Нам вообще-то скоро на ночевку становиться, - продолжал Серый, разглядывая чудовищную рану на короткой шее чудовища и бессильно обвисшие щупальца вокруг безобразной морды. - Ты представляешь, что может сделать мутант, способный так легко расправиться с настоящим матерым кровососом? Короче, поразбирайся тут, а я пойду, помогу Леху похоронить. Эх, какой парень был.
Постояв немного рядом с мертвым чудовищем, Штык побрел в сторону оврага, где военные сталкеры уже начали копать могилу для своего товарища. Помогая сложить некое подобие надгробия из камней, он наткнулся на тяжелый, прямо-таки обвиняющий взгляд Серого. Но вслух командир военных сталкеров не сказал ничего.
Через час Стерх вернулся, и отряд, вновь построившись в длинную цепочку, двинулся дальше. Только теперь бронежилеты у всех были застегнуты полностью. И даже Штыку выдали защиту, принадлежавшую раньше погибшему военсталу. Бронежилет оказался мягким и удобным для носки. Стерх помог Штыку полностью развернуть и застегнуть все дополнительные пластины, и вдруг, мрачно глядя в сторону, неожиданно сказал:
- Ты давай поосторожней, капитан. Не нашли мы ничего. Кровососа замочила такая тварь, которую скорей всего из автомата так просто не подстрелишь. Одна надежда: что вернется эта тварь к своей добыче и будет всю ночь ее жрать. И что мы для нее невкусные.
Лагерь для ночевки военные сталкеры оборудовали по всем правилам. Случайно обнаружив два огромных камня, неизвестно откуда взявшихся посреди леса, решили ночевать возле них. Между камнями оставалось небольшое пространство, в которое мог легко пройти человек, но наверняка застряло бы все, имеющее хотя бы немного большие габариты. Кроме того, камни отлично маскировали свет от разведенного рядом с ними костра.
Вокруг лагеря, помимо сигнальных датчиков, установили мины, настроив их на срабатывание только от значительного веса. Это позволяло, при необходимости, спокойно отходить прямо по минному полю. При этом любой тяжелый монстр неизбежно получил бы снизу поток тяжелых осколков и ударную волну направленного взрыва.
Отказавшись от ужина и получив от Стерха тонкое термоодеяло, Штык первым устроился на ночлег, стараясь поскорее провалиться в сон. Военные сталкеры посматривали на него с любопытством, но близко никто не подходил и заговорить не пытался.
Никто не шутил и не смеялся: жуткая смерть товарища и загадочная смерть кровососа заставили людей позабыть бодрый утренний настрой. Серый обошел границу лагеря, а вернувшись, заставил всех чистить оружие.
Штык закрыл глаза, но сразу заснуть не сумел. Почему-то теперь мысль уйти вместе с военными сталкерами не казалось разумной. То, что с утра представлялось небывалым везением, теперь выглядело как совершенно необъяснимый эмоциональный порыв. При этом, Хомяк остался на берегу один, и к дому еще слабому физически генералу придется плыть одному, а потом… вот именно, еще и провести в одиночестве двое суток, до возвращения Буля и Крота. Только теперь Штык сообразил, что и без того не отличавшийся большой смелостью Хомяк еще ни разу в одиночку не ночевал в плавучем доме.
А еще Штык "видел" множественные черные точки, в кажущемся беспорядке плавающие по сложным траекториям перед мысленным взором. Несмотря на явную хаотичность, в этом, по сути воображаемом, движении угадывалась некая система, но какой из этого можно было сделать вывод, Штык не знал. Зато "наблюдение" за точками успокаивало. Уже совсем скоро звуки вечернего лагеря сталкеров ушли на второй план, и крепкий сон увел измученного переживаниями капитана в свой волшебный мир.
Поэтому, когда над ночной Зоной вдруг раздался жуткий, ни на что не похожий вой, Штык оказался единственным человеком в лагере, кто его не услышал. Зато военные сталкеры немедленно побросали все свои дела и в страхе схватились за оружие. Все отлично помнили, как выглядел мертвый кровосос. И прекрасно понимали, что убить свирепого монстра, просто открутив ему голову, могло лишь еще более жуткое чудовище.
А Штык продолжал сладко спать и даже улыбался во сне, поскольку мелькающие черные точки не могли доставить ему неприятности в царстве Морфея.
21
- Не ругайтесь, мой генерал, но противника, то есть зайцев не обнаружено, - сказал Хомяк, продираясь сквозь прибрежные заросли. - А ваши сорок минут уже четверть часа как истекли…
Он осекся.
Вышел на пустой берег и, нахмурившись, осмотрелся. Лодка лежала там, где они с генералом ее оставили, недалеко от нее, в траве, ветерок трепал оперение стрел.
- Генерал Штык? - настороженно позвал Хомяк, сделал несколько нерешительных шагов и остановился.
Прислушался. Плеск воды у берега, шум листвы, поскрипывание веток.
- Ну что вы, в самом деле, - он снисходительно заулыбался. - Как ребенок, честное слово! Выходите, хватит прятаться. Детектор аномалий вы с собой не брали, значит, далеко уйти не могли. К тому же стрелы оставили. Меня не проведешь.
Когда Штык не отозвался, пожилой дисар покачал головой и деланно вздохнул. Прошел вдоль берега и, повернувшись к воде, присел возле лодки.
Не собирался он участвовать в детских играх. Если же это не игра, а генерал Штык решил проверить, как Хомяк поведет себя в неожиданной ситуации, то пусть убедится: боец собран и совершенно спокоен.
Время шло, а дисар так и сидел на берегу один. Неожиданная мысль в один миг стерла улыбку с его лица и заставила встрепенуться: а что, если это никакая не проверка? Вдруг Штык решил зачем-то пойти в лес и… и… у него же нет детектора! Это только они с Булем могли определять наличие аномалий без спецустройств, а генерал Штык, хоть и не совсем обычный человек, такой способностью не обладал.
Хомяк вскочил и развернулся к деревьям, с тревогой вглядываясь в зеленый сумрак между стволами.
Как же он не подумал? Нельзя было оставлять генерала одного! А если с ним что-то случилось?
Хомяк снова стал вслушиваться, ожидая в этот раз услышать стоны попавшего в аномалию Штыка. Воображение рисовало самые страшные картины. Что же теперь скажут Крот и Буль? Наверняка, они обвинят его в том, что не углядел, не подумал… Дисар и сам уже начинал себя корить и ругать.
- Генерал Штык! - зычно крикнул Хомяк и устремился к прибрежным зарослям.
Вспомнил про стрелы, вернулся. Склонился, чтобы поднять их, и замер в удивлении. В траве лежали не только стрелы, но и лук, а рядом автомат, из-под которого проглядывал клочок бумаги.
Словно опасаясь, что у записки вдруг появятся зубы, и она укусит его за палец, дисар осторожно взял ее двумя пальцами, медленно вытянул.
Первые секунды он боялся смотреть, что в ней написано, но уже знал: что бы ни было, ему это не понравится. Хомяк шумно выдохнул и, набравшись смелости, прочел:
- Рядовой Хомяк… так… приказываю вернуться в дом… ага… меня не ищите… - дисар поднял голову и огляделся, пытаясь осмыслить происходящее. Потом продолжил читать: - оружие, передай Кроту… так… заботься о Буле, береги себя… ага… генерал Штык.
Хомяк перечитал записку еще раз, но уже про себя. Он с трудом верил, что Штык ушел. Вот так, запросто, не сказав ни слова, лишь оставив какую-то записульку. К горлу подступила горькая обида. Он скомкал записку и отшвырнул в сторону. Ветер подхватил бумажный комочек и понес прочь. Дисар подобрал оружие, решительно шагнул к лодке и потащил ее к озеру.
Когда киль погрузился в воду, Хомяк остановился. Взгляд раз за разом скользил по прибрежным кустам в надежде: а вдруг это просто глупая шутка? Но генерал Штык исчез окончательно и бесповоротно.
По щеке Хомяка сползла слеза.
- Ведь обещал, - тихо сказал он. - И обманул.
Он не преодолел и половину пути, как начали ныть раны. Сделав еще несколько гребков, дисар устало опустил весла. Лодку слегка повело в сторону.
Хомяк тяжело дышал. Он обессилел, выдохся, да еще грусть и обида давили на него тяжким грузом. Дисар повернулся посмотреть, далеко ли еще до дома, и тут же застонал от боли. Прижал руку к ране. И вдруг испугался: как бы за всем этим аномалию не пропустить! Если лодку разобьет, вплавь он точно не доберется. Но сил снова браться за весла тоже не было. Вязкое отчаяние обволокло его незримым коконом, отнимая волю и всякое желание что-либо делать. Казалось, что даже просто пошевелить рукой - неимоверный труд. Хомяк уже начал подумывать о том, чтобы остаться ночевать прямо в лодке. Да и зачем ему плыть к дому? Что он будет там делать? Генерал Штык ушел, Крот и Буль тоже вернутся не скоро…
"Приказ! У меня есть приказ! - мысленно воскликнул Хомяк. - Генерал Штык отдал мне последний приказ, и я должен его выполнить!".
Эта мысль неожиданно придала ему сил. Он зачерпнул горсть воды и умылся. Помотал головой, сбрасывая морок, и снова взялся за весла.
Рядом с лодкой вспух водяной пузырь, лопнул, и в небо ударил мощный фонтан, едва не перевернув посудину. Хомяк вцепился в борта. Ледяная вода окатила его с головы до ног. Он таки пропустил аномалию! Хорошо, еще в стороне сработала, а не прямо под днищем. Если бы Буль сейчас был здесь, то наградил бы нерадивого дисара массой "лестных" эпитетов.
Хомяк собрался. Превозмогая боль и прислушиваясь к своим ощущениям, поплыл к дому.
Когда он наконец пришвартовался к платформе, то едва не падал в обморок от усталости. Дрожащими руками привязал лодку, пошатываясь добрел до двери, вошел в дом, выпил целый ковш воды, после чего добрался до кровати, и, как был в одежде, рухнул на нее.
Проснулся он от того, что замерз. Быстро скинув все еще влажную одежду, он нашел сухую и стал облачаться, как вдруг замер. До него дошло, что уже наступила ночь, и что он в доме совершенно один.
Закончив одеваться, он поежился, присел на кровать. Прислушался. Хомяк раньше не замечал такого разнообразия звуков, доносившихся снаружи. Оказавшись в одиночестве, он вдруг отчетливо ощутил, как ему не хватает присутствия остальных. Бормотания изучающего очередной артефакт Крота, сопения беззаботного Буля, негромких вздохов все время о чем-то размышляющего Штыка.
Вдруг Хомяку показалось, что он услышал снаружи какой-то звук. То ли доска скрипнула, то ли лодка шаркнула бортом… Дисар вздрогнул. Преодолевая накативший страх, он прошелся по дому и закрыл ставни на всех окнах. Делал это торопливо, стараясь не глядеть в темноту, опасаясь увидеть что-то страшное. Вернулся на кровать уже весь в холодном поту. Хотел лечь, но передумал и сел, прислушиваясь.
Тишина.
Давящая, вязкая… гробовая. У Хомяка пересохло в горле. Кровь пульсировала в висках.
Когда внизу что-то гулко ударилось об одну из цистерн, на которых покоился дом, дисар чуть не подпрыгнул и едва сумел сдержать испуганный вскрик.
- Да это всего лишь палка, - произнес Хомяк, пытаясь успокоить сам себя, но вышло только хуже. Его голос так слабо и робко прозвучал в темноте, что страх и одиночество напали на пожилого дисара с новой силой. Для храбрости он взял в руки автомат и прижал к груди.
Стук не повторился, но едва Хомяк расслабился, как за стеной раздался громкий всплеск. Дисар дернулся и до боли в суставах стиснул пальцы на "Калашникове".
Снова всплеск. Как показалось Хомяку, немного ближе, чем первый. В груди появился неприятный холодок. Следующий плеск раздался уже рядом с домом. Потом Хомяку даже показалось, что плавучая хижина качнулась, будто кто-то тяжелый взобрался на платформу. Скрипнули доски настила. На лбу выступила испарина. Испуганно вглядываясь в темноту, Хомяк судорожно пытался вспомнить: запер ли он входную дверь на засов или сейчас ему предстоит услышать, как кто-то заденет скамью в прихожей, а потом тихо проскользнет в дверной проем…
Дисар снял автомат с предохранителя. Щелчок механизма показался ему оглушающее громким. Хомяк даже зажмурился. Потом снова широко раскрыл глаза, направил ствол на дверь и затаил дыхание.
Полоска серебристого света, просачивающегося между неплотно пригнанных досок, закрывавших окно, неожиданно исчезла, словно кто-то массивный снаружи заслонил его. Хомяк весь сжался. Что-то подсказывало ему, что если он сейчас обернется и посмотрит на окно, то через щели в ставнях увидит глаза ужасного чудовища, наблюдающего за ним. Мурашки бегали по позвоночнику. Холодный пот сбегал по лицу.
- Это тучи, тучи, тучи, - забормотал он едва слышно. - Там никого нет. Это тучи.
Через какое-то время серебристый свет снова пролился в комнату, бледным клинком рассекая тьму. Хомяк облегченно выдохнул, но так и не оглянулся. Он боялся отвести взгляд от двери. Ведь необязательно, что если кто-то проник внутрь дома, то заденет что-нибудь. Многие твари хорошо видят в темноте. В отличие от Хомяка, у которого уже начало резать глаза от постоянного напряжения.
Дисар сглотнул подступивший к горлу ком. Разжал и снова сжал влажные пальцы на рукояти и цевье автомата. Время тянулось мучительно долго. Нервы Хомяка были на пределе. В конце концов он не выдержал, отбросил автомат, схватился за кровать и с кряхтением придвинул ее к двери. От резких движений заболели раны, но дисар не думал о них. Забаррикадировав вход, он снова схватился за оружие и метнулся в самый темный угол комнаты. Сел там, чуть не подвывая от ужаса и стискивая оружие в руках.
Хотелось пить, но Хомяк не вышел бы из комнаты ни за что на свете. И пугали его не воображаемые монстры, а неизвестность, что таилась за дверью комнаты.
Неожиданно кольнуло в груди. Пожилой дисар поморщился и застонал. Сперло дыхание. Открыв рот, Хомяк стал с шумом втягивать воздух. Когда боль утихла, он прошептал:
- Ну, спасибо вам, генерал Штык. Спасибо большое, просто огромное. Век не забуду такого "подарка"!
Но как бы ни был силен страх, организму все же требовался отдых. И ближе к утру, сам того не заметив, Хомяк все-таки уснул.
22
Ночь была такой же, как и все предыдущие ночи, которые Буль провел в Зоне. И при этом совершенно другой. Ведь это была последняя ночь, которую судьба отвела немолодому генералу. Завтра днем он отведет людей Хука на заминированный пляжик и приведет в действие радиовзрыватель. Даже если часть бандитов уцелеет, они скорее всего испугаются лезть к плавучему дому, ведь от богатств есть толк лишь в том случае, когда ими удается воспользоваться.
Все тело болело от побоев, жутко саднили глубокие царапины на лице и руках, в разбитых губах неприятно пульсировала кровь, но при этом Буль чувствовал себя по-настоящему счастливым. Генерал Штык, Хомяки Крот смогут пережить очередной рейд бандитов, а это значит, что вся короткая жизнь, которую Буль помнил лишь на протяжении последних двух месяцев, прошла не зря. И хотя Штык неоднократно пытался рассказать ему и Хомяку какую-то другую историю их жизни, ефрейтор Буль в глубине души считал себя разведчиком, который раньше погибнет сам, чем позволит убить своих товарищей.
Люди Хука отдыхали по всем правилам сталкерской науки. Помимо основного костра, возле которого сидел ночной караульный с панелью системы контроля за расставленными на некотором удалении датчиками, в нескольких местах на границе чуть заметно тлели небольшие кучки углей, легко превращавшиеся в сплошные стены огня в случае нападения ночных хищников. Каждый сталкер спал, положив рядом автомат, подложив в качестве подстилки тонкий коврик-"пенку" и накрывшись куском непромокаемой ткани.
Буля привязали к дереву недалеко от основного костра. Ему дали воды для питья и умывания. А от еды он гордо отказался, хотя желудок, учуяв кашу с мясом, чуть было не оспорил право головы на принятие решений. Руки пленнику связали спереди, чтобы мог спать, при этом стягивать, как раньше, не стали. Первые полчаса караульный с любопытством поглядывал на Буля, но потом ему это надоело, и он устроился так, что был виден пленнику по большей части сбоку.
В абсолютной темноте освещенный костром пятачок земли казался Булю символом человеческой жизни. В безбрежном океане равнодушного холода и темноты на короткий миг вспыхивает теплый мерцающий огонек. А потом, оказавшись не в силах бороться с вечным равнодушием окружающего мира, гаснет, не оставляя после себя ничего, кроме золы.
Так, созерцая пляски языков пламени последнего в своей жизни костра, Буль неподвижно просидел не меньше часа. Он не бодрствовал, но и не спал, плавая в какой-то промежуточной трансовой полудреме. И с трудом вернулся к реальности, когда рядом послышался шорох.
Медленно повернув голову, он обнаружил рядом с собой Паленого.
- Ты кто такой? - прошептал Паленый, стараясь оставаться в тени дерева, у которого сидел Буль. - Где настоящий Крот?
Несколько секунд Буль непонимающе смотрел на молодого человека, которого еще несколько часов назад был готов разорвать на куски. Гнусный предатель всерьез верит, что сейчас Буль расскажет, где именно находится Крот и как его поскорее найти? Буль усмехнулся и вполголоса сказал:
- Немного, видать, дают за предательство, раз на второй круг заходишь.
Паленый дернулся, как удара, прошипел что-то невразумительное, и в этот момент дежурный, услышав шум, поднялся со своего места и с автоматом наизготовку подошел проверить пленника. Паленый принялся отползать назад, но ему в лицо ударил яркий свет тактического фонаря.
- Паленый, - удивился дежурный, водя ярким лучом фонаря по сторонам. - Ты чего здесь трешься? Больше тебе Крот артефактов не даст. Так что вали нахрен отсюда.
- Спасибо, - вежливо сказал Буль дежурному. - Ненавижу запах плесени.
- Как же ты, Крот, такую суку не разглядел? - риторически спросил дежурный, провожая светом фонаря сгорбленную фигуру Паленого. - Подумай, кстати, хорошенько. Хук толковый мужик и слово держит. Клан "Свобода" может взять тебя под свою защиту и больше ни один человек не осмелится тут появиться без твоего согласия.
- Я подумаю, - важно сказал Буль и демонстративно закрыл глаза.
Еще через пару часов дежурный сменился и Буль сквозь полудрему слышал, как старый часовой рассказывает новому о странном поступке Паленого. Получалось, что утром про это обязательно расскажут Хуку и если что-нибудь сочинить от себя, можно подвести Паленого под серьезные проблемы. Правда, в этом великолепном плане присутствовал изъян размером с дом: Буль умел терпеть боль и мог врезать, если требовалось, от души, но испытывал серьезные трудности при необходимости что-то придумать.