Желая сменить тему, я посмотрел на опускающееся к горизонту вечернее южное солнце, начал сматывать орудие лова и предложил:
– Пошли домой?
– Пожалуй, пора, – согласился старик.
Собрались быстро. Я взял ведро с нашим совместным уловом, и мы пошли наверх. Идти молча Кара не мог, а может, специально хотел отвлечь меня от беспокойных мыслей и всю дорогу сыпал вопросами:
– Саня, а правда, что в Краснодаре телевещание наладили?
– Верная информация. Конечно, пока только один канал, но и это уже кое-что.
– А что показывают?
– Фильмы старые, музыки идёт много, программ общеобразовательных и новости местные. На всю столицу и окрестности не больше тысячи телевизоров, так что этого хватает.
– Хорошо вам, к цивилизации приобщаетесь. А как у тебя с бизнесом дела?
– Нормально. Дела компании "Мечников и сын" идут просто замечательно. Разлука всем транспортом занимается. Исмаил-ага сидит в Гвардейском и для отряда пополнение готовит. Иван Штеменко со своими людьми в Краснодаре, любую технику ремонтирует, мастерская оснащена отлично, и сейчас у него больше сотни мастеров трудится. Ветер плантации держит, и только постоянных работяг у этого плантатора уже четыреста человек, а объёмы продукции с каждым годом только увеличиваются. Лист охранную структуру возглавляет. А над всеми Калуга стоит, денежки считает и мои интересы отстаивает.
– А ты не опасаешься, что они тебя кинут?
– А чего опасаться? Крысятничества? Так парни – бывшие гвардейцы, и все на меня замкнуты, доход имеют хороший и постоянный, да ещё за ними люди Ерёменко присматривают. Ну, кинут они меня и вскроется это, и что дальше? Куда из Конфедерации побегут? Некуда бежать, ибо нигде они не нужны, вокруг нас по всем границам полная хрень творится. А со мной у них всё хорошо, крыша от госбезопасности имеется, громкое имя главы компании и никаких наездов со стороны наших олигархов. Опять же у каждого семья, дети, хозяйство и планы на будущее. Нет, мои управленцы не дураки.
– Не слышу в твоём голосе энтузиазма.
– Про другое мысли, а компания – это так, одна из точек опоры.
– Ты прям как стратег рассуждаешь.
– Расту, дядя Коля. Раньше был рядовым, думал о дне сегодняшнем и голову особо не забивал. Потом сержантом стал, за группу всё планировал. А дальше больше, сейчас я уже дворянин, многого в жизни добился, и пришло понимание того, что деньги – не самое главное в жизни.
– Ага, – хохотнул тесть, – особенно если они в достатке. Кстати, Саня, а чего ты вообще желаешь достичь?
– Чёрт его знает. Чего хотел, в общем-то достиг. Буду дальше служить, закреплюсь где-нибудь в Испании или Португалии, стану мир исследовать и когда-нибудь наверняка дослужусь до генерала. Вырастут дети, постараюсь сделать из них настоящих людей, передам им, что имею, может, даже внуков дождусь и этим буду счастлив.
– С твоим образом жизни до старости и внуков дожить мудрено.
– Кто бы говорил. – Я посмотрел на старика. – Сидел бы себе на месте и в ус не дул, а туда же, опять с сектантами воевать собрался.
– Не начинай.
– Не буду.
Мы выбрались из зарослей на дорогу, вошли на территорию особняка и замолчали. Через минуту, миновав вечно настороженную охрану семьи Буровых, которая стояла на воротах и была усилена моими людьми, оказались во дворе и остановились перед трёхэтажным белым домом с колоннами, который сильно напоминал типовой особняк какого-нибудь русского помещика девятнадцатого века. Здесь сдали улов служанке, под колонкой умылись холодной водой и направились в молодой яблоневый сад, где за большим столом расположились наши семьи. С одной стороны тискающие моих детей, двухлетнюю чернявую Олюшку и шестилетнего русоволосого Игоря, жёны Кары, его верные спутницы жизни. А с другой – мои красавицы, блондинка Лида и брюнетка Марьяна, которые были одеты в одинаковые лёгкие сарафаны светло-синего цвета и выглядели просто сногсшибательно. Впрочем, как всегда.
На мгновение мы с Карой замерли, посмотрели на эту сельскую идиллию и радостные лица дорогих нам людей, переглянулись и понимающе кивнули друг другу. Вот оно, счастье, как оно есть, момент, который необходимо запомнить на всю жизнь. Войны, драки, хабар, приказы высокого начальства и интересы государства – всё это остаётся за стенами поместья Буровых, а здесь царит какое-то не передаваемое словами спокойствие и даже можно сказать – умиротворение. И пока мы здесь, заботы на время забываются, а по душе разливается благостное тепло.
– О-о-о, а вот и наши добытчики, – сказала мать Марьяны тётка Ирина и встала. – Садитесь к столу, сейчас ужинать будем.
Ирина направилась на кухню, а мы с Карой сели каждый рядом со своими жёнами. Игорёк сразу же перебрался к деду на руки, а я принял дочку. Вскоре пришли служанки, накрыли на стол, и, словно бычок на откормочной базе, я ел всё, что передо мной ставили. Молодая картошечка со сметанкой и зеленью? Замечательно. Котлетки? Уважаю. Молоденький поросёнок? Очень хорошо. Рыбка жареная? Отлично. Салатики? Просто прелесть. И мы с тестем крепко налегли на ледяную водочку.
Наступил вечер. Где-то за домом еле слышно заработал дизель-генератор, а в саду зажглись фонари. Запели над головой ночные птахи. Захмелев, я и Кара курили, расслабившись, и провели остаток вечера за разговорами о жизни, при этом скользких тем, таких как планы на будущее, старались не касаться.
Так что, без преувеличения, это был один из лучших дней в моей жизни – я это понимал, а потому старался продлить его, насколько это только возможно. Завтра я возвращаюсь в Краснодар, и там будет не до отдыха, ибо меня возьмут в оборот вышестоящие начальники и начнётся подготовка к походу в Средиземное море. Хотя, наверное, правильней будет сказать, подготовка к переселению и колонизации, ведь в дорогу мне и воинам моего отряда предстоит отправиться не в одиночку, а с семьями. Представляю себе, что это будет за путешествие. Наверное, нечто напоминающее цыганский табор во время кочёвки из пункта А в пункт Б.
Глава 2
Кубанская Конфедерация. Краснодар. 1–2.06.2066
Ябыл прав. Посиделки у Буровых были последним днём моего отдыха перед началом серьёзной подготовки ко второму походу в Средиземное море.
Лишь только мой кортеж, вместительный корейский внедорожник и пара изрядно переделанных джипов с охраной из СБ компании "Мечников и сын", въехал во двор нашего столичного дома, а это, между прочим, произошло в восьмом часу вечера, как в гости заявилось начальство. Мой патрон и сосед генерал-майор госбезопасности Сергей Иванович Ерёменко.
Не могу сказать, что я начальнику обрадовался, поскольку устал с дороги и хотел всеми делами заняться завтра. Однако генерал думал иначе и, не откладывая серьёзного разговора, ради которого он меня навестил, предложил пройти ко мне в кабинет. Спорить с ним было бесполезно, да и ни к чему. Поэтому я отпустил Лихого и Умного, подчинился желанию командира, и вскоре, поднявшись наверх, мы повели неспешную и несуетную беседу.
Генерал с некоторым трудом разместил своё мощное тело в кресле, поставил рядом крепкую резную трость, вытянул перед собой давным-давно побитую на Кавказе ногу, поймал мой взгляд и спросил:
– Зачем я у тебя, понимаешь?
Выдержав смешливый, но в то же время твёрдый взгляд своего патрона, я ответил:
– Догадываюсь. Видимо, закончился мой отпуск. Только не понимаю, с чего ты, Иваныч, лично заявился. Нет бы, вызвал меня завтра в Серый Дом. Мы бы всё обсудили, прикинули сроки отбытия моего отряда в путь-дорогу. Случилось чего?
– Пока нет, но скоро случится. Из Трабзона, по линии ГБ, от доктора Талата получена информация, что средиземноморские адмиралы Чейни, Уотсон, Шарк и генерал Фергюсон заключили между собой союз и готовятся к нападению на Лорда-Маршала Игнасио Каннингема. Произойдёт это в ближайшие три недели, и, пока во владениях Альянса будет идти военный конфликт, дорога к Гибралтару для нас будет закрыта. Сколько времени продлится эта гражданская война, мы, конечно, не знаем. Может, всё за неделю утрясётся, а вполне возможно, что и на год растянется. Значит, аллюр три креста, Мечник, собирай манатки и людей и через четверо суток будь в Новороссийске. Там тебя будет ждать "Аделаида", ещё двенадцать часов тебе на погрузку – и вперёд, курс на Босфор, а там сам дорогу знаешь. Приказ ясен?
С трудом я удержался от того, чтобы не высказать в адрес средиземноморцев пару десятков матерных выражений, и лишь недовольно пробурчал:
– Ясен.
– Красавчик. – Генерал одобрительно цокнул языком. – Без нервов обошёлся.
– Привык уже, что судьбина и ты, как её представитель, постоянно сюрпризы подкидываете.
– Это хорошо, что привык. – Генерал достал из внутреннего кармана мундира серебряный портсигар с папиросами, открыл его и, протягивая мне, предложил: – Закуривай, ты такого табачка ещё не пробовал. С личной плантации Османа Гюнеша, босяцкий подгон как союзникам в минувшей войне.
Взяв папироску, я принюхался к запаху хорошего ароматного табака, прикурил от протянутой генералом спички и, сделав первую затяжку, спросил:
– Что от меня будет требоваться в этом походе? Приказ уже имеется?
– Подробный официальный приказ с росписью всех твоих действий и инструкциями получишь завтра, а на словах буду краток. Первая твоя остановка после Новороссийска – Гибралтар. Там временно оставляешь всех гражданских, переходишь на свой фрегат и начинаешь поиск удобного места для создания нашего форпоста на побережье Атлантического океана. Это будет своего рода перевалочный пункт на пути из Средиземного моря на Балтику и, само собой, твоё персональное феодальное владение, которое помимо тебя подчиняется только диктатору. Ты не подконтролен никому, кроме него и Ильи Симакова. Это необходимо усвоить очень чётко.
– Давно уже усвоил, с той самой поры, когда по приказу Ильи олигарха Белова уничтожил.
– Раз так, то продолжаю. Ты находишь базу, чистишь местность, создаёшь серьёзный укрепрайон и перевозишь в своё владение семьи воинов и рабочих. Дальше ведёшь тщательную разведку европейских берегов, все добытые сведения сбрасываешь в Краснодар, а мы уже решаем, с кем тебе дружить, а кого в землю вгонять. Такие вот перед тобой будут поставлены задачи.
– Какую помощь я могу получить по линии ГБ?
– Практически любую. – Ерёменко пожал плечами. – Скажи, что нужно, и я постараюсь всё организовать.
– Сейчас. – Открыв ящик письменного стола, я достал свои черновые записи относительно подготовки к походу, несколько неровных листов бумаги и, просмотрев их, начал давать расклад: – Во-первых, нужна помощь транспортом. Со мной будет около трёхсот бойцов, полсотни рабочих и человек триста пятьдесят гражданских, и у каждого минимум несколько чемоданов. Мои машины часть людей заберут, но их не хватит. Значит, требуется ещё хотя бы десяток автобусов и несколько крупнотоннажных грузовиков.
– Сделаем, – кивнул Ерёменко. – В последнее время в Конфедерации с транспортом полегче стало, так что это не проблема. Дальше давай.
Поставив напротив транспортного пунктика галочку, я продолжил:
– Пункт номер два. Для действий отряда на диких заморских территориях в отрыве от баз снабжения мне необходимо следующее вооружение и боеприпасы. Автоматы АКМ и АКС по сотне единиц. Снайперские винтовки, желательно СВДС, – двадцать единиц. Гранаты Ф-1 и РГД-5 по три тысячи штук. Мины ОЗМ-72 – четыре тысячи штук, МОН-50 – триста и пять тысяч ПФМ-1 "лепесток". Пулемёты ПКМ или "Печенег" – двадцать единиц. Станковые пулемёты "Утёс" – десять единиц. АГСы – хотя бы три-четыре штуки. Подствольные гранатомёты ГП-25, минимум полсотни и на каждый по сотне ВОГов. Патронов разных калибров – полтора миллиона. Минометы 120 миллиметров – десять штук, и к ним не меньше шести боекомплектов на ствол. Пластиковой взрывчатки – сто килограммов и капсюль-детонаторов сотен пять. Это то, что я должен получить в любом случае, в дополнение к своим собственным запасам и арсеналу.
Я вопросительно посмотрел на своего командира, а он затушил в пепельнице папиросу, помолчал, обдумал мои слова и, согласно мотнув головой, произнёс:
– Будет тебе вооружение и боеприпасы. Мины на складах в Гвардейском возьмём и оплатим за счёт государства. Стволы КОФ предоставит, договорённость имеется, а боеприпасы с армейских складов получишь. Завтра с утра всё это утрясу, так что к полудню готовь машины. Продолжай. Что ещё хочешь? Наверняка двумя пунктами не ограничился.
– Само собой, ведь не в парк погулять выхожу. И если есть возможность что-то урвать для отряда за счёт любимого государства, то церемониться не стоит, оно с нами тоже особо не чикается.
– Хомяк ты, Саня, – усмехнулся генерал.
– Запасливый хозяин, который понимает, что от хорошего обеспечения отряда зависит успех его миссии. Впрочем, это отдельный разговор. Пункт номер три – продовольствие. Из расчёта, что у меня семьсот человек и каждый из них будет ежедневно съедать по одному сухпайку, на первое время отряду требуется сорок пять тысяч армейских рационов.
– Без проблем. Получишь их сразу после оружия.
– Отлично. Четвёртый пункт – люди. Край как нужны знающие медики, хотя бы пара человек. Хорошие механики-мотористы, профессиональные штурмана, инженеры, электронщики, электрики, оружейники и агроном. Кроме того, есть нужда в хороших переводчиках с французского, английского и испанского.
– А вот это уже серьёзно, Саня. Сейчас такое время, что государство на подъёме, и специалисты всем нужны. Попробую этот вопрос, – Ерёменко поднял указательный палец, – перед самим поставить, но ничего не обещаю. Наверняка он его решение на свою администрацию скинет, а там сплошь чиновники сидят, которые что-то сделают, но без рвения и фанатизма, и людей тебе найдут таких, что на тебе, боже, что нам негоже.
– Иваныч, спокойно. Не надо самого тревожить. У меня пара задумок имеется, и, чтобы всё хорошо сложилось, одних твоих погон и влияния хватит, так что эту проблему хотя бы частично, но решить можно.
Ерёменко заинтересовался и всем телом подался вперёд:
– Излагай.
– Значит, так. Пока я отдыхал, кое-что в голове сложил и вот что подумал. Штурманы и механики имеются в Новороссийске, а навигаторов даже переизбыток, так что можно уже сейчас человек пять – десять заинтересовать. Только сделать это нужно уже завтра, и, если предложение о работе за границей в компании "Мечников и сын" сделают выпускникам судоводительского и судомеханического факультетов люди из госбезопасности, им отказать сложно.
– Насчёт моряков понял, утром потолкую с Тереховым, а он сбросит указание в новороссийский отдел. Но это весь вопрос не снимает. Кем остальные специальности закроешь?
– Может, в тюрьме поискать и в подвалах Серого Дома? Там народа много всякого-разного сидит, и, если за некоторыми людьми грехов больших нет, а за спиной чистая политика, почему бы с ними не поговорить?
Поморщившись, как от сильной головной боли, Ерёменко отрицательно помотал головой и сказал:
– Не вариант, Саня. Начальник ГБ "политиков" не отдаст, а иной контингент – насильники, извращенцы и маньяки – у него в подвалах не задерживается, таких или в каменоломни отправляют, или сразу к стенке ставят.
– Ну, тогда я не знаю. Попробую сам что-то сделать, несколько человек на примете имеется, но этого мало.
– Тогда и я свои связи подниму, и за пару дней что-то успею. Переводчиков с английского точно дам, их у нас после войны с Альянсом хватает. – Генерал увидел, что я отложил свои записи в сторону, и спросил: – Что-нибудь ещё, помимо снабженческих вопросов, обговорить хочешь?
Потерев ладони рук, я расплылся в широкой улыбке и сказал:
– Разумеется, денежный вопрос.
– Никаких привилегий и налоговых послаблений для твоей компании больше не будет, – отрезал Ерёменко.
– А мне и не надо. У меня вопрос в иной плоскости.
– Какой? – Мой собеседник насторожился.
– Трофеи, Иваныч. Перед отправкой в прошлый поход этот вопрос не обговорили, и захваченные у средиземноморцев суда мне пришлось государству отдать. Претензий нет, со мной расплатились более-менее честно. Но сам понимаешь, если я буду находиться на побережье Атлантики как постоянный житель, расклад, при котором я не являюсь полноправным владельцем добытого отрядом добра, меня не устраивает.
– И что ты предлагаешь?
– Что нашёл или захватил, всё моё, а что не смогу освоить, то отправляю в Гибралтар.
– Не наглей, Мечник. К тебе по-человечески отнеслись, а ты о своём интересе сильно много думать начинаешь.
– Иваныч, ну посмотри на ситуацию с нашей стороны. Отряд идёт на поселение в дикие земли и, основав форпост, начнёт вести активную разведку. Задачи перед нами стоят серьёзные, и, прежде чем что-то взять, за это нам придётся побороться с местными жителями. Да, перед походом мы получим от Конфедерации помощь, а дальше-то что? Хочешь – жни, а хочешь – куй, всё равно получишь х…й? Перед уходом из Гибралтара я отдал государству корабли и много оборудования. Но трофеи оценивались на глаз и шли не по самым высоким ставкам, и теперь я всё начинаю сначала. Поэтому, дабы мне не пришлось что-то утаивать и финты крутить, давай эту систему как-то менять. Ладно бы, Конфедерация у нас была слабая и бедная, я бы понял, почему меня добычи лишают. Однако в нашем государстве всё есть, и оно уже не сильно зависит от мародёрки и трофеев, а что я возьму, то так или иначе, но на Кубань и вернётся.
– Чего ты так в денежный вопрос вцепился? Тебе что, живётся плохо, или бедствуешь? Ты, между прочим, с похода в Средиземное море вместе с наградой от Симаковых получил больше двухсот тысяч золотом, не считая отличного фрегата и станков, которые за счёт государства переправил в Конфедерацию.
– И что? Заработал и получил. И сейчас, хочешь – верь, а хочешь – нет, у меня в кармане только три тысячи конфов.
– А куда остальное дел?
– Половину в компанию влил, которая, прошу заметить, уже год исправно платит хорошие налоги, а вторая половина в отряд ушла. Вдовам и семьям погибших пенсию и пансион обеспечил, воинам долю выделил и на снаряжение потратился. Как ни крути, но я ведь не сам по себе, не вольный стрелок. За моей спиной люди стоят, и у меня перед ними обязательства. А теперь, помимо самих бойцов, на шее ещё и их семьи повиснут, так что суетиться придётся вдвое больше, а жалованье в диких землях мне платить никто не станет.
Конечно, своё тягостное положение я несколько преувеличивал, но ненамного. Ерёменко меня понял правильно и ответил так, как я и ждал:
– В принципе в чём-то ты прав. Надо как-то наводить порядок в деле сбыта трофеев. Либо фиксированную плату устанавливать, либо правильную оценку проводить, или же, в особых случаях, а у тебя как раз таки именно такой, разрешать приватизацию имущества и добычи. Подумаем над этим, но сразу скажу: на многое не надейся. В прошлый раз тебе фрегат оставили, и это мне дорого встало, так что до сих пор икается.