В общем, эти "зверьки" были очень сообразительны. Но нас это не насторожило, так как поначалу всё внимание было сосредоточено на наиболее опасной приморской группировке каннибалов. И за свою невнимательность и беспечность мы поплатились кровью товарищей. Дикари не стали лезть в Соколовку нахрапом или брать её в осаду. А, будто понимая или предвидя наши планы, обошли укрепрайон по флангу в районе деревеньки Фонтенова, которую мы пока не переименовали. Так что пришлось нам самим атаковать дикарей, пока они на марше, не отрезали нас от форта и ещё не проникли в руины Ла-Ферроля, где орда могла бы закрепиться в многочисленных развалинах.
Наши джипы, полученные от немцев, и несколько других автомобилей покрепче, с пулемётами на турелях и автоматчиками за невысоким навесным бронированным бортом и с группой огневой поддержки приостановили продвижение двадцатитысячной толпы неоварваров к побережью. А основные силы, которым пришлось покинуть укрепления в Соколовке, в это время ударили по ним с тыла. Схватка была жаркая. В тот день мы потеряли три автомашины и до полусотни бойцов, в большинстве своём скандинавов, вырвавшихся вперёд и столкнувшихся с дикарями грудь в грудь. Бились все с таким ожесточением, какого я давно не видел, наверное, с той самой поры, как сталкивался с сектантами из Харькова. В схватку втягивались всё новые силы с обеих сторон, но произошло то, чего я от дикарей никак не ожидал: вожди орды скомандовали отступление, и "зверьки" подчинились. Живая волна из двуногих животных отхлынула, отошла в леса за Фонтеновой. Поле боя осталось за нами, и, что произошло, никто из нас не понимал. Всегда, за очень редким исключением, неоварвары наступали в лоб и дрались до конца, а тут – нечто очень странное.
Впрочем, гадать о необычном поведении дикарей долго не стали, на это опять не было времени. Снова в небо были подняты мотопарапланы, а в зелёнку ушла разведка, которая доложила, что противник рассредоточился и чего-то ожидает. А чего вожди дикарей ждали, мы узнали сегодня рано утром, когда альмугавар Роберто сообщил, что орда из Палас-де-Рея соединилась с дикарями из Фонсаграды. При этом проявилась очередная неожиданность в поведении неоварваров. Разгромленные нами на реке Эо "зверьки" приняли власть чужих вождей, как если бы так и было нужно. И теперь объединившаяся орда, обходя заминированные дороги и тропы, продвигается к острожному форпосту Виноградовка, бывшее предместье Ла-Ферроля посёлок Фене, стоящий на берегу Доброй гавани. Вариант обороны этого острога мной и лейтенантами рассматривался на тактических учениях как возможный в случае падения Соколовки, и потому вопроса, что же, мать их так, этих дикарей, делать, не возникало.
В укреплениях Соколовки, на случай, если неоварвары опять изменят направление своего удара, осталась одна рота викингов, одна разведгруппа и батарея миномётов. А все остальные воины, разведка, ГОП и двести боеготовых скандинавов скорым маршем двинулись к Виноградовке, которая получила своё название за густые заросли отличного муската вокруг поселения. Мы успели войти в развалины посёлка на полчаса раньше дикарей. Закрепились на заранее подготовленных позициях, приготовились к ведению оборонительного боя, посетовали на то, что никто этот острог всерьёз к боям не готовил, и замерли в ожидании первого на сегодня хода "зверьков".
Ждали недолго, дикари с ходу завязали настоящее сражение, и получилось у нас не очередное избиение хищных животных, а реальная битва с сильным, умным и хитрым врагом.
На краткий миг перед нашими укреплениями всё затихло, и эту тишину разорвал громкий звериный рык, который издало человеческое горло:
– Ахрг-гг!!!
Сидящий рядом со мной на КП острога боец зябко поёжился, да и у меня по спине пробежали мурашки от этого яростного и грозного крика, и я отдал приказ командирам подразделений:
– Внимание! Всем приготовиться! Никому не отступать! Боеприпасов не жалеть и не подпускать дикарей к миномётам и гранатомётам!
Офицеры отвечали, что поняли приказ, а я их уже не слушал, так как наблюдал за зарослями винограда, который рос за руинами посёлка. Одновременно густые вьющиеся кустарники поднялись над землёй и двинулись прямо на нас. Сотни и тысячи дикарей вырывали и вырубали зелёную лозу из земли, вздевали над собой и так шли в наступление.
– Миномёты, огонь! – выкрикнул я.
Стоящие в тридцати метрах от временного командного пункта бойцы из группы огневой поддержки услышали меня. Куда стрелять, расчёты знали, и одна за другой мины полетели в эту зелёную штормовую волну, накатывающуюся на нас. Взрывы разметали середину. Появились головы и тела дикарей, и тут же в эту волну ударила пехота, которая встретила противника всем, что у нас имелось. Мы били и крушили их без всякой жалости. Но всё же против тридцати тысяч врагов, из которых в атаку пошло больше половины, нас было мало, и неоварвары пробили нашу хлипкую оборону, вломились в развалины и дорвались до ближнего боя.
Воины отряда схватились с дикарями в рукопашной схватке. Никто не отступал, и чаша весов заколебалась. Видимо, фортуна выбирала, чью сторону сегодня занять, и я решил ей помочь: собрал всех бойцов, кто был под рукой, и вместе с разумными псами и телохранителями кинулся в самую гущу сражения. Этого небольшого подкрепления, которое ударило в решающий момент и огнём десятка стволов выкосило около сотни врагов, хватило, чтобы сначала переломить, а затем выиграть бой. И дикари, так и не одержав победы, снова отступили. Вслед им продолжали бить миномёты, пулемёты и АГСы из руин домов, а потерявшая до трети своей численности орда развернулась и через Фонтенову, опять обходя Соколовку, направилась обратно в сторону Палас-де-Рея.
Наши разведгруппы их не преследовали, на это не было никаких сил. Все мы после долгого и яростного боя вымотались до такой степени, что бывалых воинов от перенапряжения покачивало. А я после отступления неоварваров, припадая на раненую ногу, долго ходил по оставшемуся за нами разрушенному посёлку и смотрел на наших убитых и раненых воинов: на парня из последнего набора, прибывшего из Краснодара, который с перебитым хребтом корчился в ужасной агонии и его никто не хотел добивать, на мощного богатыря скандинава с разбитой грудной клеткой, пускающего кровавую пену изо рта, на истекшего кровью сицилийца из охранного отделения острога, которому оторвало ноги, и на лежащего рядом с ним испанца, превращённого дубинами и клинками дикарей в бесформенную груду мяса и костей.
Да, мы готовились к боям. Но недооценили противника, который оказался гораздо умнее и хитрее своих собратьев из других дикарских племенных образований. "Зверьки" не стали биться лбами в нашу оборону под Соколовкой, как это сделали их собратья под Волчанском. Они маневрировали, вели активную разведку и жалели своих женщин и детей, которых я практически не видел в бою. А когда вожди и шаманы поняли, что, даже получив помощь от другой орды, они не могут нас победить, не погибнув сами, то не стали класть своих соплеменников рядками под наши пулемёты, а отступили. В первую очередь это говорит о том, что лидеры этой массы дикарей, которую мы обозначаем как "орда", слишком умны для обычных животных. Нечто подобное, про хитрых и мудрых вожаков, отличающихся от всех других, я уже слышал, и совсем недавно. Но где и от кого, в тот момент, вдыхая кисло-резкие запахи сгоревшего пороха с приторным кровавым оттенком, вспомнить у меня не получалось. Передо мной стояли остекленевшие глаза мертвецов, которые ещё утром были живыми людьми и смотрели на меня как на командира, а я действовал на автомате, отдавая приказы и заставляя людей преодолевать свою слабость, выходить из ступора и действовать.
Понемногу воины отряда приходили в себя, и кровавый хаос битвы уходил прочь. Многочисленным раненым оказывали первую медицинскую помощь, своих убитых оттаскивали в сторону и складывали у бетонных стен острога в центре поселения, а ко мне подходили сержанты и офицеры, которые докладывали о наших потерях. Информация скапливалась, и в первых ночных сумерках, когда собрался совет офицеров, я уже знал точную цифру потерь отряда за двое суток боев против орды из Палас-де-Рея и их помощников из Фонсаграды.
В центре блокпоста, который все называли острог, возле костра нас собралось лишь четверо: Крепыш, Серый, я и Хассо Хромой, остальные офицеры были в форте. Я посмотрел на Крепыша, правая рука которого была сломана и висела на перевязи. Затем на Серого, чьё лицо было изукрашено многочисленными синяками и ссадинами. Перевёл взгляд на Хассо, болезненно морщившегося при каждом неловком движении и держащегося за свой побитый бок. Сражение потрепало всех, и, вытянув вперёд свою левую ногу с рассечённой голенью, я произнёс:
– За вчера и сегодня мы потеряли убитыми двадцать восемь разведчиков, полторы сотни скандинавов, два десятка сицилийцев, семерых испанцев и трёх миномётчиков из ГОПа, раненых вдвое больше. Про оружие, потраченные боеприпасы и потерянные автомашины отдельный разговор, это сейчас не важно. Главное, что никогда ещё мы не несли таких больших потерь в личном составе, даже при боях за Поццалло, а там против нас была морская пехота и наёмники Средиземноморского Альянса при поддержке корабельной артиллерии и вертолётов. Я считаю, дикари нас сделали, и сегодняшнее сражение расцениваю как наше поражение.
Я посмотрел в пожирающее сухие дрова яркое пламя костра. Судя по молчанию, офицеры были со мной согласны. Но я ждал от них хоть каких-то слов, реакции, и первым откликнулся Серый:
– Не так уж всё и плохо. Дикарей отбили, и они ушли, так что конечная цель достигнута. А когда "зверьки" в следующий раз припрутся, мы будем умнее, и тогда ни одна падлюка не уйдёт. Отряд подготовился к встрече орды как мог, все пахали на пределе своих сил, но их у нас немного, и мы не смогли быть сильными везде, а потому и огребли. В конце концов, за двое суток воины больше десяти тысяч дикарей извели. А приморскую группировку так вообще в пух и прах расколотили, и при желании мы вполне можем догнать ушедших самок и детёнышей и всех их перебить или в плен захватить.
– А за этими, – я кивнул себе за спину, в сторону Соколовки, – слабо погнаться?
– Ничего мне не слабо, и, если прикажешь, я через двадцать минут соберусь и сам в рейд выйду. Нечего на мне злость срывать. Понятно, что ты переживаешь, но и мы не железные, нам тоже парней жаль.
– Ладно, проехали, – пробурчал я, помедлил и продолжил: – Нельзя этих тварей, которые нас сегодня потрепали, просто так отпустить. Думаю, необходимо за ними вслед пойти, отследить больно грамотных и шибко умных вождей с шаманами и всех прихлопнуть.
– Трудное дело, – сказал Крепыш. – Я с ними неделю возился, и ничего не получилось. Не смогли мои парни на выстрел подойти, "зверьки" все время настороже были.
– Ничего, ещё раз попробуем. Лихой пройдёт там, где мы не сможем, и наведёт нас на вождя и его помощников.
– Значит, лично хочешь на охоту выйти?
– Да. Сильно меня потери задели. И если бы убитых мы потеряли от применения пушек или от ракет с минами, я бы это понял. Но когда вооруженных автоматами и пулемётами бывших гвардейцев-спецназовцев, элиту армии ККФ, дубинами забивают и мечами рубят, это нечто иное.
– Когда в рейд выйдешь?
– Через неделю. Как раз Скоков и Тарпищев вернутся. Средиземноморцы на попятную пошли, и они теперь в Гибралтарском проливе не нужны, так что дождутся очередного конвоя с припасами и товарами – и домой. У меня за это время как раз нога заживёт, и буду как новенький.
– Скольких бойцов с собой возьмёшь?
– Одну группу из твоей роты, другую от Серого.
Лейтенанты поняли меня, посчитаться с дикарями надо, и если я решил мстить, то они отговаривать своего командира не станут. Снова повисла тишина, и раздался хриплый голос Хассо Хромого:
– Мне тоже идти за дикарями вслед.
– Тебе-то зачем? – спросил я. – Сиди на месте, своих выживших воинов к новым боям готовь, они ещё предстоят.
– Тоже месть, мой побратим погиб.
– Тогда – да, это повод.
Включилась моя УКВ-радиостанция и голосом Колыча, который находился на берегу Доброй гавани, с западной стороны Виноградовки, произнесла:
– Из порта баркасы пришли. Командиры групп, давайте сюда раненых.
Невдалеке от костра зашевелились люди, и я тоже встал, придержал раненую ногу, поморщился от резкой острой боли и кивнул в сторону бухты:
– Я в форт. Крепыш и Хассо со мной. Серый, ты, как наименее пострадавший среди командиров, до утра остаёшься за старшего. Вышли в сторону дикарей дозоры, и, если они вдруг вздумают вернуться, немедленно меня вызывай.
– Ясно, – ответил Серый. – Только не вернутся "зверьки", слишком быстро они на юг рванули, без поворотов и остановок. Так отступают, а не боевой манёвр проводят, и, раз мы с вами определились, что эти дикари не просто тупая скотина, значит, в ближайшее время обратно их ждать не стоит. К тому же твои псы, Лихой и Умный, перед позициями гуляют.
– И всё же надо быть начеку.
– Само собой.
Через развалины посёлка мы направились к берегу. По пути я всё время продолжал думать о прошедшем сражении и о тех странностях в поведении дикарей, которые наблюдал вчера и сегодня. И так продолжалось до тех пор, пока я не вспомнил, от кого же слышал, что вожди и шаманы орды из Палас-де-Рея не совсем обычные "зверьки". Конечно, как же я мог забыть! От Марии Саморы, испанки, которая была то ли освобождена, то ли захвачена нами в плен во время битвы на реке Эо. Совсем недавно я пытался с ней поговорить, но толку с этого было немного. Мария постоянно срывалась на крик и проклятия в наш адрес, поэтому пообщаться не получилось. С того времени прошло четыре дня, и буду надеяться, что в этот раз она сможет более внятно, без слёз и всхлипов по любимому погибшему вождю дикарей ответить на мои вопросы.
Мы спустились к воде, вышли на небольшой причал с баркасами, и, прежде чем отправиться в форт, я связался со штабом и приказал немедленно доставить в него Марию Самору. Вся ночь впереди, но, несмотря на огромную усталость, вряд ли я сегодня засну. Так что времени терять не стану, сразу займусь сбором сведений о своих врагах, которых намерен в ближайшее время прикончить, пока они не восполнили потери своей орды и не вернулись, чтобы уничтожить нас.
Глава 28
Испания. Река Мино. 26.06.2067
После ожесточённых боёв на подходах к Передовому дикари отступили. Но как тот толстый весельчак с пропеллером за спиной из старого советского мультфильма, они обещали обязательно вернуться. Если нашествия обычных неоварваров мы ничуть не страшились, то орда с юга была чрезвычайно опасна, а опасность, как известно, надо уничтожать подальше от своего дома – для меня и моих офицеров это аксиома. Поэтому я начал действовать и готовиться к походу за доставившими нам столько неприятностей "зверьками".
Для начала была опрошена Мария Самора, девушка, которая находилась среди дикарей больше года, освоилась среди них, стала для каннибалов своей и знала про их жизнь немало интересного. При этом Мария не успела окончательно провалиться в трясину дикарского быта и примитивных верований, во многом осталась человеком, понемногу восстанавливалась и после всех пережитых потрясений постепенно приходила в себя. Она уже не смотрела на своего родственника Хуана и на меня как на врагов и смогла ответить на вопросы. И выяснилось: да, орда дикарей, пришедшая из района Палас-де-Рея, не совсем обычная, поскольку ею руководят и управляют не простые выборные вожди и шаманы, а самые настоящие люди из прошлого, те, кто пережил приход чумы, возглавил движение неоварваров, сразу после спада болезни, и дотянул до наших дней.
Это многое объясняло в странном поведении "зверьков" при натиске на форт. Кто такие патриархи, я и раньше знал, а здесь, судя по всему, происходит то же самое, что и в далекой России. Однако со своими небольшими отличиями, при которых старики выступают не только в роли советников, но и берут на себя функции руководителей, по крайней мере в исключительных случаях. Кстати, захваченные в бою у реки Эо шедевры испанских живописцев предназначались для шамана южной орды. Это о многом говорило, ситуация прояснилась, и мне оставалось только подготовить две группы разведчиков, которые вместе со мной начнут охоту на патриархов, и дождаться возвращения своих боевых кораблей.
"Ветрогон", "Ловкий" и сопровождаемый ими сухогруз "Ставрос" прибыли в Добрую гавань четырнадцатого числа. Я принял поступившие с родины товары и пару десятков новобранцев в пополнение. Оставив на хозяйстве Крепыша и Скокова и переговорив с начальником ВМБ "Гибралтар" Семёновым, уже шестнадцатого июня от укрепрайона Соколовка вместе с Хассо Хромым, альмугаваром Роберто, разумным псом Лихим и тридцатью разведчиками двинулся по следам ушедшей на юг орды.
Задача у нас была простая и сложная одновременно. Необходимо было вычислить среди толпы дикарей вождей и шаманов и прихлопнуть их, но если получится, то в плен захватить, больно интересные они экземпляры и наверняка знают много такого, чего никто другой кроме них не ведает. При нашей подготовке и помощи Лихого мы это сделаем. А если дело не выгорит, то хоть посмотрим на противника вблизи, когда он находится на отдыхе и расслаблен. Единственная сложность при таком деле состоит в том, чтобы ликвидировать вражеских лидеров одномоментно, а после этого ещё и уйти без дырок в шкуре. Впереди ещё очень много дел и имеются планы на далекую перспективу, так что помирать никто из нас, ни я, ни Хассо, ни разведчики, не собирались.
Идти за ордой было нетрудно. Тысячи двуногих животных оставляли за собой множество следов. Кострища с костями животных, рабов и своих ослабевших, израненных в битве соплеменников, которых съедали, косточки от фруктов, обрывки шкур, вырванные травы, используемые как подстилка на ночь и подтирка, ну и иные остатки своей жизнедеятельности. Поэтому воины отряда шли ходко, времени на поиск дороги не тратили и продвигались на юг до развалин города Луго, где сделали короткую остановку.
Здесь была обнаружена закрепившаяся на руинах дозорная группа "зверьков" в полсотни крепких самцов. Пришлось обходить их стороной, снова выходить на след основной массы дикарей, повернувших на юго-запад, и продвигаться к Палас-де-Рею. Ожидалось, что орда остановится на своём старом месте, там, где она зимовала. Однако окрестности были разорены, с добычей провианта здесь были проблемы, и дикари ушли дальше, к находящемуся в верховьях реки Улла городку Монтерроса. Мы, естественно, двинулись за ними. Обойдя очередной вражеский дозор из хорошо вооружённых бойцов, спустя двое суток, а случилось это позавчера, никем не замеченные разведгруппы вышли к основному стойбищу.