Я слегка развел руки в стороны, пытаясь прощупать Пелену. Браслеты заправщика вполне для этого пригодны. Запястья едва заметно покалывало, пальцы начали неметь. По моим прикидкам, до критического барьера еще далеко, что-то около пяти процентов падения… Но в бухте синева наверняка уже подступает к пирсам и нижней набережной. В столице еще утром должны были начаться волнения, всяческая суета и подготовка к хаосу. Но все было спокойно. Слишком спокойно, если не считать недавней перестрелки, конечно. Я бы предпочел панику этой мирной картинке. Объяснение напрашивалось само собой: законники возвели сдерживающие барьеры. Значит, Пелена падет внезапно, а когда именно – предсказать трудно.
Я сел в "Каплю" и приказал музыкалке:
– "Вечная пена".
Внутри агрегата что-то захрипело. Поскольку музыкальные записи поступают исключительно из информхранилища Пелены, помехи были еще одним знаком грядущего.
Однако музычка полилась.
Обожаю этот мотив. Говорят, под эти звуки, напоминающие рокот волн соленого моря, в крематории в гробы заливают концентрат. Ну что ж, мне нравится, я бы сам хотел погрузиться в синьку под "Вечную пену".
* * *
"Тощая корова", заведение Дайны, расположено недалеко от Жемчужной гавани в Восьмом круге. На стоянке я поставил тачку в крайнем ряду. Каждую субботу мы играем в карты в "Тощей корове" – я, Максим и Черный Кролик. Мы самые дерьмовые игроки в карты во всей Альбе, потому и сошлись, что играем из рук плохо. К тому же никто из нас не совершенствуется, и даже не пытается, так что мы проигрываем друг другу по очереди и сохраняем баланс. Для дружбы это не так уж и мало. За последние три года мы пропустили игру всего восемь раз – один раз, когда Максим застукал свою супругу в объятиях соседа, во второй раз – когда Макс разводился, в третий, когда Кролика арестовали за попытку сжать синеву выше допустимого, и остальные пять – когда меня посадили за Врата Печали, а Граф не без труда и не сразу выкупил.
Прежде чем отправиться к дверям, я огляделся. Мэй, если она сообразила, что кристалл у меня, могла поджидать меня здесь, на стоянке. Но, похоже, ее не было. Ну что ж, чем позже она появится, тем лучше. Как я уже говорил, не слишком жалую стражей, и даже Мэй мне далеко не всегда хочется видеть. А после падения Пелены я бы очень хотел отыскать того стража, что придавливал мой затылок в момент обращения. Я успел разглядеть его лицо, когда сдернул защитные очки с глаз, – у меня было несколько секунд, прежде чем я потерял сознание.
Что бы я с ним сделал? Понятия не имею. Пожалуй, то же, что и он со мной. Чтобы незнакомые люди кричали от страха, когда впервые видели его лицо.
* * *
Я миновал небольшой гардероб, которым у Дайны никто не пользовался. Холл от гардероба отделяли разноцветные шумливые висюльки. Сейчас они были раздвинуты и собраны в два пучка по краям от входа.
У Дайны все было как обычно – свой круг клиентов, много курева, незлобной ругани, одуряющий запах жаркого и выступления под гитару начинающих певцов, которые всегда пели что-нибудь забарьерное. В задней комнате играли в бильярд, две недели назад кто-то кием пропорол сукно, но его так и не сменили.
В "Тощей корове" собираются заправщики – то есть силовики-неудачники, проигравшие гонку, всякая мелкая шелупонь вроде меня, Кролика и Макса, из тех, кого не пустили в команду магистра. Разумеется, проигравший проигравшему рознь, зубры вроде Тони Вильчи сюда не заглядывают – не тот уровень. Но по мне – так это и хорошо. Тони я терпеть не могу. Как и он меня.
Дайна скалой возвышалась за стойкой. Несколько слов о Дайне – потому что она сама по себе заслуживает упоминания. Роста в ней почти сто девяносто сантиметров, и две трети из этих сантиметров – ноги, два здоровенных ствола, всегда открытых на обозрение клиентам, потому что платья Дайна носит коротенькие, выше некуда, к тому же ядовито-зеленого или ярко-синего цвета и все с глубочайшим декольте. Грудь такая, что на нее можно ставить поднос, и первая мысль при виде этой груди: сюда удобно примостить голову, как на подушку. Ума не приложу, почему такая грудь не выпадает из выреза платья. Сбоку, засунутая под лямку бюстгальтера, торчит расческа – всегда в цвет платью. Без нее Дайна не чувствует себя человеком, потому что каждые пятнадцать минут ей надо взбивать свои кудри. Но расческу Дайна теряет раз в неделю, и тогда она пользуется первой попавшейся под руку вилкой. Так что не удивляйтесь, вкушая салат в "Тощей корове", если найдете на зубьях вашей вилки рыжий волосок или целую прядь.
Кроме таверны, Дайна владеет еще конюшней в пригороде: по утрам Дайна ездит верхом и фехтует. Как-то Макс сказал, что нет разницы, кто на ком катается: Дайна на кобыле или кобыла на Дайне. От себя замечу: он несправедлив, рыжая кобыла под стать своей хозяйке, так что разница есть.
Да, кстати, у Дайны всегда есть поклонники. Причем парни не самые последние в Альбе. Одно время она встречалась с Максом (уже после его развода), но потом они расстались. Почти мирно. Если не считать здоровенного фингала, который чуть ли не месяц красовался у Макса под глазом. Полагаю, синяк этот он получил за ту самую шутку насчет кобылы.
– А, Синец! Рада тебя видеть! – рявкнула Дайна и послала мне воздушный поцелуй. – Кролик тебя ждет. А Макс, стервец, как всегда, опаздывает.
Глаза у нее карие, веки до самых бровей щедро измазаны ярко-синей краской, на губах – лиловая помада, примерно такой цвет бывает у концентрата синевы, когда его сожмешь на сотку. На заводе взрывчатых веществ, помнится, меня проверяли, смогу ли я "давить" взрывчатку. Я притворился, что больше чем на десятку сжать концентрат не могу. Для того чтобы получить взрывчатку, нужно сжимать синеву до отметки двадцать. На самом деле я легко могу выдать и сотку – и делал когда-то на Северных островах. Но поскольку это было вне покрова Пелены, то об этих моих способностях в Альбе никто не знает, во всяком случае я изо всех сил надеялся, что не знает.
Черный Кролик уже сидел за нашим любимым столиком в углу и пил светлое пиво. Он заказал три кружки – на всех. Я направился прямиком к нему. Какая-то девица глянула мне в лицо и отшатнулась, другая взвизгнула. Визжала она притворно. Я привык к подобным приветствиям и приложил палец к губам, давая понять, что громкость стоит понизить. Девица стихла. Вообще-то многие думают, что женщины меня избегают. Это так, да не совсем. Многие пугаются, это верно, но зато с какой страстью после такого испуга они кидаются мне на шею! С одной из этих визгливых девчонок я встречался три месяца, но с какой именно – не скажу.
Я уселся за стол Кролика и спросил:
– Ты слышал?
Кролик пожал плечами:
– Синец, ты же столько лет твердил, что не будешь ввязываться в драку. Где же все твои хваленые принципы?
– А я и не ввязываюсь. Просто эти двое явились ко мне на заправку и устроили перестрелку. Из настоящих пистолетов – под покровом Пелены!
– Син! – Кролик осуждающе поводил у меня перед носом пальцем. – Рассказывай свои тупые сказки тупым стражам. Два отщепенца не могут явиться случайно на заправку к третьему и там убиться. Кристалл нашли?
– Ну да. У одного – в кармане. У другого на шее. Их забрали стражи.
– Син!
– Что?
Кролик вздохнул:
– Я не о разрушителях Пелены толкую. Соли этой у многих как грязи, просто они боятся ею пользоваться. Я про настоящий кристалл, понимаешь, Кристалл с большой буквы, способный гнать волну, большую волну, гигантскую волну, настоящую. Кристалл, который цепным псом отгоняет Океан от порога и поддерживает Пелену. Так вот, его нашли?
Я отрицательно покачал головой.
– Значит, стражи явятся к тебе завтра утром с обыском, – произнес он печально. – Готовься к плохому.
– Сколько осталось ждать падения? – спросил я.
Кролик, как и я, был заправщиком. Но, в отличие от меня, у него иммунитет к синеве. Кроме небольшого синеватого пятна на щеке – никаких следов на коже. Правда, он проходил обращение месяц спустя после того, как мою физию искупали в тазике с концентратом, так что синее пятно, похожее на родимое, – единственное его приобретение после означенной процедуры. При этом почти все были в курсе, что он отщепенец-заправщик. Однако мало кто знал, что он сможет стать Лоцманом, после того как Пелена падет.
– Пятнадцать дней максимум. Минимум – три. Хотя в минимуме я не уверен. Может и сегодня все накрыться… Хотя это, разумеется, плохо.
Я кивнул: более точно рассчитать день и час исчезновения Пелены очень трудно. Если, конечно, у тебя нет непосредственного допуска к Пелене. Как у стражей…
– Падение сколько процентов? – спросил я.
– Семь.
– По моим подсчетам пять.
– Плохо дело. То есть для нас хорошо. Но для тех, кто засел в резиденции, – плохо.
"Плохо" – было любимым словечком Черного Кролика. Как вы уже догадались, Черный Кролик был пессимистом. Как-то раз я посчитал: за вечер он сказал "плохо" сто двадцать семь раз. Тот день выдался особенно неудачным. Обычно Кролик говорит "плохо" за время игры в "Тощей корове" раз пятьдесят.
Интересно, в этот раз наследники магистра попытаются сохранить преемственность или кинутся драпать, как только барьер устойчивости будет пройден? Надеюсь, среди них не окажется идиотов и они предпочтут бегство. Это я говорю не из человеколюбия, а потому, что всегда есть небольшая вероятность сохранить Пелену. Работы над созданием преемственности начал еще магистр Бертран, но еще никому не удалось передать Пелену закона по наследству. Шанс на это один из четырех миллионов – я однажды ради смеха подсчитал вероятность, – но все же не ноль, а значит, все возможно.
– Подъемы были?
– Нет. Падение непрерывное, хоть и медленное. Уверен, рванет внезапно. Это плохо.
Здесь я был с ним полностью согласен.
Кролик, в отличие от меня, ощущает уровень Пелены постоянно. С такими данными ему бы не заправщиком работать, а сидеть в канцелярии магистра. Но, раз он не вошел в команду победителей, значит, выше заправщика ему не подняться. Если ты можешь управлять синевой, у тебя в жизни два пути – стать законником или отщепенцем. Мы с Кроликом, скорее всего, так всю жизнь и пребудем отщепенцами, даже если Пелена будет меняться каждый год.
– Наверняка уровень стараются стабилизировать всеми силами, внешними силами, разумеется, потому что внутренних уже не осталось, – продолжал Кролик. – Если бы они были, я бы время от времени ощущал всплески энергии в Пелене.
Внешние силы в данном случае – это когда сердце магистра заставляют биться с помощью оборудования. Энергии требуется уйма, и то лишь затем, чтобы поддержать Пелену несколько дней или даже часов. Но это даст кое-кому шанс подготовиться. Тому, на кого поставят сподвижники умирающего магистра в предстоящей драке за Двойную башню.
Я понимающе кивнул:
– Скоро почувствуют все.
Мы говорили банальности. Наверное, в такие моменты банальные слова звучат как-то по-особому. Или мы слишком долго сидели под покровом Пелены? Вроде бы нет, пятнадцать лет не такой уж значительный срок. Правда, предыдущий период длился два года, а до этого Пелена держалась двадцать пять лет. Еще до этого – семнадцать. А вот прежде была чехарда. Год, три, семь… Отсчет обратный. Более давней периодизации я не помнил. Это Граф знал на память всех магистров, начиная с Бертрана, и все даты хаоса.
– Хочешь кого-нибудь предупредить? – спросил я.
– Уже нет. А ты?
– Всех, кого хотел, предупредил.
– Ну и много этих всех?
– Один человек. Поэт. – Полину я упоминать, разумеется, не стал.
Кролик заржал. Я никогда не слышал, как смеются кролики, но мне почему-то кажется, что эти пушистые зверьки должны хихикать так, как наш Черный Кролик.
– Что делаем завтра? – спросил я.
– Идем к Максу смотреть гонки.
– У него же стереовид сдох… И потом, учитывая грядущее падение Пелены…
– Гонки – это святое! – перебил меня Кролик. – Макс сказал, что только ради гонок починил ящик…
– Ну, если Макс сказал… – Макс замечательный человек, но если что-то принимается чинить, то ломает окончательно. Для меня до сих пор загадка, как он работает заправщиком и не сжигает при этом каждый раз дотла дома и тачки.
– Соврал, конечно! – вздохнул Кролик, не хуже меня осведомленный о Максовых способностях. – Как же плохо! Это последние гонки перед хаосом.
Гонки на синеве проходят в сотнях миль от нашего острова у берегов Северного архипелага. Но Кролик с Максом не пропускают ни одного репортажа. У каждого из них свой фаворит. Тощий Кролик болеет за толстого Боя, а упитанный Макс – за хиляка и коротышку Ларри. Они каждый раз заставляют меня смотреть гонки вместе с ними. Поначалу я болел за Боя, потом за Ларри и, наконец, чтобы не ссориться ни с Максом, ни с Кроликом, выбрал себе в любимцы самого распоследнего неудачника по прозвищу Тормоз. Ну и как только я его выбрал, Тормоз начал побеждать. С тех пор из Тормоза его переименовали в Волшебника, а я стал подбирать себе другого фаворита… Правда, с кандидатурой я определюсь после того, как хаос минует.
– Вообще-то пора не чинить стереовиды, все равно в ближайшие дни они работать не будут, – заметил я, – а делать здоровенные дверные замки. Стальные замки без синьки.
– Я таким уже запасся, – Кролик подался вперед с видом заговорщика. – А еще…
– Ребята! – Максим навис над нами, как нависает медведь над своей жертвой. – Слышали новость? Наверняка нет!
– Вообще-то это на заправке Сина случилась драчка! – сообщил Кролик. – Так что мы…
– Какое мне дело до какой-то драчки у Сина! – возмутился Макс. – Тут дело вселенского масштаба. Вселенского! – Макс грохнул кулаком по столу. – Я опаздывал в "Корову" и гнал с превышением. Меня остановили!
– Кто бы сомневался! – пожал плечами Кролик. – Я…
– Молчи, ушастый! Меня остановил квартальный страж! И – слушайте дальше! – Максим многозначительно поднял палец.
– Ну… – сказали мы с Кроликом хором.
– Он не выписал мне штраф! Понимаете? Не выписал квитанцию! Он просто протянул руку и сказал: "Десять монет".
Максим демонстративно вытянул свою лапищу, растопырив пальцы.
– Понимаете, о чем я?
Мы с Кроликом в унисон кивнули.
– Конец света неизбежен, – сказал я.
– Плохо, – добавил Кролик.
– И я о том же. – Максим сел за столик, схватил кружку Кролика и осушил залпом.
– Вообще-то это моя кружка, – сказал Кролик.
– А моя?
– Вон та.
Макс опрокинул и ее.
– Ну а что за драчка на заправке?
Я кратко изложил цепь событий, не упоминая про футляр. В урезанном виде все выглядело так, будто я согласился на тройную оплату. Но обмануть Макса не удалось:
– Значит, кристалл у тебя?
– Он похож на идиота? – вмешался Кролик. – Разумеется, Син его перепрятал.
– Молчи, ушастый… Сейчас время не трындеть попусту, а разрабатывать план. Значит, у нас есть кристалл, Лоцман, Создатель волны и Разрушитель-охранник. – Максим ударил себя кулаком в грудь. – А вскорости – исчезновение Пелены, хаос и – битва за Двойную башню! – Макс улыбнулся. – Обожаю драку.
Все считают его крутым, наверное, из-за внешности: в Максиме почти два метра роста, широченные плечи, ноги – толще, чем у Дайны, и грива не хуже, хотя он не делает начесов, а вместо подушкообразной груди у нашего друга шарообразный живот. К тому же он носит поверх рубахи жетон ветерана. Он в самом деле служил два года – сидел на Черном плато и следил за волнами Океана, что рвутся к Альбе Магне сквозь Барьерный риф. То есть он ежедневно замерял градиент понижения синевы от Барьерного рифа к острову.
Макс – синоптик.
– Вообще-то я не собирался драться, – сказал я.
– Зачем тогда взял кристалл?
– Я не… – Слов не нашлось.
– Вот именно! Ты очень хотел подраться. Просто притворялся все эти пятнадцать лет, как и мы все, – заключил Макс и потребовал у проходящей мимо официантки еще пива.
– Я лично не притворялся, я в самом деле не люблю драться. Хаос – это плохо, – заявил Кролик.
– Ага, будем еще пятнадцать лет сидеть и обсуждать подробности нашей никчемной жизни да плакаться на груди друг у друга, – кивнул Максим. – А знаете, почему вы, кролики, трусливо поджали хвосты и готовы забраться под стол?
– Кролики не поджимают хвосты, – заметил я.
– А вы такие, которые поджимают! – рявкнул Макс. – Знаете, как рассуждают кролики?
– Конечно же, нет, – ответил Кролик.
– А рассуждают они так: если я и дальше буду сидеть в "Тощей корове", то могу до самой смерти считать себя гениальным кроликом. А если вылезу из норки, ввяжусь в драку и проиграю, то пойму, что я жалкая ничтожная тварь и уже никогда не найду утешения ни в одной самой глубокой норке, ни с одной самой распрекрасной крольчихой.
Макс схватил принесенную официанткой кружку и присосался к ней намертво. Я пододвинул свою поближе к себе и подальше от Макса. Кролик сделал то же самое.
– Ты не учел еще один важный фактор, – напомнил я.
– Какой?
– С нас могут содрать наши мягкие теплые шубки, – сказав это, я невольно зябко повел плечами.
Кролик сделал пару глотков, потом отставил кружку, вновь подался вперед, чуть ли не распластавшись по столику, и прошептал:
– У нас есть за́мок…
– Ты говорил про замо́к, – напомнил я.
– Замо́к тоже есть. Мой замо́к для за́мка.
– У кроликов не бывает за́мков, только норки, – сказал Макс и одним глотком высосал содержимое кружки Кролика.
– А у меня есть именно за́мок. Вы не поверите, если узнаете, где он и чей… Но я не скажу. Это тайна. Вот ключ! – Он показал настоящий металлический ключ от механического замка. – Сказать, где находится моя крепость? – С выдержкой у него были явные проблемы.
– Нет, Кролик, ничего не говори про свою нору, – прорычал Макс.
Если бы я в самом деле нашел укрытие на случай хаоса, то не стал бы говорить об этом ни единой живой душе. Я стараюсь быть мудрым, правда, пока у меня это плохо получается. Но Кролик считает, что у него не должно быть от нас секретов.
– Кролик, – остерег его я, – молчи. И помни – кролики кричат только перед смертью.
– Вы – мои друзья? – У Кролика глаза вдруг странно заблестели.
– Да хоть трижды друзья! Молчи! – Макс покраснел, потом полиловел.
– Хорошо… я вот что скажу: я нарисовал маршрут движения от замка до Двойной башни. Он оптимален, – сообщил Черный Кролик.
Как я уже говорил – Кролик был Лоцманом. А вот насколько хорошим, нам всем предстояло проверить. Впрочем, и мою квалификацию Создателя волны тоже еще никто не подтвердил. Как и способности Макса. В полосу хаоса мы все вступали в статусе дилетантов.