Ближайшие офицеры начали косо смотреть на Магхерна. Саррен вздохнул и потёр кончиками пальцев закрытые глаза.
- Я с пониманием отношусь к сложностям твоего положения, но это лишь первая неделя осады. Дальше будет только хуже. Мы все будем спать гораздо меньше, а работать всем нам придётся гораздо больше.
- Более того, я знаю, что ты пашешь до изнеможения, а твой труд мало ценят, но ты не единственный кому сейчас тяжело. И уж, по крайней мере, ты точно переживёшь многих из нас. Мои люди на улицах сражаются и умирают за твой дом, за то, чтобы ты мог продолжать жаловаться на мою несправедливость к тебе. У меня сотни тысяч горожан с оружием в руках противостоят величайшему вторжению, которое когда-либо видел этот мир.
- Сэр, - Магхерн вдохнул. - Я сделаю…
- Ты заткнёшься и дашь мне договорить. У меня взводы гвардейцев потеряны за продвигающимся фронтом врага, их без сомнения порубили на части топоры диких ксено-монстров. У меня в бронетанковых дивизиях заканчивается горючее из-за проблем с пополнением запасов в осаждённых кварталах. У меня титан класса "Император" на коленях, потому что его командир была слишком разгневана, чтобы думать головой. У меня горят окраины города, люди спасаются бегством, но бежать некуда. У меня десятки тысяч солдат умирают, чтобы не дать врагу прорваться к Магистрали Хель - люди гибнут за дорогу - потому, что как только твари прорвутся к хребту улья, мы все умрём гораздо быстрее.
- И так, я абсолютно ясно высказался, что, несмотря на понимание твоих трудностей, я ожидаю, что ты с ними справишься? Нам для дальнейшего прояснения ситуации ни с кем больше не надо переговорить? Мы достигли полного взаимопонимания?
Магхерн сглотнул и кивнул в ответ.
- Хорошо, - улыбнулся Саррен. - Это хорошо. Чем ты можешь мне помочь, докер?
- Я… поговорю с бригадами, полковник.
- Признателен за понимание ситуации, Томаз. Свободен. А теперь кто-нибудь установите надёжную вокс-связь с реклюзиархом. Мне нужно знать, насколько он близок к тому, чтобы титан вновь пошёл.
В когнитивном зале Гримальд стоял перед искалеченной Зархой.
Спокойный, размеренный гул доспеха периодически искажало механическое дребезжание. Одна из внутренних систем, связывающая силовой ранец с доспехом, работала неправильно. Серебряную маску шлема-черепа покрывала кровь орков. Левое коленное сочленение брони лязгало при каждом шаге - сервомоторы внутри были повреждены и нуждались в почтительном уходе ремесленников ордена. Доспех обгорел на месте свисавших с наплечников свитков с обетами, а керамит потрескался.
Но он был жив.
Вставший рядом Артарион также выглядел потрёпанным. Остальные остались на страже в соборе наверху. Орков постигла кара - они были убиты за богохульство.
- Мы зачистили твой титан, - процедил Гримальд. - Теперь вставай , принцепс.
Зарха продолжила висеть в молочной жиже, не слыша капеллана, даже не двигаясь. Выглядело так, словно принцепс утонула.
- "Вестник Бури" забрал её, - тихо произнёс модератус Карсомир. - Она была старой и много лет силой воли подчиняла ядро титана.
- Она ещё жива, - заметил рыцарь.
- Только плоть, и то ненадолго, - казалось, что Карсомиру было больно даже от объяснений. Покрасневшие глаза модератуса окружали тёмными круги. - Дух-машины "Императора" гораздо сильнее любой души, которую ты можешь представить, реклюзиарх. Прекрасные титаны создают как малое воплощение самого Бога-Машины. В них заключена Его воля и Его сила.
- Ни один дух-машины не равен живой душе, - сказал Гримальд. - Она была сильной. Я чувствовал силу в ней.
- Ты не смыслишь ничего в нашей метафизике! Кто ты такой, чтобы поучать нас? Мы были связаны с ядром титана до конца. Ты никто, ты… чужак.
Гримальд повернулся к членам экипажа, что сидели за системами управления, сочленения повреждённого доспеха капеллана заворчали.
- Я проливал кровь, защищая вашего титана, как и мои братья. Если бы я не спас ваши жизни, то вас бы вырвали из тронов и погребли под обломками вашей же неудачи. Человечек, я убью тебя на месте в следующий раз, когда ты назовёшь Храмовника никем. Это вы никто без своего титана, а он уцелел благодаря мне. Помни, с кем говоришь.
Экипаж тревожно переглянулся.
- Он не хотел оскорбить вас, - пробормотал один из техножрецов через встроенный в лицо вокс-передатчик.
- Мне всё равно, что он хотел. Меня интересует то, что есть сейчас. И теперь. Заставьте титан двигаться.
- Мы… не можем.
- Заставьте любым способом. "Вестник Бури" должен был действовать совместно с 199-й бронетанковой дивизией Стального легиона ещё час назад, и из-за отсутствия поддержки им приходится отступать. Хватит медлить. Возвращайтесь в бой.
- Без принцепс? Как мы сможем это сделать? - Карсомир покачал головой. - Она покинула нас, реклюзиарх. Весь этот позор, гнев от поражения. Мы все почувствовали, как в неё ворвался титан. Разум Зархи соединился со всеми предыдущими принцепсами, объединился с ядром титана. Душа захоронена, как если бы тело было в могиле.
- Она жива, - прищурился рыцарь.
- Пока. Но именно так умирают принцепс.
Гримальд снова повернулся к амниотическому саркофагу и неподвижной женщине в нём.
- Это неприемлемо.
- Это правда.
- Значит правда, - зарычал реклюзиарх, - неприемлема.
Она плакала в тишине - так, как может только кто-то действительно одинокий, когда нет позора в том, что тебя могут увидеть.
Вокруг была абсолютная пустота. Ни звука. Ни движения. Ни цвета. Она парила в небытие, ни ледяном, ни обжигающем, без представления о направлениях или чувствах.
И плакала.
Когда она секунду назад открыла глаза, то ощутила, как от страха по спине прошла дрожь. Она не знала, кто она, где она и почему она здесь.
Память - лишь вспышки осколков картинок, единственное на чём мог сфокусироваться разум, чтобы не погрузиться в абсолютную пустоту - показывала сотни миров, которые она не узнавала, и сотни битв, которые она не могла вспомнить.
Что ещё хуже, каждое изображение запятнали эмоции, которые она никогда ранее не испытывала - нечто нечеловеческое, резкое, зловещее… и отчасти величественное и ужасное. Она видела воспоминания и ощущала подавляющее присутствие чужих эмоций вместо собственных.
Она словно тонула. Тонула в чужих снах.
Кем она была прежде? Имеет ли это значение? Она погрузилась ещё глубже. Остатки личности начали отслаиваться и уменьшаться, она ими жертвовала ради тихой и мирной смерти.
А затем раздался голос и всё разрушил.
- Зарха, - произнёс он.
Со словом пришло слабое понимание и осмысление. У неё были свои собственные воспоминания - по крайней мере, когда-то. Их отсутствие внезапно показалось очень неправильным.
Память возвращалась, пока она медленно всплывала из небытия. Войны. Эмоции. Пламя и ярость. Инстинктивно она отшатнулась, готовясь вновь погрузиться в пустоту. Всё что угодно, лишь бы сбежать от чужих воспоминаний.
- Зарха, - продолжал цепляться голос. - Ты мне поклялась.
Снова вернулся иной уровень понимания. Принеся её собственные эмоции, ожидающие возвращения. Подавляющий ураган чувств и воспоминаний чужого разума больше не пугал. Напротив - он разозлил.
Её так легко не сломить. Никакой разум искусственной души не покорит её.
- Ты поклялась мне, - продолжил голос, - что придёшь.
Она улыбнулась в небытии, воскресая и поднимаясь подобно ангелу. Воспоминания "Вестника Бури" обрушились с новой силой, но она разбросала их словно ветер листья.
- Ты прав, Гримальд, - произнесла она. - Я поклялась, что приду.
- Поднимайся, - зло потребовал суровый и ледяной голос. - Поднимайся. Зарха.
- Встаю.
Неожиданно заговорили вокс-передатчики саркофага.
- Встаю.
От голоса члены экипажа вздрогнули, а их руки побелели, вцепившись в троны. Только Гримальд не пошевелился, оставаясь лицом к лицу со стеклянным резервуаром, пристально вглядываясь в молочные глубины сквозь окровавленную маску-череп.
Зарха вздрогнула, и подняла голову. Затем медленно огляделась вокруг, и остановила аугметический взор на стоящем перед ней рыцаре.
Снова поднялось облако пыли, когда обломки разрушенных зданий разлетелись во все стороны, а валуны сошли лавиной. С подобным грому скрежетом сцеплений и лязгом множества поршней размером с танк в железных костях "Вестник Бури" медленно и мучительно, метр за метром поднимался.
Проспект содрогнулся, когда опора правой ноги тяжело опустилась на дорогу. Грохот был такой силы, что во всех ещё незатронутых орочьей взрывчаткой зданиях бурей разбитого стекла повылетали окна.
Когда хрустальный дождь пролился на покрытые шрамами улицы, "Император" встал и поднял оружие - снова бесстрашно бросая вызов.
- Поднять щиты, - потребовала Старейшая Инвигилаты.
- Пустотные щиты активированы, моя принцепс, - доложил Валиан Карсомир.
- Проверить сердце.
- Все системы показывают, что плазменный реактор в функционирует нормально, моя принцепс.
- Тогда вперёд.
По залу пробежала такая знакомая дрожь, когда бог-машина сделал первый шаг. Второй. Третий. Возобновление движения радостно приветствовали сотни членов команды в металлических костях.
- Мы идём , - древняя женщина повернулась в резервуаре, и вновь посмотрела на возвышающегося рыцаря.
– Я слышала тебя. Умирая, я слышала, как ты зовёшь меня.
Гримальд снял испачканный кровью ксеносов шлем. Он выглядел не старше тридцати лет, но настоящий возраст выдавали глаза. Подобно окнам в его мысли они показывали бремя бесчисленных войн.
- О моём отце есть предание, - сказал Храмовник Зархе.
- О твоём отце?
- О Рогале Дорне, сыне Императора.
- Примарх. Понимаю.
- Это история о некогда крепком братстве, разрушенном Гором Предателем. Перед Великой Ересью Рогал Дорн и Гор были дружны. Никто из сыновей Императора не был крепче связан в те годы, когда злобная тьма ещё не поглотила Гора и его родичей.
- Я слушаю, - принцепс улыбнулась, зная, как редко такое бывает. Не каждый день воин Адептус Астартес рассказывает о жизни своего генетического предка за пределами тайных обрядов ордена.
- Чёрным Храмовникам всегда говорили, что когда два брата шли вместе в крестовый поход, то они соперничали за большую славу. Жажда триумфа Гора была легендарной, а мой отец - как говорят - всегда был более сдержанным и спокойным. Рассказывают, что они приносили клятву на крови всякий раз, когда вместе шли на войну. Взяв друг друга за руки, примархи клялись, что будут сражаться до зари последнего дня. "До конца", так они говорили.
- Трогательная легенда.
- Гораздо больше, чем легенда, принцепс. Традиция. Это наша самая нерушимая клятва, её приносят братья, знающие, что не увидят следующую войну. Когда Храмовник понимает, что погибнет, то клянётся братьям, что будет сражаться с честью, до тех пор, пока не падёт.
Зарха не ответила, но улыбнулась.
- Да, я звал тебя обратно на войну, - Гримальд кивнул, мягкие глаза капеллана смотрели в упор в бионику принцепс. - Потому что ты поклялась мне, что придёшь. В жизни нет ничего важнее… подобных обещаний. Я не мог позволить тебе умереть в бесчестье.
- Значит, до конца.
- До конца, Зарха.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Павший рыцарь
Глава тринадцатая
Тридцать шестой день
- корабль сбит противовоздушным огнём гарганта во время штатного патрулирования.
Геносемя: Не найдено/не возвращено.
ВАНРИК.
35-й день. Потерян при минировании дороги перед вражеской бронетанковой дивизией.
Геносемя: Возвращено.