В этот момент Вантин произвела залп. Пол под ногами содрогнулся, когда четыре ствола пушки гневно взвыли в пустое небо. Райкен выругался, хотя из-за звона в ушах после эха выстрела его никто не услышал. Выругалась и Тиро, правда не из-за неожиданности, как майор, а непосредственно на Вантин и расчёт орудия.
Майор готов был завопить из-за тупой боли в ушах. Она уменьшалась, но не быстро.
- Я спрашиваю, мы что даже не собираемся защищать треклятый улей ?
- Вы - нет, - Тиро сжала губы сдерживая раздражение. - Ваше подразделение отправляется в Хельсрич. Транспорты вылетают ночью. Весь 101-ый Стальной легион должен быть в сборе и готов к переброске на рассвете через шесть с половиной часов.
Райкен запнулся. Шесть с половиной часов, чтобы загнать три тысячи мужчин и женщин в тяжёлые грузовые транспорты, челноки и наземные поезда? После таких скверных новостей майору захотелось быть поразительно честным.
- Полковник Саррен будет взбешён.
- Полковник Саррен принял приказ любезно и с подобающей верностью своему долгу. Вижу, тебе ещё стоит кое-чему поучиться у командира.
- Отлично. Теперь скажи, почему в Хельсрич послали именно нас. Я думал, что на этой навозной куче сидят Инсан и его 121-ый.
- Сегодня утром полковник Инсан скончался от отказа аугметического сердца. Его заместитель попросил прислать лично Саррена и генерал Куров согласился.
- Так старый пьяница наконец-то умер? Нечего было злоупотреблять сваренным в гараже самогоном. Ха! Целая куча аугметики, и он всё равно откинул копыта через шесть месяцев. Мне это нравится. Просто отлично.
- Майор! Проявите хоть каплю уважения.
Райкен нахмурился, - знаешь, а ты мне не нравишься.
- Как жаль, - ответила помощник генерала, не скрывая мрачной недовольной ухмылки. - Потому что тебе назначили офицера по связям с астартес и ополченцами, - она выглядела так, словно съела нечто кислое, и оно всё ещё оставалось на языке. - Так что… я лечу с тобой.
Почти незаметно меж ними проскользнул миг странного понимания. В конце концов, их отсылают в одно место. На мгновение их глаза встретились, и почти возникло нечто вроде фундамента вынужденной дружбы…
Сразу рухнув, когда Райкен пошёл прочь.
- Ты мне всё равно не нравишься.
- Улей Гадес не продержится и недели.
Голос мужчины был старым, а сам он выглядел на все прожитые годы до последнего часа. На ногах он держался благодаря смеси минимальной омолаживающей химической хирургии, грубой бионике и вере в Императора, зиждившейся на ненависти к врагам Человечества.
Он понравился мне, как только попал в захват целеуказателей шлема. В каждом его слове звучали праведность и ненависть.
Он не должен был занимать здесь высокое положение - не настолько высокое. Он был лишь комиссаром Имперской гвардии, и это звание не должно заставлять генералов, полковников, капитанов и магистров орденов Адептус Астартес соблюдать вежливую тишину, когда началось боевое планирование. Но для людей на военном совете и жителей Армагеддона он был Стариком, любимым героем прошедшей пятьдесят семь лет назад Второй войны.
И не простым. А тем самым героем.
Его звали Себастьян Яррик. И это имя должны уважать даже мы, астартес.
И когда он говорил нам всем, что через считанные дни улей Гадес будет уничтожен, то сотня имперских командующих, людей и астартес, ловила каждое слово.
Одним из них был я. Это будет моим первым боем в должности командира.
Комиссар Себастьян Яррик склонился над гололитическим столом. Одной рукой - от другой осталась лишь культя - он ввёл координаты на цифровом инфопланшете, и мерцающая от нетерпения проекция улья Гадес расширилась, чтобы показать оба полушария планеты в слабой детализации.
Старик, худой и морщинистый человек с резким лицом с выпирающими костями, показал на часть карты, которая демонстрировала улей Гадес и окружающие территории. В большинстве своём - пустоши.
- Шестьдесят лет назад, - заговорил он, - Великий Враг был повержен в Гадесе. Здесь, своей обороной мы выиграли войну.
Отовсюду донёсся согласный шёпот. Голос комиссара передавали по всему обширному залу парящие дроны-черепа, в их челюстях были установлены вокс-громкоговорители.
Меня окружал знакомый гул работающих силовых доспехов, но запахи и бросающиеся в глаза лица были для меня новыми. По левую руку от меня на подобающем расстоянии, с изорванным и испещрённым бионикой высокомерным лицом стоит Сет, магистр ордена Расчленителей, известный своим воинам как Хранитель Гнева. От него исходит запах священных оружейных масел, текущей под морщинистой кожей могучей крови его примарха и пряный, неприятный аромат хищных королевских ящеров, что охотились в джунглях его родного мира. Сета окружают его офицеры, все как один с открытыми лицами, также изрытыми шрамами и потрескавшимися, как и у их господина. Какие бы войны не вели Расчленители в последние десятилетия - они не пощадили их.
Слева от меня блистает чёрно-бронзовой боевой бронёй мой сеньор Хелбрехт. Баярд, Чемпион Императора, стоит рядом с ним. Оба положили шлемы на поверхность стола, где их безжалостные топфхелмы искажали края гололитического дисплея, а сами всё внимание обратили на престарелого комиссара.
Я скрестил руки на груди и поступил так же.
- Почему? Спросил кто-то. Голос был низким, слишком низким для человека, и разносился по залу без помощи вокс-усилителей. Сотня голов повернулась к астартес в ярко-оранжевом облачении из меньшего ордена, неизвестного мне. Он шагнул вперёд и опёрся кулаками на стол, глядя на Яррика с расстояния почти в двадцать метров.
- Слово предоставляется брату-капитану Амарасу, - объявил стоявший рядом с комиссаром имперский герольд в выглаженной официальной синей мантии своего ведомства. Он трижды ударил об землю древком посоха. - Командующему Ангелами Огня.
Амарас благодарно кивнул, продолжая сверлить Яррика немигающим взглядом.
- Зачем вожаку зелёнокожих просто стирать с лица земли место величайшей битвы прошлой войны? Наши войска должны как можно быстрее собраться в Гадесе и приготовиться защитить улей от массированного удара.
По рядам собравшихся командиров прошёл одобрительный шёпот. Воодушевлённый Амарас улыбнулся комиссару.
- Человек, мы Избранные Императора. Мы Его Ангелы Смерти. Мы обладаем столетиями боевого опыта, который и не снился твоим сторонникам.
- Нет, - возразил кто-то другой. Голос превратился в рождённый воксом рык, доносящийся из громкоговорителей шлема. Я сглотнул, когда герольд вновь трижды ударил посохом.
Я и не заметил, что произнёс это вслух.
- Слово предоставляется брату-капеллану Гримальду, - заговорил он, - реклюзиарху Чёрных Храмовников.
Гримальд покачал головой, глядя на собравшихся командиров. Больше сотни - люди и астартес, и все собрались за огромным столом в этой переоборудованной аудитории, где когда-то проводились унылые театральные представления, как бы они не выглядели в этом индустриальном мире. Буйство цветов, геральдических изображений, символов единства, разнообразных униформ, полковых обозначений и иконографии. Генерал Куров стоял за плечом комиссара, во всём полагаясь на Старика.
- Ксеносы мыслят не как мы, - заговорил Гримальд. - Зелёнокожие пришли на Армагеддон не ради мести, не ради того, чтобы заставить нас истечь кровью за свои былые поражения. Они пришли, чтобы устроить бойню.
Яррик - практически только скелет, за бледной плотью и тёмной униформой, молча смотрел на рыцаря. Амарас ударил кулаком по столу и показал на Храмовника. В этот напряжённый момент Гримальд думал, стоит ли выхватить пистолет и пристрелить Ангела Огня прямо на месте.
- Это всего лишь доказывает мою правоту, - Амарас практически запутался.
- Отнюдь. Ты осматривал то, что осталось от улья Гадес? Развалины. Здесь не за что сражаться, нечего защищать. И Великий Враг это знает. Он поймёт, что имперские войска окажут здесь лишь минимальное сопротивление и отступят, чтобы защитить города, которые того достойны. Вероятно, вожак просто испепелит Гадес с орбиты, а не пойдёт на приступ.
- Мы не можем позволить улью пасть! Это символ решимости человечества! При всём уважении, капелла…
- Хватит, - заговорил Яррик. - Успокойтесь, брат-капитан Амарас. - Гримальд говорит разумно.
Капеллан благодарно склонил голову.
- Мне ещё будут люди рот затыкать, - проворчал Амарас, но весь его боевой задор испарился. Яррик - худой старый комиссар - просто пристально посмотрел на капитана астартес. И спустя несколько мгновений Амарас вернулся к обозрению гололитической топографии местности вокруг улья. Яррик повернулся обратно к собравшимся офицерам, его единственный человеческий глаз смотрел сурово, а аугметический вращался в глазнице, словно потерял резкость.
- Гадес не устоит и недели, - повторил комиссар, на этот раз, качая головой. - Мы должны покинуть улей и рассредоточить войска по другим укреплениям. Это не Вторая война. То, что приближается к системе, намного превосходит числом опустошившую планету в прошлом орду. Другие ульи должны быть укреплены тысячекратно, - он прервался, чтобы прочистить горло, и закашлялся сухо и хрипло. Когда приступ прошёл, Старик улыбнулся совершенно без намёка на веселье. - Гадес будет пылать. Мы дадим бой в другом месте.
После этого намёка генерал Куров шагнул вперёд с инфопланшетом.
- Мы переходим к разделению полномочий, - он сделал глубокий вдох и закончил. - Флот, который осадит Армагеддон, слишком велик, чтобы ему противостоять.
Раздались ехидные комментарии. Куров отмахнулся. Гримальд, Хелбрехт и Баярд были среди тех, кто остался абсолютно безмолвными.
- Слушайте меня, друзья и братья, - вздохнул генерал. - Слушайте и внимайте. Те, кто настаивает, что эта война станет не просто жестокой борьбой на истощение, обманывают себя. По текущим оценкам в субсекторе Армагеддон находится более пятидесяти тысяч астартес и в тридцать раз больше Имперских гвардейцев. И этого всё равно недостаточно для полной победы. В лучшем случае Линейный флот Армагеддона, орбитальные защитные системы и оставшиеся в космосе флоты Адептус Астартес смогут задержать вражескую высадку на девять дней. В лучшем случае.
- А в худшем? - спросил офицер астартес, красовавшийся в шкуре белого волка и облачённый в серый боевой доспех Космических Волков. Всё его тело выражало нетерпение. Он был похож на собаку в клетке.
- Четыре дня, - с мрачной улыбкой ответил Старик.
Вновь воцарилась тишина. И Куров поспешил ей воспользоваться.
- Адмирал Пэрол из Линейного флота Армагеддона составил план и загрузил его в тактическую сеть для просмотра всеми командующими. После окончания боёв на орбите, через четыре или девять дней, наши флоты будут отведены от планеты. С этого дня Армагеддон защищают только те, кто уже окопался на поверхности. Орки смогут приземляться когда и где им вздумается. Адмирал Пэрол возглавит уцелевшие корабли флота и начнёт постоянные партизанские атаки на оставшихся на орбите суда захватчиков.
- А кто возглавит корабли астартес? - вновь заговорил капитан Амарас.
Последовала новая пауза, а затем комиссар Яррик кивнул в сторону собравшихся у стола воинов в тёмных доспехах.
- Учитывая старшинство и опыт его ордена, общее командование над флотами Адептус Астартес примет Высший маршал Чёрных Храмовников Хелбрехт.
И вновь поднялся шум, несколько командующих астартес требовали, чтобы эту честь оказали им. Рыцари проигнорировали их.
- Мы останемся на орбите? - Гримальд приблизился к командиру и задал вопрос.
Высший маршал не отводил глаз с Яррика. - Мы - очевидный выбор, когда речь идёт о командовании астартес в космических сражениях.
Капеллан оглядел зал, видя разных командующих и офицеров сотни различных воинств.
Так я ошибался, - подумал он. - Я не умру впустую на этой планете.
Горячий и неудержимый порыв пронёсся в душе, такой же реальный и живой, как хлынувший через оба сердца поток адреналина.
- " Крестоносец " поразит сердце их флота, словно копьё. Высший маршал, мы повергнем зелёнокожего тирана ещё раньше, чем он ступит на этот мир.
Когда капеллан заговорил, Хелбрехт отвернулся от старого комиссара. Он посмотрел на Гримальда, пронзив строгим взглядом тёмных глаз шлем-череп рыцаря.
- Брат мой, я уже говорил с другими маршалами. Мы должны оставить на поверхности контингент. Я возглавлю орбитальный крестовый поход. Амальрик и Рикард возглавят войска в Пепельных Пустошах. Остаётся лишь один крестовый поход, чей долг - защитить один из ульев, в котором ещё нет гарнизона астартес.
Гримальд покачал головой. - Милорд, это не наше дело. Доспехи и Амальрика и Рикарда покрыты бесчисленными почестями. Каждый из них в одиночку возглавлял большие крестовые походы. Никто из них не будет рад ссылке в грязный улей-мануфакторий, пока тысяча их братьев сражается в великой войне наверху. Ты обесчестишь их.
- И всё же, - лицо Хелбрехта было неумолимым и словно высеченным из камня, - здесь должен остаться командующий.
- Нет, - кровь рыцаря похолодела, - не делай этого.
- Это уже свершилось.
- Нет, - сказал Гримальд, вкладывая в слово всё свою волю, - Нет .
- Сейчас не время. Гримальд, решение принято. Я знаю тебя, как знал Мордреда. Ты не откажешься от этой чести.
- Нет , - вновь повторил Гримальд, достаточно громко, чтобы на него начали коситься.
Хелбрехт не сказал ничего. Гримальд шагнул ближе.
- Я своими руками вырву чёрное сердце Великого Врага и повергну его богохульный флагман на землю Армагеддона в дожде священного огня. Хелбрехт, не оставляй меня здесь. Не лишай меня этой славы.
- Ты не откажешься от этой чести, - повторил Высший маршал, чей голос был столь же неумолимым, как и лицо.
Гримальд не хотел здесь больше находиться. И, что хуже, он знал, что здесь и не нужен. Пока обсуждали тактику будущих орбитальных боёв, реклюзиарх отвернулся от голографического дисплея.
- Брат, подожди, - голос Хелбрехта звучал как просьба, а не приказ, и потому отказать было гораздо легче.
Гримальд без лишних слов покинул зал.
Их цель называлась с типичной для этого мира мрачностью - Хельсрич.
- Кровь Дорна, - с чувством выругался Артарион, - ну и вид.
- Он… огромен, - прошептал Неровар.
Четыре "Громовых Ястреба" рассекали сернистое небо, разгоняя болезненно-жёлтые облака. Из кабины ведущего корабля шесть рыцарей смотрели на громадный город внизу.
И громадный - было ещё мягко сказано.
Под вой стартовых двигателей четыре ястреба в изящном единстве облетели один из высочайших индустриальных шпилей. Серо-голубой, извергающий густой дым в грязное небо, один из сотен.
Звено прикрытия, состоявшее из маленьких, манёвренных и предназначенных для завоевания господства в воздухе истребителей "Молния", кружило вокруг кораблей астартес. Их не приветствовали и не прогоняли, просто игнорировали.
- Не может быть, что из всех астартес в город послали только нас, - Неровар снял белый шлем и под шипение выравнивающегося давления уставился невооружёнными глазами на сверкающий внизу метрополис. - Как мы будем защищать его в одиночку?
- Мы не будем одни, - заговорил сержант Бастилан. - С нами гвардия. И ополчение.
- Люди, - усмехнулся Приам.
- Легио Инвигилата высаживается к востоку от города, - сообщил мечнику Бастилан. - Титаны, брат мой. Не думаю, что ты станешь смеяться над ними.
Приам не ответил. Но и не согласился.
- Что это?
При словах лидера рыцари подались вперёд. Гримальд показал на обширную полосу покрытой рокритом дороги, достаточно широкую, чтобы на ней приземлился крейсер или неуклюжий войсковой транспорт Имперской гвардии.
- Шоссе, сэр, - ответил пилот. Он сверился с приборами. - Магистраль Хель.
Какое-то время Гримальд молчал, просто глядя на колоссальную дорогу и тысячи и тысячи транспортов, спешивших в обоих направлениях.
- Это шоссе - как хребет города. Я вижу, что от него отходят сотни ответвляющихся дорог и объездных путей.
- И что? - спросил Приам, интонация мечника ясно показывала, как мало его заботит ответ.
- И то, - Гримальд повернулся к отделению, - что контролирующая Магистраль Хель сторона будет держать в руках бьющееся сердце города. У неё появиться беспрецедентная, неудержимая возможность передислоцировать войска и технику. Даже титаны смогут двигаться быстрее, возможно вдвое быстрее, чем если бы им пришлось пробираться сквозь башни улья и городские кварталы.
Неровар покачал головой. Только его лицо не было скрыто шлемом. И оно выглядело настолько неуверенным, насколько может выглядеть лицо астартес.
- Реклюзиарх, - он запнулся, произнося новый титул Гримальда. - Как мы защитим… всё это ? Бесконечную дорогу, которая ведёт в тысячи остальных.
- Мечом и болтером, - ответил Бастилан. - Верой и пламенем.
Гримальд узнал в речи сержанта собственные слова. В наступившей тишине он смотрел на город внизу, на безумно широкую дорогу, которая оставляла весь улей открытым, доступным.
Уязвимым .
Глава третья
Улей Хельсрич
"Громовые ястребы" приземлились на спроектированную для перевозки грузов посадочную площадку. Подъёмные краны разъехались, а сервиторы с шумом отодвинулись подальше от струй горячего воздуха из двигателей приземляющихся челноков.
Рампы лязгнули о землю, и четыре десантно-штурмовых корабля выпустили наружу своих пассажиров - сто рыцарей дисциплинированными шеренгами выстроились в боевой порядок перед "Громовыми ястребами".
За высадкой наблюдал, безуспешно стараясь скрыть своё изумление, полковник Саррен из 101-го Стального легиона Армагеддона. Он стоял сжав руки на весьма упитанном животе. Рядом с ним расположилась дюжина людей - военные и гражданские - все в разной степени взволнованные присутствием перед ними сотни гигантов в чёрной броне.
Полковник откашлялся, проверил все ли пуговицы на бледно-жёлтой шинели застёгнуты, и направился к Храмовникам.
Один из гигантов, в шлеме в виде сияющего серебром и сталью усмехающегося черепа, двинулся навстречу полковнику. За ним следовали ещё пять рыцарей, каждый нёс меч и массивный болтер, а один держал ещё и штандарт. На знамени, лениво колеблющемся от слабого ветра, был изображён красно-чёрный шлем-череп рыцаря, омываемый сверху золотой благодатью аквилы.
- Я Гримальд, - произнёс первый рыцарь, похожие на драгоценные камни глазные линзы шлема пристально уставились на тучного Саррена. - Реклюзиарх Крестового похода Хельсрич.
Только полковник набрал побольше воздуха, чтобы ответить на приветствие, как выстроившаяся сотня рыцарей в едином порыве, от которого мурашки побежали по коже, нараспев произнесла боевой клич.
- Imperator Vult!
Саррен посмотрел на рыцарей, стоявших в пять рядов по двадцать воинов. Никто из них не шелохнулся, пока они кричали на высоком готике: "Так хочет Император!"