Мутанты всегда нападали на людей. Они могли пропустить зверя в лесу, но любой человек, увидевший мутантов, должен был либо бежать, либо готовиться к последней схватке. Никто уже и не задумывался о первопричинах – все воспринимали волны и ненависть мутантов к людям как данность и лишь молились о том, чтобы следующая волна не пришла слишком быстро.
Внемля молитвам, мутанты приходили все реже, и казалось, только это окончательно не загнало людей в пещеры: слишком много поселков оказывалось разрушенными, полностью вымершими после каждой волны. Хороших, больших, хорошо укрепленных поселков. Мутанты не жалели себя, если речь заходила об убийстве экзо или нано. Они могли гибнуть пачками только для того, чтобы добраться до одного-единственного человека.
Поэтому поселок, обозначенный на карте как живой, сразу привлек внимание доставщика. Похоже, эти люди жили на окраине мертвых земель. И если они выжили, то должны были быть либо прирожденными воинами, либо обладать невиданной удачей. Дальше, в глубине, не выжил никто. За исключением, как оказалось, целого сектора, но у тех были свои преимущества.
Между волнами дикие земли становились вполне себе безопасными. За исключением тех напастей, которые всегда возникают в глуши, там, где нет людей. Какие отголоски прошлого можно было найти в этой зоне, какие твари обитали в глубине, никто теперь и не знал. Считалось, что после волны мутанты гибнут – даже те, кого не остановили пули, гранаты и куча других, естественных и более прозаичных причин. Но Дрей знал, что это не так. Он не видел ни одного мутанта, умершего своей смертью. Зато видел небольшие стаи между волнами, прячущиеся и ведущие растительный образ жизни. Долго такие группы не выживали – не там, где их находили люди. Но он думал, что как раз в глубине мертвой зоны их можно встретить. Этого Дрей не опасался – стаи мутантов, когда не идет волна, были не более опасны, чем обычные хищники. Они преследовали, но могли бросить добычу. Бились, но могли отступить, если видели, что сила не на их стороне. Как будто ждали, когда придет следующая волна и они смогут отплатить за все.
Внешне тем не менее поселок смотрелся вполне заурядно. Чаще, конечно, жилье обносили частоколом из бревен, а местные воспользовались забором, оставшимся от кого-то со времен Заката – крашеное листовое железо метра в три высотой вполне могло остановить любого, желающего проникнуть внутрь. К тому же сжечь его было невозможно, поэтому преимущества были налицо.
Дрей шел строго по дороге, даже не пытаясь прятаться. Наноасфальт лежал здесь еще со времен Заката и, как ни странно, до сих пор держался. Кое-где были видны выбоины, засыпанные где-то свежими порциями самозаживляющегося материала, а где-то и просто щебнем. Достать сейчас мешки с действующим асфальтом стало почти невозможно.
Ему не нужно было прятаться. Он хотел попасть внутрь поселка, желательно напроситься на ночлег, а для этого нужно подойти к поселку открыто. Таковы были правила. Ни один поселок не впустит к себе того, кто не пришел открыто прямо к главным воротам. Будешь пытаться подобраться незаметно – стрелять станут без предупреждения.
Да и тех, кто приходил открыто, пускали далеко не всегда. Но – не стреляли. Негласные правила оговаривали и это. Подойдешь открыто – тебе дадут уйти, не пуская пули в спину.
Подходя к главным воротам поселка, Дрей неожиданно вспомнил, как когда-то, вечность назад, подходил к другим воротам другого поселения. Вырезанного на корню почти сразу после его прихода. Поселения, которое, возможно, спасло жизнь мальчугану, почти умирающему от усталости, голода и холода.
Только тогда шел дождь.
Сейчас солнце светило вполне себе приветливо, обещая теплую осень.
Ворота тоже оказались из листового металла, но были на метр пониже основного забора. Справа и слева жители подняли две вышки и взгромоздили на них тяжелые пулеметы. Не дроны – компьютерного управления в них не было и в помине. Дальше, прямо за воротами, в глубине поселка, виднелась еще одна – тоже с тяжелым пулеметом. Поставленная явно на случай прорыва сквозь ворота.
Дрей чуть скосил взгляд и убедился, что вышки, хоть и на значительно большем расстоянии, стояли вдоль всего периметра.
Все они пустовали, за исключением единственного сторожа на левой вышке у ворот. Поселковые явно не ожидали никаких нападений в обозримом будущем.
Сторож заметил его сразу, лишь бегло оглядел доставщика с ног до головы, на мгновение остановив взгляд на ремне автомата на плече, и что-то сказал вниз.
Калитка в одной из створок ворот отворилась почти сразу. Из нее вышел экзо и крикнул негромко, но так, чтобы Дрей его наверняка услышал:
– Только не сходи с дороги.
Дрей кивнул и посмотрел на обочину. Если не приглядываться, то ничего необычного он бы и не заметил. Но стоило посмотреть повнимательнее – и он сразу обнаружил ловушки, которыми был нашпигован весь наружный периметр.
– До следующей волны еще, конечно, нескоро, – словно извиняясь, произнес встречающий, – но мы предпочитаем понемногу восстанавливать прослойку.
Только теперь Дрей понял. Местность, что в других поселках использовалась как ближние поля и огороды – чтобы недалеко было ходить, – здесь превратили в сплошную полосу отчуждения. Сколько мутантов полегло на этой "прослойке" в последнюю волну, оставалось только догадываться.
– И помогло? – спросил Дрей, завязывая разговор. Часовой был беспечен, открыл калитку незнакомцу, начал беседу. Это давало шанс на ночлег.
– Нет, конечно, – улыбнулся встречающий. – Никогда не помогало: все равно прорываются. Но мы строим и строим. Вдруг в следующий раз поможет. Нам просто повезло: в последний раз волна зацепила нас краем. Но они прорвались. Бились уже внутри поселка – почти четверть наших легло. И потом… Еще три семьи ушло на север, подальше от мертвых земель. Такое мало кто выдержит, мы их не виним.
– Почему тогда не ушли все?
Поселковый пожал плечами:
– Мы здесь живем.
Как будто это что-то объясняло. Или наоборот: это объясняло все.
После паузы встречающий сказал:
– Меня Андреем зовут. Как называть тебя?
– О! – ухмыльнулся доставщик. – Тезка. Только меня обычно Дреем называют. Но полное имя тоже Андрей.
Часовой улыбнулся в ответ:
– Так что занесло тебя в наши края… тезка? И что ты ищешь в нашем поселке?
– Иду… по делам. В глубь мертвых земель. Думал, может, пустите на ночлег?
– Конечно, чего не пустить, – пожал плечами Андрей, – заходи.
Впервые Дрея так просто впускали внутрь поселка. Но эти люди жили по немного модифицированным правилам. Они не боялись одиночки, пусть даже с оружием, и как только Дрей вступил внутрь, он понял почему.
Вооружены были все. Вооружена была женщина, несущая ведро воды от поселкового колодца. Правда, старый тяжелый АК был повешен за спину на двойном ремне, на манер рюкзака, но он был с ней. Мальчик, ожидающий своей очереди покачаться на качелях – он вежливо уступил место девочке, – был снабжен нагрудной кобурой с торчащим шестизарядником. Кобура девочки слегка болталась, и в момент, когда качели достигали наивысшей точки, подлетала вверх. Девочка привычно придерживала ее, отпуская цепь качелей. Настолько привычно, что можно было точно сказать, что она с нею просто срослась. Она даже не замечала неудобства – как будто поправляла прическу. В кобуре девочки был револьвер. Дрей увидел потертую деревянную рукоятку, когда качели подлетели в очередной раз.
Мужчина что-то столярил неподалеку, на столе под навесом. Он даже не поднял глаз на вновь прибывшего, но машинально поправил ствол "печенега", подвинув его к себе поближе. Судя по коробу на двести патронов, размениваться на мелочь столяр не любил.
– Сколько вас здесь? – спросил Дрей скорее из вежливости, чем реально интересуясь.
– Под две сотни, – ответил часовой. – Пойдем, покажу место. Есть хочешь?
– Не откажусь, – кивнул Дрей. – Две сотни взрослых?
Андрей ухмыльнулся:
– Знаешь, кто убил больше всего мутантов в последнюю волну? Когда они уже вошли в поселок? Вон видишь паренька?
Дрей посмотрел туда, куда махнул провожатый.
Мальчику было лет двенадцать. Похоже, он только недавно вернулся из леса, потому что сейчас разгружал хворост из небольшой тележки с запряженным мулом. А еще потому, что даже для местных с оружием у него ощущался явный перебор. Наплечная кобура была двойная, и два пистолета торчали у мальчишки под мышками. Дрей бы сказал, мешая ему работать, но мальчишка явно привык. Вдовесок к пистолетам за спиной у него все еще висел автомат – простенькая укороченная модель, такая же, как и у Дрея. На поясном ремне болтался даже не нож – палаш. Хотя, вполне возможно, он был нужен всего лишь для заготовки дров.
Отвечая на немой вопрос гостя, Андрей добавил:
– Он неплохо стреляет, да. Но троих парень порвал голыми руками. Хорошие гены. Так что мы тут не делим, просто – две сотни живых. Такая жизнь не для всех, сам понимаешь. Поэтому мы не в обиде, если кто решает двинуться в более спокойные места.
Андрей отвел доставщика к общинному дому. Тот пустовал, хотя и был прибран, как полагается.
– Кидай вещи, – махнул рукой провожатый, – какую-никакую постель тебе к ночи занесут. Пойдем, представишься старосте. Новые лица у нас редко, и он предпочитает поговорить с каждым.
Староста выглядел моложе Дрея. Когда они подошли, он возился с навесом над поленницей. Приближалась зима, и во всем поселке активно готовились к холодам. Не только в этом – в любом: текущее задание вырвало Дрея из такой же подготовки – утепления дома, заготовки дров. Правда, в поселке Дрея оставалась работающая бензопила, единственная, общинная. Латаная-перелатаная, она все же позволяла достаточно просто решать вопрос отопления. Здесь Дрей видел только пилы.
В ответ на приветствие староста кивнул и спустился вниз. Спустился, присел на табурет и лишь после этого предложил присесть гостям.
– Мне шестьдесят, – предвосхищая вопросы, сказал он. – И, к сожалению, в поселке я самый старый. Просто родители оставили мне хорошую комбинацию, поэтому выгляжу моложе юношей. Так что меня выбрали, потому что я самый старый, а не потому, что самый умный.
Староста хмыкнул. Как и полагается, Андрей тут же кинулся протестовать, и Дрей, как гость, также вынужден был ответить:
– Даже то, что вы выжили в этих местах столько лет, говорит многое о вашем уме. Выжили и помогли выжить вашему поселку. Я уверен, что все это ценят.
– Как будто меня здесь кто-то слушает, – еще раз хмыкнул староста. Как только с его лица исчезла маска безразличия и официальности, сразу стало заметно, что он действительно значительно старше, чем кажется. Мимика выдавала возраст лучше морщин. – Здесь все крайне самостоятельные. – Он чуть подвинул табурет, чтобы опереться о столб, удерживающий навес. – Считают, что оружие делает их бессмертными. А уж после посвящения к ним вообще не подойди с советом – взрослые!
– Ну зачем вы так, Павел Евгеньевич, – вступился Андрей. – Все тут вас слушают. Вы же многих сами на свет вытаскивали. И стрелять учили. И ловушки…
Дрею резануло слух столь архаичное обращение к старосте. Павел Евгеньевич лишь махнул рукой провожатому:
– Ты присядь тоже, Андрей, если не спешишь. – Староста почесался спиной о столб и обратился уже к Дрею:
– Ну что, гость, расскажи, что да как. Откуда идешь, куда. Что в мире вообще творится. У нас же тут, сам знаешь, тихо. Дорога к нам нетореная, новых лиц почти и не видим. Торговцы вон в середине лета заглянули, как обещали, да и все.
– Дальше действительно никого? Ни одного поселения?
Староста покачал головой:
– Мы не знаем. Молодежь часто ходит вглубь, но ни разу никого не видели. Последний поселок, глубже, смыло две волны назад. Никто не спасся. Если тебе дальше, то ты его увидишь: еще не до конца развалился.
– А Тешев?
Староста, до этого рассматривающий крышу навеса в попытке определить, где еще залатать дыры, опустил голову и посмотрел прямо на Дрея:
– Экзо, мальчик мой, ты хорош. Ты еще ничего не сказал о себе, но успел узнать много о нас и об окрестностях. Чувствуется подготовка. Я бы, может, и обиделся, если бы мне не было все равно. Если бы здесь мы боялись угрозы, что несут люди. Что нано, что экзо. Но мы здесь для другого. У нас поселок только и занимается, что выживанием. В экстремальном варианте, даже для людей после Заката.
Староста кивнул, как будто пытаясь убедить Дрея в правильности своих слов, и повторил:
– Занимаемся выживанием. А по твоим вопросам могу сказать, что ты очередной носильщик. Из тех, кто ходит в Тешев раз в десять лет. Прошлого я не видел. Но двадцать лет назад мимо нас проходил один. Но на обратной дороге к нам не заглянул. Тогда волны досюда доходили слабее, но чаще, так что окрестные леса все были в мутантах.
Староста вздохнул – речь для него была слишком длинной, но после паузы все же продолжил:
– Что до Тешева. Этот сектор слишком далеко от нас. До него не добираются даже во время посвящения. Эти земли стали совсем мертвыми, и чем глубже в них заходишь, тем тяжелее дальше идти. Я был на окраинах Тешева еще в детстве. Ничего интересного. Сплошные минные поля и заграждения. Хороший способ уберечься от мутантов, но не самый лучший для того, чтобы налаживать добрососедские отношения. Оттуда и взял идею окружить поселок ловушками. У нас попроще, конечно, но все же. Так ты с доставкой?
Дрей кивнул:
– Да. И очень хочу наведаться к вам на обратном пути. А то, знаете ли, семья дома. Поэтому буду благодарен за все, что вы мне сможете рассказать.
Староста пожал плечами:
– Да тот, позапрошлый, говорил, что его в сутках пути должны были Изоляторы перехватить. И провести дальше. Тебя тоже встречают?
– Не обещали, – покачал головой Дрей.
– Тогда не знаю. До Тешева, даже если идти быстро, дней пять. А быстро по мертвой зоне никто не ходит: себе дороже. Я бы на твоем месте вернулся на шоссе и пошел в обход. С юга там вроде подходы есть почти до самого Тешева, или были – сейчас уж и не знаю.
– Мутанты?
Староста кивнул:
– Мутанты. Остатки от волны. Дикие звери, самые обычные. И все остальное, что народилось и вылезло из земли, как только эти леса вошли в мертвую зону. Чего только не встретишь. Рассказывать бесполезно, потому что встречается все по разу, и что будет в следующий – не догадаться. Просто приходится быть готовым. На то оно и посвящение.
– Посвящение во что? Извините, вы третий раз о нем говорите, а я не знаю, кого и во что посвящают.
– Ах, ну да. – Староста качнулся на табурете и вновь прижался спиной к столбу. Только сейчас Дрей заметил самый краешек приклада от стоявшего прямо за этим столбом оружия. Видно было слишком мало, чтобы определить, что там стояло. Но староста не просто так жался к этому столбу. Дрей подумал – он даже сам не осознает, что пытается быть поближе к оружию. – Ну да, извини. Просто посвящение уже на днях, поэтому все крутится вокруг него. Вот я и вспоминаю о ребятках по поводу и без. Посвящение… это посвящение. Во взрослые. Молодежь идет в глубь зоны отстреливать мутантов. И полезно, потому что все равно это надо делать, и показывает, кто готов стать взрослым. Только вот возвращаются не все.
– Они и так все с оружием – куда уж взрослее!
– У нас принято так. Заводить семью можно только после посвящения. Только тогда можно заселяться отдельно, в свой дом. Просто покувыркаться в стоге – за этим мы не следим, да и не уследишь за ними. Я был против, когда обряд возникал. Да и сейчас… слишком часто возвращаются не все. Но мы живем в таком месте, что некоторых процессов никто не может остановить. Выживаем, и все направлено на это.
– И часто ходят?
– Нет, конечно. Где ты видишь тут много молодежи? Раз в несколько лет. Осенью. Сейчас как раз время – волна уже давно схлынула, но мутанты сбились в стаи, и их можно найти в глубине. Урожай собран. Они должны уйти через пару дней. Кстати…
Старосту осенила мысль, он даже оживился и привстал, на миг отойдя от оружия за столбом. Правда, скомпенсировал это тем, что тут же схватился за тесак, лежащий на столе неподалеку.
– А может, ты не будешь торопиться? Иди с ними! Пару дней пути в относительной безопасности, с группой. Да и ты поопытней – хоть какое-то прикрытие.
– Я хотел уходить завтра, с рассветом. А что, с ними никто из взрослых не идет?
– Нельзя, – покачал головой староста, – нарушает обряд. Они должны пойти сами, убить мутантов сами и вернуться сами. Без взрослых.
– Ну а я?
– А тебя мы подадим как дополнительное задание. – Павел Евгеньевич ухмыльнулся. – Староста я или не староста? Дам им дополнительное задание. С оружием и опытом. Ты не местный, так что возражать даже самые боевитые не смогут. Да и пусть возражают, в конце концов. И пусть тогда сами на мое место садятся. Совсем мало ребят в этот раз идет. Боюсь я за них.
– Я хотел уходить с рассветом, – тихо повторил Дрей. Идея с провожатыми нравилась ему не очень, но и отказывать просто так он не хотел.
– Ну и отлично. Значит, и посвящение начнется этим вечером. Утром уйдешь вместе с отрядом.
– Но… – вступил Андрей, – …они еще не готовы…
– Цыц! – поднял палец староста. – Вот у них почти день, чтобы подготовиться. Объяви всем. Пусть поспешат. Вечером большой костер.
Глава 4
Посвящение
Никто и ничего не знает о мутантах. Кроме одного: их надо убивать. Это обязанность каждого нано, это его долг.
Волны мутантов, что накрывают наши поселки, не случайны. Это проверка. Проверка нас на прочность, проверка на то, насколько мы верны себе, нашим традициям. Насколько мы отличаемся от тех, кто умер. Вы, нано, живые отличаетесь от тех, кто умер, настолько, насколько способны убивать мутантов.
Нас будут проверять, вновь и вновь. Может быть, даже чаще, чем раньше. Мы будем убивать мутантов, не просто защищая себя и свои семьи, но потому еще, что это – долг.
(Библия Нано)
Голова гудела как после попойки, хотя Дрей точно знал, что ничего горячительного вчера не принимал. Да и выпить ему пришлось бы действительно много, чтобы наутро у него заболела голова. У иммунных систем экзо было столько механизмов испортить человеку праздник, моментально расщепляя алкоголь в крови, что и пить смысла не было. Эффект опьянения проходил за десяток минут.
Болели мышцы, хотя опять же – никаких особых нагрузок во время большого костра не было.
Дрей повел плечами, разминая мышцы спины, наклонил голову вправо-влево, проверяя, где именно болит. Получалось, что болело везде.
– Это боевой коктейль, – вежливо подсказал идущий рядом парень. Тот самый, взявший пьедестал при последней волне. – Взрослые за нас боятся, поэтому хитрят. Староста тебе вот "помочь" велел. А наши химики-недоучки подлили во вчерашнюю выпивку "седьмое небо".
– А если бы кто-нибудь окочурился? – Дрей поежился. Ему даже показалось, что мышцы сразу начали болеть сильнее.