Ильмар откинулся на спинку стула, взяв со стола серый лист бумаги. Взгляд у него при этом оставался отрешенным, будто смотрит сквозь пол куда-то во двор.
Архип шагнул к лавке, пригнувшись, покосился в окно - фургона на прежнем месте не было. Значит, в гараж отогнали. Быстро. Он сел, передвинулся на край, поерзал и снова подался на прежнее место.
Не то чтобы лавка была жестковата - ему стало неуютно в этой маленькой комнате, где не так много света. Архип почувствовал себя, как в задымленном кузове самохода. Низкий потолок давил, глухие кирпичные стены угнетали своим видом. То ли дело в башне: там всегда простор, Москва как на ладони и ветер гуляет по галереям. Хотя среди башмачников были и такие, кто выше пятого этажа никогда не поднимался.
- Обойдемся без почестей, словечек типа "достопочтенный" и "преподобный", - начал Ильмар, перехватил лист двумя пальцами, развернув обратной стороной. - Без протокольных сложностей, писарей и переговорщиков.
Архип кивнул. Новая метла по-новому метет… тем лучше. Он снова поерзал на лавке, присматриваясь к серому прямоугольнику, который был испещрен мелкими закорючками.
- Это договор, - Ильмар тряхнул листком, - подписанный Гестом, скрепленный печатью Ордена. Скажи мне, Архип Дека, имеется ли у тебя второй экземпляр?
"Эк-зем-пляр", - повторил про себя глава клана башмачников сложное слово и положил ладонь на грудь, где в куртке за подкладку были вшиты бумаги.
- Привез, значится. - Ильмар правильно истолковал его жест. - Стало быть, Храм в союзе с башмачниками.
Архип растерянно кивнул. Преподобный бросил лист на стол, придавив ладонью, после недолгого раздумья сказал:
- Это хорошо. Очень хорошо.
Глаза у Ильмара заблестели, лицо ожило, от маски отрешенности не осталось и следа. Крест подался вперед, расправив крепкие плечи, с хрустом сжал кулак.
- Вот они где все будут! Слышишь, Архип? Мы всех возьмем за горло и будем держать, пока их поганые языки не вывалятся из глоток и не посинеют!
- Э-э… - Архип открыл рот.
- Да, башмачники получат плату за свои услуги. Сполна, - быстро проговорил Ильмар. - Союз в силе. - Он схватил карандаш, размашисто подписался на листке и продолжил: - "Тевтонцы", подряд на обувку - все как в договоре, в обмен на помощь в войне. - Ильмар встал, вышел из-за стола и протянул листок Архипу. - Вот.
- Э-э… - выдавил тот, глядя на него снизу вверх. - Собственно… э-э…
Мысли в голове Архипа спутались, он не знал, что сказать, с чего начать. Машинально взял бумагу, пробежал строчки договора и удивился еще больше. Часть текста была вытравлена и переписана. С листа исчезло упоминание о поимке Ильмара, что тот изменник и подлежит истреблению.
Архип рассчитывал шантажировать бывшего атамана, при этом хотел уладить все по-тихому: получить плату в обмен на бумаги. Правда, плату, по его разумению, увеличенную втрое. Ведь из похода с Гестом никто не вернулся, клан потерял людей, лошадей, бензовоз, за который Архип отвалил топливным королям немалые деньги…
Все пошло не так, как он планировал. Ильмар опередил его, добрался, стало быть, в архивную комнату при Храме, где хранятся протокольные записи, лишая Архипа тем самым всякого преимущества в торге. Похоже, клонит на свою сторону встать?
Глава клана снова открыл рот, но, ничего не сказав, подумал: с чего вдруг бывший атаман так добр? Что замышляет? Плату сулит, не вспоминая про то, что Архип с Гестом банду его и самого Ильмара хотели истребить, как мутантское племя, случайно забредшее в Московию с окраин Крыма.
Бывший атаман сел рядом, положил руки на колени. На правом мизинце Преподобного сверкнул перстень с необычной печаткой, где был изображен человек в шестерне.
- Все без обману. Два "тевтонца" получишь сразу, - произнес Ильмар, глядя перед собой. Стукнул легонько кулаком по колену. Помолчал. - Мне доложили, что по дороге в Октагон на вас напали мутанты.
Архип кивнул, опять уставился на листок.
- Тогда вернемся в Москву вместе, - сказал Ильмар. - И немедля.
Глава клана резко повернулся к нему. Роста они с Ильмаром были примерно равного, один увидел свое отражение в зрачках другого.
На что рассчитывает Преподобный? Вывезти башмачников в лес и пристрелить, как бешеных шакалов? После забрать бумаги, а гибель главы клана легко можно списать на мутантскую засаду…
Архипу опять захотелось в свою башню, на галерею, забраться в ванну, чтоб патефон играл любимую пластинку, но при этом на табурете был графин с картофельной водкой. Глава клана пил редко, но сейчас накидался бы до беспамятства - рюмка за рюмкой, лишь бы забыться.
- А бумаги… - снова заговорил Ильмар. - Свой экземпляр договора отдашь, когда в башню приедем. - Он похлопал главу клана по плечу, поднялся и прошел за стол.
Архип шумно выдохнул, все это время он сидел затаив дыхание. Рубаха на спине взмокла, листок в его скрюченных пальцах подрагивал.
- Так устроит? - спросил Ильмар, усаживаясь на стуле.
- Что?.. А, - спохватился Архип. - Да. Честная сделка.
Сейчас он готов был отдать бумаги без всякой платы, лишь бы вернуться в клан живым и невредимым. А что до соглашения с Орденом, так башмачникам без разницы, кто рулит в Храме, у них без монахов своих проблем хватает. Вон, далеко ходить не надо, нищие кварталы под боком. Недавно от Ферзя заявился молодчик… - Архип попытался вспомнить его имя. - Кажется, Брюква, так звали бандюгана? Нет, Крапивой кликали, у него лицо еще было все красное, кожа жесткая, как наждак, такое случается, если на нее радо-порошок просыпать. Видно, бандюган его нюхнул по пьяни вместо дурман-травы и перестарался, оттого рожа стала пунцовой. Так он тогда заявил Деке, что братва теперь претендует на эстакаду и западный въезд в Лужники, то есть отстегивать должны башмачники ежесезонно за то, с чего сами имеют, пропуская караваны торговцев на рынок. Наглецы! Архип и сам давно хотел нищие кварталы к рукам прибрать, мимо них старая дорога пролегает, если подмять под себя те территории, много выгоды клан получит, ведь всем известно в Москве, что в кварталы с Крыма наркоту поставляют. Это ж какой куш у Ферзя отобрать можно? Самого вора давно пора удавить и в нужнике утопить, удалось бы только добраться до него. Если Ильмар не обманывает, а у Храма зуб на Ферзя и нищие кварталы, то воровскую общину можно разогнать, часть людей под свое крыло взять… У Архипа приятно защекотало в груди, губы искривились в улыбке.
Сдвинув брови к переносице, Ильмар сурово смотрел на него.
- Будем воевать вместе, - поспешил заверить Архип. - Башмачники всегда были на стороне Ордена.
Ильмар кивнул, морщины у него на лбу разгладились. Он покрутил кольцо с печаткой на мизинце, сказал:
- Да. В Москве должен быть один хозяин, иначе против мутантов не выстоять.
- Э-э… - Глава клана разинул рот, удивленно хлопая глазами. Он-то считал, что Ильмар говорит о войне с нищими кварталами. - Ты к чему клонишь? Один хозяин…
- Очнись, Архип! - Бывший атаман хлопнул по столу.
Скрипнула дверь, в комнату заглянул мастер Федор, над его плечом показалась голова Ягоды.
- Исчезли оба! - рявкнул Ильмар.
Дверь тут же закрылась.
- Мутанты, - уже спокойно произнес Ильмар. - Обложили Москву с юга. Пройдет декада, твари доберутся до угодий люберецких кормильцев, отрежут дороги к нефтяному заводу в Капотне, что делать будем?
Архип молчал.
- Я начал переговоры с топливными королями, - продолжил Ильмар. - Решили Совет собрать.
- Совет? - выдохнул глава клана.
- Со времен Зачинщика Прилепы, основателя Ордена Чистоты, в городе не было единого управителя.
Ильмар кивнул:
- Совет. Мэра выбирать будем.
Глава четвертая
Крум не любил сидеть возле костра, ему хватало солнца днем. В Московии было так же жарко, как на горе Крым, поэтому следопыт отсел подальше от огня, вынул из-за пояса нож, обмотанный полоской сыромятной кожи, и принялся снимать оплетку.
- Чиво-о ты? - Стоян плюнул с досадой. - В самоходку динамит… не дал кинуть, Демир, чиво-о?
Старший из братьев Верзил всегда коверкал слова, тянул их, преувеличенно гримасничая, будто только что сырую кальмарку съел и теперь у него живот пучит. Косясь на Стояна, Крум снял с ножа оплетку и воткнул его в землю так, что снаружи осталась лишь плоская рукоять.
Демир, высокий тощий старик, молчал. Держа в руках банку с маслом катрана, он щурился, глядя на костер, напротив которого плечом к плечу сидели трое: Стоян, Жив и Тодор. На братьях были меховые безрукавки со штанами и плетеные из лозы сандалии. Стоян зажимал между колен длинное ружье, прислонив цевье к плечу, таращился на старика, ожидая ответа. Бритый наголо Жив чистил пороховой самострел, а Тодор собирал в пучок свои длинные, темные как смоль волосы и ровнял их тесаком, срезая концы, чтобы в глаза не лезли.
Почесав жесткую короткую бородку, Крум взял полоску кожи и вздохнул. Злится старший Верзила, шипит, как манис перед случкой, подначивая старика за вчерашнее.
Утром отряд следопытов вместе с воинами из племени Чембы преследовал самоходку в Сетуньской пойме. Жив, Тодор и сам Крум, заслышав Демирову дудку в разгар погони, вышли из боя, осадили ящеров, лишь Стоян мчался вперед среди деревьев, вопя в запале во все горло, пока в ляжку его маниса не угодила шальная пуля и тот не скопытился, сбросив седока.
Сберегли духи пустыни Стояна от случайной смерти, не зря Крум им каждый вечер добрые слова шепчет. Он посмотрел на юг, где высилась гора Крым, пошевелил губами, беззвучно повторяя длинные имена тех, кому поклонялся всю жизнь, и вспомнил судьбу Мурдана, четвертого брата Верзилу, погибшего три сезона назад. Снова вздохнув, обернул полоской кожи рукоять, торчащую из земли, и завязал первый узелок.
В глубокой расселине за спиной застучали камни, недалеко от костра взволнованно зашипели проснувшиеся манисы. Быстро поднявшись, Крум подхватил утыканную шипами дубинку, шагнул к краю, вглядываясь в черную бездну. Следопыт знал: такие звуки могут принести опасность. На Крыме он без труда распознал бы, почему по склону просыпались камни, но здесь, у Разлома, все было по-другому. Тут не живут крабы и катраны, нет медуз, а кохар - висящий на шее мешочек со снадобьем, отпугивающим мутафагов, - не действует на местных хищников. К костру мог подбираться неизвестный Круму зверь, а может, и того хуже, лазутчик московских кланов, вынюхивающий подходы к лагерям кочевых племен. В Московии полно незнакомых запахов, заслышав которые, даже опытный следопыт быстро терялся, не в силах распознать, к кому те относятся: животному или человеку. Поэтому кочевые держались каменистых равнин и расселин, стараясь встать лагерем подальше от непривычных глазу рощей.
Снизу долетели слабые всплески, и все стихло. Крум постоял, шаря взглядом по окрестностям. Вдалеке, где через Разлом от склона к склону протянулся длинный мост, светился огнями захваченный поселок. Оттуда иногда доносились громкие возгласы и редкие выстрелы: воины из племени Чембы праздновали недавнюю победу, ведь они завладели еще одной дорогой на Москву. Кажется, ее называют Можайским трактом. Недовольно покачав головой, следопыт вернулся к костру. Беспечно мутанты себя ведут, ночью напоказ выставляются, силой хвастают, он бы никогда так не поступил.
Опустившись на землю, кивнул Демиру, мол, все спокойно, поджал ноги и принялся за незаконченное дело - обматывать полосками сыромятной кожи рукоять ножа, хитро сплетая узелки в один ряд, чтобы потная ладонь во время схватки с врагом нечаянно не соскользнула. Нож из плавника катрана - опасное оружие. Если не уметь с ним управляться, то можно поранить в первую очередь себя, настолько острые у него грани. Само же лезвие шершавое, как наждак, стоит провести по матово-черной поверхности - и хорошо, если останешься без кожи на пальцах, бывало, что неумехи сдирали мясо до кости, становясь на всю жизнь калеками.
- Чиво-о молчишь? - не выдержал Стоян. Верзила подался вперед, выпятив нижнюю челюсть. Плохо дело, совсем завелся.
- Думаю, - спокойно сказал Демир и склонил голову набок. Качнув высоким гребнем седых волос, просунул худую морщинистую кисть в банку, зачерпнул катраньего масла и растер по ладоням, после чего принялся смазывать гребень, роняя на лицо жирные капли. Волосы станут еще жестче и засверкают на солнце. Враги будут бояться одного его вида, считая, что из головы старого мутанта торчат стальные шипы, которыми он проткнет их в схватке.
- Думает… старый дурень, - старший из братьев-мутантов заухал, довольный тем, что Демир не смог ответить на вопрос, и повторил: - Думает…
Стоян, сняв с ремня динамитную шашку, пихнул локтем Жива и показал ему взрывчатку.
- Чиво думать? Поджигай, бросай, - он повернулся к Тодору. - Вот так.
Щелкнул пальцами и достал из кармана меховых штанов зажигалку, чтобы запалить фитиль.
Тодор опустил тесак, уставился на брата, морща бугристый лоб. Он был младшим среди Верзил и вообще разговаривать не умел.
- Заткнись, Стоян, - ответил ему старик. На его блестящих от масла волосах играли сполохи костра. - А вы, молодые, чего ухи развесили? Самоходка та была броней обвешана, взрывом не возьмешь. Видали, сколько воинов Чембы там полегло?
Младшие братья закивали. Крум хмыкнул, дернув плечами, не прекращая возиться с рукоятью ножа.
- Глупые потому что, - продолжал Демир, - лезли на рожон. Мозгов совсем нет, как у Стояна.
Старший Верзила побагровел.
- Самоходку было не взять, - заключил старик.
Он закрыл банку, завинтив крышку, передвинул со спины на живот походную суму, пошитую из мочевого пузыря маниса, и стал бережно складывать в нее свои вещи: точильный камень, моток веревки, оптическую трубу с треснувшей впереди линзой, пружинный самострел. Хорошо наточенный кинжал Демир сунул в ножны на поясе и добавил:
- Дурни мы, что за Ханом пошли. Не надо было с Крыма уходить.
- Чиво-о?! - проревел Стоян, поднимаясь. - Хан - вождь нашего племени. Чемба - великий вождь всех племен!
Верзила перешагнул костер, протягивая ручищи к старику. Вот теперь пора было вмешаться. Крум сделал кувырок, оказавшись в круге света, встал между Стояном и Демиром, выставив перед собой нож. И все это одним плавным движением.
- Понеслась, - бросил Жив.
Крум, как и Демир, предпочитал штанам короткую меховую юбку, а плетеным из лозы сандалиям, которые носили большинство кочевников, - кожаные мокасины на мягких подошвах, те долго не снашиваются и на камнях не скользят, в них по горе Крым удобней лазать.
Острие ножа едва не коснулось выпяченного подбородка Стояна. Зарычав, Верзила выбил нож, занес кулак над головой Крума, который был вдвое ниже ростом. И тому ничего не оставалось, как двинуть коленом противнику между ног.
- О-о-о! - вырвалось из глотки здоровяка.
Его лицо исказилось, глаза выкатились из орбит, взревев, он схватил Крума за шею. Тот врезал ему ладонями по ушам, и Стоян, разжав пальцы, с громким воем повалился спиной в костер.
Пыхнуло, затрещали ветки, во все стороны полетели искры, запахло паленым мехом. Стоян перекатился на живот. Безрукавка на спине занялась синим пламенем. Демир обошел присевшего Крума и плеснул из фляги Верзиле на спину.
Жив, подпрыгивая от возбуждения, что-то лопотал, не умевший говорить Тодор от переизбытка чувств несколько раз стукнул себя кулаками по высокому бугристому лбу. Оба предвкушали зрелище и не спешили вмешиваться, надеясь, что Стоян быстро поднимется и накостыляет наглому низкорослому Круму по полной. А уж потом братья вместе с Демиром полезут их разнимать, чтобы один другого не прибил ненароком, если дело зайдет слишком далеко.
Стоян сел, тряхнул головой, разинув рот. Отыскал взглядом Крума, пожевав губами, сплюнул в костер и не спеша встал на ноги. Крылья его носа раздувались, как жабры катрана, глаза безумно сверкали. Он пригнулся, сжав кулаки, хищно ощерился и уже хотел двинуться на следопыта, когда из темноты донеслось.
- Да вот же они. Эй!
Все повернулись на звонкий голос. Тодор с Живом растерянно переглянулись, Демир и Крум разом нахмурились, а Стоян выпрямился и протяжно выдавил из себя:
- Притащила нелегкая… Кальмарку им в зад.
Он метнул колючий взгляд на Крума, мол, продолжим, когда люди уйдут. Низкорослый следопыт кивнул и отвернулся.
К костру шагали трое, у одного на поясе загорелась карбидная лампа. Ее яркий слепящий свет озарил пространство на много шагов вперед. Крум заслонился рукой, пытаясь разглядеть, кто к ним пожаловал. Одного он узнал по голосу: это был одноногий пацан, который приходил к следопытам три дня назад в сопровождении охранников из отряда Чембы и долго разговаривал ни о чем, расспрашивая про Крым и что мутанты знают о Московии.
Судя по силуэту, первым шел Чемба, в свете лампы виднелся торчащий над его плечом трезубец из арматуры. На голове вождя слабо мерцал намазанный маслом катрана шлем, искусно выточенный из черепа пятнистого маниса.
Крум потянул носом и понял, что за вождем следуют два человека. Запах брезентовых курток и давно не чищенной кирзы, из которой люди так любят шить сапоги, разносился на всю округу. А еще оба давно не мылись. Странные все-таки люди существа, ведь ясно же, что в Пустоши любой мутафаг их на большом расстоянии почует и спрячется, а может, наоборот, начнет охотиться за ними.
Одноногий, у которого ниже левого колена была приделана необычная блестящая железяка, заменявшая ему стопу, шумно пыхтя, тащил в руках большой холщовый мешок. Рядом с ним шел чернявый широкоплечий незнакомец, похожий на старателя. Крум ощутил на себе его цепкий, как у шамана, оценивающий взгляд и насторожился. Внутренне весь напрягся, не понимая пока, что не так. Демир придвинулся к нему и шепнул:
- Впервые вижу, чтобы Чемба с двумя людьми и без охранников по лагерю ходил.
- Ну конечно, вот что не так!
- Чембу не слушай, - шептал Демир, - следи за чернявым.
Обескураженный Крум повернулся к старику, спросив одними губами: почему? Но тот не успел ответить - троица подошла к костру и остановилась. Незнакомец погасил лампу.
Братья Верзилы сгрудились в двух шагах от Крума с Демиром. Стоян подобрал ружье, поставил его прикладом на землю, взявшись за ствол. Жив и Тодор стояли за спиной старшего брата, склонив головы.
- Эти? - Чернявый повернулся к Ежи.
Пацан, лицо которого блестело от пота, бросил мешок на землю, утершись рукавом, выдохнул:
- Они, Владыка.
При этих словах Демир едва заметно вздрогнул. Что его так напугало? Крум скосил взгляд на старика, лихорадочно соображая, в чем тут дело.
- Ты уверен в них?
В голосе незнакомца, которого назвали странным именем Владыка, промелькнуло сомнение.
- Чемба, может, стоит других антропов подыскать?
Вождь окинул взглядом пятерку следопытов, сдвинул трезубцем шлем на затылок и наморщил лоб, как это часто делают братья Верзилы, когда у них начинается мыслительный процесс.