– Есть три основных вида людей, – произнес Одрик после паузы. – Безынициативные, терпящие сидящих на шее. Это не их вина. Просто такими уродились. Их большинство. Есть костяк, на который опираются властители. Надежные парни, выполняющие приказы и не нуждающиеся в фантазиях и дальних планах. Они живут сегодняшним днем и довольны. И есть третья, самая немногочисленная категория – умеющие думать. Не застывшие навсегда в одной форме, способные измениться. Именно из них и вырастают великие люди. Не суть важно в каком смысле – хорошем или плохом. Блор собирает таких людей. Давно прошли времена, когда брал любого. А тебя перевел в личный полк. Не задумывался почему?
– Он безжалостен к врагам, – тщательно подбирая слова, произнес сотник. – И при том не льет кровь просто так.
Сейчас вполне могла решиться его судьба. Одрик непрост и зря ничего не говорит. Кривить душой Пирс не собирался, благо не врал и ничего в душе не таил. Горичане проиграли, такова жизнь. Крови лилось много, но сейчас каждый знает свое место, и законы исполняются.
Кто ведет себя правильно, имеет шанс подняться высоко, пусть он из разгромленного племени. Сегодня получение поста зависит не от знатности рода, а доблести на поле боя и умения думать. Здесь Одрик прав полностью. Конечно, и везение немаловажно. Попасть на глаза командующему не всегда так просто. А украсть заслуги нижестоящего многие норовят.
– К признавшим его власть относится в высшей степени похвально, кто бы они ни были. Не столь важно происхождение, положение до его прихода или сделанное раньше. Он справедлив, и служить такому тцарю высокая честь.
– Хорошо сказано, но не о том.
– Хвалить себя – дурной тон, – пробурчал Пирс.
– Ну-ну.
– Честно-пречестно, я человек огромной храбрости, неколебимой воли и не продаюсь задешево.
– Уже лучше, – согласно кивнул командир. – Особенно про дешевизну. Действительно честно. И о чем мечтаешь? О каком посте?
– Правителю не нужна любовь подданных, – сказал решительно сотник. – Ему требуется верность. Мудрый хочет еще и компетентности. Я хорош на своем месте и буду гораздо лучше, командуя полком.
– На всю армию не претендуешь?
– Необходимо набраться опыта. Прыгать через ступеньки – для командира плохо.
– Опыт приходит за счет смертей твоих кнехтов, – с горечью сказал Одрик. – Другого пути не существует.
Пирс достаточно имел с ним дело, чтобы твердо уяснить: его командир наглый, несдержанный на речь, всегда называющий вещи своими именами и не пытающийся выглядеть красиво. Приврать, конечно, мог, однако никогда не скрывал реальности в официальных докладах. Он дружески обращался с кнехтами, многим оказывал услуги, когда отвечая на просьбу, а когда и по собственному почину. И всегда шел навстречу опасности, не прячась за спинами подчиненных. И тон его сейчас не был наигранным, рассчитанным на сотника. Он не любил потерь, даже хорошо смотрящихся под получение награды. Люди это знали и ответно уважали своего начальника.
– Поэтому я не рвусь в командующие завтра. Сначала займу твое место…
– Ого! – восхитился Одрик.
– Потом стану начальником всей пехоты.
– А там, глядишь, и в герцоги пролезешь.
– Грохот оружия и звон клинков частенько заглушают голос закона. Так было раньше, так будет и в будущем. Вы, командиры полков, уже стали лордами, почему мне не заслужить такой же титул?
– Сражаться нам еще придется, в этом ты безусловно прав, – задумчиво протянул командир. – Только постарайся по ходу дела не забыть, кто твой хозяин и кому обязан повышением.
– Я хорошо помню и имя прямого начальника, – глядя в глаза Одрику, заявил Пирс. – Пока он справедлив со мной, всегда сможет рассчитывать на любую, – на этом слово он нажал интонацией, – помощь и выполнение приказа.
Подчинение в бою в армии было беспрекословным. Притом отношения вне строя достаточно свободны. Все они фемы или имеют права фемов, пусть три раза происходят из рабов. Взял оружие – будь готов драться и умирать. Иначе свои же прикончат без разговоров. Здесь за одну ссору на почве происхождения пороли палками и изгоняли навечно. Хуже для кнехтов ничего не было. Длительная муштра и победы вырабатывали в них корпоративный дух. Каждая часть жила в уверенности в своей исключительности. Даже вспомогательные подразделения считали себя элитными воинами.
В этом отношении рядовые ничем не отличались от своих офицеров. Мало того, каждый знал: назначения происходят не по знатности рода, а по заслугам. И примеры поднявшихся присутствовали перед глазами. Значит, любой мог взобраться высоко. Такой человек становился не просто богатым, а доверенным и приближенным, что, естественно, вызывало среди них соперничество. Пирс открыто подчеркнул, что хоть его и перевели из полка Карнара, он считает своим начальником Одрика и последует за ним. До тех пор, пока…
Глава 11. Начало войны
Солнце стояло в зените, и длинная вереница всадников, возвращающихся после объезда владений и сбора налогов, в достаточной мере расслабилась. Они на своей территории, на такой крупный отряд не придет в голову нападать не только разбойникам, но и соседним фемам. Когда по дороге движется ленлорд Кассий со своими людьми, ему уступают путь все. А кто замешкается, получит полный набор неприятностей в зависимости от общественного положения.
Авидий фем Кассий, ленлорд провинции Чапар, считался лишь с имперским наместником, да и то постольку-поскольку. Все они рано или поздно приходили к нему на поклон за деньгами или силой. На кого еще опираться в желании разбогатеть, как не на крупнейшего и имеющего давно налаженные связи в столице властителя? Он всегда готов к услугам. Правда, и себя не забывает. Обильная седина в волосах и курчавой бороде свидетельствовала о непростой жизни еще не старого человека, много повидавшего и пережившего.
Он умел действовать клинком и обманом, никому не доверял полностью и даже сейчас, продвигаясь по собственной земле, отправил вперед разведку, а кнехтам запретил снимать кольчуги и шлемы – пусть парятся, пусть живьем сварятся в железе, но довезут собранное серебро целым. Авидий не был бы разумным и рассудительным человеком, если бы не догадывался, к чему все идет. Выдавать сестру за столь откровенного выскочку из низов герцог мог исключительно по одной важнейшей причине. И эта причина – он. Вернее, его род и владения.
Не меньше двух третей огромной равнины, где паслись его табуны, когда-то принадлежали герцогу. Как и множество лесных массивов, распаханных полей, городов и разнообразных населенных пунктов. Но лошади всего важнее. Равнина являлась превосходной кормовой базой и могла дать до пятидесяти тысяч коней под седло, не уничтожая будущего восполнения стад. На самом деле в два раза больше, если учесть вассальных фемов и их владения. То есть тысяч двадцать пять кавалеристов он мог мобилизовать при первом сигнале опасности. Недаром с ним никто не желал связываться.
Но это в теории. Фактически мало призвать под знамя – ведь придется обеспечить едой, платить жалованье, некоторым дать экипировку и оружие. Далеко не каждый достаточно зажиточен, чтобы самостоятельно обеспечить себя. Когда звенят клинки, лучше не задумываться о расходах и не жалеть империалов. Иначе останешься и без них, и без земли, и без власти. Отсюда и необходимость срочного сбора налогов. Казна его в родном Кассии отнюдь не пустовала, однако золото никому еще лишним не было.
Авидий точно знал: ни герцог, ни Блор фем Грай не успокоятся, и война неизбежно произойдет. Не надо было даже держать слухачей поблизости от врагов, хотя парочка у него имелась. Достаточно присмотреться к действиям новоявленных союзников. С той стороны Каменных гор шли и шли большие и малые отряды. Явно же не получится содержать долгое время столь серьезное войско. Речь уже шла не о парочке полков. Давно их количество перевалило за полтора десятка тысяч человек. Вечно стоять на месте они не смогут – чересчур дорогое удовольствие.
Федераты тоже готовились и особо своих действий не скрывали, в результате чего все ближайшие к ним фемы старательно игнорировали его обращения о совместных действиях. Их понять, конечно, можно – мало приятного подвергнуться неминуемому удару. Они свой путь выбрали и после окончательной победы, а они практически неизбежна, – когда Империя за спиной, ленлорд собирался взять тамошние земли под свою руку.
Плохо было, что северные войны вытянули из его и всех соседних провинций огромное количество кнехтов. Стремление получить самостоятельность, а также желание обогатиться вело их за фем Граем (он и мысленно не называл выскочку тцарем), и многие получили исполнение мечты реально.
А другие усвоили, кто им способен дать все. Практически все они служат теперь Блору. Естественно, не только качественный материал в провинции изрядно уменьшился, но и цены на наемников заметно поднялись. Еще одна причина выбить из всех подвластных ему земель максимально возможные суммы.
Монотонный топот ног, стук копыт, скрип тележных колес убаюкивал самого бдительного. И вдруг из чахлого леска густо полетели стрелы. Тишина резко сменилась криками боли, ржанием падающих и понукаемых лошадей, а также лязгом железа и боевыми кличами.
Два острия воткнулись в своевременно поднятый щит. От толчка Авидий невольно качнулся. Скорее всего, это спасло ему жизнь. Еще одна стрела пролетела слева от головы, угодив в едущего рядом эконома. Тот только захрипел, сползая с седла и заливая кровью все вокруг. В отличие от воинов, кольчуги на администраторе не имелось. Жалеть полезного человека оказалось некогда. Ленлорд сверзился, не успев спрыгнуть, когда его жеребец жалобно вскрикнул, проткнутый дважды стрелами, и рухнул на землю, придавив ногу хозяина.
Всадники охранения развернулись и, горя желанием отомстить за нападение, рванули в яростную атаку. Она всегда начинается медленно: конники идут вплотную друг к другу, стремя в стремя, и нападают на врага единым строем. Лишь в последнюю минуту можно дать шпоры и послать коня в галоп, придавая инерцию и пугая противника. Однако в этот раз всадники погнали коней сразу же, непроизвольно пытаясь скорее преодолеть дистанцию и уйти от града стрел.
В шуме и воплях никто не услышал крика сюзерена, пытающегося остановить своих людей. К этому моменту пострадала уже добрая половина отряда. Стрелы летели метко, а стоять на месте означало просто позволить себя перебить. Не спеша и с расстановкой.
Выхода особого не имелось. Идти на прорыв, бросив все добро и пострадавших, или попытаться отбросить врага. Насколько мизерен шанс, Авидий ясно осознал, когда навстречу мчащимся кавалеристам выехал, разворачиваясь, целый полк. Да и спереди появился крупный отряд.
Их ждали и очень точно все рассчитали. Наверняка и отправленный на разведку десяток давно лежит где-то в кустах мертвым. Никто не вернулся, и это означало, что засада подготовлена заранее. Без сомнения, знали маршрут и приблизительные сроки. Держать в кустах не одну сотню человек, и чтобы никто не заметил, долго невозможно.
Он проиграл, и сейчас необходимо срочно прикинуть, как выйти из положения с наименьшими потерями. Люди – ладно. Всегда можно набрать других. Размер выкупа – вот что его сейчас занимало, пока шесть с лишним десятков его лучших бойцов исчезли под конной лавой, растоптанные в считаные мгновения. Десяток на одного еще никому на пользу не шел.
Тушу коня наконец сдернули, и Авидий попытался подняться, со злостью поняв, что нога не держит. Перелома не было, зато в пылу происходящего он не сразу заметил попавшую в лодыжку стрелу. Пройдя насквозь, она угодила в коня, а когда тот рухнул, еще и обломалась, распоров мясо. Кровь текла достаточно обильно, и требовалось срочно перевязать.
Последние секунды стремительно уходили, пока он занимался необходимым и совершено несвоевременным делом, вместо попытки собрать вокруг себя оставшихся и, спрятавшись за телегами, попытаться отбиться. Или хотя бы дорого взять с атакующих, вынуждая пойти на переговоры. Не успел. Последние песчинки в часах нашли дорогу, и встать по-прежнему не выходило.
Поддерживающий его плохо знакомый кнехт поднял меч, пытаясь прикрыться от удара. Он был ловок и силен, но в противоборстве с налетевшим закованным в броню кавалеристом с длинным копьем продержался недолго. Ужасный удар практически проткнул его насквозь, а острие вышло под лопаткой, отшвыривая уже умирающее тело прочь.
– Я – Авидий фем Кассий! – поспешно крикнул ленлорд, не дожидаясь еще одного смертельного удара. – Я сдаюсь! Выкуп! За всех плачу!
Ждать пришлось достаточно. Не обращая внимания на его слова, напавшие добивали немногих уцелевших, ловили бегающих по полю лошадей, оставшихся без всадников. Под конец Авидий угрюмо замолчал, уже не пытаясь просить за своих людей. Прямо у него на глазах мечом вспороли живот сдавшемуся. Человек неверяще схватился за вываливающиеся наружу синие кишки и упал на колени, взвыв от боли и ужаса.
Мысленно он дал себе зарок каждого из этих негодяев повесить. Особенно отдавших приказ о нападении. Шила в мешке не утаить, придет срок – и все имена станут известны. Кто-то из этих, напившись, неминуемо проболтается. Слишком их много для тайных свершений. Они поступали вопреки всем правилам и законам. Значит, нечего потом надеяться на милосердие. Каждому по делам его.
За добро положено отвечать добром же, за зло – наказывать троекратно. Для примера и чтоб остальным неповадно стало. Так было, так есть и так будет. Нет другого способа держать в узде низкую человеческую натуру. Преступившему нормы и традиции не снести головы. А здешним разбойникам он непременно придумает нечто выдающиеся.
Ленлорд не особо удивился, когда подъехали и спешились герцог Чапар и его ближайший помощник – лорд Тревор Монихеэм. Хотя родовых цветов на одежде и гербов не наблюдалось, варианты, откуда взяться в таком количестве вооруженным конникам, не боящимися напасть на одного из сильнейших владык и отнять обоз с серебром, практически исчерпываются двумя. Герцог и тцарь. Сумей Авидий провернуть нечто подобное – тоже бы не сомневался. Слишком тяжело и долго шел к победе.
Не единожды заключали и они, и их предки раньше между собой мирные договора, клялись именем предков и "всех духов, принимающих жертвы", быть верными своему слову и любить друг друга, а потом при первом удобном случае с легкостью нарушали собственные клятвы, и распри между ними разгорались пуще прежнего. До сего дня его род уверенно увеличивал свои владения, и конечно герцоги никак не могли радоваться данному обстоятельству.
Он предпочел бы молодого царя. С Нгоби будет значительно труднее договориться: слишком тяжелы старые счеты и огромно количество претензий. Причем нельзя сказать, что все несправедливые. Частенько он излишне давил, заставляя отступать Чапара перед силой. Сейчас за прошлое придется расплатиться. Но это ведь не конец! Придет и его час!
– Ничем не спровоцированное нападение, – сказал он вслух, хмуро. Рана на ноге жгла ужасно, и настроение обмениваться любезностями отсутствовало напрочь.
– Будешь угрожать? – почти весело поинтересовался герцог.
В его глазах Авидий увидел презрение, самонадеянную наглость и торжество.
– Это не детская потасовка и не сведение счетов за выдуманные обиды. Ты зашел в тупик, ведь рано или поздно придется объяснять императорским чиновникам причину нападения.
Ему прямо просилось на язык упрекнуть герцога в неумении действовать другим способом, помимо грубой силы. Поединок умов оказался для Чапара излишне тяжел. Благоразумно Авидий не стал заканчивать речь столь неприятными обвинениями. Не в той он ситуации, чтобы раздражать своего победителя. Высказаться можно и позднее, когда эту жертву магии поставят перед ним на колени. Всему свое время.
– Ничего не придется объяснять, – прищурившись, заявил герцог, – когда некому жалобу подавать.
– Я – глава великого рода, и за мою смерть отомстят, – чувствуя неприятный холодок в позвоночнике, воскликнул Авидий.
Он явственно ощутил, что все обстоит много хуже и одним выкупом не отделаться.
– Ты мне не нужен, – подтверждая догадку, произнес Чапар.
Лорд Монихеэм сделал жест, и пленного жестко схватили за волосы, потянув голову назад. Острейший клинок врезался в горло, перерезая его практически до позвоночника. В каком-то смысле ленлорду Кассию повезло. Неумелая рука не дает умереть сразу, и приходится бить несколько раз. Он ушел легко и как подобает урожденному фему – не в кровати от болезни, а от оружия на поле брани.
– Твой род тоже сотру с лица земли, – пробурчал герцог в сторону трупа, поворачивая коня.
В мысленно развернутом длинном списке он поставил первую галочку. В ближайшие сроки их добавится много.
– Вспомните же, как своим оружием обращали многократно в бегство любого врага! – проникновенно вскричал полный человек в богатых одеждах, обращаясь к выстроившемуся войску.
– Это когда было? – угрюмо удивился один из стоящих неподалеку от наместника.
Одет он был достаточно просто, кольчуга предельно функциональна и не имела на себе признаков богатства. Большинство командиров непременно увешали бы ее всевозможными амулетами, да и саму позолотили. Меч на боку тоже не имел особых украшений. Правда, рукоять ставили отдельно и украсили серебром и изображением скалящегося тигра.
Такое оружие обладало особой силой, воспринятой и от священного металла, и от изображения животного. Хищный зверь не зря присутствовал, а намекал о нраве и умениях хозяина.
Чтобы разобраться, насколько хороша сталь, прежде клинок требовалось извлечь из ножен. Сунтир фем Бэрк все свое наследство когда-то отдал за собачью сталь и ни разу о том не пожалел. Командир серьезного отряда наемников не может пользоваться паршивой железкой. Жизнь важнее, да и не всегда за ним ходило две сотни готовых на все головорезов.
– Ну некоторые все же поучаствовали в междоусобных стычках, – неуверенно ответил стоящий рядом.
В отличие от приятеля, Фоули фем Кейси в настоящих боях не участвовал. Если не брать в расчет дуэли. Этого за ним числилось немало, и задевать давно опасались. Десяток убитых и тяжело раненых за пару последних лет достаточно ясно намекали.
– Врага побеждают не за счет фехтовального умения, – напыщенно заявил фем Юнан, исполняющий обязанности эконома наместника, – мало знать выпады и маневры, без ярости и желания победить – нечего делать на поле боя.
Фем Бэрк покосился на него и отчетливо хмыкнул. Он имел что сказать ответно, даже при наличии в словах некой частицы правды. В число свиты наместника входили дворецкий, егерь, сокольничий, квартирмейстер, юристы, секретари и начальник охраны. В данном случае – он. В целом окружение состояло, помимо доверенных и облаченных властью людей, еще из многочисленных слуг и воинов.
Наместник чин немалый, и свита его достигала пяти сотен. Но в этом коллективе с самыми разными интересами и устремлениями практически никто не любил эконома. Тот контролировал денежные выплаты и чрезвычайно не любил расставаться даже с оговоренными суммами жалованья.
Возможности для увеличения состояния были у него огромными – ведь очень многие дела просто не решались без его согласия. Наместник упорно делал вид, что не замечает ничего. Эконом, воруя, не забывал наполнять карманы хозяина. Скорее, набивать. Много и заранее угадывая мысли. Обижать такого полезного человека было крайне невыгодно.