45
Пластик, железо и прочее
И вроде бы ты служишь. Ну понятно, вообще-то для Родины-мамы. Но ведь и для себя тоже. Уже "морской специалист седьмого класса". Оклад. Не генеральский, но все же не сравнить с тем, что ты мог бы заработать там, в родимом Арканзасе. И вроде уже туманом кроется то прошлое в окраинах Литл-Рок: молодежные черные банды ровесников, какие-то революционные лозунги, для многих, как оказалось, просто прикрытие будущей преступной деятельности. Странно, как он тогда умудрился вырваться? Все-таки армия по призыву - дело в некотором плане полезное. Потом выяснилось, что и здесь, в вооруженных силах, существует Союз черных племен (СЧП). Вообще-то достаточно вялая организация в отношении действий, все больше теория, всякие заумности о целях существования рас. О корнях человечества, которые, оказывается, проистекают из юга континента-прародины - Африки. И значит, черные - это самая истинная, незагрязненная ветвь человечества. Остальные налет, генетические отслоения от основного ствола. Нет, прямо о том, что недочеловеки, не говорится. Намекается? Ну, тут кто как трактует, мало ли, какая у кого голова.
Понятно, параллельно это как-то накладывается на всегдашнюю песню о лучшей в мире и самой демократической стране, которая вроде бы уж никак не в Африке, тем паче не в Южной. И вообще, у флота своя специфика. Здесь, в NAVY, еще и морское братство. Даже какой-то отголосок старого - "человек против стихии". Однако это только долетает. Как-то в самом нутре большого авианосца влияние матери-Природы ощутимо не очень. Нужно баллов десять-двенадцать, дабы сюда добралась - нет, разумеется, не рев (вентиляционные, кондиционированные потоки перекрывают все это легко) - только качка. Да и то, это где-то на палубе, да еще подальше от центра масс, она ощутима в достаточной мере. Здесь, в центре управления воздушным движением, идеальные условия для тех, кто мучается морской болезнью, но одновременно любит флотские привилегии и форму.
Короче, бывают целые месяцы, в которые о СЧП ни слуху ни духу. Тем больше шок, когда снова сталкиваешься. Это как давняя болезнь. И вроде обостряется иногда, и мешает, но уже так привык, что прямо гордишься привилегированно-избирательным страданием.
Но теперь СЧП прямо-таки ожил. Правда, как-то таинственно, совсем уже втихомолку. Оказывается - прямо не верится, - на него начаты гонения. Где-то какие-то активисты арестованы. Фильмовая, революционная романтика налицо. И выясняется, в процессе словесной (не стереоэкранной) передачи новостей это только брызги, рикошет от наступления этапа репрессий против истинной расы. Ведь куда рулит родимый "Авраам Линкольн" и все остальные звенья "большой боевой линейки"? Оказывается, именно туда, к прародине человечества. Похоже, эти ветви-сучья основного генетического древа, всякие отклонения божественного кода в сторону отбеливания, решили ни больше ни меньше, а истребить носителей истинного лика. И начать с самой сердцевины, с черных жителей матери-Прародины. Потом, со временем, разумеется, возьмутся и за остальных. Все равно после уничтожения основного звена они никогда не смогут доказать свою истинность. И их можно будет навсегда считать недочеловеками, которых приравняли к белым всего лишь из побуждений заботы об несчастненьких и увечных.
46
Морские песни
- Не нравятся мне пакистанцы, - философствовал Тимур Дмитриевич Бортник, восседая перед обширным монитором, напрямую соединенным с камерой обзора, помещенной в перископе. В этой фразе не имелось ничего принципиально нового. Точно так же он говорил об аравийцах, иранцах, о жителях Северной или Южной Шри-Ланки, о филиппинцах и даже о некогда официально владеющих лодкой индусах. Такой уж он был человек, а может, долгое пиратское житие выработало в нем привычку не просто "доверять и проверять", а "проверять! проверять! и еще раз проверять!"? Вполне допустимо, ибо пират является потенциальным врагом всех, а значит, и самого его готов прихлопнуть кто ни попадя.
- У нас еще есть время, - говорил командир атомной субмарины. - Надо бы послушать, о чем они там судачат. В странном сочетании плавности и стремительности его руки тискали нужные сенсоры. Где-то там, двадцатью метрами выше, это вызывало реакцию грамотных механизмов. Сложно устроенная перископная верхушка разевала бутон ушастых полупрозрачных лопастей и центровала его в нужном градусе. Затем уже там, внизу, компьютерные программы, сравнимые по сложности с первородной архейской флорой, производили чистку и выхолащивание соотношения сигнал-шум в нужную сторону. Интересующий капитана Бортника корабль отстоял на полкилометра; вокруг плескало море; работали корабельные котлы. Однако с помощью ряда стандартных технологических уловок, в суть которых Тимуру Дмитриевичу даже не требовалось вникать, он мог градуировать зону слышимости с точностью до двух метров. То есть, наводясь сейчас в район чужого капитанского мостика, он мог как бы присутствовать при ведущихся там разговорах. Правда, между ним и находящимися там имелось еще достаточно толстое стекло. Это проблему тоже можно было бы решить: в кончике перископа имелся сигнальный лазер. С помощью одной из программ он запросто преобразовывался в подслушивающее устройство. Наводясь на стекло, невидимый лазерный луч отслеживал вибрацию, а она, в свою очередь, раскладывалась в слоги. Однако пока использование активных методов добывания информации главный пират Индийского океана считал преждевременным. Он обходился тем, что есть.
Язык говоривших также значения не имел, разве что это бы оказался совсем не распространенный диалект внутренних районов Мадагаскара. Разумеется, машины не могли сотворить литературно-художественный перевод, они все ж таки, не глядя на свою интеллектуальность, не являлись разумными. Ну что же, не Диккенса же там, на палубе, читали? И не основные вопросы бытия обсуждали? Хотя, может быть, и обсуждали, по крайней мере своего собственного "быть или не быть". Но именно обсуждали, хотя не прямым образом. А вот решение этого их "быть или не быть" оставалось за хоронящимися на двадцатиметровой глубине. В данный момент аппаратура сосредоточилась на двух членах команды транспорта, беседующих на юте. Разговор велся на языке урду. Тимур Бортник, а также находящийся с ним рядом помощник капитана Сергей Прилипко отслеживали разговор не в голосовом виде, а в печатном режиме на дисплее.
- Что-то наши клиенты не торопятся?
- Эти белые - обнаглевшие свиньи. Не мы, а они должны бы нас дожидаться. Единственное, что бы я оставил от их Европы, - это их женщин.
- Да уж. Помнишь тех крошечек, которых мы перевезли с Абу-Даби в Эритрею?
- Еще бы (смех - 4 секунды). Дурочки приехали из России добровольно - замуж захотелось (смех - 5 секунд).
- Вот и вышли (смех - 3 секунды). А этот шейх - прожженный торгаш - сам попользовался, так еще черным перепродал.
- Но и мы своего не упустили (смех - 8 секунд).
- Переключайте, Тимур Дмитриевич! - сказал помощник капитана. - Нам сейчас эмоции ни к чему. Если, конечно, хотите, пусть фиксирует в фоновом режиме.
- И то правда, - кивнул Бортник и тронул сенсоры, перенацеливая слежение.
Теперь они отслеживали небольшую группу в районе правого борта.
- А если покупатель не прибудет?
- Тогда, я думаю, товар останется нам. В конце концов, что мы теряем? Предоплату наш старик берет всегда, будь уверен.
- Да я и уверен. Но хотелось же хапнуть побольше.
- Все-таки рисково.
Бортник отвел глаза от монитора и глянул на помощника.
- Не нравится мне это, - сказал он в очередной раз. - Ваше мнение, Сергей Феоктистович.
- Можем не геройствовать - уйти.
- А разве мы сейчас геройствуем? - удивился Бортник. - Сидим как мыши, слушаем и даже хвостиком не стучим.
- Предлагаете, пальнуть по ним торпеду?
- Я бы с удовольствием, но пока не вижу смысла. На этом "Пенджабе" нужные нам вещички.
- Предлагаю выпустить "голубя мира", Тимур Дмитриевич. - "Голубь мира" было шутливое прозвище миниатюрного шпиона-самолета.
- Я тоже так подумал, Сергей Феоктистович. - Подчеркнуто уважительное обращение начальников пиратствующей лодки друг к другу входило в противоречие с теми делами, которыми она занималась. Но уж так сложилось. - И еще, давайте-ка вызовем сюда Румянцева, пусть от тоже послушает.
- Думаете, его людям будет работа?
- Будет, не будет, не знаю. Но без них я теперь на этот борт не ступлю.
- А вы что, Тимур Дмитриевич, все еще собираетесь туда? Я вас не пущу. Сам пойду, если надо.
- Решим потом, - не стал спорить с подчиненным Бортник.
Одновременно с разговором командир судна осуществлял подачу команд через сенсоры.
- Придется подвсплыть, - комментировал он свои действия. - С такой глубины наш доблестный техник Юра Синийчук не сможет запустить "голубя". Жалко у нас нет "умных мух". Хотелось бы мне, Сергей Феоктистович, подкопить деньжат и купить десятка два контрабандных.
- Это уже триста - триста пятьдесят тысяч новых долларов, - констатировал помощник, - а к ним еще нужен "повелитель мух". Правильно?
- Разумеется, без пульта не обойтись. Да еще блокиратор спутникового отключения. Дороговато будет. Зато могли бы сейчас не просто осмотреть их с высоты, а даже полазать по трюмам.
- А если какой-нибудь гад нашу "муху" случайно прихлопнет? Примет ее за нормальную.
- Ну, все бывает, - согласился Бортник. Разговор носил отвлеченно-перспективный характер и никого серьезно не волновал. Так, разминка, покуда огромный корпус атомохода бесшумно поменял глубину, а в небо так же бесшумно ушел микробный в сравнении с ним автоматический аппарат. К этому времени в отсек уже просочилась туша главного бортового десантника.
- Здравия желаю, господа корсары, - сказал он своим трубным голосом.
- Привет, Владимир Михеевич, - отозвался, не поворачивая головы от экрана, командир. - Вы уж потише. Мы тут боремся за каждый убитый децибел, а с вашим "тамтамом" все может пойти насмарку. Так, ребятки-козлятки, смотрим. Наш "голубок" над целью. Поглядим в инфракрасном. Так, вводим отсев всего горячее человека - двигателей и прочего. Что видим?
Все трое прилипли к экрану. В командном отсеке, разумеется, присутствовали не только они, но все остальные молча занимались своей работой. Давно ушли, пропели свою песню времена, когда каждую команду требовалось обязательно дублировать в голос. Современная война не оставляла места на такие выпендривания. Человек был вынужден конкурировать с наступающей на пятки, а во многом обгоняющей его в мышлении электроникой. Летающий шпион отслеживал чужой корабль с двухсотметровой высоты. Поэтому широкофокусный детектор мог захватывать все судно сразу. Однако тогда человеческие фигуры, тем более снятые сверху, приобретали совсем уж козявочный вид. Сидящим около монитора требовались подробности. Потому сейчас компьютерная программа не только раскрасила изображение в более контрастные оттенки, но и обвела кругами наиболее опасные с ее точки зрения объекты.
- Видите? - спросил Бортник. Нужные фигуры были не только выделены цветом и кружком, но еще и отмечены стрелочками. Это не здесь, а где-то в аппаратном отсеке работал техник-электронщик Синийчук.
- Винтовки? - спросил Румянцев. - А можно определить тип?
- Нет! - отрезал Бортник. - Мы не будем снижаться. Да и какая разница?
- Но в принципе, - высказал соображение Прилипко, - наличие оружия еще не говорит о намерении его применить, так? Они заняты опасной контрабандой, встречаются сейчас неизвестно с кем, почему бы им не подстраховаться, так?
- Все, конечно, так, - хмуро сказал Бортник. - Можно совместить конкретные изображения с подстройкой шумоуловителя. Но наша техника мысли все равно не читает. Выводы делаем мы.
Он наконец оторвался от экрана и посмотрел на заполнившего отсек Румянцева.
- Готовьте ребят, Владимир Михеевич.
- Будем брать? - расплылся в чудовищной улыбке командир пиратского десанта.
- Подстрахуете меня… - Бортник посмотрел на помощника. - Ладно, ладно, уболтали! Пойдете вы, Сергей Феоктистович. Но представитесь на "Пенджабе" капитаном. Значит, десант страхует вас непосредственно. А вы, Владимир Михеевич, выберите ребятишек не со слишком броской мускулатурой, чтоб не спугнули пакистанцев раньше времени. А сами, наверное, наряжайтесь в ласты. Так, я думаю?
- Буду рад размяться, - отсалютовал Румянцев где-то в районе потолка.
47
Пластик, железо и прочее
Сейчас все пять огромных модулей собрались наконец в одном районе. Теперь эти пять стотысячетонных чудовищ должны были совместно породить воистину огромного монстра. Он будет столь значителен, что при очередном великом противостоянии Марса сможет наблюдаться оттуда. Разумеется, при хорошей погоде и сквозь солидный телескоп. Но уж импульс-засветку на локаторе сходного с ним размера, расставленного даже где-нибудь на орбите Юпитера, он выдаст наверняка. Так что с астрономической точки зрения модульный авианосец вполне можно рассматривать как принципиальное достижение всей цивилизации Земли в целом. Ну что ж, в какой-то мере это так и было. Подготовка к вероятным конфронтациям и болезненная тяга к повсеместному контролю породили его к жизни. И опять же, породили через ресурсы, выкачанные из подконтрольной части планеты, то есть практически со всей планеты. Так что радуйтесь, земляне, сейчас идет очередная сборка технического чуда, причем первый раз в истории в Южном полушарии. И значит, очень скоро, через считаные часы, им смогут любоваться далекие жители созвездий не наблюдаемых с севера. Точнее, через считаные часы фотонная картинка о его создании понесется через космос. Инопланетным зевакам придется подождать, меньше или больше, в зависимости от расстояния. Десять-пятьдесят, а может, и сто лет потребуется свету для донесения информации. Удивительно! К тому времени сам искусственный остров, точнее, все его модули наверняка сгниют или обретут вторую жизнь через переработку в домнах. А может, кто-нибудь из новых, только поднимающих головы гегемонов планеты умудрится наконец потопить всю конструкцию. Ну а там, на Тау Кита, только-только начнут любоваться происходящей сейчас "стыковкой".
Вообще-то в глубине души адмирал Лигатт очень опасался именно этой стадии - когда вся группа гигантских машин только концентрируется для будущего совокупления. Нет, он нисколько не опасался за сам процесс "стыковки". Здесь все было отработано, и мигающие пурпуром экранные векторы заблаговременно подсказывали, как и что делать. Но Арчи Лигатт считал, что именно при "обжитии" новой акватории с еще не собранной "большой линейкой" и могут случиться всяческие неприятности. Да, разумеется, чисто теоретически при "стыковке" силы противовоздушной, а также противолодочной обороны каждого из авианосных соединений умножались впятеро. Опять же теоретически ракетный щит становился абсолютно непробиваем. "Но тогда объясните мне, - спрашивал сам себя адмирал Лигатт, - почему, если оборона так изумительно надежна, из одного океана в другой все соединения двигаются раздельно?" - "Здесь виновата секретность, - сразу же подсказывал ему внутренний собеседник - привычный спутник любого большого начальника, в силу должности не имеющего возможности поделиться своими сомнениями вслух. "Да, - соглашался Лигатт, - секретность имеет место. В наше время не получится скрыть движения по океану такой силищи - спутники и все прочее. Но можно до последнего момента путать недругов. Пять независимых авианосных соединений могут произвольно, периодически и не в ритм, менять направления. Попробуй разберись, куда они бредут и где хотят склеиться в единое целое. Тем более что, может, вообще не хотят". Ведь каждый из гигантов, доработавшись когда-то под "модуль", не потерял своих боевых качеств как отдельная единица. Внутри него имеются истребители, бомбардировщики и штурмовики, и все подвесное оборудование к ним - в полном наборе. Так что…
Но все-таки Арчи Лигатт волновался. Суперсоединение только сошлось, сгрудилось в кучу. И хотя все расписано заранее, может, где-то и как-то имеется брешь в защите - кто-то не успел занять положенного в ордене места, а кто-то понадеялся на еще не готового к бою соседа. Разумеется, компьютерный контроль всего и вся, но все же. И потому адмирал Лигатт волновался. Ясное дело, никто из окружающих офицеров не должен был об этом догадываться. Может, мимикрия действительно срабатывала и привычно маскировала чувства контр-адмирала.
Сейчас каждый из боевых модулей занял предварительную позицию перед будущим маневром. "Большая боевая линейка" собиралась последовательно. Вначале позицию занимал самый молодой из "старичков" - "Авраам Линкольн". Именно на нем размещался адмиральский штаб. Из истории Лигатт ведал, что значится на авианосце далеко не первым адмиралом. Арчи Лигатт был всего лишь на три года старше "Линкольна" и, естественно, не попал сюда прямо с ясельного возраста. К тому времени, как задумчивый мальчик Арчи дождался своих первых летних каникул, корабль спустили на воду. Он получил свою первую команду и своего первого кэптена. Вообще-то кэптен номинально соответствует званию полковника, но любой человек во флоте и авиации понимает, кто командир авианосца - это намного больше. Но тем не менее кэптен все-таки не адмирал и даже не контр-адмирал. И все-таки за пробежавшие десятилетия "Авраам Линкольн" несколько раз становился флагманским кораблем соединений, а значит, на его борт поднимались люди с большими погонами, а на флагштоке взвивался адмиральский флаг. Так что Арчи Лигатт был не первой шишкой на его борту.
Так вот, в начале операции "стыковки" "Линкольн" центровался в нужном ракурсе. Это делалось не просто шаляй-валяй - учитывалось все. К примеру, даже преимущественное направление ветров в этом районе в данный период времени. Ведь собранная в целое "линейка", к сожалению, теряла одно из большущих преимуществ любого авианосца - дармовую скорость, прилагаемую каждому взлетающему самолету. "Большая линейка" - это огромная, но неподвижная взлетная полоса. А до того авианосцы класса "Нимитц" во время запуска летательных аппаратов разворачивались к ветру, да еще сами перли вперед со скоростью тридцать три узла. Это давало солидную прибавку подкрыльевому воздушному напору. Искусственный остров терял это преимущество, ибо никакие теоретические расчеты не позволяли синхронно тянуть по воде массу в полмиллиона тонн. Контр-адмирала Лигатта когда-то ознакомили с компьютерным моделированием процесса. Оно показало, что при использовании "толкача", то есть когда хвостовой авианосец напирает на "поезд" сзади, сверхпрочные крепления и стальная палуба сминаются напрочь, словно листы бумаги. Если же разгон пытается давать передовой корабль, происходит обратное - разрыв утвержденных Конгрессом стыкующих узлов и палубы вплоть до некоторого растягивания корпуса корабля. От такой "растяжки" ничего хорошего ждать не следовало. Каждый авианосец класса "Нимитц" делится на двадцать один водонепроницаемый отсек. Как минимум "растяжка" вела к нарушению стыков. Так что "большая боевая линейка" была вынуждена покоиться там, где собрана. Благо у каждого судна имелись не только штатные, но и добавочные якоря весом по двадцать пять тонн каждый. Их, между прочим, тоже пришлось "проталкивать" через такие же "добавочные" статьи бюджета.